И ведь человек не халтурил, не простаивал, не перекуривал, он просто так работал, он думал в таком темпе. Не выгнали мы его только потому, что плитку он положил идеально, по миллиметру вымеряя все расстояния и углы. Под конец работы мне уже было его искренне жаль – он родился не для нашего мира В его мире все углы должны быть прямыми, все поверхности идеально гладкими, а вся плитка белая. В крайнем случае допускается легкий оттенок, но одинаковый для всей площади. День на пятый его работы (он как раз приступил к укладыванию плитки) Степан Аркадьевич спросил у меня:
– А вот Сергей, он ваш муж?
– Да…
Я автоматически ответила, но на меня это произвело неизгладимое впечатление. Он ведь думал, перед тем как спросить. Судя по всему, думал долго. Мне просто стало интересно, а если не муж, то кто? Кто еще каждое утро может быть у меня дома в халате? Или его интересовало, состоим ли мы в законном браке? И если нет, то он бы отказался делать нам ремонт?
А самая главная достопримечательность которую мы оставили себе на память – это счет, который нам выставил Степан Аркадьевич. Мелким, убористым, но практически каллиграфическим почерком было исписано две тетрадные странички. Туда входили: повышающий коэффициент за работу со сложным узором, выравнивание каждого угла в отдельности, выкладывание плитки на площади 10,56 квадратных метров и два просверленных овальных отверстия за двадцать восемь российских рублей.
Это был первый случай, когда Сергей рассчитался, не досмотрев до конца счет.
Моя беременность перевалила за середину, Наташка (которая в животе) начала довольно активно пихаться. Но как только Машка или Сергей клали руку мне на живот, тотчас замирала, как мышь под веником.
Наташка, которая снаружи, тоже вела себя активно. Она очень похорошела, совершенно не маялась токсикозом и сообщила мне, что «они» едут на выходные в Париж. Интересно, что на прошлых выходных я видела, как из ее подъезда выходил страшно расстроенный Андрей с большой сумкой. Мириться приезжал? Или за вещами? Все-таки бабы – дуры! Чем он Наталье не угодил? Чем Марашко лучше? И на какие, интересно, бабки он ее в Париж повезет? Неужели она сама за это платит? И что он расскажет жене? Хотя, уж за это то можно не переживать, найдет что рассказать…
Все эти вопросы роились у меня в голове, но при взгляде на счастливую, похорошевшую Наталью не хватало смелости о чем-то ее спрашивать.
Мы катастрофически выбивались из графика ремонта. Пятнадцать дней плиточник Степан Аркадьевич неутомимо, но о-о-очень медленно выкладывал наше семейное гнездышко. Мне кажется, что этот человек проживет долго. Быстро у него не получится.
Моя собственная работа напрягала все больше. «Спокойная» должность руководителя производства тянула из меня жилы, словно сварливая жена. Дома была несварливая жена, которая жилы не тянула, но нервы мотала.
Каждый вечер я узнавал все новые подробности о бурном романе Шуры и Натальи. В конце концов я уже перестал на них реагировать, как вдруг ситуация накалилась.
В пятницу часа в четыре в издательство позвонила Катя и напряженным голосом потребовала немедленного моего приезда. Подробности она сообщить отказалась. Я так перепугался, что вылетел из офиса, забыв предупредить даже секретаршу. По пути домой раз пять звонил домой. Голос Кати оставался все таким же неестественным. На все вопросы она отвечала только, что это не телефонный разговор. «Скорую» вызывать отказывалась.
– Ну?! – прокричал я, вваливаясь в квартиру.- Что-то с ребенком?
– Типун тебе на… одно место, – ответила супруга. – Андрей узнал все.
Я замотал головой и попытался пару раз глубоко вздохнуть.
– Завидую Андрею, – признался я. – Он знает все. Я пока ничего не знаю. Я даже не знаю, кто такой Андрей.
– Наташкин мужчина.
– Как Наташкин? Она же еще не родилась!
– Да успокойся ты! С нашим ребенком все нормально, а вот у Натальи может все плохо кончиться.
Я, как подкошенный, сел на полочку для обуви. За подобные испытания следовало поучить жену оглоблей, но за неимением оной (оглобли) пришлось выслушать подробности развязки Наташкиного романа. Оказалось, ее прежний мужик – Андрей – узнал-таки про ребенка от Марашки, воспылал ревностью и вот-вот придет чинить разборки.
– Наташка говорит, – поясняла Катя, – что он психованный. И Марашко психованный. Представляешь, что будет, когда они встретятся?
– да – согласился я и снял левую туфлю, – не хотел бы я там оказаться.
– А придется! Кто их разнимать будет? Две беременные женщины?
– Почему две? Я тебя никуда не пущу.
– Ага! – сказала Катя и двинулась на меня пузом. Наташка как-то очень поспешно открыла нам дверь
и тут же юркнула в комнату. Там она забилась на диван и накрылась пледом чуть ли не с головой. Только глаза блестели из укрытия. Шура расхаживал из угла в угол.
– Если два человека любят друг друга, – сразу набросился он на меня, – почему они не могут быть вместе? Вот скажи, Катя!
Катя не ответила. Она уже обустроилась рядом с подругой и оказывала ей моральную поддержку путем проникновения под тот же плед.
– Я ему скажу, – продолжал Марашко, амплитудно жестикулируя, – я поговорю с ним как мужчина с мужчиной. Я…
Хлопнула входная дверь. Шура заткнулся на полуслове. Плед на диване вытаращился во все четыре глаза. Я медленно обернулся.
Андрей действительно выглядел не совсем нормальным. Глаза сужены в щелки. Уголок рта дрожит в мелком тике. Ноздри расширены так, что просматриваются аденоиды. Руки воткнуты в карманы куртки почти по локти.
– Ты? – спросил он у меня.
В некоторых ситуациях я начинаю соображать стремительно.
– Он, – сдал я Марашку.
– А ты?
– Я ее, – я кивнул в сторону дивана и торопливо уточнил,- Катин.
– Ага, – Андрей шагнул в комнату, оттеснив меня в сторону.
– Подожди,- сказал Марашко,- давай поговорим спокойно.
– Ага,- повторил Андрей и достал правую руку из кармана.
В руке был зажат пистолет Макарова.
Вся жизнь Марашки прошла у меня перед глазами. Вот мы с ним на «картошке». Шура ухаживает за молодой дояркой, и за ним полночи гоняется молодой тракторист. Вот он рассказывает на экзамене по истории КПСС, что Сталина не было, был Совет двойников Сталина. Вот он гордо раздаривает свою первую книгу стихов (200 экземпляров на ротапринте)…
– Сука, – произнес человек с пистолетом, прерывая тонкую нить воспоминаний.
Это был момент истины. Если бы дело происходило в нормальном голливудском боевике, я бросился бы на психопата и обезоружил бы его. Но в Голливуде это просто. Там ты сначала читаешь сценарий, а потом уже бросаешься и обезоруживаешь. У меня хватило мужества только на то, чтобы заслонить собой диван.
Шура не успел дернуться.
Андрей резко нажал на спусковой крючок… и из ствола «Макарова» вылетела струя воды.
– Нет! Нет! – заверещал' Шура, схватившись за лицо.
– Да! Да! – зловеще прошипел Андрей, напрыгивая на него сверху и норовя облить поконкретнее.
– Шайбу! Шайбу! – проскандировали девчонки с дивана.
В некоторых ситуациях я тупею.
Я сидела у Наташки на диване и заливалась горючими слезами. Мне было скучно. Скучно до слез. Ремонт вошел в нудную стадию, которая совершенно не требовала моего участия, Машку мои родители забрали с собой на юг, Сергей был целый день на работе, и я совершенно не представляла, куда себя засунуть. Плюс ко всему, живот уже накладывал определенные ограничения на образ жизни. Ездить по Москве за рулем мне было тяжело, сказывалось глобальное незнание города, передвигаться на метро я тоже практически не могла, что-то не то происходило с моим давлением под землей. Наземный транспорт в столице остался для меня загадкой, я так и не поняла, он есть или его нет. Да и куда поедешь в Москве летом? Везде жарко, душно и пыльно.
Это я пыталась объяснить подруге, непрерывно шмыгая носом. Наталья, в отличие от меня, еще ходила на работу, и ей скучно не было. Я предполагаю, что, наоборот, она бы с большим удовольствием поменялась со мной местами и поскучала бы недельку, лежа на диване.
– Ладно, ладно, не реви. Скучно, значит нужно развлечься. Завтра приезжает Андрей, привезет чего-нибудь выпить… Нужно Марашку позвать.
Цинизм подруги потряс меня до глубины души.
– Зачем звать Марашку?
– Ты же хочешь развлечься!
– Но не такой же ценой! Только скандала нам не
хватало. А Андрей вообще знает, что у тебя от Марашки будет ребенок?
– Нет.
– И когда ты ему собираешься сказать?
– Никогда.
– Ну, знаешь, через некоторое время это будет довольно сложно скрыть.
– Аи, да ну проблема! Скажу, что поправилась. А потом на время родов съеду на пару неделек, вернусь, скажу, что усыновила. Или удочерила.
Я слышала, что у некоторых женщин во время беременности происходит некоторый сдвиг в мозгах, но что этот недуг в такой тяжелой форме нападет на мою ближайшую подругу, я не ожидала.
– Наташенька, может, ты на работе переутомилась? Тут у Наташки зазвонил телефон.
– О! Шура! Ты легок на помине. Приезжай ко мне, Кате скучно. Поможешь развлечь? Я так и думала.
Шура приехал через час и сразу начал меня развлекать. Сначала он рассказывал, как его драгоценное семя похитили инопланетяне и внедрили в Наталью. Потом начал переживать, что беременность длится всего девять месяцев и он не успеет научить ребенка всему, чему хочет. Он утверждал, что существует новая методика – нужно каждый вечер начитывать животу информацию, и тогда у ребенка мозг формируется уже с учетом прочитанного. Дети рождаются, владея несколькими иностранными языками, а самые резвые знают даже таблицу умножения.
Под конец разговора я уже перестала понимать, кто из нас троих сошел с ума, поэтому оказалась совершенно не готова к приходу Андрея. Он втащил в квартиру огромнючую сумку и разулыбался еще с порога.
– О, да у нас гости. Очень удачно, а то я тут припер образцы продукции. Шура! Что новенького расскажешь?
Я окаменела. Мало того, что эти двое знакомы, так они еще оказывается и в прекрасных отношениях! Глядя на мое вытянувшееся лицо, Андрей сказал:
– Эй, а что, Катя до сих пор не в курсе, что ли?
– Не-а, – сказала Наталья.
– Вот черт! А я все испортил, да?
– Ну-у-у, – сказала Наталья.
– Надо было на него с порога накинуться и душить, да? А еще лучше, пристрелить!
– А это идея! – сказала Наталья.
– Ну не обижайся! – ныла Катя.
– Все испортили, – гнул свою линию Марашко, – пистолет нужно было боевой взять. С холостыми патронами.
– Или базуку, – хмыкнул Андрей.
После того как он нахохотался вволю, и прищур исчез, и рот перестал дергаться, и вообще – нормальный парень. Дураком сегодня оказался один я.
– Лучше всего, – Марашко легко входил в раж, – гранату.
– Нет,- вытерла слезы Наташка,- это не так внушительно.
– Зато громко. И поражающее действие осколков больше. А классно я сыграл?
– Идите к черту! – сказал я. – Пойду домой и напьюсь.
– А зачем далеко ходить? – Андрей потащил меня на кухню. – Напьешься и уходи.
Набор напитков поколебал мою уверенность в собственной обиде.
– «Мартель»? – буркнул я. – Ну допустим.
– Это твой любимый, правда, Сережа? – щебетала Наталья, неискренне изображая раскаяние.
Она даже умудрилась подлезть под мою правую руку и призывно прижаться боком.
– Катька сказала?
– Шура. Вернее, сначала он сказал, что портвейн «777», но потом, методом последовательных приближений…
– А мне? – Катя уже пролазила под левую руку. – Обещали безалкогольного пива!
– Безалкогольное вино! – гордо продемонстрировал бутылку Марашко.
– Эй! – я обратился к супруге. – Я хочу, чтобы, во-первых, передо мной извинились, во-вторых, объяснили, что происходит.
В четыре глотки мне поведали историю о грандиозном розыгрыше, который Наташка и Шура устроили нам с нашей же подачи. Оказывается, никакого романа у них не было и быть не могло.
– Он подкатывался, – то ли пожаловалась, то ли похвасталась Наталья, – но я сразу объяснила, что беременна.
– А я тогда говорю, – подхватил Марашко, – «Раз секса не будет, давай хоть развлечемся».
И развлеклись. Андрей весь месяц мотался по командировкам, но был в курсе с самого начала.
– И ты, супруга, – упрекнул я Катю, – тоже все знала, а мне по ушам ездила!
– Я только сегодня! – супруга сделала глаза образца «Абсолютная честность». – Мне все рассказали и велели тебя позвать.
– Эти уроды,- Наталья кивнула в сторону мнимых соперников, – хотели и Кате не говорить. А если бы у нее от этого всего что-то с ребенком случилось?
– Но за это,- решил я, – «Мартель» достанется только мне. Как пострадавшей стороне.
– Как скажешь, – согласился Андрей и выудил из какого-то пакета полулитровик «Хеннесси».
– Слушай,- спросил я, – а ты кем работаешь?
– Спиртное вожу. Средний и мелкий опт. Будешь обмывать дите, обращайся.
– Кстати…- Наталье надоело играть вторые роли, и она выпятила свое скромное брюхо. – Мы вас не за этим звали. И нечего тут без повода дорогой коньяк хлестать.
д. да, – сказал Андрей, – у нас же это… типа
помолвка.
_Что? Правда?! – завизжала Катя.
– Ну что ж, бывает, – вздохнул я.
– Как ты могла,- простонал Шура, – любимая! Дай мне пистолет!
Он отобрал пугач у хозяина, сунул ствол в рот, но тут же извлек его и стал с интересом рассматривать.
– А давай туда коньяку нальем! – предложил он. Так мы и сделали. Это сильно сократило расход
спиртного и заметно ускорило опьянение. Иногда и у поэтов бывают неплохие идеи.


**

.Как они нажрались! В смысле напились!
Лакать коньяк пистолетами мог придумать только Шура* Выглядело это, конечно, смешно. Сначала, А потом стало понятно, что следующего дня у этой троицы не будет. Когда они стали по очереди ставить друг друга к стенке и «расстреливать», мы с Наташкой тихонечкс свалили из квартиры и пошли спать ко мне. И этогс никто не заметил.
Дома я устроила Наташке допрос с пристрастием.
– Вы зачем мне голову дурили?
– Так получилось. Собственно, никто тебе голову не дурил. Ты все придумала сама, я тебе просто не мешала Вот, например, ты меня спрашиваешь, собираюсь ли ь рассказать Андрею про то, что у меня будет ребенок с
Марашки, я честно отвечаю: «Нет». И говорю чистую правду – не собираюсь. Концовка, конечно, подкачала. Я рассчитывала на нечто более глобальное.
Вспомнив, как Андрей доставал пистолет, бешено вращая глазами, я подумала, что на этот раз нам повезло.
Наташка продолжала фантазировать.
– Представляешь, как можно было это сделать! Например, пока я в роддоме. Это бы всех заняло на то время, что я рожаю. Говорят, чем меньше народа знает, что ты рожаешь, тем легче роды. Или устроить сцену где-нибудь в кафе с хорошо поставленной мужской дракой. Чтобы посуда билась, стекла летели, люди кидались их разнимать.
– Ага, – продолжила я, – а на заднем плане играет «It's a raining man, alleluia…*. А зачем?
– Что зачем?
– Все это представление.
– Ты же сама жаловалась, что скучно. А нам с Марашкой не давали покоя лавры телевизионного «Розыгрыша». Все, давай спать, у нас завтра будет трудный день, нужно будет мужиков в себя приводить. Кстати, надо Шуриной жене позвонить, пусть приезжает за своим сокровищем.
Поспать нам с Наташками не дали. Только одна из них устроилась на диване, а вторая угомонилась в животе, нам позвонили так называемые мужчины и спросили, куда мы делись. Мы не стали объяснять, что уже три часа прошло с тех пор как мы ушли, а, тяжело вздохнув, отправились разносить их по домам.
Профессиональнее всех действовала Юлька – жена Марашки.
– Так, понятно, дрова, – констатировала факт Юля. – Сейчас будем звонить знакомому таксисту. Алло, Петь, привет, это Юля. У нас как обычно. Возле «Южной». Ага, жду, целую.
– Как обычно? – удивилась я. – А мне казалось, Шура такой приличный парень…
– Мне тоже так казалось. Лет пятнадцать назад.
– А сколько вы женаты?
– Тринадцать лет.
– Сколько? И как ты его столько терпишь? А он когда-нибудь правду говорит?
– Не знаю. Честно говоря, меня это давно перестало интересовать. Только вот ребенка жалко. Его учительница спрашивает: «Миша, кем ты станешь, когда вырастешь?» – а он отвечает: «Стану, как папа, поэтом». Не дай бог…
Из нас всех Наташка оказалась самая счастливая. Лежащего на полу Андрея она накрыла пледиком и ушла спать в другую комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17