— Надеюсь, он не актер театра и кино? — поинтересовался Феликс.
Вот это уже было близко к оскорблению!
— Нет. Я не такая дура, как вы думаете…
— Я этого не говорил… — улыбнулся Феликс и, помолчав, спросил: — Откуда вы?
Я ответила правду:
— Из жуткой дыры.
Он кивнул, и это напугало меня.
— Это заметно? — спросила я, рискуя все-таки оказаться дурой в его глазах.
Феликс, чуть пригасив улыбку, внимательно смотрел на меня. Мне показалось, он нарочно тянул с ответом. Он почувствовал, что вопрос дался мне нелегко, и хотел узнать, надолго ли хватит моего терпения. Это было унизительно. Но, догадываясь, что впереди меня ждет еще немало унижений, я твердо решила вытерпеть одно из первых. Я молча ждала ответа. Как приговора. Ответ примерно таким и оказался.
— Пока — да, — сказал Феликс. — Заметно. Улыбаясь одними глазами, он следил за моей реакцией. Наверное, он ждал от меня ярости — по крайней мере протеста. Но я решила не сдаваться и, пытаясь уловить его тон — легкий, чуть ироничный, — спросила:
— Что надо сделать, чтобы не было заметно?
Феликс, скрестив руки на груди, чуть прищурившись, стал изучать меня — так, наверное, скульптор смотрит на кусок мрамора, из которого собирается сделать скульптуру.
И тогда я не стала дожидаться его ответа. Я просто рассказала ему все. О поселке, о своей мечте, о встрече с Аленой, о том, как мне пришла в голову мысль повторить ее путь с точностью до деталей, если, конечно, можно было назвать деталью ее мужа — Вадима…
Я понимала, что рискую выглядеть глупо, рассказывая о своих планах. Но у меня не оставалось выбора. И, кроме того, я была одинока здесь, мне было необходимо поделиться с кем-нибудь.
Был вечер, но почему-то мне уже не было так холодно, как два часа назад. Мы с Феликсом вышли из дома, продолжая разговаривать.
— Тебя обидело, что эта твоя Алена нисколько не заинтересовалась тобой?..
— При чем здесь «не заинтересовалась»! — возразила я. — Она высадила меня из машины, как бездомного щенка… Около вокзала… Мол, вали отсюда…
— Но деньги — дала… — заметил Феликс. — А это что-то значит…
Да, она дала мне деньги, с этим не поспоришь. И сейчас только благодаря им я смогу удержаться на плаву в городе-герое Москве.
— Дала, — согласилась я. — Но я верну ей эти деньги…
Феликс улыбнулся:
— В обмен на ее мужа, да?
— Да, — подтвердила я, поражаясь его способности давать ситуации те формулировки, от которых я старательно уклонялась.
— Забавно.
— Что забавно?
— Ты… — пояснил Феликс. — Есть в тебе нечто… Есть драйв!
Я остановилась, как споткнулась. Незнакомые слова имеют свойство звучать оскорбительно. Я знала, что оскорбляться и обижаться плохо, в этом слабость, но всегда с трудом преодолевала свои чувства. Вот и теперь новое для меня слово «драйв» ударило, как пощечина.
— Что это значит?..
— Расслабься, — усмехнулся Феликс. — Я не сказал ничего обидного… Не будь такой мнительной. Именно это отличает провинциалов от москвичей — мнительность. Ты ведь хочешь измениться?
— Хочу.
Феликс помолчал и, вновь убедившись в моей терпеливости, наконец объяснил:
— Драйв — это умение двигаться. Рваться вперед. У таких людей получаются самые немыслимые вещи… Понимаешь?
— Да. У меня все получится… Я знаю. Склонив голову к плечу, Феликс посмотрел на меня и улыбнулся:
— На войне как на войне?
— Да.
— Все средства хороши?
— Да.
Я улыбнулась: все это прозвучало, как пароль-отзыв.
— Ну, что же… — он распахнул передо мной дверцу машины. — Поехали.
И я поняла, что не одна на этой «войне», у меня появился союзник… Окрыленная поддержкой Феликса, я не подумала о главном: зачем все это было нужно ему? Стоило только задать себе вопрос, чтобы сразу увидеть, что Феликс вовсе не был похож на сотрудника «Красного креста» или хотя бы защитника «Дикой природы» (в моем лице). Но вопрос не родился, сомнение не выросло — я просто села рядом с ним в машину, и мы покатили по вечерней Москве.
Она — вечерняя Москва — тут же захватила все мои мысли. Не в пример дневной, она восхищала и даже пугала своей отстраненностью. Свет фонарей всегда замкнут, свет окон всегда чужой, если смотришь со стороны. Я пока была за пределами света, я только мечтала войти в его круг. Рядом был провожатый. Я доверилась ему и прикрыла глаза.
Едва мы с Феликсом поднялись по ступеням, двери магазина распахнулись перед нами.
— Кто их открыл? — шепотом спросила я.
— Сами, — улыбнулся Феликс.
— Было бы так в жизни…
— В жизни так и есть. Не замечала?
— Нет.
— Стоит только захотеть, сделать шаг. Внутри нас встретили манекены — презрительно смерили меня взглядом и отвернулись. Рядом с их туалетами моя одежда казалась обносками, впрочем, она и была обносками. Феликс же выглядел дорого' и стильно, хотя, если приглядеться, его вещи были далеко не новыми и, как я теперь понимаю, не модными. Привычными движениями Феликс перебирал плечики с блузками и платьями, висящие на штанге, прикладывал их ко мне, что-то браковал и вешал назад, что-то — оставлял для примерки.
— Я не могу потратить много денег, — предупредила я.
— Для того, чтобы выглядеть достойно, необязательно много тратить.
— Зачем же мне столько вещей?
— Примерить и выбрать лучшее.
— А они?.. — я кивнула на продавщиц. — Ничего не скажут?..
— Не думай о них.
Я лихорадочно примеряла вещи в кабинке. Феликс стоял по другую сторону занавески, переговариваясь со мной.
— У тебя есть профессия?
— Да. Я — библиотекарь.
— О!.. Мы с тобой почти коллеги.
— Вы тоже библиотекарь? — удивилась я. Феликс коротко засмеялся:
— Нет… Я написал книгу… Она пока не издана;
— Вы писали ее всю жизнь?
— Последние два года.
— А до этого?..
Я имела в виду его профессию. Но Феликс почему-то молчал. Я выглянула, подумав, что он куда-то ушел. Но он был здесь. Просто стоял и молчал. И лицо было каким-то странным, словно своим вопросом я причинила ему боль.
«Может быть, он сидел в тюрьме?» — подумала я и сама испугалась собственного предположения.
— Ну, что? — спросил он. — Выбрала?
— Сейчас… — невнятно ответила я и юркнула назад в кабинку.
Некоторое время я стояла там, приходя в себя. Возможно, он убийца. Какой-нибудь маньяк, которыми, согласно телевизионным сообщениям, так и кишит Москва. Какая же я дура! Почему я так легко доверилась первому встречному?! Почему ни на секунду не задумалась о последствиях?! Он удушит меня, разрежет на куски, закопает в землю, и никто никогда не хватится!.. Мать решит, что я подалась в проститутки и сгинула. Алена будет считать, что я украла деньги, предназначенные ее матери, и сгинула поделом. Больше никто обо мне не знает. Есть еще тетка-агент, но и та считает, что я отказалась от квартиры. А теперь в этой квартире со мной может произойти все что угодно…
— Что ты так долго возишься? — позвал Феликс.
— Сейчас… Я сейчас…
Что мне было делать? Сбежать от него?.. Но ведь я уже заплатила ему четыреста баксов. Денег было безумно жаль. На такие деньги я смогла бы прожить полгода, и даже больше… И потом — куда мне было бежать? Где ночевать? На вокзале? Я вспомнила маму, которая любит повторять: «Бог не выдаст, свинья не сожрет» и успокоилась. По крайней мере, решила успокоиться, переложив ответственность на судьбу.
После магазина, где под руководством Феликса я купила юбку, пару блузок и маленькое платье без рукавов, он привез меня на квартиру. Я почти подавила свой страх, как вдруг он предложил выпить вина.
Я кивнула в знак согласия и на всякий случай встала поближе к двери, чтобы всегда оставался шанс сбежать. При этом я понимала, что вряд ли смогу вырваться из рук сильного сорокалетнего мужчины, если он и в самом деле задумал убить меня или изнасиловать, или и то и другое вместе, одновременно или поочередно.
Феликс подал мне бокал, сам взял другой.
Я сделала глоток.
— Горькое, — сказала я, лишь бы только что-то сказать.
— Сухое, — поправил Феликс.
В комнате повисла тишина. Я боялась, что он слышит мои мысли, старалась не думать ни о чем, не смотреть на дверь, но все время чувствовала ее.
— Хорошо выглядишь… — заметил Феликс. И я, не выдержав напряжения, сказала ему:— — Теперь я должна с вами переспать?..
Феликс поднял брови и удивленно посмотрел на меня. Удивленно и — на секунду мне показалось — брезгливо.
— Переспать?.. — повторил он. — Нет…
Он сделал глоток из наполненного наполовину бокала, подошел ко мне. От ужаса я почувствовала слабость в ногах и поняла, что никуда не смогу убежать.
— Если ты что-то и должна, — продолжал Феликс, — то лишь одно: не огорчать меня… Ладно?..
Я молчала, не до конца понимая, что он хочет сказать мне.
— Можешь быть провинциальной, неотесанной, даже глупой… Но только, пожалуйста, — не пошлой… Поняла?..
Я кивнула.
Феликс сделал еще один глоток, подхватил свою ветровку.
— Пока, — сказал он. — Спокойной ночи. Выспись — завтра поговорим.
И дверь за ним закрылась.
Я стояла, как столб, посреди комнаты. Постепенно до меня доходило, какая я дура. Но это открытие было не таким уж оглушительным и новым — о том, что я дура, я догадывалась давно. Было кое-что позначительнее: Феликс. Человек, не похожий ни на кого и ни на что, — я имею в виду мои представления о людях, почерпнутые из прочитанных книг и прожитых двадцати пяти лет.
Еще долго, лежа на матрасе, я думала о нем. Кто он на самом деле? Кто его жена, которую он упомянул?.. Зачем ему я?.. Всего лишь провинциалка, квартирантка, которая расплатилась за два месяца вперед и про которую на ближайшие шестьдесят дней можно забыть… Засыпая, я пришла к единственно возможному выводу: этой причиной была моя красота, он просто влюбился в меня… Удивительно, но эта мысль оказалась мне приятна… Тогда я не знала, что ошибалась.
Феликс приехал утром. Я толком проснуться не успела, как он принялся расспрашивать меня:
— Припомни все. Каждую мелочь… Охранник позвал Алену… Через какое-то время она вышла…
— Да… Посадила меня к себе в машину. Дала денег…
— Стоп! — приказал он, и я невольно вздрогнула. Феликс был так увлечен, что даже не заметил этого:
— Вот здесь — в этом месте… «Дала денег»… Как это было?
— Как это было? — удивилась я.
— Ну, да, да! Она что — достала кошелек?
— Нет… Конверт… — ответила я, недоумевая. — Он лежал в машине… В ящичке…
— В «бардачке»?!
— Да… А что?..
Я действительно не могла понять, какое это имело значение. Между тем Феликс улыбался, его глаза сияли.
— А то, что деньги не случайно оказались при ней! Она заранее приготовилась заплатить. За то, чтобы ты немедленно исчезла!.. Она испугалась!..
Я задумалась, припоминая подробности моей встречи с Аленой. Да, она была напряжена. Она не скрывала, что хочет как можно быстрее избавиться от меня. Испугалась ли она?.. Похоже… Иначе чем объяснить ее желание лично увезти меня как можно дальше от дома?.. Чего проще было послать меня подальше — через охранника… И эти деньги — она и впрямь приготовила их для меня… Не для матери, как я решила, — матери она могла привезти их сама. Может быть, она хотела, чтобы я присвоила их, нарочно сказала мне, что не стоит оставаться с этими деньгами в Москве… Присвоив эти деньги, я ведь никогда больше не появлюсь в ее доме!..
— Вы правы, — согласилась я. — Она испугалась.
— Чего? Как ты думаешь?..
— Ну, может быть, что я захочу поселиться у нее…
— Не смеши, — отмахнулся Феликс. — Чего тут пугаться! Отказала бы тебе, и все!
— Наверное…
— Так чего же она испугалась?
— Не знаю…
Феликс помолчал, а потом вдруг лучезарно улыбнулся мне:
— Запомни: если ты хочешь добиться чего-то… или кого-то… ведь хочешь добиться?
— Хочу.
— Вот… — проговорил он, усаживаясь рядом со мной на матрасе. — Значит, ты должна знать о нем все! О нем, о его домашних, друзьях, жене… Понимаешь?
— Да! Но как узнать?
— Для этого всего лишь нужны глаза и уши в их доме…
Его лицо было совсем близко. И он улыбался, что делало его особенно притягательным. Я вдруг подумала: нужен ли мне Вадим, когда рядом есть Феликс?.. На всякий случай я отвернулась, чтобы, не дай бог, Феликс не прочел мои мысли.
— И вы знаете, как это сделать?.. — спросила я. — Как заиметь глаза и уши в их доме… Да?
— Есть кое-какие мысли на этот счет, — улыбнулся Феликс.
Его план был прост, как все гениальное, и нереален, как все простое. Во всяком случае, так мне показалось. В доме Вадима и Алены, разумеется, была челядь. Охрану, состоявшую из мужчин, Феликс сразу отмел.
— Но наверняка есть горничная, няня, домработница — называй, как хочешь…
— Есть. Я видела женщину — она убирала со стола.
— Молодая?
— Нет. В возрасте.
— Это хуже… Но тем не менее…
Тем не менее, оставался шанс. Если среди челяди нет женщины, которую можно обольстить (а у Феликса это легко получилось бы!) и заставить собирать нужные нам сведения, то можно ее заменить своим человеком.
— Но Алена видела меня! — возразила я.
— А кто говорит о тебе? — улыбнулся Феликс. — Есть другие люди… Например, Зина…
— Кто это?
— Моя жена…
. У меня сразу испортилось настроение. ?— Что такое? — спросил Феликс. Я пожала плечами:
— Ничего… Просто я не понимаю — как это сделать?..
— Подумать и сделать.
— Так просто?
— Еще не знаю…
— И когда это произойдет?
— Не знаю.
— А мне что делать? — спросила я почти раздраженно.
— Сидеть и ждать, — ответил Феликс и холодно взглянул на меня.
Это был ответ на раздраженные ноты в моем голосе. Взгляда хватило. Как умной собаке хватает одного вида плетки, ее и бить не надо. Я сжалась внутренне и заставила себя улыбнуться.
— Но сидеть — с прямой спиной, — добавил Феликс, подмигнув мне.
Это был кусочек сахара за послушание. Я кивнула и процитировала его уроки:
— Нога на ногу, рука на коленке…
— Именно.
Он по-отечески поцеловал меня в лоб. Мне хотелось ударить его.
Как ни странно, ждать пришлось не так долго. Феликс правильно рассчитал: рано или поздно пожилая домработница выйдет за пределы охраняемого дома. Это случилось спустя три дня. Феликс сидел «на посту» в своей машине на улице поселка. Мимо него прошли домработница и Настя. Присутствие девчонки осложняло ситуацию, и Феликс было решил ничего не предпринимать в этот день. Однако Настя что-то горячо говорила домработнице, та качала головой, не соглашаясь, а потом махнула рукой, и Настя, чмокнув ее в щеку, убежала вниз по улице.
Домработница, повесив на руку пустую корзину, двинулась в другую сторону — к рынку, как понял Феликс, и, выждав недолго, тронулся за ней.
На рынке домработница купила помидоры и баклажаны, остановилась поболтать со знакомой продавщицей. У соседнего прилавка Феликс придирчиво разглядывал свежие огурцы.
— Как ваши внучики, Таисья Николавна? — спрашивала продавщица-хохлушка. — Поправились? Вы прошлый раз говорили: корь у них.
— Корь у Толика была, — охотно пояснила домработница. — Мы думали, и Шурик заразится. А он — ничего… Правда, сын недавно звонил, говорит — носами оба хлюпают…
— Ну, насморк — это ерунда…
— Да уж у нас в Вологде это обычное дело. Север все-таки…
Домработница и продавщица переключились на погодные проблемы, а Феликс, прихватив с прилавка наливное яблоко, чтобы не скучно было ждать, вернулся в свою машину. Он услышал достаточно.
Домработница и Феликс насытились одновременно: он — яблоком, она — беседой. Видимо, ему не хватало витаминов, а ей — внимания в доме. Конечно, ее там любили и она была не чужой — все-таки вырастила двух хозяйских детей. Но это была любовь «впроброс», когда любят, не замечая и не отягощая себя подробностями чужой жизни.
Таисия Николаевна — в доме ее звали тетя Тася — стояла у выхода с рынка, оглядываясь по сторонам, напряженно высматривая Настю. Она нервничала и даже вздрогнула, когда к ней подошел Феликс:
— Случилось что-то, мать?
— Человека жду, — нехотя ответила она.
— Я думал: подбросить куда…
Тетя Тася отвернулась, и Феликсу пришлось отойти в сторону. Он топтался у своей машины, мечтая только об одном: чтобы Настя не пришла, тогда, возможно, тете Тасе придется поехать за ней, и оголодавший «бомбила» окажется кстати. Так оно и вышло.
— Эй! — окликнула его тетя Тася. — Отвезешь до лодочной станции?
— Стольник, — помолчав, отозвался Феликс. Тетя Тася всплеснула руками от возмущения:
— Окстись. Я туда без сумок за десять минут добегу.
— Полтинник, — согласился Феликс.
Тетя Тася уселась в машину, пристроив корзину со снедью у себя в ногах.
— Куда?
— На лодочную станцию.
Вот куда бегала Настя под прикрытием домработницы. Видимо, в доме были жесткие правила, если поход на лодочную станцию превращался в шпионское предприятие.
Феликс остановил машину на безлюдной лесной дороге. Повернулся к тете Тасе и лучезарно, как он один умел, улыбнулся ей.
— Чего это ты?.. — с тревогой спросила тетя Тася. — Не приехали еще…
— Вопрос хочу вам задать, Таисия Николаевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20