Но ручки не понадобилось. Нас соединял теплый мускусный запах туалетной воды, сандалового мыла, и мне хотелось, чтобы так было всегда.— Энни, признайся, что тебя беспокоит? — Он нежно отвел волосы от моего лица.— Не могу. Ты возненавидишь меня.— Глупышка. Я не могу возненавидеть тебя. — Он начал вытирать мне слезы большим серым платком. Оставалось надеяться, что серый он не от грязи. Джерри не слишком жаловал стиральные машины.Может быть, все дело было в том, что он назвал меня глупышкой. Или в ласковом взгляде, которым сопровождались эти слова. Как бы там ни было, но я призналась в том, то мучило меня всю ночь.— Что было бы, если б ее убили? — пробормотала я. — Я бы этого не вынесла. Не потому, что она вызывает у меня какие-то особые чувства. Хотя мне ее жалко. Разве можно смотреть на нее без слез? Но дело не в этом. Меня мучила мысль, что, если бы ее убили или она умерла, я бы никогда не узнала, почему она меня бросила. Теперь ты понимаешь, какая я эгоистка? Бедную женщину ограбили, напугали и продержали связанной бог знает сколько времени, а я думала только о себе. Это отвратительно. Правда, Джерри? 17. ЛЕОПАРДЫ, ИХ ЛОГОВА И ВСЕ ПРОЧЕЕ К полудню следующего дня дом удалось привести в более-менее нормальное состояние. Я приняла душ, переоделась, убрала комнаты, мастер заменил разбитое стекло, а Рози заняла свое место на кухне.Когда она вошла с черного хода, часы показывали без десяти восемь. Лицо Рози было белым как мел.— Энни, что случилось? Почему у дверей стоит полицейская машина? О боже, вы только посмотрите на это окно! Ми… миссис Бичем? — Она перекрестилась.— Рози, все в порядке. В дом забрались воры, но теперь все нормально. Дело улажено.Бедная маленькая Рози. Если ее так потряс какой-то взлом, то что с ней будет завтра? Джерри взял с меня слово, что едва миссис Бичем вернется домой, как я скажу ей, кто я такая.Рано утром мы узнали хорошую новость. Оказалось, что два соседних дома были ограблены тем же самым способом.— Значит, ваш дом не был выбран специально! — заявил чей-то жизнерадостный голос. — Эти типы воспользовались тем, что вчера был праздник. Решили, что в доме никого нет, и забрались в него. Мелкие воришки, только и всего!— Просто замечательно, — фальшиво бодрым тоном ответила я.Однако я понимала, что скрывать свои подлинные чувства от миссис Бичем будет куда труднее. Хотя Джерри снова проявил заботу обо мне, обратившись к своей знакомой, профессиональному консультанту. Эта женщина должна была позвонить и укрепить мою уверенность в себе.— Убеждена, что ваша настоящая мать будет ошеломлена, но в конце концов поймет вас, — сказала женщина-консультант и дала отбой. Ей было нужно звонить следующему клиенту.— Как вы смели! Как вы смели подойти ко мне с этой мерзкой фальшивкой! — Миссис Бичем вскочила с кресла. Ее точеное лицо покраснело от гнева.Я захлопала глазами и попятилась.Это было неправильно. Все должно было идти по-другому. Так, как обещала знакомая Джерри. Она ведь дипломированный психолог…Тогда почему миссис Бичем ведет себя подобным образом? Почему не хочет меня понять? Почему она стоит и смотрит на меня так, словно я кусок дерьма, случайно приставший к подошве ее туфельки от Гуччи?Наверно, она неправильно поняла меня.— Миссис Бичем, кажется, вы меня не поняли. Я сказала, что я ваша…— Не смейте повторять эту наглую ложь! Если у вас есть хоть капля порядочности, вы покинете эту комнату еще до того, как я позову на помощь!На помощь? Разве на нее кто-нибудь нападает?Дыхание миссис Бичем становилось все более частым. Казалось, она с трудом втягивала в себя воздух. Над ее верхней губой, как всегда, покрытой алой помадой, выступили капельки пота.О боже… А вдруг ее хватит удар?— Пожалуйста, миссис Бичем… Я не хотела вас огорчать.— Огорчать? — Она прижала руку к груди. — А что вы хотели? Всерьез думали, что я обрадуюсь этой мерзкой фальшивке?Миссис Бичем прижала к губе носовой платок. Капли пота исчезли, ее дыхание восстановилось и стало более мерным. Она почти успокоилась. Но не стала терпимее.— Моя дочь? — с презрением повторила она. Глядя на меня так, словно я грязный лисенок, которого Пеппер однажды принесла в дом и положила у камина.Неужели это та самая женщина, которая едва не улыбнулась мне, когда я подбадривала ее в ту ужасную ночь? Которая благодарила меня, когда я помогала ей менять ночную рубашку?— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом! — На ее шее неистово пульсировала голубая вена, грозившая прорвать тонкую белую кожу.— Нет, вы не понимаете. Это не фальшивка. Я обязана рассказать вам правду. У меня больше нет сил хранить ее в тайне. Думаю, вы имеете на это право. Я действительно ваша дочь. В моей комнате лежит свидетельство о рождении. Я родилась двадцать восьмого ноября тысяча девятьсот семидесятого года в частной лечебнице «Морская звезда» близ Блэкрока. Весила девять фунтов четыре унции, и случилось это ровно в полдень. Когда звонили колокола, славившие ангелов.Я тараторила как сорока, не желая, чтобы она унижала себя, продолжая отпираться. Когда она поймет, что я говорю правду, ей станет стыдно.— Наверно, вы помните колокольный звон, доносившийся из церкви напротив. Многие роженицы жаловались на шум. Говорили, что он мешает им. Ну, может быть, они были не католички, а протестантки. Впрочем, едва ли в родильном отделении «Морской звезды» могло быть много протестанток, потому что лечебницей руководили монахини…Я знала, что несу вздор, но не могла остановиться. Пока я говорила, у нее не было возможности возражать мне.Миссис Бичем протянула руку и вцепилась в широкую каминную доску с такой силой, что побелели костяшки пальцев.Я была уверена, что она потеряет сознание, упадет на медную решетку и разобьет себе голову. Рухнет у моих ног и умрет, а сверху на нее будет грозно взирать судья.Мне хотелось обнять и поддержать ее. Сказать: «Не волнуйтесь, я не собираюсь нарушать ваш покой». Я не хотела, чтобы она умирала. И даже не хотела ее огорчать. Если бы она приказала, я бы ушла к себе в комнату и сидела там как мышь. Всю жизнь. Не сказав ни одной живой душе то, что сказала ей.Но миссис Бичем не потеряла сознание. И не умерла. Взяла себя в руки, сделав усилие, не вязавшееся с ее хрупкой внешностью, и села в кресло с высокой спинкой. Ее лицо вновь приобрело нормальный цвет. Пережитый шок не мешал ей двигаться с поистине королевским изяществом. Можно было поклясться, что она полностью справилась с собой. Если не обращать внимания на страх, застывший в ее глазах.Но я не собиралась причинять ей вред. Она должна была знать это.— Миссис Бичем, я не хотела вас расстраивать. Но мне нужно узнать свое происхождение.— Ваше происхождение? — мрачно повторила она. — Откуда мне знать ваше происхождение? Вы в этом доме служанка. И ничего больше.С таким же успехом она могла вонзить мне в грудь большую медную кочергу. Во всяком случае, больнее мне не было бы…— Миссис Бичем, пожалуйста… Неужели мы не можем хотя бы…— Вы говорите о деньгах? Так вот что вам нужно! Вы пробрались в дом, чтобы шантажировать меня?Пробралась? Я?— Вы спланировали это заранее?— Нет! Ну, может быть, и планировала… но совсем не так, как вы могли подумать… Я вовсе не хотела… не собиралась… — Все окончательно пошло вкривь и вкось. И чем больше я старалась, тем хуже выходило.Я начала сначала:— Нет. Позвольте мне объяснить. Я…— Вы хитрая маленькая дрянь. Проникли в дом и терпеливо ждали удобного момента, чтобы застать меня врасплох! — Ее глаза прищурились и приобрели знакомый ледяной блеск. — О, вы вели себя очень умно. Все это время скрывали свое подлинное лицо. И жили в моем доме.— Нет, вы все искажаете! Я не планировала… ну, это не было планом. То есть, может быть, и было, но я не хотела от вас ничего, кроме правды. Думаю, что имею на нее право.Миссис Бичем вскочила с кресла.Я отпрянула. Но это было лишнее. Она не собиралась приближаться ко мне. Миссис Бичем прошла к большому окну и остановилась у него. Казалось, в ее позвоночник вставили шомпол. Эта поза была мне знакома. Я достаточно часто видела ее. В этой самой комнате. Она прогоняла меня. Ждала, что я уйду.Черта с два!— Вы действительно говорили окружающим, что собираетесь удалять фиброму?— О чем вы? — не оборачиваясь, спросила она.— Когда я родилась, вы говорили, что легли в «Морскую звезду», чтобы удалить фиброму.— А вы явились, чтобы наказать меня за это?— Я… нет. Я хотела знать, почему вы… бросили меня. То, что я получила здесь работу, было простым совпадением. В то утро я случайно оказалась здесь, и Пенелопа по ошибке приняла меня за одну из претенденток на место.— Вы оказались здесь случайно! Просто шли мимо моих дверей, направляясь в полученную по наследству трущобу? — Ее подбородок вздернулся так, что уставился в потолок.И тут я поняла, что она никогда не признает меня. Даже если я проторчу здесь до Судного дня, пытаясь спорить и доказывать, кто я такая. Даже если суну ей под нос свое свидетельство о рождении. Даже если получу образец ее крови или лоскут кожи и проведу анализ ДНК. Ничто на свете не заставит эту женщину признать меня.Я не торопилась. Была осторожна. Боялась смутить или обидеть ее. Но теперь поняла, что даром тратила время. Наверное, я знала это с самого начала и именно поэтому откладывала разговор. Наверное, инстинкт подсказывал мне, что, если я расскажу ей правду, она под любым предлогом избавится от меня. Еще раз.Вырастившая меня Берни Макхью родилась в самой бедной и густонаселенной части города, но она обращалась с собаками лучше, чем эта женщина обращалась со мной.Я постучала ее по плечу:— Ну ты, высокомерная старая сука! Смотри мне в глаза, когда оскорбляешь меня! Я не собиралась позорить тебя. О наших родственных отношениях не знает ни одна душа. — За исключением разве что Джерри… — И можешь мне поверить, хвастаться ими я не собираюсь. Я думала, что моя родная мать леди, а она оказалась настоящей сукой. В двадцать четыре карата. Она отодвинулась.— Не смейте лапать меня!Лапать? Постучав по плечу? Миссис Бичем и не догадывалась, что ее холеному, породистому лицу грозила пощечина.— Я требую, чтобы вы покинули этот дом. Сию же минуту, — ледяным тоном сказала она.— Можете не беспокоиться. Вы не смогли бы удержать меня здесь даже в том случае, если бы прибили мои ноги к полу!Она не реагировала.— Я жалею, что пришла сюда. Жалею, что узнала вас. И… и… — Я лихорадочно пыталась найти слова, которые могли бы побольнее задеть ее. — Надеюсь, что ваши драгоценности и дерьмовые картины лежат на дне Лиффи. Там им и место. Вы знаете, как эти картины назвал полицейский эксперт? Халтурой. Не стоящей холста, на котором они написаны. Очень похожими на вас, миссис Бичем. Одна видимость, а содержания ни на пенни!— Я требую, чтобы вы покинули мой дом. — Спокойствие, звучавшее в ее голосе, только подстегивало мою истерику.— Вы не поверите, — сказала я, — но я в самом деле думала, что под вашей холодной, фригидной внешностью может скрываться душа, способная на человеческие чувства. Ну разве это не смешно? — Я открыла дверь. — О да, большое спасибо за то, что вы меня бросили. Благодаря этому меня вырастила добрая, любящая мать, а не жестокая, бессердечная сука!Когда я поднималась по лестнице, за мной увязалась Рози.— Что случилось? Почему вы так кричали?— Спросите свою миссис Бичем!— Мою? Понятно… Послушайте, дайте ей время. Она еще не оправилась от шока, вызванного ограблением.— Ах, вот в чем дело? Значит, шок может сделать человека холодным, эгоистичным и нетерпимым? Это что-то новенькое.— Вы ведь не бросаете нас, правда? — испуганно пролепетала Рози, увидев, что я достаю чемодан.— Нет. Просто я на ночь глядя решила отправиться в Диснейленд. — Я начала бросать в чемодан одежду.— Энни, не уходите. Я без вас не справлюсь. Я чуть не расхохоталась ей в лицо.— А как вы справлялись до моего прихода? Тем более что я здесь не ударяла палец о палец.У нее изумленно расширились глаза.— Вы шутите? Вы были лучше всех остальных, вместе взятых. Никто из них вам в подметки не годится!Я чуть не забыла про чемодан.— Всех остальных? Что вы хотите этим сказать? Рози смутилась.— Всех остальных… компаньонок. Энни, от них не было никакого толку. Одни неприятности. Когда они уходили, я о них нисколько не скучала.— И сколько компаньонок у нее было?— Ну, три… нет, четыре. Но последняя не в счет. Она не прожила у нас и недели. Ушла через три дня.— Почему мне не сказали об этом?— А вы бы согласились занять это место, если бы узнали?— Может быть, и нет. Мне хотелось, чтобы миссис Бичем была совершенством. Выше всяких подозрений. — Я слегка улыбнулась. — Как жена Цезаря.— Ну, я мало что о ней знаю, но могу поручиться, что она не совершенство. Как и каждый из нас. Неподалеку от нас жила женщина, которая сорок лет делала искусственные цветы для церкви. Каждый понедельник дочиста мыла алтарь. Никогда не была замужем. Говорили, что у нее было время только для господа. А когда она умерла, в ящике ее комода нашли мертвого младенца. Мумифицированного. Как статуя. Новорожденного младенца. Никто не знал, сколько времени он там пролежал. Даже догадаться нельзя было, потому что он был как мраморный. Бедное маленькое существо. А все считали эту женщину совершенством.— Мумифицированный младенец? — Я пришла в ужас. — О боже, Рози, откуда вы берете такие истории?— Это не история, а святая правда! Я сама видела его мумию.Я с треском захлопнула чемодан. Рози открыла мне дверь.— Скажите миссис Бичем, что за остальными вещами я кого-нибудь пришлю, — сказала я.Рози стояла на лестничной площадке и смотрела мне вслед.— Да благословит вас бог, Энни.Когда я проходила мимо библиотеки, оттуда не доносилось ни звука. Дверь оставалась плотно закрытой.Когда к дому подъехало вызванное мной такси, шофер громко просигналил, но в библиотеке по-прежнему было тихо, как в могиле.Я помахала Рози рукой:— Берегите себя.— Счастливо, Энни. 18. ТРЕХМЕСЯЧНОЕ ЖАЛОВАНЬЕ ВМЕСТО ИЗВЕЩЕНИЯ ОБ УВОЛЬНЕНИИ Джерри быстро вышел из кабинета мне навстречу. Увидев мой чемодан, он буквально воспарил от радости.— Молодец, Энни!Сандра сидела за столом и дулась. Смотрела на меня так подозрительно, словно я была смертью с косой, пришедшей, чтобы разрушить ее счастливый мирок.— Бедная Сандра, — сказала я, когда мы с Джерри благополучно достигли его кабинета. — Думает, что я претендую на ее место.— Ничего, пусть почешется. — Джерри не был склонен к сантиментам.Наверно, именно поэтому он не захотел слышать подробности моей беседы с миссис Бичем.— Меня касается только одно: то, что ты наконец убралась из этого проклятого дома. — Я никогда не видела его таким довольным. — И никаких разговоров о поиске квартиры. У меня в доме пустуют две спальни. А когда я занят по ночам, то и все три. Можешь выбирать.— Спасибо. Однако учти, это только на время. Пока я не приду в себя. А потом…— Конечно, конечно. Но зачем же пропадать месту?— Не хочу тебе мешать. Точнее, натыкаться на заначки, которые лежат у тебя в ванной.— Заначки? — Он улыбнулся. — Не знаю, о чем ты говоришь. Никогда не слышал, чтобы женщины использовали это слово.— Ох, перестань! Я по горло сыта правилами хорошего тона, — язвительно ответила я.Но чувство юмора у Джерри было неистощимым. Он смеялся в ответ на каждое мое оскорбление. И отвечал колкостью на колкость.Именно такая шутливая перепалка мне и требовалась, чтобы забыть о горьком разговоре с миссис Бичем.Когда Джерри объявил, что приглашает меня на ленч в ресторан ближайшей гостиницы, Сандра чуть не выскочила из штанов.— Джерри, у тебя нет времени. — Она проводила нас до дверей, с трудом передвигаясь на шестидюймовых каблуках. Стройные ноги двадцатилетней девушки туго обтягивали колготки «Капри». Сандра выглядела так, словно по ее пищеводу не проходило ни кусочка твердой пищи. Словно она соблюдала диету Эм-ти-ви и не пила ничего, кроме ключевой воды.— Тебе собирался звонить мистер Уолш. — Она все больше выходила из себя. — Хотел обсудить новую охранную систему для его фабрики.— Дашь ему номер моего мобильника. — Джерри открыл мне дверь.— Ты говорил, что я могу делать это только в крайнем случае.— Я передумал.— Мистер Уолш будет недоволен, — мрачно сказала она.— А кто доволен, Сандра? Кто доволен? И почему мы должны быть довольны? Именно этот вопрос я задаю себе каждый день.У Сандры отвисла челюсть. Воспользовавшись этим, Джерри взял меня за локоть и вывел наружу.Мы обедали в просторном зале ресторана почти новой гостиницы. Почти, потому что на самом деле это был старинный постоялый двор, заново отделанный и обставленный одной американской компанией, про которую говорили, что она обладает способностью превращать в золото все, к чему прикасается. Тем не менее атмосфера здесь была европейская. Оркестр под сурдинку играл Моцарта, а против каждого места стояли четыре бокала. Можно было представить себе, какую сумму придется выложить за здешний ленч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33