Что она будет делать с ребенком на руках в ее возрасте? И каким-то пустым местом вместо мужа? Николас, их брак даже не являет-ся законным! Если бы только она пришла ко мне в тот момент, когда поняла, что беременна, я бы помогла ей справиться с трудностями.
— Если ты имеешь в виду, что заставила бы ее сде-лать аборт, — медленно сказал я, — то, вероятно, как раз поэтому Эдди к тебе и не приехала. И вероятно, как раз поэтому она не хочет говорить с тобой сейчас.
Эдвина окаменела.
— Я не уверена в том, что именно посоветовала бы ей. — Ее голос звучал ровно, почти равнодушно. — Но я не заслуживаю того, чтобы выслушивать твои инсинуа-ции. Я всегда за свободный выбор, Николас. Не за аборт, а за возможность выбора.
— У моей матери в свое время не было выбора. Ее отец ей его не оставил.
— Ты не можешь сравнивать…
— Нет, могу, — очень тихо ответил я.
Я встал, а они сели. Эдвина и ее советники — мафия родственниц с фамилией Хэбершем, умные подруги, помощники с красивыми прическами и полированными ногтями. Двадцать человек расселись вокруг неболь-шого овального стола в маленьком конференц-зале в западном крыле Белого дома.
Тема заседания: Хаш Тэкери и ее сын. За и против.
— Полковник, скажите, она выглядит как белая женщина или можно сразу сказать, что ее бабушка была индианкой? С этим надо как-то работать или мы можем использовать это с выгодой для нас? — спросила черно-кожая помощница без тени иронии.
— У нее рыжие волосы и зеленые глаза, — сказал я. — Она курит индейскую трубку, получила степень ба-калавра по бизнесу в вечернем университете, воспитала сына, который готов перегрызть глотку любому ради Эдди.
— Она курит! — одна из советниц записала инфор-мацию и нахмурилась.
— А как насчет религии? — спросила другая, глядя в свои записи. — Насколько мне известно, Дэвис Тэкери посещал нечто под названием евангелистская церковь Урожая с песней. Его мать все время делает внушитель-ные Пожертвования. Эта церковь объединяет все рели-гии. Пастор — женщина.
— И что же они делают? Укрощают змей? — дро-жащим голосом поинтересовалась сухощавая блондин-ка, нервно вертя в руках двухсотдолларовую золотую ручку. — Заговаривают болезни? Лечат верой?
— Поют, — уточнил я. — Вчера преподобная Бетти и ее хор были на ярмарке. Они пели «Пусть не разорвет-ся круг», Хаш Тэкери пела вместе с ними. И играла на бас-корыте.
— На чем?!
— Это перевернутое металлическое корыто. В днище делают дырку, протягивают сквозь него толстую струну и привязывают ее к шесту. Одной ногой надо упереться в корыто, левой рукой держат шест, правой играют на струне. Напоминает басовое звучание виолончели, если вы умеете играть. Хаш Тэкери умеет.
— Это все индейские штучки, — заметила брюнетка в очках и сделала запись в блокноте. — Нам нужна фо-тография. Мы должны сфотографировать вас и прези-дента с новыми родственниками, миссис Джекобс.
Эдвина кивнула:
— Хорошо. Но сначала я хочу сама встретиться с ней. Потрясти ее клетку. Показать, с кем она имеет дело.
— Думаю, ей все равно, с кем она имеет дело, — за-метил я.
— Николас, не тебе судить о женщинах! Пойми, эту даму спасать не нужно! Она не похожа на Золушку!
Я отвернулся от окна, за которым подстригал траву садовник, и посмотрел на Эдвину.
— А ты неплохо осведомлена.
— Разумеется. Ну, чего же ты ждешь, Николас? На-падай, атакуй, скажи, что я настоящая сука, что я нару-шила какой-нибудь кодекс чести, раз собрала о ней всю имеющуюся информацию. Но не забывай, что о нашей семье каждый может узнать все. Кстати, почему ты ее защищаешь?
— Потому что она не давала тебе повода нападать. Хорошо это или плохо, но Эдди теперь член ее семьи. Так что ты нападаешь на свекровь Эдди. Это плохо для твоей дочери. А еще я делаю это потому, что Хаш Тэкери — не обычная женщина. Потому что я хочу в нее ве-рить.
Эдвина встала.
— Ну, вот что. Я не позволю, чтобы мою дочь одура-чили недостойные родственники ее мужа. Я заключу с тобой сделку, Николас. Ты уговоришь Хаш Тэкери встре-титься с Алом и со мной, и мы посмотрим, выстоит ли ее репутация во время небольшого допроса. Если она так безупречна, как ты говоришь, то Хаш с честью вы-держит испытание.
— Договорились, — кивнул я.
— Я уверена, что на самом деле Эдди Джекобс не хочет здесь оставаться, — сказала я Мэри Мэй. Мы сто-яли на заднем дворе и смотрели вверх на окно спальни Дэвиса. — Она не из тех, кто будет выращивать яблоки. И потом, у нее есть дом, деньги… В конце концов, ее родители руководят нашей страной.
Мэри Мэй нагнулась ко мне и прошептала:
— Но подумай о той рекламе, которую получит наша ферма, если она здесь задержится.
— Прекрати!
Мы услышали шорох кустов за углом дома. Агент секретной службы пробрался через заднюю веранду, за-ставленную плетеной мебелью, и заглядывал в большие глиняные горшки с желтыми хризантемами, раздвигал ветки крупных гортензий, скрывавших большинство окон.
— Они похожи на енотов, — тихонько сказала я Мэри Мэй. — Стоит только отвернуться, как они уже у твоей двери.
Агент помахал нам.
— Это всего лишь обычная проверка, мэм, — объяс-нил он, двигаясь вдоль задней части дома и продолжая осматривать окна.
— Наверное, ему не нравится, что окна не запира-ются, — с тревогой заметила Мэри Мэй. — Смотри, он Делает записи в своем карманном компьютере. У них открыт файл на тебя и на твой дом! Тебе нужны замки.
— Мне замки ни к чему. У меня есть охотничьи Ружья, и я готова убивать.
Одни разговоры! Я вытерла рот рукой. Весь день я ощущала страх, словно кислый привкус на губах. Как много захотят узнать эти люди? Сколько им уже извест-но? Что они расскажут, если узнают? Что будет делать Якобек?
Мэри Мэй, которую мучили обычные страхи, схва-тила меня за руку.
— Хаш! Ведь все ружья заперты в шкафу Дэви, прав-да? Секретная служба обязательно спросит! И они захо-тят взглянуть на лицензию!
Я закусила губу.
— Пусть посмотрят. Мне плевать.
Как и большинство респектабельных жителей округа Чочино, Дэви был яростным противником лицензий на ношение оружия. Его арсенал был приобретен на мест-ных оружейных ярмарках, где коротко остриженные мужчины с крутыми наколками продавали ружья из-под стола в обмен на наличные и не задавали никаких вопросов. Я мрачно посмотрела на Мэри Мэй.
— Полагаю, мне лучше спрятать «узи» и противо-воздушную ракету.
— Не шути!
— Эдди Джекобе пробудет здесь недолго, так что у этих людей не будет времени сцапать меня согласно второй поправке.
— Повторяю тебе…
— Тс-с! Ты только посмотри на него!
Агент обнаружил двери в погреб. Он стоял и хмуро разглядывал потемневшие от времени дубовые створки. Он даже ткнул в них ногой и постучал пальцем по тем-ному железу. Мэри Мэй вздохнула.
— Ему не нравятся погреба, подвалы и вообще все пустые места под старыми фермерскими домами.
— Тогда он может катиться ко всем чертям! Этот дом построила Лиза Хаш больше ста лет тому назад из орехового дерева, камней и дубовых досок. Я обновила крышу, сменила проводку и трубы, и даже обивку на дверях погреба. Этот дом надежен.
— Хаш, у тебя устаревшие представления о безопас-ности. — Мэри Мэй сцепила пальцы покрепче. — Секретной службе нужны пуленепробиваемые стекла, инфракрасные датчики, усиленные титановые двери, спутниковые системы наблюдения, встроенные иден-тификационные чипы и антибактериальная защита…
Агент открыл двери погреба, потом оглянулся на меня:
— Вы не возражаете, если я загляну, мэм?
— Ради бога. Но держите пистолет наготове, на тот случай, если на вас набросятся гигантские пауки. Будь-те осторожны с падающими на голову банками с кон-сервированным яблочным соусом, потому что полки забиты до отказа. Не думаю, что вы найдете что-нибудь страшное, но должна предупредить, что двоюродный брат моего прапрадедушки пропал в тридцатых годах. Люди поговаривают, что жена убила его за то, что он ей изменял. Утверждают, что она зарыла тело где-то в До-лине. Так что, если наткнетесь на череп, кричите.
Агент кивнул без тени улыбки и начал спускаться по тяжелым дубовым ступеням, а Мэри Мэй побледнела.
— Не говори с ними так! Это же все равно что про-верка в аэропорту. С этими людьми нельзя шутить!
— Как я могу принимать этих ребят всерьез, если они полагают, что террористы прячутся среди хризан-тем, а маньяки-убийцы облюбовали мой погреб? — Я по-качала головой. — Господи, спаси нас от правительства!
— Если бы ты читала триллеры, как это делаю я, ты бы знала, чтб пытаются сделать с семьей президента злоумышленники. Кто-нибудь может пробраться сюда и спрятать бомбу на твоей клумбе. Или расстрелять нас всех через окна первого этажа. Или спрятаться в погребе и схватить Эдди, когда та выйдет на задний двор, чтобы полюбоваться рассветом над Аталуком. Хаш, мир за пре-делами округа Чочино полон сумасшедших, которым может прийти в голову что угодно. Излишняя осторож-ность никогда не может помешать! — Голубые глаза Мэри Мэй — семейное достояние всех Тэкери — наполни-лись слезами. Она смотрела на меня совершенно се-рьезно. — Я столько сил потратила, придумывая, как бы заманить покупателей на нашу ферму, я организовала самую лучшую маркетинговую кампанию и не хочу, чтобы все разрушили террористы! Я обняла ее.
— Послушай меня. Мы пережили ранние замороз-ки, сумели продать поздние урожаи, справились со спа-дом спроса, с пожарами на кухне, заменили сломанные грузовики. Бывали годы, когда мы работали за спасибо, не имея ни гроша в банке. Мы выжили, хотя все кругом говорили, что нам никогда не удастся заманить сюда людей из Атланты, что они не станут приезжать к нам с сентября по декабрь, чтобы купить яблоки. Мы пережи-вем и Эдди Джекобс. Обещаю тебе, мы не станем жер-твами террористов и не наживем неприятностей с сек-ретной службой.
— Ты забыла самое плохое, — Мэри Мэй вытерла глаза и вздохнула. — Мы пережили потерю Дэви.
Я замерла, но потом быстро пришла в себя и кивнула:
— Это само собой разумеется.
Мэри Мэй снова вздохнула.
— Как бы мне хотелось, чтобы у меня был муж! Он бы сказал мне: «Детка, не забивай свою хорошенькую головку ерундой».
— Нет, это не помогает.
Она устало кивнула. Маленькая, пухленькая, кудря-вая, Мэри Мэй в свои тридцать шесть лет все еще отча-янно желала выйти замуж, но при этом отвергала всех мужчин, которые хотели на ней жениться. В каком-то смысле это была моя вина. Как и все остальные, Мэри Мэй считала мой брак с ее братом идеальным — из тех, что совершаются на небесах. Она говорила, что мы вну-шили ей слишком высокие стандарты. Я виновато сжала ее плечо.
— Мы из тех, кто выживает. И у нас столько работы, что мы не можем тратить время на слезливую болтовню.
Моя золовка взяла себя в руки.
— Ты права.
Она вошла в дом и тут же вернулась, прижимая к себе портативный компьютер, за которым тянулся провод.
— Я собрала кое-какую информацию об Эдди.
Я застонала, а Мэри Мэй села на садовую скамью с вырезанными на спинке яблоками и нагнулась над кла-виатурой, напоминая пуделя над косточкой. В ее ушах сверкали золотые крестики с поддельными бриллианта-ми; поздняя бабочка села на одну из многочисленных цепочек, которые Мэри Мэй носила на шее. Она выгля-дела как хозяйка магазинчика дешевых товаров, но на самом деле она была компьютерным гением и волшеб-ницей управления.
— Эдди Джекобс — пример для подражания, — за-говорщическим шепотом сообщила Мэри Мэй. — Ее всегда так называли. Посмотри сюда. — Она указала на экран компьютера. — Читатели электронного журнала «Независимая девушка» назвали ее самой популярной студенткой года. А когда ее отец баллотировался в Белый дом, «Нью-Йорк тайме» писала: «Отдайте свой голос Эдди!» Умеет говорить, умна, серьезна. Настоящий при-мер для подражания… Опять этот «пример»!
— Может, хватит? Я уже представляю общую картину.
— Подожди! Когда ей было восемнадцать, она напи-сала книгу! То есть на самом деле написала, не просто поставила свое имя на обложке. «Власть курочек», так она называлась. «Эссе для молодых женщин о достоин-ствах целомудрия, независимости и образования». Це-ломудрие! Подумать только! А ведь ее родители завзятые либералы и все такое. Господи, Хаш, эта книга продер-жалась среди бестселлеров целый год! Она была самым читаемым автором. И это в восемнадцать лет!
— Некоторым идеям грош цена в базарный день, Мэри Мэй, пусть даже о них и написано в книгах.
— Но она пример для подражания! — настаивала Мэри Мэй. — Ты только представь такой заголовок: «Сын знаменитой Хаш Тэкери спасает президентскую дочь от жизни в аквариуме. Читайте подробности на нашем сайте».
Я смотрела на нее до тех пор, пока моя золовка не покраснела.
— Это моя работа рекламировать наши яблоки, — пробормотала она, опустив глаза. — Все, что помогает продавать яблоки, меня устраивает. Больше я ничего не скажу.
— Ловлю тебя на слове.
Я вошла в дом. Часы моего деда тикали в гостиной на стене между литографиями старых сортов яблок. Коты пили воду из лакированнных ярко-красных кера-мических мисок на отполированном дубовом полу в кухне. Мои бумаги и расчеты так и лежали на столе оре-хового дерева с резными ножками у двери на заднее крыльцо, где я их оставила, прежде чем пойти плакать к Большой Леди.
Зазвонил телефон.
— Номер семь, — сказала Мэри Мэй, вошедшая следом за мной.
Она отслеживала звонки последний час. Звонили советники президента. Звонили помощники первой леди. Все они были вежливы, но говорили так медленно, словно я была Форестом Гампом, и называли меня по имени, будто имели на это право. Все они повторяли одно и то же: «Давайте сохраним все в тайне, пока пре-зидент и первая леди не решат проблему с самой Эдди». Я была с ними более чем согласна.
— «Ферма Хаш», — мрачно сказала я в трубку.
— Попросите, пожалуйста, Раш.
— Меня зовут Хаш. Хаш Тэкери. Я у телефона.
— Хаш, это миссис Хэбершем-Лонгли. Я руковожу домашним офисом миссис Джекобе в Чикаго. Я ее младшая сестра.
— Рада познакомиться.
Значит, Эдвина нанимает своих родственников — так же, как и я. Кстати, мой домашний офис находился по другую сторону пруда с золотыми рыбками, в доме, построенном первой Хаш. Маленькая собачка и четыре кошки спали на осенних листьях возле его крыльца.
— Давайте просто поболтаем, Раш…
— Прошу прощения, но меня зовут Хаш.
— Простите. Хаш, конечно, Хаш. У меня ошибка в записях.
— И у вас есть записи обо мне? Где вы, интересно, собирали информацию?
— Спроси, не хочет ли она, чтобы мы прислали ей подарочные золотые серьги из нашего магазина сувени-ров! — прошептала Мэри Мэй.
Я только отмахнулась.
— Хаш, ничего страшного не происходит, — про-должала моя собеседница. — Я хотела лишь получить подтверждение некоторой информации о вас. Ведь вы в некотором смысле местная знаменитость, и мы это по-нимаем. Вы член торговой палаты округа, член Ассо-циации представителей мелкого бизнеса штата, член Ассоциации садоводов…
— Вы что, проводите расследование?
— Нет, это не совсем так. Хотя, разумеется, сущест-вуют вопросы безопасности, когда речь идет о члене семьи президента.
— Позвольте мне сказать вам кое-что. Вам необхо-димо знать только одно: Эдди в моем доме, в спальне моего сына, который не спускает с нее глаз. Она в такой же безопасности, как пчела в яблочном меду. Никто на этой ферме не тронет даже волоса на ее голове, и мы не подпустим никого чужого ближе, чем на десять футов. И больше я на ваши телефонные звонки отвечать не буду.
— Это несерьезно! Послушайте, Хаш…
— А у вас есть имя?
— Я… Реджина. Реджина Хэбершем-Лонгли. Реджина и Эдвина? Интересно, как зовут третью се-стру. Вагина?
— Хэбершем-Лонгли? С дефисом?
— Да. А почему вы спрашиваете?
— Я веду записи.
— Это сарказм, Хаш?
— У нас это называется зуб за зуб. Реджина помолчала.
— Видите ли, Хаш, нам не хотелось бы, чтобы дочь президента эксплуатировали. Нам не хотелось бы, чтобы о ее поступке заговорили. Нам не хотелось бы, чтобы на вашу ферму слетелись репортеры и начали задавать во-просы. Потому что, скажу вам откровенно, мы не знаем, насколько серьезен этот брак. Вполне возможно, что все можно решить между своими, чтобы никто даже не узнал, что возникала проблема.
— Реджина, я не знаю, что именно в ваших словах оскорбило меня больше всего, но разрешите мне просто и откровенно выразить свою точку зрения. Мой сын го-ворит, что они с Эдди женаты. Пусть мне это не слиш-ком нравится, но мой сын не лжец. У нас здесь среди обычных людей принято, чтобы родители сбежавшей девушки звонили родителям парня, с которым она сбе-жала. Можно даже приехать в гости. Я дала Джекобсам некоторый запас времени, потому что их не было в стра-не, когда это все случилось. Но теперь, полагаю, нам пора поговорить. Надеюсь, вы дадите мне их номер те-лефона, и мы с ними поболтаем.
— Но это не так просто! Вы не можете просто взять и позвонить…
— О нет, могу. Я исправно плачу налоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Если ты имеешь в виду, что заставила бы ее сде-лать аборт, — медленно сказал я, — то, вероятно, как раз поэтому Эдди к тебе и не приехала. И вероятно, как раз поэтому она не хочет говорить с тобой сейчас.
Эдвина окаменела.
— Я не уверена в том, что именно посоветовала бы ей. — Ее голос звучал ровно, почти равнодушно. — Но я не заслуживаю того, чтобы выслушивать твои инсинуа-ции. Я всегда за свободный выбор, Николас. Не за аборт, а за возможность выбора.
— У моей матери в свое время не было выбора. Ее отец ей его не оставил.
— Ты не можешь сравнивать…
— Нет, могу, — очень тихо ответил я.
Я встал, а они сели. Эдвина и ее советники — мафия родственниц с фамилией Хэбершем, умные подруги, помощники с красивыми прическами и полированными ногтями. Двадцать человек расселись вокруг неболь-шого овального стола в маленьком конференц-зале в западном крыле Белого дома.
Тема заседания: Хаш Тэкери и ее сын. За и против.
— Полковник, скажите, она выглядит как белая женщина или можно сразу сказать, что ее бабушка была индианкой? С этим надо как-то работать или мы можем использовать это с выгодой для нас? — спросила черно-кожая помощница без тени иронии.
— У нее рыжие волосы и зеленые глаза, — сказал я. — Она курит индейскую трубку, получила степень ба-калавра по бизнесу в вечернем университете, воспитала сына, который готов перегрызть глотку любому ради Эдди.
— Она курит! — одна из советниц записала инфор-мацию и нахмурилась.
— А как насчет религии? — спросила другая, глядя в свои записи. — Насколько мне известно, Дэвис Тэкери посещал нечто под названием евангелистская церковь Урожая с песней. Его мать все время делает внушитель-ные Пожертвования. Эта церковь объединяет все рели-гии. Пастор — женщина.
— И что же они делают? Укрощают змей? — дро-жащим голосом поинтересовалась сухощавая блондин-ка, нервно вертя в руках двухсотдолларовую золотую ручку. — Заговаривают болезни? Лечат верой?
— Поют, — уточнил я. — Вчера преподобная Бетти и ее хор были на ярмарке. Они пели «Пусть не разорвет-ся круг», Хаш Тэкери пела вместе с ними. И играла на бас-корыте.
— На чем?!
— Это перевернутое металлическое корыто. В днище делают дырку, протягивают сквозь него толстую струну и привязывают ее к шесту. Одной ногой надо упереться в корыто, левой рукой держат шест, правой играют на струне. Напоминает басовое звучание виолончели, если вы умеете играть. Хаш Тэкери умеет.
— Это все индейские штучки, — заметила брюнетка в очках и сделала запись в блокноте. — Нам нужна фо-тография. Мы должны сфотографировать вас и прези-дента с новыми родственниками, миссис Джекобс.
Эдвина кивнула:
— Хорошо. Но сначала я хочу сама встретиться с ней. Потрясти ее клетку. Показать, с кем она имеет дело.
— Думаю, ей все равно, с кем она имеет дело, — за-метил я.
— Николас, не тебе судить о женщинах! Пойми, эту даму спасать не нужно! Она не похожа на Золушку!
Я отвернулся от окна, за которым подстригал траву садовник, и посмотрел на Эдвину.
— А ты неплохо осведомлена.
— Разумеется. Ну, чего же ты ждешь, Николас? На-падай, атакуй, скажи, что я настоящая сука, что я нару-шила какой-нибудь кодекс чести, раз собрала о ней всю имеющуюся информацию. Но не забывай, что о нашей семье каждый может узнать все. Кстати, почему ты ее защищаешь?
— Потому что она не давала тебе повода нападать. Хорошо это или плохо, но Эдди теперь член ее семьи. Так что ты нападаешь на свекровь Эдди. Это плохо для твоей дочери. А еще я делаю это потому, что Хаш Тэкери — не обычная женщина. Потому что я хочу в нее ве-рить.
Эдвина встала.
— Ну, вот что. Я не позволю, чтобы мою дочь одура-чили недостойные родственники ее мужа. Я заключу с тобой сделку, Николас. Ты уговоришь Хаш Тэкери встре-титься с Алом и со мной, и мы посмотрим, выстоит ли ее репутация во время небольшого допроса. Если она так безупречна, как ты говоришь, то Хаш с честью вы-держит испытание.
— Договорились, — кивнул я.
— Я уверена, что на самом деле Эдди Джекобс не хочет здесь оставаться, — сказала я Мэри Мэй. Мы сто-яли на заднем дворе и смотрели вверх на окно спальни Дэвиса. — Она не из тех, кто будет выращивать яблоки. И потом, у нее есть дом, деньги… В конце концов, ее родители руководят нашей страной.
Мэри Мэй нагнулась ко мне и прошептала:
— Но подумай о той рекламе, которую получит наша ферма, если она здесь задержится.
— Прекрати!
Мы услышали шорох кустов за углом дома. Агент секретной службы пробрался через заднюю веранду, за-ставленную плетеной мебелью, и заглядывал в большие глиняные горшки с желтыми хризантемами, раздвигал ветки крупных гортензий, скрывавших большинство окон.
— Они похожи на енотов, — тихонько сказала я Мэри Мэй. — Стоит только отвернуться, как они уже у твоей двери.
Агент помахал нам.
— Это всего лишь обычная проверка, мэм, — объяс-нил он, двигаясь вдоль задней части дома и продолжая осматривать окна.
— Наверное, ему не нравится, что окна не запира-ются, — с тревогой заметила Мэри Мэй. — Смотри, он Делает записи в своем карманном компьютере. У них открыт файл на тебя и на твой дом! Тебе нужны замки.
— Мне замки ни к чему. У меня есть охотничьи Ружья, и я готова убивать.
Одни разговоры! Я вытерла рот рукой. Весь день я ощущала страх, словно кислый привкус на губах. Как много захотят узнать эти люди? Сколько им уже извест-но? Что они расскажут, если узнают? Что будет делать Якобек?
Мэри Мэй, которую мучили обычные страхи, схва-тила меня за руку.
— Хаш! Ведь все ружья заперты в шкафу Дэви, прав-да? Секретная служба обязательно спросит! И они захо-тят взглянуть на лицензию!
Я закусила губу.
— Пусть посмотрят. Мне плевать.
Как и большинство респектабельных жителей округа Чочино, Дэви был яростным противником лицензий на ношение оружия. Его арсенал был приобретен на мест-ных оружейных ярмарках, где коротко остриженные мужчины с крутыми наколками продавали ружья из-под стола в обмен на наличные и не задавали никаких вопросов. Я мрачно посмотрела на Мэри Мэй.
— Полагаю, мне лучше спрятать «узи» и противо-воздушную ракету.
— Не шути!
— Эдди Джекобе пробудет здесь недолго, так что у этих людей не будет времени сцапать меня согласно второй поправке.
— Повторяю тебе…
— Тс-с! Ты только посмотри на него!
Агент обнаружил двери в погреб. Он стоял и хмуро разглядывал потемневшие от времени дубовые створки. Он даже ткнул в них ногой и постучал пальцем по тем-ному железу. Мэри Мэй вздохнула.
— Ему не нравятся погреба, подвалы и вообще все пустые места под старыми фермерскими домами.
— Тогда он может катиться ко всем чертям! Этот дом построила Лиза Хаш больше ста лет тому назад из орехового дерева, камней и дубовых досок. Я обновила крышу, сменила проводку и трубы, и даже обивку на дверях погреба. Этот дом надежен.
— Хаш, у тебя устаревшие представления о безопас-ности. — Мэри Мэй сцепила пальцы покрепче. — Секретной службе нужны пуленепробиваемые стекла, инфракрасные датчики, усиленные титановые двери, спутниковые системы наблюдения, встроенные иден-тификационные чипы и антибактериальная защита…
Агент открыл двери погреба, потом оглянулся на меня:
— Вы не возражаете, если я загляну, мэм?
— Ради бога. Но держите пистолет наготове, на тот случай, если на вас набросятся гигантские пауки. Будь-те осторожны с падающими на голову банками с кон-сервированным яблочным соусом, потому что полки забиты до отказа. Не думаю, что вы найдете что-нибудь страшное, но должна предупредить, что двоюродный брат моего прапрадедушки пропал в тридцатых годах. Люди поговаривают, что жена убила его за то, что он ей изменял. Утверждают, что она зарыла тело где-то в До-лине. Так что, если наткнетесь на череп, кричите.
Агент кивнул без тени улыбки и начал спускаться по тяжелым дубовым ступеням, а Мэри Мэй побледнела.
— Не говори с ними так! Это же все равно что про-верка в аэропорту. С этими людьми нельзя шутить!
— Как я могу принимать этих ребят всерьез, если они полагают, что террористы прячутся среди хризан-тем, а маньяки-убийцы облюбовали мой погреб? — Я по-качала головой. — Господи, спаси нас от правительства!
— Если бы ты читала триллеры, как это делаю я, ты бы знала, чтб пытаются сделать с семьей президента злоумышленники. Кто-нибудь может пробраться сюда и спрятать бомбу на твоей клумбе. Или расстрелять нас всех через окна первого этажа. Или спрятаться в погребе и схватить Эдди, когда та выйдет на задний двор, чтобы полюбоваться рассветом над Аталуком. Хаш, мир за пре-делами округа Чочино полон сумасшедших, которым может прийти в голову что угодно. Излишняя осторож-ность никогда не может помешать! — Голубые глаза Мэри Мэй — семейное достояние всех Тэкери — наполни-лись слезами. Она смотрела на меня совершенно се-рьезно. — Я столько сил потратила, придумывая, как бы заманить покупателей на нашу ферму, я организовала самую лучшую маркетинговую кампанию и не хочу, чтобы все разрушили террористы! Я обняла ее.
— Послушай меня. Мы пережили ранние замороз-ки, сумели продать поздние урожаи, справились со спа-дом спроса, с пожарами на кухне, заменили сломанные грузовики. Бывали годы, когда мы работали за спасибо, не имея ни гроша в банке. Мы выжили, хотя все кругом говорили, что нам никогда не удастся заманить сюда людей из Атланты, что они не станут приезжать к нам с сентября по декабрь, чтобы купить яблоки. Мы пережи-вем и Эдди Джекобс. Обещаю тебе, мы не станем жер-твами террористов и не наживем неприятностей с сек-ретной службой.
— Ты забыла самое плохое, — Мэри Мэй вытерла глаза и вздохнула. — Мы пережили потерю Дэви.
Я замерла, но потом быстро пришла в себя и кивнула:
— Это само собой разумеется.
Мэри Мэй снова вздохнула.
— Как бы мне хотелось, чтобы у меня был муж! Он бы сказал мне: «Детка, не забивай свою хорошенькую головку ерундой».
— Нет, это не помогает.
Она устало кивнула. Маленькая, пухленькая, кудря-вая, Мэри Мэй в свои тридцать шесть лет все еще отча-янно желала выйти замуж, но при этом отвергала всех мужчин, которые хотели на ней жениться. В каком-то смысле это была моя вина. Как и все остальные, Мэри Мэй считала мой брак с ее братом идеальным — из тех, что совершаются на небесах. Она говорила, что мы вну-шили ей слишком высокие стандарты. Я виновато сжала ее плечо.
— Мы из тех, кто выживает. И у нас столько работы, что мы не можем тратить время на слезливую болтовню.
Моя золовка взяла себя в руки.
— Ты права.
Она вошла в дом и тут же вернулась, прижимая к себе портативный компьютер, за которым тянулся провод.
— Я собрала кое-какую информацию об Эдди.
Я застонала, а Мэри Мэй села на садовую скамью с вырезанными на спинке яблоками и нагнулась над кла-виатурой, напоминая пуделя над косточкой. В ее ушах сверкали золотые крестики с поддельными бриллианта-ми; поздняя бабочка села на одну из многочисленных цепочек, которые Мэри Мэй носила на шее. Она выгля-дела как хозяйка магазинчика дешевых товаров, но на самом деле она была компьютерным гением и волшеб-ницей управления.
— Эдди Джекобс — пример для подражания, — за-говорщическим шепотом сообщила Мэри Мэй. — Ее всегда так называли. Посмотри сюда. — Она указала на экран компьютера. — Читатели электронного журнала «Независимая девушка» назвали ее самой популярной студенткой года. А когда ее отец баллотировался в Белый дом, «Нью-Йорк тайме» писала: «Отдайте свой голос Эдди!» Умеет говорить, умна, серьезна. Настоящий при-мер для подражания… Опять этот «пример»!
— Может, хватит? Я уже представляю общую картину.
— Подожди! Когда ей было восемнадцать, она напи-сала книгу! То есть на самом деле написала, не просто поставила свое имя на обложке. «Власть курочек», так она называлась. «Эссе для молодых женщин о достоин-ствах целомудрия, независимости и образования». Це-ломудрие! Подумать только! А ведь ее родители завзятые либералы и все такое. Господи, Хаш, эта книга продер-жалась среди бестселлеров целый год! Она была самым читаемым автором. И это в восемнадцать лет!
— Некоторым идеям грош цена в базарный день, Мэри Мэй, пусть даже о них и написано в книгах.
— Но она пример для подражания! — настаивала Мэри Мэй. — Ты только представь такой заголовок: «Сын знаменитой Хаш Тэкери спасает президентскую дочь от жизни в аквариуме. Читайте подробности на нашем сайте».
Я смотрела на нее до тех пор, пока моя золовка не покраснела.
— Это моя работа рекламировать наши яблоки, — пробормотала она, опустив глаза. — Все, что помогает продавать яблоки, меня устраивает. Больше я ничего не скажу.
— Ловлю тебя на слове.
Я вошла в дом. Часы моего деда тикали в гостиной на стене между литографиями старых сортов яблок. Коты пили воду из лакированнных ярко-красных кера-мических мисок на отполированном дубовом полу в кухне. Мои бумаги и расчеты так и лежали на столе оре-хового дерева с резными ножками у двери на заднее крыльцо, где я их оставила, прежде чем пойти плакать к Большой Леди.
Зазвонил телефон.
— Номер семь, — сказала Мэри Мэй, вошедшая следом за мной.
Она отслеживала звонки последний час. Звонили советники президента. Звонили помощники первой леди. Все они были вежливы, но говорили так медленно, словно я была Форестом Гампом, и называли меня по имени, будто имели на это право. Все они повторяли одно и то же: «Давайте сохраним все в тайне, пока пре-зидент и первая леди не решат проблему с самой Эдди». Я была с ними более чем согласна.
— «Ферма Хаш», — мрачно сказала я в трубку.
— Попросите, пожалуйста, Раш.
— Меня зовут Хаш. Хаш Тэкери. Я у телефона.
— Хаш, это миссис Хэбершем-Лонгли. Я руковожу домашним офисом миссис Джекобе в Чикаго. Я ее младшая сестра.
— Рада познакомиться.
Значит, Эдвина нанимает своих родственников — так же, как и я. Кстати, мой домашний офис находился по другую сторону пруда с золотыми рыбками, в доме, построенном первой Хаш. Маленькая собачка и четыре кошки спали на осенних листьях возле его крыльца.
— Давайте просто поболтаем, Раш…
— Прошу прощения, но меня зовут Хаш.
— Простите. Хаш, конечно, Хаш. У меня ошибка в записях.
— И у вас есть записи обо мне? Где вы, интересно, собирали информацию?
— Спроси, не хочет ли она, чтобы мы прислали ей подарочные золотые серьги из нашего магазина сувени-ров! — прошептала Мэри Мэй.
Я только отмахнулась.
— Хаш, ничего страшного не происходит, — про-должала моя собеседница. — Я хотела лишь получить подтверждение некоторой информации о вас. Ведь вы в некотором смысле местная знаменитость, и мы это по-нимаем. Вы член торговой палаты округа, член Ассо-циации представителей мелкого бизнеса штата, член Ассоциации садоводов…
— Вы что, проводите расследование?
— Нет, это не совсем так. Хотя, разумеется, сущест-вуют вопросы безопасности, когда речь идет о члене семьи президента.
— Позвольте мне сказать вам кое-что. Вам необхо-димо знать только одно: Эдди в моем доме, в спальне моего сына, который не спускает с нее глаз. Она в такой же безопасности, как пчела в яблочном меду. Никто на этой ферме не тронет даже волоса на ее голове, и мы не подпустим никого чужого ближе, чем на десять футов. И больше я на ваши телефонные звонки отвечать не буду.
— Это несерьезно! Послушайте, Хаш…
— А у вас есть имя?
— Я… Реджина. Реджина Хэбершем-Лонгли. Реджина и Эдвина? Интересно, как зовут третью се-стру. Вагина?
— Хэбершем-Лонгли? С дефисом?
— Да. А почему вы спрашиваете?
— Я веду записи.
— Это сарказм, Хаш?
— У нас это называется зуб за зуб. Реджина помолчала.
— Видите ли, Хаш, нам не хотелось бы, чтобы дочь президента эксплуатировали. Нам не хотелось бы, чтобы о ее поступке заговорили. Нам не хотелось бы, чтобы на вашу ферму слетелись репортеры и начали задавать во-просы. Потому что, скажу вам откровенно, мы не знаем, насколько серьезен этот брак. Вполне возможно, что все можно решить между своими, чтобы никто даже не узнал, что возникала проблема.
— Реджина, я не знаю, что именно в ваших словах оскорбило меня больше всего, но разрешите мне просто и откровенно выразить свою точку зрения. Мой сын го-ворит, что они с Эдди женаты. Пусть мне это не слиш-ком нравится, но мой сын не лжец. У нас здесь среди обычных людей принято, чтобы родители сбежавшей девушки звонили родителям парня, с которым она сбе-жала. Можно даже приехать в гости. Я дала Джекобсам некоторый запас времени, потому что их не было в стра-не, когда это все случилось. Но теперь, полагаю, нам пора поговорить. Надеюсь, вы дадите мне их номер те-лефона, и мы с ними поболтаем.
— Но это не так просто! Вы не можете просто взять и позвонить…
— О нет, могу. Я исправно плачу налоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34