– Его интересуют только те женщины, которые заинтересованы в нем. Поэтому он выбирает таких, с кем ему не грозит появление соперника. За много лет путешествий он привозил домой довольно забавные экземпляры, – усмехнулась Гарриет. – Аргентинскую акробатку. Она ходила по туго натянутому канату, представляете!.. Революционерку с острова Тимор. Красавицу, но уж очень серьезную. Мировую чемпионку по затяжным прыжкам с парашютом, одну осужденную за жестокое обращение с животными. Не помню, за что конкретно ее осудили, но она написала книгу об использованных ею методах пытки и была нарасхват у различных ток-шоу. И вот теперь высоченная инструкторша по подводному плаванию из Австралии, которая к тому же умеет водить какой-то грузовик.
Несмотря на мастерское умение владеть собой, Гарриет Филдинг не смогла полностью скрыть чувство, охватившее ее. Оно то и дело прорывалось на поверхность. И это чувство, догадалась Мэдди, очень напоминало отчаяние.
– Учитывая изобилие у него стимулов, предлагаю вам, товарищ, не тратить времени понапрасну и уехать.
Мэдди пробежала мимо нее и ворвалась в столовую. Это был похожий на пещеру зал. Его потолок из черных и белых балок походил на грудную клетку: казалось, будто сидишь в чреве маленького кита.
Как минимум с половиной из тех, кто сидел за столом красного дерева, Мэдди была знакома. Несмотря на гигантские размеры Лондона, подумала она, его обитатели ходят по одному и тому же порочному кругу. Она оглядела их так же, как рассматривают содержимое холодильника в поисках источника вони. Там был Хамфри, бледный и с прожилками, как стилтон; Рок-Звезда, упакованный в безумно дорогой «Версаче». Он таращил свои напоминающие вареные яйца глаза на Модель и Мать Года, на Имоджин Блисс, которая сидела неподалеку и наматывала свои знаменитые локоны на наманикюренный пальчик. Когда Брайс подходил к их Авторскому ребенку, водруженному на афганский молельный коврик в углу, она тайком посылала ему воздушные поцелуи. И, наконец, там был Алекс. Сладкий, съедобный, но прогнивший до самой сердцевины, он расположился между яркой русской со жгуче-черными глазами и Салманом Рушди.
Экзотичная русская рассказывала о трудностях работы в КГБ и выпавших на ее долю тяжелейших испытаниях. С невозмутимостью стриптизерки она, к полному восторгу Алекса, продемонстрировала бледные шрамы на белоснежных, как мрамор, плечах. Эта женщина была из тех, ради которых предают страну. Мэдди успела заметить, что на лондонские суаре стало модно приглашать русских. Эта мода началась после того, как все охладели к салату из аругулы.
Когда все заметили ее присутствие, Мэдди услышала громкий щелчок: это ее критики так резко задрали носы, что затрещали шейные позвонки.
– Мэдлин! – Соня, одетая в созданный коренным бразильцем наряд из сплетенных вручную кожаных ремней, отодвинула стул и пошла к Мэдди. – Я бы пригласила вас, но, – она равнодушно подставила ей щеку, – как вы видите, за моим столом больше нет места.
Нехватка приглашений на обед, сделала вывод Мэдди, объясняется тем, что ее загар сошел и всем стало ясно, что она не какая-то там пинджаджарская принцесса.
– О, мне не надо много места, – решительно заявила она и подтащила стул к столу.
Гости с явной неохотой подвинулись.
– Ну, – промямлила сбитая с толку хозяйка, – тогда останьтесь на бокал вина.
Мэдди казалось, что даже шампанское пенится возмущенно. Она выпила его залпом и стала ждать, когда ей наполнят бокал.
Однако Соня имела в виду именно «бокал» – один. Видя, что никто не намерен подливать ей шампанского, Мэдди схватила бутылку и налила сама. Очевидно, благотворительность начинается не в загородных дворцах. Лишь когда Мэдди начала ощипывать подставку для бокала, ей предложили жаркого, которое уже успело покрыться пленкой застывшего жира.
На лондонскую социальную лестницу взбираться труднее, чем на Анды. Хитрость заключается в том, что нужно успеть осадить кого-нибудь, прежде чем осадят тебя. А английские приемы – это соревнования по осаживанию. Хорошие игроки могут выдать в среднем десять-пятнадцать пренебрежительных взглядов за разговор.
Игнорируя своих соседей, Мэдди через Хамфри потянулась за мятным соусом.
– Боже, – надменно ухмыльнулся Хамфри, обдав ее своим дыханием, в котором остро ощущался запах карболки, – вы опустились до культурного стереотипа, не так ли?
Мэдди обмакнула вилку с наколотым на нее куском мяса в соус.
– Нет. Вот если бы я занялась скотоложством с барашком, прежде чем съесть его, тогда бы это означало опускаться до культурного стереотипа.
– Она австралийка, – пояснил Хамфри столу.
– Что? – с наигранным испугом воскликнула Мэдди. – Мой хвостик показался из-под юбки? – У нее возникло непреодолимое желание узнать, получится ли полноценный «фризби» из ее бесценной антикварной тарелки.
– На днях я размышлял над акронимом для Австралии. Абсурдная, Вандальская Страна, Третирующая Родовую Аристократию Лютее Исторических Язычников.
– Не цепляйся к ее национальности. – Алекс умело изобразил приветливость. Черные бархатные лацканы поблескивали на фоне матовой ткани смокинга. – Как-никак, жемчужина начинает свою жизнь устричной слизью. – Он взглянул на Мэдди.
– На днях я съел несвежую устрицу, – многозначительно произнес Хамфри. – До сих пор мучают газы.
– А я вот что скажу: их финансовые жемчужины оказались фальшивыми. Посмотрите на Бонда, – заявил Брайс. – Отныне мир – не его устрица.
– Знаете, как вы называете австралийца в судебном процессе? – осведомился Хамфри, имитируя протяжный австралийский акцент. – Подсудимым.
Для англичан, поняла Мэдди, австралийцы – это тихоокеанские ирландцы.
– Во чо я скажу. Терпеть ненавижу ездить туда, – заговорил на языке Ист-Энда хозяин дома. – Жрачка какая-то дурная. Фрикасе из муравьеда, суп из хвостов кенгуру, нарезанная ломтиками задница какого-то урода, не помню, как его…
– Вот как? Я встречалась с задницами, – Мэдди ответила на взгляд Алекса таким же убийственным взглядом, – но никогда их не ела.
Возлюбленный научил ее, какой вилкой есть рыбу, а вот как пользоваться другими столовыми приборами – не научил. За пятнадцать минут, что Мэдди находилась за столом, ей пришлось управляться с целым арсеналом ножей, воткнутых ей в спину. Дабы она чувствовала себя еще более неловко, Соня то и дело подсовывала под ее бокал картонки, изображавшие обезглавленных монархов. Мэдди нужна была подставка в натуральную величину, чтобы она не запятнала их драгоценное общество. Тем, что она ела суп гофрированной десертной ложкой, а салат положила на хлебную тарелку, она навечно заклеймила себя бесталанной выскочкой.
Увидев все это, Хамфри схватил миску и чопорно, с видом «вот-как-это-делается» положил салат на тарелку для горячего, затем повернулся к Мэдди и насмешливо вздернул бровь. В национальном английском характере присутствует дихотомия, сущности которой Мэдди понять не могла. Ее бы никто не тронул, если бы она прошлась по Оксфорд-стрит голяком, только с уогглом на шее и блестящим кольцом в ноздре, но малейшее нарушение протокола, например, сказать «туалет» вместо «уборная», считается тягчайшим преступлением.
– Во всяком случае, мы не немы и не скучны до зубовного скрежета, – отпарировала Мэдди.
Лица обедающих захлопнулись, как ставни. Только Салман Рушди встрепенулся и громко расхохотался. Он был так же чужд этой стае пираний, как и Мэдди.
Русская-напрокат перегнулась через Алекса и обратилась к Особо Важному Гостю – Салману Рушди:
– Итак, где вы сейчас живете?
Мэдди оглядела стол. Она ожидала услышать антироссийские шуточки, язвительные предложения вылизать тарелку или есть ногами. Высокие скулы «товарища» не тронул даже намек на румянец. Остальные же реагировали на этот faux pas века лишь вежливыми улыбками. Жизнь, подумала Мэдди, несправедлива. И от этого все чаще вспоминается Галлиполийский полуостров.
– Я должна была отпустить слуг на ночь, – вдруг театрально засуетилась Соня, – в целях безопасности. Поэтому я надеюсь, что еда сносная. Вино натуральное, яйца от кур, которые обитают в естественных условиях. Фрукты выращены на экологически безвредных пестицидах, мясо без гормональных добавок.
– В отличие от твоего муженька, – еле слышно пробормотала Мэдди.
Имоджин, державшая одной рукой ребенка, никак не могла расстегнуть пуговицы на блузке. Общепризнанная Поп-Звезда галантно рванулась ей на помощь.
Соня успела перехватить своего de facto и вернула его на место.
– Я понимаю, приятно иметь помощников, – извиняющимся тоном продолжила она, – но наши дома так велики и, ну, люди думают, что иметь слуг просто, но это такая утомительная работа указывать им, что купить и что отполировать. Даже не передать, какой это источник беспокойства. – Ее муженек ударился головой о низко висящую балку и издал возмущенный вопль. Кажется, это столкновение было подстроено Соней.
Несмотря на гнев, Мэдди от души рассмеялась – молодое озорство переливалось в ней через край.
– Итак, это многое объясняет. Теперь мне понятно, почему английский высший класс так туп. Вы, наверное, веками бились головами о низкие балки ваших бесценных домов эпохи Тюдоров.
По всей видимости, больше никто, кроме нее, не усмотрел в этом ничего смешного. Алекс с трудом сдерживал себя.
– Слуги выше моего понимания, – заговорил Защитник Попранных. – Я не делаю уступку своему растущему состоянию, если не считать билетов в первый класс, пятизвездочных отелей, белуги и «боллинджера» на обед.
– О? – коротко рассмеялась Мэдди. – А как же ваши няни? Тех, которых вы нанимаете для своих детей? Разве это не роскошь?
Лицо Алекса растянулось в улыбке от уха до уха и напоминало надрезанный арбуз. Улыбка примерзла к его губам и сохранялась до тех пор, пока он не выскользнул из комнаты в перерыве между переменами. Мэдди последовала за ним. Он ждал ее на дубовой лестнице.
– Ты хоть представляешь, кто тот тип с добродушной физиономией? Тот, который сидит на дальнем конце стола? – прошипел он. – Это журналист из «Прайвит ай»! А если бы здесь оказалась Фелисити?
Мэдди проигнорировала его вопрос.
– Симпатичное место для семинара.
– Местоположение, Мэдлин. У дома очень удобное местоположение. А «место» – это то, что предоставляется изгнанникам.
– Точно. Так что же случилось с «мозговым центром»? Сгнил на корню, да?
– Понимаешь ли, – на ходу принялся импровизировать Алекс, – я не мог сказать тебе, куда еду, по соображениям безопасности. Хотя во всех анонсах меня называют натуралистом, я еще и журналист. Наученный никому не открывать информацию подобного рода. Даже своей возлюбленной. – Он положил руку ей на плечо. Мэдди скинула ее.
– О, прошу прощения, чертов Уолтер Кронкайт.
– Это замечание сродни кастрации. Я сейчас заговорю очень высоким голосом.
– А как же твои детки? Они тоже относятся к той информации, которую ты никогда никому не открываешь?
Лицо Алекса превратилось в студень, углы губ съехали вниз. Справившись с собой, он бесцеремонно схватил Мэдди за локоть и потащил ее вверх по лестнице. Они прошли через комнату, где разместились ребята из Специальной службы. Когда Мэдди и Алекс покидали столовую, лондонские «командос» от культуры обсуждали обычный и английский футбол. Что же до Специальной службы, то ее представители читали Шекспира и изучали Жака Дерриду под оперные арии Монтеверди. «Что неправильно в этой картине?» – спросила себя Мэдди.
Когда они оказались в комнате с эркером, Мэдди дала волю своим эмоциям. Произошел взрыв, перед которым померк взрыв в Нагасаки.
– У тебя когда-нибудь возникало настоятельное желание сказать правду?
– Я не лгал. Просто был тот самый случай, когда используется избирательная честность. Я собирался сказать тебе. Но, видишь ли, мой подход скорее эволюционный, чем революционный. Я не хотел сразу так много навешивать на тебя. К тому же дети очень далеки от меня. Я просто не думал, что это так важно. После рождения близнецов…
– Близнецов! Двойня. Боже! Двойной удар!
– Фелисити отодвинула меня. Она и так была холодна в постели, а после родов я вообще перестал для нее существовать. Всю свою любовь она изливала на детей. Она отделила их от меня. До такой степени, что я не чувствую никакой связи с ними. Ты думаешь, легко признаться в этом? В том, что я потерпел неудачу как отец?
Однако на Мэдди эти доводы не подействовали.
– Ну, а что же такое я? Кризис середины жизни?
– Ты мой незаконченный негатив, – выдал экспромт Алекс. – Нет. Ты мое испытание. Это я незаконченный без тебя.
– Незаконченный? – Мэдди отпрянула, когда он попытался прикоснуться к ней. – Нет, приятель, ты законченный.
– Ты должна поверить мне, Мэдди. Господь свидетель, я уйду от нее. Но я просмотрел бухгалтерские отчеты. Встретился со своим бухгалтером. Ты хоть понимаешь, сколько мне придется платить алиментов? – Алекс заскрежетал идеально отполированными зубами. – Поверь, ничто не действует на мозги так, как перспектива бедности. Однако, если я уговорю ее на раздельное проживание, суд будет более благосклонным. А пока давай размышлять творчески, – предложил Алекс и ловко подсластил пилюлю: – Ты же умный человек, Мэдди. – Он тщетно пытался поймать ее взгляд. – Я могу одну половину недели проводить с Фелисити, а другую… Я сморозил глупость. Слова сами слетели с языка…
– Как перхоть – с головы, – рассеянно отметила Мэдди. Она с отчаянием смотрела на цветущие на обоях пионы, на подобранные в тон шторы, которые были стянуты в талии, как подвенечное платье. – Ты говорил, что мы поженимся.
– Нет-нет, – возразил Алекс. – Я говорил, что мы всегда будем вместе. Это совсем другое. Поверь мне, Мэдди, ты тоже не хочешь выходить замуж. Жены для мужей – это то же, что презерватив для секса. Они убивают все ощущения.
Мэдди изо всех сил пнула его ногой.
– Ты меня ударила? – возмущенно возопил Алекс.
– Я тебя не ударяла. Просто мой оторвавшийся от земли ботинок столкнулся с твоей задницей. Избирательная честность…
Алекс дал ей затрещину. Голову пронзила короткая, но острая боль. Мэдди дала сдачи, вырвав при этом клок его тщательно уложенных волос. Алекс повалил ее на пол, застланный турецким ковром. Она оказалась распластанной, как бабочка на предметном стекле. Обездвиженная, она могла только до крови кусать его губы. Укус перерос в горький поцелуй, за которым последовало расстегивание пуговиц, сдирание одежды. Алекс набросился на нее, как собака на кость. Оба спешили утолить голод с неистовством бродяг. Между ними происходило то, что Мэдди называла «сексом диких джунглей». Тот род соития, отстраненно подумала Мэдди, который бывает со случайным партнером.
– Колпачок? – пробормотал Алекс.
– Нету. – Мэдди собиралась на войну, а не на любовное свидание.
– Господи!..
Алекс рукой пошарил в ящике прикроватной тумбочки и нашел хитроумное профилактическое приспособление, которое мерцало в темноте и играло «Знойные красотки», когда он вынимал его из упаковки. Они поспешно перебрались на бронзовую кровать с балдахином. Мэдди дождалась, когда на лице Алекса появилось то самое выражение «найденных ключей от машины», и выскользнула из-под него.
– А разве презерватив не убивает ощущения? – насмешливо осведомилась она.
– «Вы сломили мою волю, и восторг я испытал. Боже, знойные красотки, вы щедры и…» – продолжал напевать презерватив.
– Дорогая. – Алекс приник к ее ногам и уткнулся лицом ей между колен. «Нырок за жемчугом» – так он называл эту позу, вероятно, потому, что однажды ел устриц именно с этой части ее тела. Как все женщины, которые не знают, какое место они занимают в душе мужчины, Мэдди просто откинулась на спину.
После того как Алекс огласил комнату длинным утробным стоном, Мэдди еще долго лежала, уставившись на голубой шелк балдахина. Ее бедра холодила высыхающая сперма. Она ему надоела. Это так же очевидно, как и то, что у Хамфри трансплантированы волосы.
– Кто эта русская?
– Русская? Не знаю. Зовут Наташей или как-то так, – ответил Алекс, ощупывая простыню в поисках презерватива.
– Разве ты не мог найти мулатку, дочь политического изгнанника из Верхней Вольты?
– Что?
– Хотя, русская воительница за свободу… Уверена, она не превратится в твое слабое место.
– Послушай, шрамы она, возможно, получила от московской мафии за то, что влезла на их рынок икон, – Алекс нырнул под одеяло, и взору Мэдди предстала нижняя часть его ягодиц. У нее возникла ассоциация с боксером из «банановой» республики, одетым в коротенькие боксерские трусы. – Она уже пыталась продать мне целый чемодан византийского серебра, украденного из какой-то церкви. Неужели ты серьезно думаешь, что она меня интересует, а?
– Тогда почему ты не поцеловал меня, когда я вошла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27