— Геля, — прошептала Анна, прижимая девочку к себе и гладя ее по спутавшимся волосам. — Все в порядке… Ночь ушла, и страшное тоже ушло… Посмотри, солнышко появилось… Ну, успокойся же…
Все ее слова были только словами, Геля всегда могла увидеть что-то страшное, вне зависимости от времени суток.
Анна все гладила девочку по голове и отпустила ее только тогда, когда поняла: она успокоилась.
Стали просыпаться другие дети, да и зазвенел уже церковный колокол.
Вот и новый день, подумала Анна, погружаясь все глубже в привычную суету. Еще один день…
Почему-то ей вспомнилась «тантрическая» дива, и она горько усмехнулась.
Ни Геля, ни остальные дети в это пространство не вписывались. А куда они вообще вписывались, кроме этого маленького мирка, надежно отгороженного от любопытных и часто недобрых взглядов?
«Может быть, зла так много на земле потому, что мир несчастен?»
* * *
Он вспомнил про материнскую просьбу только во второй половине дня.
«Данила, тебе же там недалеко…»
— Вот кретин, — пробормотал он. — Ладно… Скажу ей, что не смог вырваться…
Он не хотел именно сейчас отрываться от работы. В конце концов, не часто выпадает хороший заработок. А эта машина была навороченная, и хозяин был навороченный, хоть и неприятный. Он предпочитал не смотреть в глаза этого нувориша. Странные были глаза. Как будто неживые… Один глаз, как казалось Даниле, вообще косил в сторону, точно этот тип постоянно находился в напряжении.
Но какое дело ему было до того, куда смотрят глаза его клиента? Да еще такого…
Руки были грязные, он вытер их тряпкой. Снова посмотрел на часы.
В принципе, надо сходить. Ничего не случится за полчаса…
Он уже почти закончил.
Может, ей и в самом деле станет легче, когда она нацепит этот медальон, подумал он. Странные они люди… То кричат на всех углах, что атеисты, а то начинают трепетать от страха и просить, чтобы ты принес им какой-то медальон с ликом Богородицы… Потому как тете Марусе такой помог!
Но в последнее время мать и правда плохо себя чувствовала. Кто знает, может, ей и в самом деле полегчает?
Он умылся, быстро переоделся в чистую одежду, запер гараж, проверил замки. Если с этим «мерсом» что-то случится, он вовеки не расплатится…
Ему снова вспомнились странные глаза хозяина, и он зло усмехнулся. Прямо бесовская рожа, подумал он. И почему такие приспосабливаются быстро, черт их разберет…
Пока шел по направлению к огромному супермаркету, где располагалась монастырская лавочка, он почти забыл об этом типе, предпочитая раздумывать совсем о других вещах. Например, ему почему-то пришла мысль, что его жизнь сгорает без всякого смысла, и он даже усмехнулся — иногда среди его косноязычия вдруг возникали странные мысли и образы, как будто посланные кем-то извне… Ну, Стивеном Дедалом, например. Как будто иногда думал совсем не он, а кто-то другой…
Он увидел ее сразу, как только вошел в зал. В самом конце. Рядом с той самой монастырской лавочкой в этом вертепе…
Его дыхание остановилось. Во всяком случае, ему показалось, что лучше уж в данный момент не дышать совсем. Чтобы не спугнуть. Так как она вообще непонятно что там делала. Ее просто не должно было там быть. Она же преспокойно запихивала в пакет свечи. Ему показалось, что этих свечей огромное количество и пакет непременно порвется. Зачем ей столько? У нее что, в квартире нет освещения? А потом он увидел, что она разговаривает с женщиной в черном так, будто они с ней сто лет знакомы. Она что-то сказала, и монахиня рассмеялась. Или это не монахиня совсем? Иначе что она может так живо обсуждать с девицей в джинсах?
Он подошел совсем близко, затаил дыхание, делая вид, что рассматривает медальоны.
На самом деле эти медальоны волновали его в данный момент меньше всего.
— За сколько? — переспросила девушка, и монахиня повторила: «Три бутылки пива…» Наверное. Она же не знает, сколько пиво стоит… Просто этот мужчина принес икону, и она не смогла устоять… Выкупила ее, хотя в грех ведь человека ввергла… — Он сам туда погрузился, — сказала девушка. — Я так думаю, что ты ее спасла… Представляешь, что случилось бы с ней, если бы ты отказалась?
— Наверное…
Они перешли к каким-то другим темам, Даниил уже плохо понимал, о чем они теперь говорят. Кажется, о какой-то курсовой работе, которую должна была написать странная девушка, и что-то там о каком-то невероятно сложном догмате, потому что монахиня начала вздыхать и говорить, что тема досталась такая, что и какой-то Блаженный Августин с трудом бы управился…
— Ну, Августин-то как раз управился, — махнула рукой девушка, рассмеявшись. — А я точно завалюсь… И почему отец Алексей решил, что я умная?
— Нечего было пыль ему в глаза пускать, — назидательно сказала монахиня, но в глазах ее Даниил поймал легкую и теплую насмешливость. Она, похоже, не просто знала эту девицу, она ее любила…
Да и девица, похоже, где-то училась. Раз пишет курсовые про догматы…
Она так явно не вписывалась в его представления о церковных людях, что он онемел. Даже почти забыл, зачем сюда пришел.
— Мне пора…
Он испугался, что она сейчас уйдет. Уйдет снова, как тогда, в гаражах…
— А вы…
Он не знал, о чем ее можно спросить.
Она остановилась, вопросительно на него глядя. Он увидел ее глаза. Теперь слова совсем исчезли, растворились, пропали… «Все», — подумал он, судорожно вздохнув.
— Вы…
«Боже, — мысленно простонал он, — я же веду себя как идиот последний… Она сейчас точно уйдет…»
Но девушка почему-то не уходила, только смотрела на него с удивлением, как будто узнала его, во что он, впрочем, не верил…
— А вы любите «Лед Зеппелин»? — спросил он, чувствуя себя теперь уже точно погибшим, даже не понимая, почему ему в голову пришла именно эта глупость и почему он вдруг решил про это спросить.
— Любила, — кивнула она, улыбаясь чуть отстраненно и насмешливо. — Раньше… Много лет назад. А что?
— Ничего, — пробормотал он. — Почему вы говорите, что много лет назад?
— «Мне далеко за двадцать, — засмеялась она. — Я полный хлам…»
Он пытался вспомнить, откуда это, но так и не вспомнил название фильма.
Она все еще стояла, явно забавляясь его неуклюжестью.
— У вас сумка тяжелая, — сказал он. — Давайте я помогу вам ее донести…
* * *
«Какое безумие, — думала Анна. — Мне следовало быть более решительной…» Теперь он шел рядом с ней, тащил сумку. Совсем юный… Она задумалась ненадолго, удивляясь этому новому парадоксу. Мальчик… Ему лет двадцать пять— двадцать шесть… Когда-то она считала его ровесника очень взрослым… Выходит, он тоже был мальчиком?
Она улыбнулась грустно своим невольным сравнениям — он поймал ее улыбку и улыбнулся в ответ. Робко, нерешительно, словно испрашивая на то разрешения. Как несколько минут назад спрашивал разрешения ей помочь.
— Сколько тебе лет? — не выдержала она.
— Двадцать четыре…
«Да, он почти ровесник…»
Она уже присмотрелась к нему, поняв, что сходство, ранее заставившее ее остановиться, застыть, на самом деле было совсем незначительным. Только глаза одного цвета — зеленоватые, да волосы… Впрочем, у мальчика-то они светлее.
Она не сразу расслышала его вопрос.
— А вам?
— Мне — вечность… Я же тебе сказала — я полный хлам… Он недоверчиво рассмеялся.
— Кстати, мы пришли…
Он недоуменно уставился на детский сад.
— Я здесь работаю, — пояснила она. — А живу вон там…
«Зачем я ему показываю, где живу? Это просто случайная встреча. На одно мгновение, не больше…»
— Вижу, — кивнул он, явно не спеша уходить. Точно чего-то ждал…
— Если захочешь, заходи…
— А можно?
Она отругала себя: «Все больше и больше погружаешься в безумие». Впрочем, может быть, ему просто одиноко. Не с кем поговорить… Она вспомнила себя, и что бы с ней-то было, не встреться на ее дороге люди, с которыми можно было разговаривать?
— Конечно, можно…
Она назвала ему номер квартиры.
Он кивал, а она думала: «Наверняка постесняется прийти… Да и зачем ему это надо?»
Старая тетка с личными проблемами… Скорее всего, он просто говорит из вежливости. Ну, да Бог с ним…
Она проводила его удаляющуюся фигуру, и отчего-то ей снова подумалось, что он очень похож на Кинга. Может быть, ему не хватает решительности и внутреннего покоя… Впрочем, ей ведь просто в то время так казалось. Мальчик казался ей взрослым… Потому что она сама была ребенком.
Она вздохнула — как всегда, воспоминания привели с собой боль, и это значило только одно: от них следовало немедленно отвлечься… Да и нет у нее времени на всякие глупости вроде оживших теней и этих воспоминаний…
«Басни дочерей памяти, — вспомнила она. — Шум Блейковых крыл избытка…»
Откуда это? Ах да… Джойс. Стивен Дедал. Улисс… Странный мальчик, встретившийся случайно… Он растает так же быстро, как появился… Улисс…
Глава 2
ГЛУПОСТИ…
К двум часам он закончил. Выйдя из гаража, достал сигарету и посмотрел вверх. Небо было таким же, как всегда. Ничего примечательного…
Опустившись на ящик из-под бутылочного пива — и сколько же они тут выбухали, — Даниил вытянул ноги и откинулся, найдя опору в гаражной двери.
Время текло медленно, словно бы засыпая вместе с ним. Он ведь так и не смог заснуть сегодня ночью, и теперь его голова сама клонилась на грудь, становилась тяжелой и туманной, с непонятными мыслями. С непонятными образами, рождающимися там, внутри… Тонкая фигурка на высокой скале. Распущенные волосы треплет ветер. Она стоит, застыв, ожидая чего-то или кого-то, и, кажется, согласна простоять так целую жизнь, найдя в этом смысл ее. «Вот если бы она меня и ждала»…
Но Даниил начисто лишен иллюзий. Он привык воспринимать жизнь такой, какая она есть. Это как инстинкт самосохранения — лучше ждать плохого… Облома не будет.
Он и сам не заметил, как задремал. Проснулся от резкого гудка: поезд, подумал он, только ревет зло… Посмотрев на часы, убедился, что хозяин задерживается, впрочем, и немудрено, ежели он потребляет пиво ящиками. Поезд же промчался мимо, все так же обиженно гудя, как будто Даниил ему мешал. Даниил невольно засмеялся — он скоро станет мастером по части сочинительства… Да и чего ждать от человека, который с четырех лет только и делает, что читает? Естественно, каждый шаг туда, в это великое царство чужих фантазий и мыслей, рождает и в тебе самом желание насладиться зыбкой прелестью химер…
Сладко потянувшись, он встал, размял ноги, изрядно затекшие от неудобной позы, и несколько раз прошелся туда-сюда, иногда посматривая на часы.
Стрелки неуклонно двигались к половине шестого, а этот тип все не появлялся.
«Урод, — выругался Даниил. — Урод… Он что, хочет мне показать нашу „разницу во времени“? Он крутой, а мне вроде как и заняться нечем, кроме его чертовой тачки?»
Они договаривались на половину четвертого. Уже два часа он прозябает в этой вшивой дыре…
Потом он вспомнил рожу того типа и подумал: может, его вообще пристрелили. Братья-бандитос… Значит, сам виноват… То есть Даниил и виноват, потому что едва только этот навьюченный прибамбасами кент появился на горизонте, у него неприятно засвербело под ложечкой. Рожа у него была странная. Толстая, мясистая и при этом отчего-то вся в мелких морщинках… Как будто он уже старый, но еще об этом не догадался. И взгляд неприятный, тяжелый, с подозрением.
В общем, негативный типус, с отвратительными к тому же манерами. Не зря матушка говаривала, что деньги — вещь необходимая, но не главная… Из-за этих денег можно и в передрягу попасть, что, собственно, он сейчас, похоже, и намеревается сделать.
С каждой минутой настроение у Даниила портилось все больше и больше. И когда наконец-то рядом с ним остановилась тачка и оттуда вывалился «великий магистр», Даниил чуть не выматерился навстречу его безмятежной роже.
— А вот и я, — пролепетал задушевно опоздавший и громко рыгнул. — Тут вышла неувязка… Сам пойми, работа. Арбайте, мать вашу… Одна на фиг сплошная…
Он снова рыгнул, и Даниил отошел на шаг подальше, подумав при этом, что пива он пить никогда столько не станет. Уж больно потом воняет мерзко…
Машина уехала, а красавец нувориш остался.
— Ну чё, парень? Управился?
Он попытался напустить на себя важность, но принятая им поза отчего-то напомнила Даниилу фигурку пузатого писающего мальчика. Он едва сдержался, чтобы не фыркнуть.
Тем временем работодатель прошествовал в гараж и долго делал вид, будто что-то понимает в машинах. «Так-так-такушки, — раздавалось из гаража, — ну, молоток… Управился, говоришь?»
Потом он появился снова, все так же шатаясь, и пробормотал:
— Счас… Слушай, ты ведь машину водишь, а?
— Конечно…
— Довезешь меня? Не, ты не думай, я тебе пятихатку… Во… Он порылся в кармане, доставая оттуда кипу скомканных бумажек, отслюнявил одну и протянул Даниилу.
— А это за работу.
Получалось неплохо. Даниилу ужасно не хотелось работать еще и личным шофером этого недоумка, но он не смог отказаться. В конце концов, день все равно потерян… А тут хотя бы с толком… Мать неделю будет жить в нирване…
— Ладно, — кивнул он. — Поехали…
— Во, спасибо большое, как говорится, гран мерси… А то я тут расслабился… Ментам больше отстегивать придется. Сам понимаешь…
Даниил почти не слушал его пьяный лепет. Он и сам уже хотел проехаться на этом сверкающем лимузине. Хотя бы один раз…
* * *
Эту пятихатку Даниилу пришлось отрабатывать по полной программе. Право, он и сам уже был не рад… Сначала они мотались по центру с неведомыми целями, при этом у Даниила возникло подозрение, что его пассажир просто пытается проветриться.
— Ты погляди, брат, как жить стали, — говорил пассажир, — прямо как на Западе… Я в юности в Чехословакию ездил… Во, скажу тебе, была разница… Ты был за границей-то?
— Нет, — мотнул головой Даниил.
— Да ну… — разочарованно протянул его собеседник. — Чего так? Сейчас мотайся туда-сюда… А раньше без папы я никуда бы не двинулся… Вот Танька моталась, по комсомольской линии… А Кузю жалко. Погибла Кузя… Под поезд, понимаешь, попала…
Он, как показалось Даниилу, даже коротко всхлипнул. Вот ведь, подумал он, глядя в зеркальце заднего вида. Какую-то Кузю жалко… Собака, наверное… Впрочем, в разглагольствования вслушиваться он устал. А объяснять, что на заграницу денег нет, и дело вовсе не в папе, а в том, что ему приходится торчать с чужими машинами не от хорошей жизни, ему совсем не хотелось.
Это как на разных языках разговаривать, подумал Даниил.
— Слушай, ты бы магнитолу включил… Я не дотянусь.
Даниил послушался — себе на голову, потому как музыка у этого… Он вспомнил наконец, как его зовут. Константин Альбертович. Так вот, музыка у Константина Альбертовича была прямо ему под стать. Такая же краснорожая и потная. С тремя аккордами и дебильной задушевностью… Что-то там пел хриплый бас про любовь к отчизне, и Даниил чуть не выключил, но вовремя вспомнил, что машина не его. А он, собственно, отрабатывает пятихатку. И некуда ему деться от надрывного плача, несущегося из магнитолы. Константин Альбертович тоже переживал за отчизну, поскольку начал вдохновенно подвывать. Даниил внутренне содрогнулся, подумав, что если его пассажир собирается кататься еще долго, то он, Даниил, этого жуткого вокализа не вынесет.
Слава богу, молитву услышали. Нетрезвый господин слегка пришел в себя и приказал ехать по Международной вверх. Как бы домой…
Правда, потом передумал. И сказал:
— Давай-ка по переулку проедем… Надо мне это место посмотреть… Виталька сказал, место подходящее…
Загадочные слова эти Даниилу ничего не сказали, кроме того, что свобода на некоторое время откладывается.
Мысль эта не принесла ничего хорошего. Он вздохнул и подумал, что очень скоро он его просто убьет. Тем более что тот снова принялся вспоминать о Кузе. Со слезой в голосе рассказывал Даниилу о том, что хоть и сука была первостатейная, а трахалась хорошо…
Даниил, привыкший думать о неведомой Кузе как о собаке, удивленно посмотрел на него, но решил не уточнять. Из всех жизненных наблюдений отчего-то больше всего в его сознание вжилось одно — никогда не раздражать пьяных. Не зря же говорят, что в пьяных лютует бес…
Они подъехали к тому самому дому с часовней, где работала Анна, и Даниил опешил. Получалось, что все дороги вели в Рим, и Римом была Анна…
— Останови, — приказал Константин Альбертович.
Слова были произнесены совсем другим голосом и тоном, он будто мигом протрезвел. Даниил остановился, но его пассажир из машины не вылез. Просто прилип носом к стеклу, рассматривая сад и дом. Потом он потребовал подъехать с другой стороны. Интересно, подумал Даниил, что ему тут надо? Когда они остановились уже у третьего угла, он хотел спросить, но Константин Альбертович вышел из машины и подошел к ограде, где и остановился. Он заложил руки в карманы своих «версачевых» брюк и раскачивался теперь с носка на пятку, обозревая окрестности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31