— Джерри снова засмеялся и повесил трубку. 3. ДЖЕРРИ СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ Джерри был хозяином своему слову. Не прошло и недели, как мы встретились в обтянутом плюшем баре гостиницы «Уэсбери». Место выбирать не приходилось: он был здесь по обязанности, наблюдая за беглым мужем очередной клиентки.Как всегда, он был пугающе привлекателен — Джерри, а не беглый муж, — но я впервые начала понимать, почему Фиона называет Джерри трудоголиком.— Нет, Энни, не сюда. Сядь немного левее. Мне нужно как следует видеть стойку.Я сдвинулась на пару сантиметров, не в силах бороться с нетерпением.— Что ты узнал?— Похоже, что твоя миссис Бичем… — Он сделал паузу, обвел взглядом переполненный бар и продолжил: — Должно быть, это она, потому что, во-первых, фамилия Бичем в здешних местах редкость, а во-вторых, ее имя пишется именно так, как указано в твоей метрике. Клара, а не Клер. — На мгновение Джерри забыл о своей службе и всмотрелся в мое встревоженное лицо. — Думаю, это действительно твоя мать. На это указывает многое. В ту неделю, когда ты родилась, она лежала в частной лечебнице неподалеку от Блэкрока. Женщина, работавшая там, помнит ее. Миссис Бичем пыталась внушить, что у нее фиброма. — Он улыбнулся мне. — Ничего себе фиброма!Я боролась со слезами, которые в последние дни так и норовили вырваться на свободу.Если Джерри и заметил это, то не подал виду.— Я не смог заглянуть в ее медицинскую карту, но обнаружил, что вскоре после родов она отправилась на юг Франции. Как сообщила моя информаторша, чтобы «оправиться после хирургической операции».— Значит, ее поверенные лгали, утверждая, что в момент моего рождения она находилась за границей?— Да. Но позже она действительно отправилась во Францию. Точнее, в Антиб.Я кивнула.— Мистер Дидди говорил про Лазурный Берег.— Я могу назвать тебе гостиницу, в которой она останавливалась, но важно другое. Она покинула Ирландию, когда тебе было три дня от роду. Но в тот день произошло еще кое-что интересное. Согласно свидетельству, выданному церковью, именно в то утро тебя окрестили. Крещение трехдневного младенца — вещь очень необычная. Разве что ребенок слабенький и готов отдать богу душу. Но ты была настоящим крепышом и весила четыре с лишним килограмма.Я улыбнулась.— Мои родители всегда посмеивались над этим. Внезапно он сделал паузу и заерзал на месте.— Они никогда не намекали, что ты не их дочь?— Никогда.— Даже когда ты выросла? У тебя не было никаких подозрений? Ты не задумывалась, почему тебя так срочно окрестили?— Мне и в голову не приходило задавать вопросы.— Что ж, наверно, это естественно. Но я догадываюсь, что твои родители собирались воспользоваться свидетельством о крещении, чтобы получить метрику. Они с самого начала знали, что объявят тебя своей родной дочерью. Возможно, в силу каких-то неизвестных причин им хотелось избежать процесса официального усыновления. Впрочем, нет никаких указаний на то, что за этим крылось нечто зловещее. Просто они уже перешагнули возраст, предпочитаемый для приемных родителей. Я кивнула.— Но затем твои старики почему-то решили подделать свидетельство о твоем рождении. — Его проницательные голубые глаза смотрели на меня в упор. — Энни, хочешь выслушать мой совет?— Конечно. Именно за этим я и пришла.— Брось ты это дело. Оно того не стоит.— Ты серьезно?— Ты сама говорила, что у тебя были отличные родители. Добрые и любящие. Подделка свидетельства о рождении совершенно не в их духе. Тогда почему они пошли на это? Почему захотели, чтобы ты считалась их собственным ребенком?— А ты сам как думаешь?— Думаю, что они хотели защитить тебя от чего-то, — предположил Джерри. — Помешать кому-то впоследствии раскачивать лодку. Энни, может быть, тебе следует довериться им? Зачем ворошить пепел после стольких лет? У тебя налаженная жизнь. Стоит ли ее усложнять?— Я хочу знать, кто я такая.— Энни Макхью, вот кто. Подруга Фионы. И, надеюсь, моя тоже.— Хочу знать, чья я дочь, — упрямо сказала я.— Энни, ради бога, ты осталась той же, какой была всегда. То, что какой-то дотошный клерк, копаясь в бумагах твоего отца, нашел ошибку, не означает…— Секретарша. — Что?— Это была секретарша, — мрачно уточнила я. — Та женщина, у которой возникли подозрения.— Ладно, пусть будет секретарша. Но обнаруженная ею ошибка не мешает тебе до конца жизни оставаться Энни Макхью. — Джерри нахмурился. — В тебе самой ничто не изменилось.— Нет, изменилось. Теперь я это знаю.— Что ты знаешь?— Что я не Энни Макхью. И что я понятия не имею, кто я такая.— О господи, ты опять за свое… Ты прекрасно знаешь, кто ты такая. Тот же самый человек, которым была месяц назад. Ты сама ничуть не изменилась.— Для толкового сыщика ты слишком плохо разбираешься в человеческой натуре.— Послушай, Энни, можешь обзывать меня как угодно, но это ничего не изменит. Берни и Фрэнк Макхью были твоими родителями по всем статьям. Если ты хочешь узнать свои биологические корни, это твое дело. Лично я не стал бы тратить на это время.Я похолодела.— Иными словами, ты не хочешь мне помогать?— Я этого не сказал. Просто не хочу, чтобы ты расстраивалась.— Меня расстраивает незнание. К тому же мой внутренний голос продолжает нашептывать, что все это может оказаться ошибкой, опиской какого-нибудь глупого клерка. Может быть, в конце концов Берни и Фрэнк действительно были моими настоящими родителями. Может быть, записи врут.— Энни, они не врут.— Почему ты так в этом уверен? Джерри вздохнул.— О боже, как мне не хочется говорить это… — Он шумно выдохнул. — Я… э-э… читал результаты посмертного вскрытия твоих родителей.— Нет! Я не хочу этого слышать!— Придется.Я закрыла лицо руками.— Все в порядке, — мягко сказал он. — В отчете написано, что Берни Макхью не могла родить тебя.Я опустила руки.— Как они это узнали?— У нее была матка пятилетней девочки. Совершенно не развившаяся, — грустно сказал он. — Мне очень жаль, Энни, но она знала об этом всю свою жизнь. Ты понимаешь, что я имею в виду?Нет, я не понимала. К тому моменту я вообще ничего не понимала.— У нее никогда не было менструаций. Никогда. Берни всегда знала, что детей у нее не будет. Извини.Большинство людей краснеет от смущения, но Джерри бледнел. Он даже забыл следить за баром. Почему-то мне захотелось его утешить, хотя подобная перемена ролей была настоящим абсурдом.— Джерри, это не твоя вина. Спасибо за то, что рассказал.Он взял меня за руку, но я резко вырвалась.Джерри не стал повторять попытку.Я долго рылась в сумочке, прежде чем нашла древний носовой платок, который сунула туда еще в каменном веке. Потом начала водить им то по носу, то по глазам, пока не оказалась похожей на панду. Я никогда не пользовалась водоустойчивой тушью, а в то утро наложила ее на ресницы слишком много. Этот фокус часто помогал мне восстановить уверенность в себе. Но поскольку ресницы у меня тоже довольно жидкие, это не слишком меняло дело.Последовало долгое молчание. Джерри потягивал свое пиво. Я обвивала пальцы платком, пока у меня не стало покалывать кончики от нарушения кровоснабжения. Еще немного, и у меня бы началась гангрена. Такое уж мое счастье.Джерри протянул руку, размотал платок и отложил его в сторону. Мы дружно следили за кончиками моих пальцев, пока они не приобрели естественный розовый цвет.— Твои старики переехали в дом на Фернхилл-Кресент вскоре после твоего рождения. Все соседи были убеждены, что ты их настоящая дочь. Никто их не разубеждал. Точнее, твои родители все это время морочили им голову. Говорили примерно следующее: «У нее характер бабушки». Или: «Когда эта девочка родилась, у нее были чудесные темные волосы». А одной соседке твоя мать рассказывала, какими трудными были ее беременность и роды.Я тяжело вздохнула.— А какими они были у моей настоящей матери?— Роды?— Почему она отдала меня?— Это и есть самое странное. Почему женщина, состоявшая в счастливом браке, отказалась от совершенно здорового ребенка? Бичемы — семья обеспеченная. Очень чванливая. Серебряные столовые приборы и все такое прочее. Почему она отдала тебя? Энни, пойми: Бичемы — не нам чета. Они живут в другом измерении. Такие люди считают, что не обязаны отвечать ни перед кем. Я бы не стал с ними тягаться. Где ты возьмешь деньги, чтобы судиться?— Кто говорит о суде? Я просто хочу знать, почему она от меня отказалась.— Это только пока. Но как только ты начнешь копаться в прошлом, все изменится. Вернее, ты сама можешь измениться.— Не говори глупостей.— Энни, пойми, такие вещи развиваются по инерции. Никогда не знаешь заранее, чем это кончится.— Я только хочу знать, кто я такая. Вот и все. Джерри снова следил за баром.— А как насчет ее мужа? Мы не могли бы выйти на него?— Думаю, могли бы. — Он усмехнулся. — Но для этого придется запастись лопатой. Он умер десять месяцев назад. Сердечный приступ заставил праведного судью предстать перед своим создателем.— Он был судьей? — Это произвело на меня сильное впечатление.— Верховного суда. Тяжелое бремя.— Ты думаешь, что он был моим отцом? — напрямик спросила я.— Понятия не имею. Я не могу поклясться даже в том, что являюсь отцом двух собственных детей.Я изумленно заморгала и откинулась на спинку стула. — А вот и мой клиент. Я посмотрела на дверь, в которую только что вошел высокий седовласый мужчина. Его с энтузиазмом встретили две модно одетые девушки. Судя по тому, с какой любовью девицы смотрели на его морщинистое лицо, они могли быть его дочерьми. Но в таком случае его должны были арестовать, поскольку он с жаром принялся ласкать их обнаженные ляжки.— Так их две? — спросила я Джерри.— А еще говорят, что мужское либидо угасает с возрастом. — Джерри быстро щелкнул тем, что издали напоминало зажигалку. — Улыбнитесь, вас снимают для журнала «Кандид камера»! — Он злобно усмехнулся. — Проклятый старый ублюдок!Я не смогла противиться искушению и решила наведаться по адресу, данному мне Джерри. Только взгляну и уеду, пообещала я себе, дожидаясь автобуса, который должен был довезти меня до Хейни-роуд, где проживала миссис Бичем.Отсюда было не так уж далеко до пригорода, где я однажды провела все утро, тщетно пытаясь найти себе квартиру. Но едва вы приближались к зеленому, усаженному деревьями району Фоксрок, то сразу понимали, что это совсем другой мир. Дома здесь были потрясающие. Солидные, просторные, с огромными участками, защищенными от любопытных глаз высокими заборами. Именно в таком месте и должен был жить судья Верховного суда. Или его вдова.Пришлось напомнить себе, что она может и не быть моей матерью. В конце концов, какие у меня доказательства? Ну да, есть свидетельство о рождении с ее именем и фамилией в графе «мать», но я тридцать лет верила в подлинность документа, где в этой графе значилось совсем другое имя…Сейчас мне требовалось только одно: свидетельство очевидца. Я хотела, чтобы миссис Клара Бичем признала меня. Причем отнюдь не ждала, что она прижмет меня к груди и скажет, что все эти годы помнила обо мне. Но я хотела, чтобы она признала меня своей дочерью — по крайней мере с глазу на глаз. Мне нужно было услышать это из ее собственных уст.Только Клара Бичем могла сказать мне, кто я такая. Кем был мой отец. Она могла оказаться единственным человеком на свете, который знал об этом. Кроме того, она могла знать, почему моим родителям пришлось подделать свидетельство о рождении. Почему двое законопослушных людей средних лет решились на такое мошенничество.Но если говорить честно, то больше всего мне хотелось узнать, почему она от меня отказалась. И называла меня фибромой.Стремясь удостовериться, что все поняла правильно, я взяла медицинский словарь и проверила, что означает это слово. Там было написано, что это «доброкачественная опухоль мышечных и волокнистых тканей, обычно развивающаяся на стенке матки». Это могло выбить из колеи кого угодно. Даже человека, помешанного на своей родословной.После этого моя обида на родителей уменьшилась как минимум вдвое. Они могли подделать мою метрику, могли скрывать от меня имена настоящих родителей, но делали это из любви ко мне. Они относились ко мне куда лучше, чем я того заслуживала. Особенно Берни. Она всегда подбадривала меня, когда я вешала нос. И считала, что мне все по плечу.Берни Макхью никогда не могла простить себе, что родилась и провела детство в центре Дублина еще до того, как этот район стал считаться фешенебельным. Весь остаток жизни она посвятила тому, чтобы искупить этот недочет, и соблюдала правила этикета так тщательно, что каждый, у кого была голова на плечах, видел подделку за милю. Незадолго до смерти Берни призналась мне, что обратила внимание на моего отца только потому, что он был членом закрытого теннисного клуба. Когда она узнала, что его приняли в этот клуб исключительно за заслуги отца, который ухаживал за кортами, было слишком поздно. К тому времени они уже купили спальный гарнитур.Ее вера в меня не знала границ. Берни без конца поощряла и хвалила меня. Особенно за мой блестящий интеллект, как она это называла. Несмотря на то, что мои школьные отметки этого не подтверждали. Я отличалась успехами в математике, но все остальные предметы мне не давались. Впрочем, Берни всегда знала причину моих удручающе низких баллов.— Ох уж эти учителя! Энни, ты слишком умна для них.Не сказав ни слова ни моему вечно озабоченному отцу, ни мне, она перевела меня в другую школу, которая была отделена от нас как географической, так и финансовой пропастью.— Да, конечно, это далековато, придется поездить, но там она сумеет найти себе ровню. Кроме того, там преподают только монахини! — заявила она, пытаясь развеять страхи моего отца (для которых он имел все основания).— Что ж, Берни, будь по-твоему, — кивнул Фрэнк, как делал всегда, когда она принимала необычное решение. Мой отец был очень уступчивым человеком. Впрочем, это был совсем не мой отец.Я стояла у чугунных ворот роскошной резиденции Бичемов и чувствовала, что смелость стремительно покидает меня. Слово «страх» не могло точно охарактеризовать мои ощущения. Скорее то был смертельный ужас. А вдруг они спустят на меня собаку? Или даже собак? Парочку ротвейлеров и кровожадного эльзасца? Люди, которые живут в таких домах, защищают свои владения столь рьяно, что это доходит до психоза. По крайней мере так говорили последние дублинские слухи.А вдруг Бичемы примут меня за воровку? Это вполне возможно. Джерри, у которого был большой опыт в таких делах, советовал приближаться к дому осторожно.— Энни, не лезь напролом. Это было бы ошибкой. Советую тебе не торопиться. Как говорится, тише едешь, дальше будешь. — Но он и должен был говорить так, правда? В конце концов, оплата у него была повременная. Именно этим и объяснялась его психология «поспешай медленно».Лично мне больше нравится другая тактика: раз, и в дамки. Глядя на внушительное здание, я думала о том, что иногда приходится надеяться только на стремительный штурм. Стоит промедлить, и момент будет упущен. Придется ждать еще тридцать лет, чтобы набраться храбрости. А тогда будет слишком поздно. Для всех заинтересованных лиц.Я решилась. Встречусь с миссис Бичем лицом к лицу, причем немедленно. Подойду к ней и задам вопрос в лоб.Вскину голову и спрошу: вы действительно моя мать? И как бы она ни реагировала, буду стоять на своем. Требовать ответа. В конце концов, у меня есть на это право.Я распахнула ворота. 4. МАТЬ? Вблизи дом производил еще более сильное впечатление. Это было огромное здание с двумя фронтонами и густой живой изгородью, защищавшей его от любопытных глаз. А от ближайших соседей его прикрывали высаженные в ряд раскидистые березы.Я подняла глаза на окна. Может быть, за мной оттуда наблюдают? Наверно, следовало заехать домой и переодеться. Сегодня утром я нарочно оделась позатрапезнее на случай, если придется торговаться из-за квартирной платы.Женщина, вышедшая на стук в тяжелую дубовую дверь, сильно разочаровала меня. Я сама не знала, чего ждала, но она эти ожидания не оправдывала. Маленькая, кривоногая и невзрачная. Почти уродина.— Миссис Бичем? — набравшись смелости, спросила я.Не успела она открыть рот, как из коридора донесся злобный крик:— Нет! Нет, я сказала! И не собираюсь передумывать!Потом раздался звон бьющегося стекла.— Ну вот! И все из-за тебя! Чем я заменю эту вазу? Что скажет мама, когда узнает об этом?Маленькая женщина нерешительно обернулась. Я сделала шаг назад.— Зайду в другой раз.— Нет. Не уходите. Подождите здесь.— Интересно, где их взять? — Голос, доносившийся из коридора, стал еще громче. — Как тебе пришло в голову пригласить их в дом? И расстраивать маму? Я предпочла бы, чтобы она оставалась одна до конца своих дней, чем расстраивалась из-за этих… этих безграмотных идиоток!— Не кипятись, Франческа, — ответил ей более тихий и спокойный голос. — Найти подходящего человека нелегко. Особенно такого, который согласится остаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33