- Я странный ребенок, правда?
- Да уж, - ответил Фрего.
Оба расхохотались.

Прыжок к Петербургу занимал около трех недель корабельного времени.
Когда улеглась послестартовая суета и "Орион" лег на курс к черной дыре -
входу в "нору", Гарри стал понемногу привыкать к бортовому распорядку. Он
почувствовал какую-то психологическую разрядку, словно, покинув физические
границы Хогота, ему удалось возвести мысленный барьер между прошлым и
настоящим, между собой и ужасной кончиной отца. Но теперь, впервые в
жизни, его начали преследовать другие вопросы, на которые он хотел бы
получить ответ.
- Фрего, - спросил он однажды вечером, когда они уютно расположились
в креслах кают-компании корабля с огромными бокалами земного пива в руках,
- ты знал мою мать?
В рассеянном, псевдовечернем свете физиономия Фрего напоминала лицо
медного сатира - красноватое и добродушно-веселое; рубцы смягчались
окружающими тенями. Вокруг колыхался, как электрический прибой,
приглушенный рокот разговоров на нескольких языках. Ящеры издавали трели и
квакали, люди ворчали и каркали, а снизу доносился непрерывный колокольный
звон - работал привод. Ароматы корабля сконцентрировались здесь, несмотря
на усилия системы кондиционирования - пот, парфюмерия, запах корицы и
ящеров. Гарри почти клевал носом - выпитое пиво давало о себе знать, - но
отметил затянувшуюся паузу между его вопросом и ответом Фрего. Последний
отхлебнул пивка, поставил бокал и задумчиво посмотрел на пену. Наконец
кивнул.
- Да, я знал ее.
- Какая она была?
Снова странная пауза, необычность которой один Гарри, наверное, и мог
ощутить. Он всегда замечал больше других, и частенько то, что ему казалось
предельно ясным, для остальных выглядело необъяснимым. Теперь эта его
проницательность, усиленная недавними событиями, обострилась необычайно. В
паузах Фрего таился скрытый смысл. Мать умерла вскоре после его рождения -
так сказал ему Гарт. Отец всегда неохотно говорил об этом, а Гарри никогда
не допытывался. Даже будучи ребенком он ощущал этот барьер душевной боли,
окружавший память отца о матери. Барьер не только боли, но и еще чего-то,
связанного, вероятно, с ним самим. И вот теперь он это понял окончательно.
- Твоя мать была замечательная женщина. Красивая, нет, - прекрасная,
и умная. Умная, как ты. Она понимала жизнь... - Его взгляд подернулся
дымкой воспоминаний, и до юноши вдруг дошло, что Фрего, должно быть, любил
его мать. Сам Гарри ее, конечно, не помнил, и на мгновенье отчаянно
позавидовал Фрего.
Насколько ему было известно, родных у него больше не было. Он остался
совсем один. Но что-то внутри него подсказывало, что где-то существовали
те, кто мог понять его, любить, быть ему одновременно большим и меньшим,
чем семья. Когда закончится весь этот кошмар - когда Эрл Томас превратится
в кровавый прах, а куб, чем бы он ни был, будет благополучно доставлен на
Землю - тогда, решил Гарри, он отправится на поиски. Может, это было его
предназначение - найти существ, которых он ощущал внутри себя, которые
были его истинной семьей...
- Гарри? Ты где-то далеко?
- А? Ой, прости. Задумался.
- М-м-м... Я тоже. Твоя мать, Гарри... Она очень любила тебя. Помню,
когда ты родился...
Так я все же человек, подумал Гарри про себя. На какое-то мгновение я
засомневался. Но все равно, что-то здесь не так.
- Она была так счастлива, - продолжал Фрего. - Гарт как-то сказал
мне, что они боялись, что не смогут иметь детей. Какая-то несовместимость,
что ли... Так вот, когда ты появился... Ну, это было все, на что они
надеялись.
- Говоришь так, будто это не было запланировано, - ухмыльнулся Гарри.
- Не знаю. Она была беременна, когда они прибыли на Хогот. Я был лишь
мелкой сошкой в местной команде Поиска. Гарт стал моим боссом, и мы как-то
сразу подружились. Он всегда говорил мне, что ты очень дорог ему, сынок.
Понимаешь, с самого начала само собой подразумевалось, что это часть моей
работы - оберегать тебя. Он дал мне пароль, когда тебе было всего два
месяца отроду.
- Так выходит, что ты мой неофициальный крестный отец? - Гарри
рассмеялся.
Мимолетный всплеск боли коснулся, как крылья мотылька, напряженного
взгляда Фрего.
- Может быть, я всегда им себя чувствовал, - сказал он.
- Прости меня, Фрего. Правда, извини. Теперь я думаю, что так оно
было и есть. По крайней мере, ты здесь сейчас, когда я нуждаюсь в тебе.
- Верь мне, бамбино, - просиял Фрего.
Этими словами они закончили свой разговор и допили пиво в молчании,
пока Гарри попытался углубиться в некоторые аспекты головоломки, одной из
составных частей которой он себя теперь считал.

Лежа той ночью на своей койке и прислушиваясь к громким серенадам
храпа, доносившимся с верхней полки, где спал Фрего, Гарри думал о
Петербурге, пункте их скорого прибытия. Источники информации Фрего
вычислили этот Потенциальный Мир как место пребывания Эрла Томаса.
Единственный корабль, которым он мог бы выбраться с Хогота, направлялся
именно на Петербург, хотя его имя в списке пассажиров не значилось. Более
того, торопливые запросы, посланные резидентам земной разведки на
Петербурге, не помогли обнаружить там следов Томаса. А это, подумал Гарри,
и неудивительно. Томас ведь наверняка высадился на планету прежде, чем
запросы были получены, и он не та дичь, которая будет покорно ждать
приближающихся охотников.
Похоже на тупик, решил Гарри, но это единственный, имеющиеся в
распоряжении, шанс не упускать из виду непосредственную цель - возвращение
куба и сокрушение Томаса и тех, кто бы за ним ни стоял.
Гарри вздохнул и повернулся на бок. Столько всего случилось, а теперь
ему приходилось еще и считаться со странными вещами, происходящими внутри
него, в его собственном мозгу.
Эрудит.
Юноша задумался над значением этого слова. Земные словари определяли
его просто так "человек с энциклопедическими знаниями". Но, хотя Гарри и
знал уже достаточно много для его возраста, такое определение не вполне
подходило к нему. Он постоянно испытывал неутолимую жажду узнать еще
больше, гораздо больше, причем ему доставлял радость сам процесс познания.
И эта его феноменальная память на все увиденное ли, услышанное или
написанное. Остались даже ясные воспоминания самого раннего детства,
включая образы какого-то розового, теплого и влажного замкнутого
пространства, которое ему не хотелось покидать.
Но если он помнил свое собственное рождение, почему не помнил мать?
Как говорил отец? "Она умерла вскоре после того, как ты родился". Но что
значит "вскоре"? Прошла неделя, месяцы? Секунды?
Здесь была какая-то тайна, загадка, и он не знал, как разгадать ее.
Или не хотел?
Чтобы отвлечься Гарри переключил свои мысли на Эрла Томаса. Тут уж
все просто и определенно. Несколько недель до Петербурга, и тогда... А
что, собственно, тогда? Ведь конкретного плана у него нет. Верховодит всем
Фрего, а сам он в полной зависимости от навыков и мастерства своего
компаньона, да от возможностей таинственной земной организации под
названием "Поиск". Но теперь, вглядываясь в темноту, Гарри решил, что
этого недостаточно.

Наконец наступил день, когда кают-компания оказалась особенно
переполненной. Они пришли задолго до обеда, иначе просто не смогли бы
сесть за свой столик. Все места были заняты, люди и ящеры стояли
маленькими группками, потягивали напитки, тихонько переговаривались. Фрего
угрюмо созерцал свое пиво.
- Что-то случилось? - поинтересовался Гарри.
- Заметно? - Фрего поднял бокал, осушил его до дна и оглянулся, чтобы
заказать еще один. Пробегающий мимо официант немедленно обслужил его.
Фрего сделал еще пару глотков и поставил бокал на стол. - Да... Знаешь, я
совершил около двадцати прыжков, но так и не смог привыкнуть... - Гарри
казалось, что его компаньон разговаривал сам с собой. - Ничто не
перемещается быстрее скорости света вне черной дыры. Представляешь, Гарри,
мы входим _в_н_у_т_р_ь_ этой чертовой штуковины! Тебя что, это нисколько
не волнует?
- Не знаю, - Гарри пожал плечами, - наверное не очень. Защитный экран
или выдержит или нет. А если и не выдержит, то мы все равно никогда об
этом не узнаем. И мы не можем двигаться быстрее света, пока не попадем в
"нору". Мы обмениваем расстояние на время так, чтобы и то и другое
сохранялось в нашей "реальной" Вселенной. Тебе это известно.
- Именно это я и имею в виду, - сказал Фрего. - Ты знаешь все
технические аспекты и тебе наплевать на действительность. Но эта
действительность способна убивать.
- Сейчас, - Гарри ухмыльнулся, - мы в большей безопасности, чем если
бы прогуливались по Рифу.
- Я знаю статистику, - упрямо гнул свою линию Фрего. - Но некоторые
корабли не проходят.
- Это вовсе не значит, что дыра их поглощает. Что-то может случиться
после, при возвращении в настоящее по Ленте Времени.
- Да. Представь себе ситуацию: какие-то нелады с приводом - и тебя
забрасывает на несколько сотен, а может быть и тысяч, лет в прошлое.
Помочь тебе никто не может. Но дело даже не в этом. Просто, задержись ты
немного дольше, чем позволяют параметры полета - и корабль неминуемо
взрывается.
До Гарри дошло, что Фрего не совсем ясно представляет себе принцип
прохождения по "норе", да и особенно не стремится разобраться в нем. Но
его компаньон не походил на остальных пассажиров корабля, которые страдали
от фобии, вызванной обстоятельствами, описанными когда-то древним
писателем по имени Артур Кларк: любая сколь-нибудь передовая технология
непосвященным кажется каким-то чудом. Гарри достаточно долго размышлял над
сведениями, полученными от отца через интерактивную программу, и теперь
чувствовал, что стал лучше разбираться в происходящем. Обладая
исключительным правом на привод, хоготанцы держали под контролем почти
каждый аспект человеческой культуры. Они попросту не пропускали
нежелательных для них людей на корабли и запрещали перевозить опасные, по
их мнению, грузы.
Их могущество было почти абсолютным. Если корабль хоть на йоту
отклонялся от курса, он попросту исчезал. Гарри иногда приходило в голову,
что, возможно, керсгатанские артефакты - это осколки катастроф,
произошедших в современности, перенесенные в отдаленное прошлое. Но все
же, артефакты были необычными. Ни люди, ни хоготанцы не смогли бы создать
такие загадочные устройства при всем их желании.
Гарри ладном свой бокал.
- Ну, взорвемся мы или нет, нам это неведомо. Да и вмешаться мы не в
состоянии, разве что...
- Да, - перебил Фрего. - Разве, чтобы заказать еще пива.
- Точно, - подтвердил Гарри.
Так они и поступили. И пока путешественники баловались благословенным
земным напитком, космолайнер подошел к своей цели - черной дыре, и вскоре
они уже скользили по "норе" между вселенными, чтобы затем выскочить из нее
в свет чужих звезд. Спустя еще некоторое время "Орион" благополучно кружил
по орбите вокруг Петербурга.
Все это было так обыденно и заурядно, что запоминать это не имело
смысла. Но Гарри запомнил.
В конце концов, он ведь никогда ничего не забывал.

7
Петербург встретил их каскадом ароматов. Гарри, вышедший из шаттла в
приемный зал космопорта, зажал нос пальцами.
- Ого!
- Чуточку воняет, не так ли? - ухмыльнулся Фрего.
За три недели путешествия Гарри привык к благоуханию замкнутого,
перенаселенного пространства, но здесь... Стена запахов окружала и
обволакивала, оккупировала носовые проходы и стучала по мозгам.
- Боже мой, что это?
Ни слова ни говоря Фрего вытащил его из спешащего потока пассажиров,
втолкнул в небольшой бар и только здесь заговорил.
- Это? Двенадцать или четырнадцать различных рас, столько же видов
домашних животных плюс масса других источников вони, какие только могут
быть на планете. Не волнуйся. Принюхаешься. - Он умолк, потом снова
ухмыльнулся. - Я привык. Со временем.
Во время монолога Фрего у Гарри была возможность оглядеться. В
крошечной и полупустой комнате царил полумрак. Металлический кибербармен с
бесстрастным лицом выглядел командующим над рядами ярких пустых бутылок,
поставленных, видимо в качестве декорации. В баре было довольно прохладно,
но воздух казался густым и спертым.
- Выпьем пивка, - предложил Фрего. - Пока нам особенно некуда
торопиться.
Он принес два запотевших бокала с темной жидкостью и поставил их на
столик в дальнем углу бара, у прозрачной стены, выходящей на космопорт.
- Попробуем, что за бурда. - Фрего опустился в кресло напротив Гарри
и поднял свой бокал. - За удачу.
Гарри поддержал тост, но промолчал. Он смотрел на толчею у главных
ворот. За низкой металлической стеной, обозначавшей границы порта, тянулся
широкий бульвар, усаженный, странными кривоватыми деревьями, за которыми
виднелось нагромождение деревянных строений.
- Дерево? - удивился Гарри. - Каменный век какой-то... Они что, не
слыхали о стали и железобетоне?
Фрего хохотнул.
- Слыхали, не беспокойся. Но у них на это свои причины. Погоди, все
узнаешь.
Гарри уже был готов открыть рот, чтобы задать Фрего один из вопросов
на этот счет, но ему помешал высокий тучный человек. Он не выглядел
угрожающим, но подошел к ним так близко, что его массивные бедра коснулись
края столика. Фрего поднял голову. Незнакомец смотрел на них, не говоря ни
слова. Гарри в каком-то непонятном смущении вдруг почувствовал, что должен
представиться этому человеку и пригласить его присоединиться к ним. Но,
прежде чем он успел открыть рот, Фрего легко коснулся его плеча и
отрицательно покачал головой.
- Прошу прощения, - сказал он, повернувшись к незнакомцу. - Мы
приезжие, не местные. Надеюсь, вы понимаете.
Выслушав это, незнакомец одарил их лучезарной улыбкой.
- Нет, нет, господа. Это моя вина. Я не учуял никаких специфических
феромонов, но подумал, может быть, вы не хотите оставаться наедине.
Позвольте представиться - Фандор Архель, к вашим услугам.
Гарри сморщил нос от резкого аромата гвоздики, сопровождавшего эту
пространную реплику, но, тем не менее, испытывал сильное побуждение
назвать свое имя. Снова Фрего покачал головой.
- Спасибо вам огромное, мистер Архель, но мы хотели бы побыть одни.
Поверьте, мы не хотим оскорбить вас, но мы не местные. Извините нас,
пожалуйста.
Архель помрачнел.
- Понимаю. Ну что же, извините за вторжение.
С этими словами толстяк повернулся и напряженной, скованной походкой
двинулся к выходу. У Гарри засвербило в носу. Теперь он почувствовал
жуткий запах, словно рядом с ним была огромная куча навоза.
- Фу! - Он шумно выдохнул. - Что это? Бред какой-то...
Фрего пожал плечами.
- Этот парень - коренной петербуржец. Как насчет небольшого экскурса
в местную историю? - И не дожидаясь ответа, продолжил. - Петербург - одна
из первых колоний. Из названия ясно, что основали ее русские. Но это не
были обычные коммунисты. Уже тогда марксизм раскололся на множество
течений. Особенно оригинальной оказалась секта, эмигрировавшая сюда. Они
считали ортодоксальный коммунизм слишком либеральным. Их философы
вынашивали идею о том, что человек - это стадное животное, особь реальной
коммунистической системы.
Для Гарри этот разговор был как бы продолжением школьных уроков
истории. Коммунизм имел столько различных ответвлений, что его пережитки
были почти также архаичны, как и то, что осталось от Католической Церкви.
Обе эти религии в прошлом, на Земле, обладали огромным влиянием, да и
теперь, видоизменившись почти до неузнаваемости, лежали в основе мощных
социальных структур на многих планетах.
- Конечно, - Фрего отхлебнул из бокала, - как и в других
Потенциальных Мирах, на Петербурге пошли гораздо дальше, чем можно было
ожидать. Первые колонисты хотели жить вместе, практически единой семьей. А
как и все новые колонии, их коммуна столкнулась с рядом проблем: личная
гигиена и санитария, к примеру. Короче говоря, им пришлось привыкать к
запахам друг друга. Это и натолкнуло одного их гения на совершенное, с
идеологической точки зрения, решение.
- Запах тела как признак истинного марксиста? - Гарри допил свое
пиво.
- Что-то вроде этого. Они разработали эффективное оборудование для
генной хирургии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27