Он вложил конец сигары в рот, сложил домиком широкую, рабочую руку, щелкнул крышкой зажигалки, и появилось голубое пламя. Он зажег сигару со спокой-ной уверенностью человека, который знает, сколько вдо-хов требуется, чтобы соединить табак и пламя. Когда он выдохнул, мягкое серое облако и сладковатый аромат поплыли в мою сторону.
Заходящее солнце освещало одну половину наших лиц, оставляя другую в тени. Я взглянула на него, и мне понравилось то, что я увидела. Странно, но этот незна-комый человек сразу вызвал во мне доверие. Между нами установилось равновесие, пусть временное, но до-статочное для того, чтобы не забыть эту минуту.
Он снова затянулся и выдохнул облачко ароматного дыма, окутавшее меня. Осы не набросились на него, а лишь незлобиво жужжали. Мое сердце замерло в ожи-дании. Я наконец нашла человека, который умеет укро-щать пчел!
Осы начали неохотно отрываться от моей кожи. Я подняла руки. Десятки насекомых поплыли в облаке дыма, скорее ленивые, чем раздраженные, пока все не последовали за дыханием незнакомца и не исчезли в щели между бревнами. Я не отрывала взгляда от лица мужчины, пока не поняла, что мои руки свободны.
Однако несколько ос все еще упрямо цеплялись за мой подбородок. Я чуть нагнула голову, окуная лицо в душистое облако, ощущая его дыхание, поскольку он подвинулся ближе. Так близко, что мы могли бы поце-ловаться. Я чувствовала тепло его кожи. Он выдыхал маленькие облачка дыма, освобождая от ос мои глаза, щеки, пока не осталось лишь одно насекомое в уголке губ. Он нагнулся еще ближе и выдохнул последний раз прямо на мои губы. Крошечная оса поднялась в воздух и исчезла между старых досок амбара.
Мы не отодвинулись друг от друга на безопасное расстояние. Мы смотрели друг на друга со смешанным чувством нежности, удивления и желания. Я думаю, мы оба знали в тот момент, что принесем друг другу радость и беду. И не один раз.
— Почему вы не испугались? — спросил он.
— Вас? Или ос?
— И меня, и ос.
— Я всегда верила осам. А они поверили вам.
В его глазах появилось странное выражение — суро-вое и чуть насмешливое.
— Миссис Тэкери, — спокойно произнес он, — меня зовут Ник Якобек. Я приехал, чтобы забрать Эдди и увезти ее домой.
Я с силой выдохнула воздух и кивнула:
— Отлично.
Вот так осень, начавшаяся в Техасе, в военном лаге-ре, продолжилась в Джорджии. Эту часть света я знал по стереотипам и никогда не испытывал к ней интереса. А теперь я стоял в симпатичном старом амбаре в окру-жении старых фермерских инструментов, окутанный ароматом спелых яблок, и смотрел на женщину, спо-койно глядевшую мне в глаза с низкой дубовой скамей-ки. Еще минуту назад Хаш Тэкери покрывали желтые пчелы. Нет, осы. Я даже не знаю толком, как они назы-ваются. Знаю только, что они опасны. Хаш Макгиллен Тэкери была не самой красивой женщиной из тех, кого я видел, но от нее невозможно было отвести глаза. Я был возбужден, чувствовал себя неловко — и я был удивлен. Тот факт, что я сумел все это скрыть, не означает, что я ничего такого не чувствовал. Никогда бы не поверил, что между незнакомыми людьми может вспыхнуть такое удивительное доверие и желание.
Я, как и эти осы, хотел узнать, какая она на вкус, и как ей удалось так быстро понравиться мне.
И почему она сказала об Эдди то, что сказала.
И вообще — почему?..
Времени как раз хватило на то, чтобы в темных гла-зах Ника Якобека появилось изумление. Полагаю, он думал, что я стану покрывать президентскую дочку. И тут раздался грохот упавшего дымаря. Я быстро вста-ла, словно нас застали за непристойным занятием. Якобек поднялся медленно, чуть сощурившись. Он лучше контролировал свои слабости, чем я, или просто не ис-пытывал досады. Его сексуальная жизнь, вероятно, не ограничивалась вибромассажной подушкой.
Как бы то ни было, я в ужасе смотрела на Дэвиса и Эдди, застывших на пороге. Дэвис нагнулся и поднял дымарь с длинным носиком, из которого вырывались облачка дыма.
— Я знаю, кто вы такой, полковник, и ваша репута-ция мне известна. Но вы не сможете запугать меня или мою мать.
Якобек негромко ответил:
— Мистер Тэкери, нам с вами необходимо побесе-довать наедине, прежде чем вы сделаете поспешные вы-воды обо мне и моих намерениях.
Он произнес это очень спокойно, но от такого спо-койствия у меня волосы на затылке зашевелились. Я уви-дела, как напряглись его мускулы, как тело приняло боевую стойку, и быстро вмешалась:
— Вы не будете ни о чем говорить без меня! Вам по-нятно?
Якобек на секунду перевел на меня взгляд, нахму-рился.
— Я приехал не для того, чтобы причинить боль ва-шему сыну. Даю вам слово. Я приехал, чтобы получить ответы на некоторые вопросы. И убедиться в том, что Эдди в безопасности.
— Отлично. Но давайте договоримся: никаких кон-фронтации между вами и моей семьей.
Он еле заметно кивнул, я вздохнула с облегчением, но тут вмешалась Эдди:
— Ники, прошу тебя, не говори мне, что мама и папа послали тебя за мной и ты согласился. Только не ты! Ты не можешь быть с ними заодно! Что ты собираешься сделать? Призовешь меня к порядку? Будешь обращать-ся со мной как с ребенком, которого необходимо спас-ти? Прочтешь мне нотацию?
— Я приехал, чтобы убедиться, что с тобой все в по-рядке. Только и всего.
— Со мной все в порядке. Это ответ на твой вопрос.
— Ты кажешься мне больной и напуганной. Твой поступок не имеет смысла. Я только хочу убедиться, что тебя не… принудили.
— Принудили? — Дэвис говорил очень тихо. — Вы обвиняете меня…
Эдди примирительно коснулась его руки и снова по-смотрела на Якобека.
— Ники, в жизни каждого человека наступает пере-ломный момент. В такую минуту все то, что ему говори-ли о нем самом и его месте в жизни, вдруг оказывается неподходящим. В такую минуту умный человек вдруг понимает, что пора выбирать другую дорогу. Именно это я и сделала, Ники. Я приняла твердое решение оста-вить позади ту жизнь, которая не была моей.
— Твои родители никогда не заставляли тебя жить отраженным светом.
Эдди грустно усмехнулась:
— Что ты, Ники, конечно, заставляли. Ребенок не способен убежать от такого яркого сияния, какое окру-жает их.
— Они делали все, чтобы защитить тебя.
— Я знаю. Именно поэтому я всегда чувствовала себя как птица в клетке.
— Но это все равно не объясняет, зачем тебе было бежать сюда с Восточного побережья, чтобы агенты сек-ретной службы следовали за тобой по пятам. Ради чего? Неужели вы с мистером Тэкери не могли сесть в само-лет и навестить его мамочку?
— Мать, — строго поправила я. — Его мать.
Якобек изумленно посмотрел на меня, а Дэвис сде-лал шаг вперед.
— Эдди устала от того, что о каждом ее шаге докла-дывают родителям. Никто из взрослых детей президен-тов США за последние пятьдесят лет не находился под таким пристальным наблюдением, как она!
— Мир уже не так безопасен, как раньше, мистер Тэкери.
— Моя мать шпионит за мной, — объявила Эдди. — Ты знал об этом, Ники?
Якобек насупился.
— Твоя мать иногда бывает слишком крутой, но она слишком достойная женщина, чтобы… — Он осекся, хмурясь еще сильнее. — У твоей матери есть все основа-ния, чтобы тревожиться о тебе и принимать меры.
— Ники, только не говори мне, что все началось в тот день, когда нас пытались убить! Я годами слышала об этом, но не думаю, что это ее извиняет. Она стала жест-кой, злой, мелочной, Ники! Все эти годы, пока отец под-нимался по политической лестнице, я видела, как мама становится все более саркастичной, менее гибкой. Но в ней проснулся настоящий тиран, когда мне исполни-
лось восемнадцать, а папа стал президентом. За послед-ние три года все инстинкты защиты моей матери видо-изменились, теперь они направлены исключительно на то, чтобы удержать папу и меня в своей власти.
— Эдвина хотела только, чтобы вы оба были в без-опасности, — упрямо повторил Якобек.
— Ладно, хватит. Если ты не хочешь меня слушать — не надо. Могу сказать только одно: я была вынуждена совершить подобный поступок, чтобы убежать от нее. И я думаю, папа меня поймет.
— Может быть, да, а может быть, и нет. — Якобек посмотрел на Дэвиса: — Пока что, мистер Тэкери, вы должны многое мне объяснить.
— При всем моем уважении, сэр, я ничего не дол-жен объяснять. То, что сделали мы с Эдди, это наше су-губо личное дело. Она хочет, чтобы вы уехали.
— Этого не будет.
— Нет, будет!
Я решила, что пора вмешаться, и встала между ними.
— Дэвис, этот человек приехал поговорить. Он пред-ставляет семью Эдди, и ты должен относиться к нему с уважением. Эдди, я знаю, что ты очень сердита на свою мать и не в состоянии сейчас мыслить здраво, но ты не можешь отказаться выслушать того, кого она посла-ла. — Я заговорила громче: — И больше никаких ульти-матумов! Здесь только я принимаю решения!
Эдди покачала головой. В ее глазах заблестели слезы, когда она снова посмотрела на Якобека. Я ни секунды не сомневалась в том, что она с нежностью относится к этому крупному, устрашающему на вид мужчине, кото-рого родители послали за ней. Был ли он убийцей? Ве-роятно. Но еще этот Якобек умел укрощать пчел. А для этого необходима доброта.
— Ники, мне жаль, но ты не скажешь мне ничего такого, чего бы я не знала, — Эдди вытерла глаза. — Я ни-куда с тобой не поеду и даже не буду продолжать этот разговор. Я вижу, что тебе непонятны мои мотивы, и ты уверен, что я совершила глупость, только потому, что это на меня не похоже. А в таком случае нам действи-тельно не о чем говорить. — Она развернулась и вышла из амбара.
Ник Якобек направился за ней следом, но Дэвис, сжав кулаки, преградил ему дорогу.
— Эдди просила вас оставить ее в покое. А теперь я вас об этом прошу.
— Мистер Тэкери…
— Прекратите разговаривать со мной свысока! Я не отступлю!
Якобек поднял левую руку и направил указательный палец в побелевшее лицо Дэвиса. Это был почти эле-гантный угрожающий жест, но Дэвис мгновенно взо-рвался. Я попыталась перехватить его, когда он ринулся на Якобека, занеся руку для удара, но не успела. Ник Якобек легко ухватил его за запястье, развернул и от-пустил. Дэвис, спотыкаясь, полетел на сложенные кор-зины, разметал их и рухнул лицом на земляной пол ам-бара.
У меня потемнело в глазах, дыхание перехватило. Якобек посмотрел на меня. В его глазах не было жесто-кости.
— Простите. Я не хотел и не хочу причинять боль вашему сыну.
— А вы думаете, я вам это позволю? — Покопавшись в кармане джинсов, я вынула маленький перочинный ножик с перламутровой рукояткой, который всегда но-сила с собой. Ухватившись одной рукой за рубашку Яко-бека, я помахала трехдюймовым лезвием у него перед глазами. — Только троньте его еще раз, и я выпотрошу вас, как курицу!
Разумеется, я не напугала его своим смешным но-жичком. Черт побери, я не заметила в глазах Якобека и намека на страх! Но уважение в его взгляде было.
— Тогда вы должны его успокоить.
— Я сам могу успокоиться, — сказал Дэвис. — Глина во рту — это отличное успокоительное.
Он сел среди корзин. Его лицо было выпачкано крас-ной грязью. Из носа текла кровь. Внезапно его взгляд метнулся к дверям амбара.
— Со мной все в порядке! — хрипло крикнул он.
Мы с Якобеком развернулись одновременно и уви-дели стоящую там Эдди, побелевшую, как полотно, схватившуюся за живот.
— Как ты мог так поступить с ним, Ники? — Она пошатнулась и упала на колени.
— Эдди! — закричал Дэвис.
Он подобрался к ней, сел рядом и обнял за плечи, придерживал ее лоб одной рукой. Эдди вырвало водой.
— Черт возьми, — выругался Якобек чуть слышно. — Я не знаю, как вести себя в такой ситуации.
— Вы в этом не одиноки, — призналась я. — Я не больше вашего понимаю, что происходит и почему.
Дэвис поднял голову и крепко прижал к себе Эдди.
— Мы поженились весной, — сказал он. — Эдди ждет ребенка. Она на третьем месяце.
Глава 10
Золотисто-синий осенний закат опустил туманную Дымку на горы Чочино, Большая Челюсть и Аталук. Вскоре туман заполнил всю Долину, заставляя агентов секретной службы ежиться и превращая их в призрачные тени. Дэвис и Эдди заперлись в спальне наверху, откуда они оба — по моему совету — звонили родственникам и друзьям, сообщая о состоявшемся бракосочетании и бу-дущем ребенке. Ошеломленная Мэри Мэй сидела в моем офисе за домом, принимая звонки от ошарашенных Макгилленов и Тэкери. Логан водил Люсиль по нашим коммерческим зданиям; она осматривала нашу систему защиты, делала записи и пыталась не показать виду, на-сколько увиденное ее впечатляет. Бэби Хаш сидела с Мэри Мэй в офисе, слишком изумленная, чтобы иг-рать. Она только завороженно слушала и смотрела. Да я и сама еще не совсем пришла в себя.
Николас Якобек занял мою гостиную и метался взад-вперед перед камином, прижав к уху какой-то на-вороченный телефон. Он больше слушал, чем говорил. Я тайком заглянула в гостиную и отметила, что у него очень усталый вид. Я не могла представить, что говорят ему Ал и Эдвина Джекобс. Только один раз я услышала его ответ, прозвучавший почти угрожающе.
— Нет, они не получили десятидолларовой государ-ственной лицензии или благословения Папы. Но они произнесли клятвы и подписали брачный контракт, со-стоящий из одного пункта. Кстати, контракт был состав-лен Эдди. И вне зависимости от того, серьезно или нет мы воспринимаем их брак, для них это дело решенное.
В тот момент я им восхищалась. Кто из мужчин ре-шится послать одновременно и президента, и Папу? Тут Якобек отключил телефон и увидел меня в дверях, но я не стала извиняться за то, что подслушивала. В этот мо-мент нам было не до пустых любезностей.
— Вы правы, Якобек: официальные клятвы или нет, но они не отступят. Во всяком случае, пока не уляжется возбуждение.
— Эдди учили не нарушать данное слово.
— Я тоже так воспитывала моего сына. И я уверена, что он искренен.
— А как насчет вас?
— Вы имеете в виду брачные клятвы? Я отношусь к ним с уважением. Они годятся для долгой дороги.
— Интересная мысль. Но я спрашиваю, что вы со-бираетесь делать сейчас, учитывая ситуацию?
Я почувствовала, как у меня загорелись щеки. При-дется скормить ему дезинформацию.
— Я намерена следовать простому, но железному правилу: семья должна держаться вместе. Долг обязыва-ет меня принять беременную невестку при любых об-стоятельствах и держать рот на замке ради моего буду-щего внука. Даже если я думаю, что этот брак необду-манный, наивный и, вероятно, обречен на неудачу.
Якобек подошел ко мне, изучая мое лицо, как заблу-дившийся путник изучает карту, чтобы найти самый ко-роткий путь домой. Я еле удержалась, чтобы не попя-титься. Он остановился всего в дюйме от меня.
— Мне нравится ваша грубая откровенность, — ска-зал он.
— Принимаю это как комплимент.
— Это и был комплимент.
Я вышла из гостиной, нахмурившись. Господи, как же я была слепа! Я ни разу не взглянула по-настоящему на Эдди Джекобс и не подумала о самой вероятной причи-не ее тошноты. Мне даже думать о таком не хотелось. Я закрыла мысленный взор щитком надежды. Но те-перь я видела свет.
Не Эдди Джекобс, а Эдди Джекобс Тэкери. Моя не-вестка. Беременная ребенком моего сына. Моим вну-ком.
На ярмарке работники убирали павильоны и закрывали их на ночь. Обычно в первый день сезона мы все собирались, выпивали немного яблочной водки и про-веряли итоги продаж. Впервые за двадцать лет я отме-нила эту встречу. Как только я соображу, что делать даль-ше, мне придется с каждым поговорить о жене Дэвиса. Я буду вынуждена делать вид, что я счастлива и поддер-живаю молодых.
Хотите правду?
Я рассматривала брак Дэвиса сквозь призму моего собственного поспешного брака с его отцом и поэтому боялась самого худшего. Мне хотелось плакать на манер библейских героинь и распарывать себе грудь.
Но мне необходимо было присматривать за Якобеком.
Эдди беременна. Она ждет ребенка. Моя маленькая двоюродная сестра! Девочка, которую я принял при рождении! Она станет матерью…
Ал вылетел в Штаты на президентском самолете. Эдвина возвращалась домой из Англии.
— Эдвина не может больше говорить об этом сей-час, — хрипло сказал мне Ал по телефону. — Она слиш-ком расстроена. Мы оба огорчены. Мы хотим как можно скорее оказаться там, но это невозможно. Спасибо, что. ты поехал. Ты понимаешь, насколько виноватыми мы себя сейчас чувствуем, потому что не можем быть там?
У него были обычные государственные заботы — кризис на Ближнем Востоке, угроза миру.
— Я не слишком хорошая замена родителям, — со-гласился я. — Но клянусь тебе, что Эдди в безопаснос-ти, и так оно и будет впредь.
— Что ты думаешь об этом Тэкери? Твои первые впечатления.
— Умный. Наивный. Самоуверенный. Любит ее. Хочет поступать правильно.
— А его семья? Его… неуправляемая мать?
Минут десять я с энтузиазмом рассказывал о Хаш.
Тэкери, пока не понял, что слишком много всего наго-ворил, а Ал уже давно молчит.
— Я просил тебя оставаться нейтральным, — мед-ленно произнес Ал. — Ты… С тобой все в порядке?
Помолчав, я ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34