– Она старалась говорить ровно, чтобы не выдать волнения.
– Прекрасно. А вы, как я полагаю, та самая Эдвина Дж. Робинсон, которая работала у Антонио де Рискаля и хочет основать свою фирму.
На какой-то момент она лишилась дара речи, и в трубке было слышно лишь его дыхание. Наконец она прошептала:
– Да.
– Тогда мы должны встретиться. Поскольку я думаю о том, чтобы вложить деньги в моду, а вы ищете спонсора, то нам следует поговорить подробнее. Что, если мы завтра вместе позавтракаем?
Завтрак с Лео Фладом! Она уже готова была дать волю своим чувствам, как вдруг отвратительный зеленый червячок стал нашептывать ей всякие мерзости, и она с подозрением спросила:
– Скажите, случайно не Р.Л. Шеклбери навел вас на эту мысль, нет?
– Кто? – в голосе звучало неподдельное замешательство.
– Я пошутила, – тихо сказала она, прогоняя мерзкого червячка. И в душе вдруг зазвучал чудесный хор.
Лео Флад хочет быть ее спонсором! О, благодарю тебя, Господи! Благодарю. Благодарю!
– Значит, договорились?
– Скажите, где и когда, я приду.
– В моем офисе на Уолл-стрит вас устраивает? В двенадцать?
Она хотела ответить, но слова застряли в горле.
– Мисс Робинсон? Вы слышите меня?
Она откашлялась и хрипло произнесла:
– Да. Я… Я приду, мистер Флад. Я…
– Отлично, – перебил он ее прежде, чем она смогла сказать какую-нибудь ерунду. – С нетерпением жду встречи. Уолл-стрит, 69, завтра в двенадцать. Я не прощаюсь.
Движение в деловом районе было такое, что машины больше стояли, чем ехали; пешком было бы быстрее.
На углу Бродвея и Фултон-авеню Эдвина, просунув водителю три хрустящие пятидоллоровые бумажки, со словами „сдачи не надо" вынырнула из такси. Одной рукой она держала огромную папку-портфель с эскизами, другой сжимала ремешок перекинутой через плечо черной кожаной сумки – необходимая мера, чтобы ее не сдернули.
Постояв минутку и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с духом, она огляделась. В узких, уходящих ввысь расщелинах центральных улиц звучала, усиленная отвесными стенами небоскребов до невообразимого уровня, бешеная какофония огромного города: автомобильные гудки, сирены, пожарные клаксоны, прорезаемые пронзительными свистками курьеров-велосипедистов.
Она невольно сморщилась, в глазах отразилось неудовольствие. В душном воздухе было больше выхлопных газов, чем кислорода, а тротуары гудели от сотен спешащих ног. Куда бы она ни взглянула, везде, словно море, колыхание бесконечной многоголовой толпы.
Внезапно ее охватило возбуждение и она влилась в этот поток. Войдя в дом 69 по Уолл-стрит за пять минут до назначенного времени, Эдвина быстро пересекла холл и протиснулась в переполненный лифт.
„Бек, Флад и Кронин Инк." занимала восемь этажей – с двадцать первого по двадцать восьмой этаж.
Она вышла на двадцать первом и словно вступила в другую эпоху и на другой континент.
То, где она оказалась, больше походило на клуб, чем на приемную какой-нибудь фирмы. Вдоль стен стояли обтянутые кожей строгие английские диваны и такие же стулья в стиле королевы Анны. Темные панели стен. Потемневшие и пожелтевшие от времени портреты и литографии с изображением сцен охоты. Эдвина понимала: все сделано для того, чтобы создать атмосферу солидности, незыблемости и постоянства, словно компания „Бек, Флад и Кронин" образовалась не каких-то четыре года назад, а была здесь с тех пор, как Генри Гудзон впервые провел свой корабль вдоль этих берегов.
Секретарша улыбнулась ей и быстро что-то сказала в трубку.
Вскоре появилась женщина в строгом темно-синем костюме и белой блузке, и Эдвина последовала за ней по устланному толстой дорожкой коридору. Когда они проходили мимо традиционно обставленных офисов, в одном месте через стеклянную стену Эдвина успела заметить гигантского размера комнату, сплошь уставленную компьютерами; молодые люди, энергично жестикулируя, говорили по телефонам и одновременно следили за огромным, почти до потолка электронным табло фондовой биржи.
Через несколько минут они вошли в административные офисы. В глаза тут же бросилась перемена обстановки. Английские портреты на стенах были больше и лучше выполнены: теперь вместо богатых торговцев на нее смотрели герцоги. Антиквариат вокруг был подлинный, не имитация.
И там, в приемной Лео Флада, за столом, которому было не меньше трехсот лет, сидела сама Мисс Не-Разжимая-Губы. Из породы Грызунов. Явно не возбуждающего вида. Равнодушная, худая и суперэффективная. В сером костюме в тонкую полоску и блузке, даже шелковый волан которой не мог скрыть выпирающих ключиц. Тонкий нюх Эдвины уловил едва ощутимый запах духов.
– У мистера Флада сейчас совещание, и он просит прощения за задержку, – произнесла она сквозь сжатые губы тоном, не терпящим возражений. – Присядьте, пожалуйста. Скоро он к вам выйдет.
Лучезарно улыбнувшись, Эдвина села в английское кресло второй половины XVIII века и положила ногу на ногу. Почти тут же из кабинета вышли четверо японских бизнесменов, все с непроницаемыми лицами и одинаковыми „дипломатами", и на столе Мисс Сжатые Челюсти загудел интерком.
Мисс Сжатые Челюсти подняла глаза.
– Мисс Робинсон, можете войти, – сказала она, вставая, чтобы проводить ее в кабинет. Придерживая дверь, она улыбнулась. Вернее, показала зубы.
Эдвина вошла в кабинет. Прежде всего ее поразила тишина. Кабинет словно находился в склепе. Совершенно очевидно, что над звукоизоляцией здесь потрудились. Затем она огляделась и увиденное действительно поразило ее. Эта угловая комната, где двумя стенами служили окна, была высотой в два полных этажа. Казалось, что потолок уходил под самое небо. Изящные, золотистого дерева панели отливали блеском. Письменный стол отсутствовал, но зато кофейных столиков было не меньше трех. Вокруг располагались обитые мягкой кожей диваны и кресла. И все – ярко-бирюзового цвета! Ее цвет!
Ее оценка возможностей Лео Флада тут же подскочила на недосягаемую высоту. Она пожалела, что не надела свою выкроенную геометрическими фигурами и выкрашенную в пронзительно-синий цвет норковую пелерину, хотя погода и позволяла.
Сцепив руки за спиной, у стеклянной стены стоял Лео Флад. Он повернулся, почувствовав ее присутствие, и через ковровое пространство пошел ей навстречу.
– Мисс Робинсон.
Эдвина пожала протянутую руку. Так же твердо, как и он ее.
– Мистер Флад.
Улыбнувшись, он произнес с легкой укоризной:
– Просто Лео. Если мы собираемся начать общее дело, вам придется называть меня по имени.
– Тогда и вы называйте меня Эдс, как мои друзья. Меня так зовут с детства, – засмеялась она в ответ.
– Должно быть, ваша мать обладала чувством юмора. Знаете, вы – первая Эдвина Дж. Робинсон, которую я знаю.
– Могу поверить.
Он оглядел ее.
– Мне нравится ваш костюм.
Она чуть улыбнулась, опустив глаза.
– Должен нравиться. – Затем вновь посмотрела на него. – Антонио де Рискаль. Из весенней коллекции 1988 года.
То, что он был куплен в лучшие времена и с 25-процентной скидкой, как для всех сотрудников фирмы, она опустила.
– Удивлен, почему вы не носите что-то из своих моделей.
– Потому, что я только начала. Все это пока идеи.
– Если все пойдет хорошо, не исключено, что де Рискалю еще придется попотеть за свои деньги, а?
– Это как раз и входит в мои планы, – ответила она со спокойной убежденностью.
– Я уверен, что так оно и будет. – Он широко улыбнулся, а потом вдруг рассмеялся. – А знаете, вы напомнили мне себя, когда я только начинал. Это было… восемь, нет, девять лет назад. Кто-то договорился, чтобы меня пригласили на собеседование в фирму „Саломон бразерс", так, незначительная должность, но в то время я готов был перегрызть за нее горло. „Что вы хотите делать?" – спросил меня чиновник, ведавший кадрами. И поверите ли, но у меня хватило нахальства сказать: „К тридцати годам я намерен стать мультимиллионером".
Эдвина засмеялась.
– И что потом?
– Нет нужды говорить, что работу я не получил. Но что я действительно запомнил, так это реакцию чиновника. Он просто уставился на меня и спросил: „А что тогда будет с вашей должностью, если вы действительно станете мультимиллионером? Тогда мы потеряем сотрудника, обученного за наши деньги". Сначала я подумал, что он разыгрывает меня, но он говорил серьезно!
Конечно, реальных шансов у меня не было ни шиша, но факт остается фактом: это действительно произошло! И из этого собеседования я извлек три ценных урока, которые никогда не забуду.
Эдвина заинтригованно посмотрела на него.
– Урок номер один, – продолжал он, – состоит в том, что мечты могут сбываться. Номер два – что, завернув меня, „Саломон бразерс" потеряла чертовски хорошего исполнителя и в перспективе кучу денег. И самый важный, третий: если бы я стал у них работать, то всего этого, – он обвел рукой огромный кабинет, – никогда бы не было.
Она не отрываясь смотрела на него.
– Заставляет задуматься, не так ли? Ну хорошо, давайте сядем. – Он взял ее за локоть и подвел к креслам. Она обратила внимание, что Лео усадил ее напротив картины Гойи, в то время как сам сел лицом к электронному биржевому табло, вделанному в деревянную золотистую панель.
Но, похоже, он смотрел только на нее. Зеленоватые строчки цифр, скользящие по экрану, оставались незамеченными.
Воспользовавшись моментом, она решила рассмотреть его повнимательнее. Начиная с черных как смоль, волос до безукоризненных, сшитых на заказ черных туфель, все во внешности Лео Флада было красиво подано и очень ухожено. Также сшитый на заказ серебристо-серый шелковый костюм был явно от „Савиль Роу". Выбритые до блеска скошенные славянские скулы. Маникюр. Загар. Два ряда ровных белоснежных зубов, которые портили лишь слишком острые выпирающие клыки. Если бы он так часто не улыбался, то его холодное физическое совершенство было бы почти пугающим.
Но красив, призналась она, неожиданно почувствовав, как внутри что-то напряглось. Непревзойденно красив. Нет. Более, чем красив. Почти прекрасен, но в нем было что-то от Ангела Смерти.
Внезапно почувствовав, что он разглядывает и оценивает ее так же пристально, она покраснела и на щеках сквозь искусно наложенный макияж проступил яркий румянец. Она быстро отвернулась.
– Полагаю, – произнес он, нарушая неловкое молчание, – мой звонок, наверное, был для вас неожиданностью.
Она обрадовалась, что взаимный осмотр закончился.
– Да, но я не понимаю одного – почему именно я? Вокруг столько художников, чего вы хотите от меня?
– Все очень просто. – Он посмотрел на нее проницательным взглядом. – Мне кажется, в вас есть все, что нужно.
– Понимаю, – кивнула она неуверенно. Он посмотрел ей прямо в глаза.
– В отличие от того дурака из „Саломон бразерс" я ищу яркие молодые таланты и оказываю им поддержку.
Эдвина нахмурилась.
– Хорошо, но меня интересует другое. Почему вдруг мода? Она, похоже, не имеет отношения к тому, что здесь происходит.
– Здесь происходит бизнес, стремящийся к наименьшему общему знаменателю: прибыли. А мода – это бизнес. Думаю, нет нужды говорить вам, что мода – крупнейшая индустрия этого города.
– Нет, не нужно, я уже знаю это.
– И, чтобы сразу внести ясность, уточню: когда я говорю „мода", я не имею в виду несколько вечерних туалетов или элитарных ансамблей.
Она выпрямилась.
– Тогда что же вы имеете в виду, Лео? – тихо спросила она.
– Большую, новую, задающую тон фирму. Такую, с которой бы считались и которая в результате удовлетворит все вкусы и принесет крупные барыши. Скорее что-то подобное „Лиз Клэрборн", нежели „Скасси" Она смотрела на него во все глаза.
– Вы говорите о бизнесе, приносящем в год миллиард долларов!
– Угу. – Он откинулся на спинку и улыбнулся. – Выражаясь кратко, это мой стратегический план.
– А тактический?
– Дать вам финансовую поддержку и быть уверенным, что вы поможете нам войти в этот бизнес.
С минуту она молчала.
– На вашем месте, я бы не думала только о голых цифрах. Если вас интересует только это, то вряд ли стоит разговаривать дальше.
Он засмеялся.
– Согласен. Я ищу не счетную машину, таких хоть пруд пруди. Мне нужны вы.
– Вы очень уверены в себе. Как будто мы уже собираемся работать вместе. – Она слегка нахмурилась и выдержала его взгляд.
– Ага. – Он снова улыбнулся. – Именно собираемся.
– Но вы даже не видели моих работ! Все, что вам известно, это то, что я не могу реализовать свои замыслы.
– Напротив. Вы хороший художник, Эдс, очень хороший.
Она пристально посмотрела на Лео.
– Откуда вы знаете?
Он слегка улыбнулся.
– Вот что говорит об этом. – Он наклонился вперед и, дотянувшись до крайнего столика, взял с него стопку эскизов и молча протянул ей.
Одного взгляда было достаточно.
– Как они к вам попали? – спросила она, швырнув их обратно на столик.
– Если я скажу, повлияет это на ваше решение?
Поколебавшись, она ответила:
– Нет.
– Мне передал их ваш бывший муж.
– Дункан? – Она не могла поверить. Он кивнул.
– Но он… он ведь даже не был у меня с тех пор, как я нарисовала их! Как они могли?..
– Похоже, ваши близкие очень любят вас, Эдс. Дункану их дала ваша дочь с тем, чтобы он показал их мне.
Внутри у нее все закипело от гнева. Она скрестила руки на груди и сидела так, поджав губы и нервно перебирая пальцами, она вся просто клокотала. Еще немного – и из нее посыпались бы искры.
– Вы сердитесь…
Серебристо-серые глаза Эдвины потемнели и стали почти черными, это было для него неожиданностью.
– Еще спрашиваете, конечно сержусь! – В ее голосе звучала горечь. – Никто, никто не имел права брать это! Они мои, черт возьми!
И, словно в театре, в нужный момент неслышно возник одетый в форму дворецкий и прозвучала самая банальная фраза:
– Завтрак подан.
41
За столом Эдвина поняла, что продолжать сердиться просто невозможно: Лео был само очарование и внимательность, изысканная роскошь столовой не могла оставить равнодушной, а поданными деликатесами лучшего ресторана, откуда они прибыли, его шеф-повар мог гордиться по праву. На столе стояла дичь в собственном соку, ее сменили седло оленя с грибами, затем салат и горячие пирожки с ревенем. Все сопровождалось розовым вином „Дом Рюинар" и „Шато Пишон-Лаланд" 78-го года.
– В идеале, – сказала Эдвина, глядя ему в глаза, – первая коллекция будет закончена в течение первых восьми месяцев и поступит в магазины к середине следующего года.
Лео помолчал, затем задумчиво произнес:
– Другими словами – в мае или июне. А не поздновато ли для сезона?
– Да, при обычных обстоятельствах было бы поздновато. Но, видите ли, в том-то вся и прелесть. Мы не представим первую коллекцию поздно. – В глазах у нее вспыхнул лукавый огонек. – Мы будем представлять ее рано. – Взяв бокал, она откинулась на спинку, ожидая реакции.
Он посмотрел на нее с возросшим уважением.
– Другими словами, вы предлагаете представить осеннюю коллекцию в начале лета?
– Совершенно верно! – Очень довольная собой, она кивнула, и глаза ее потеплели. Если она и могла уже что-то сказать о Лео Фладе, так только одно: он быстро схватывал.
– Хм-м. – Он откусил кусочек оленины. – А не кажется ли вам, что мы дадим выстрел немножко преждевременно?
Эдвина покачала головой.
– Отнюдь. Запомните: обычно осенняя коллекция попадает в магазины летом; так же и зимняя – начинает продаваться осенью. Единственное, что мы сделаем, это начнем чуть-чуть раньше, опередив таким образом конкурентов, – и она взглянула на него поверх бокала.
– Ага! – воскликнул Лео.
– Ага-а-а-а… – подхватила она.
– Ага, – повторил он снова с видимым удовольствием.
– Ага-а-а, – протянула она мягко и улыбнулась. Какое-то мгновение они неотрывно смотрели друг на друга, как два конспиратора, очень довольные своим заговором. Она – со своим талантом и опытом, он – с деньгами и деловой проницательностью, они оба ощущали, как уже начинается что-то, что может совершить переворот.
– А знаете, вам не перестаешь удивляться.
– Пока мы не отвлеклись, вы должны узнать и еще кое-что, что может удивить вас. Эскизы, которые вы видели, совсем не то, что я задумала. По крайней мере, уже не то.
– Они говорят, что у вас есть талант.
Эдвина протестующе махнула рукой и рассмеялась.
– Мы с вами прекрасно знаем, что талант в этом городе недорого стоит. Каждый второй имеет творческую жилку или, по крайней мере, убедил себя в том, что имеет.
Лео наклонился к ней через стол.
– Так что? Что же вы задумали?
Она не мигая встретила его взгляд.
– Я много об этом думала. Когда-то давно я мечтала делать эксклюзивные вещи и дорогое готовое платье. Теперь я пришла к выводу, что была на ложном пути. Сегодня уже слишком много всякой элитарной, дорогой и престижной одежды. Задумайтесь над этим. Разве нужен Америке или всему миру еще один Оскар де ла Рента? Еще один Антонио де Рискаль? – Она покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Прекрасно. А вы, как я полагаю, та самая Эдвина Дж. Робинсон, которая работала у Антонио де Рискаля и хочет основать свою фирму.
На какой-то момент она лишилась дара речи, и в трубке было слышно лишь его дыхание. Наконец она прошептала:
– Да.
– Тогда мы должны встретиться. Поскольку я думаю о том, чтобы вложить деньги в моду, а вы ищете спонсора, то нам следует поговорить подробнее. Что, если мы завтра вместе позавтракаем?
Завтрак с Лео Фладом! Она уже готова была дать волю своим чувствам, как вдруг отвратительный зеленый червячок стал нашептывать ей всякие мерзости, и она с подозрением спросила:
– Скажите, случайно не Р.Л. Шеклбери навел вас на эту мысль, нет?
– Кто? – в голосе звучало неподдельное замешательство.
– Я пошутила, – тихо сказала она, прогоняя мерзкого червячка. И в душе вдруг зазвучал чудесный хор.
Лео Флад хочет быть ее спонсором! О, благодарю тебя, Господи! Благодарю. Благодарю!
– Значит, договорились?
– Скажите, где и когда, я приду.
– В моем офисе на Уолл-стрит вас устраивает? В двенадцать?
Она хотела ответить, но слова застряли в горле.
– Мисс Робинсон? Вы слышите меня?
Она откашлялась и хрипло произнесла:
– Да. Я… Я приду, мистер Флад. Я…
– Отлично, – перебил он ее прежде, чем она смогла сказать какую-нибудь ерунду. – С нетерпением жду встречи. Уолл-стрит, 69, завтра в двенадцать. Я не прощаюсь.
Движение в деловом районе было такое, что машины больше стояли, чем ехали; пешком было бы быстрее.
На углу Бродвея и Фултон-авеню Эдвина, просунув водителю три хрустящие пятидоллоровые бумажки, со словами „сдачи не надо" вынырнула из такси. Одной рукой она держала огромную папку-портфель с эскизами, другой сжимала ремешок перекинутой через плечо черной кожаной сумки – необходимая мера, чтобы ее не сдернули.
Постояв минутку и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с духом, она огляделась. В узких, уходящих ввысь расщелинах центральных улиц звучала, усиленная отвесными стенами небоскребов до невообразимого уровня, бешеная какофония огромного города: автомобильные гудки, сирены, пожарные клаксоны, прорезаемые пронзительными свистками курьеров-велосипедистов.
Она невольно сморщилась, в глазах отразилось неудовольствие. В душном воздухе было больше выхлопных газов, чем кислорода, а тротуары гудели от сотен спешащих ног. Куда бы она ни взглянула, везде, словно море, колыхание бесконечной многоголовой толпы.
Внезапно ее охватило возбуждение и она влилась в этот поток. Войдя в дом 69 по Уолл-стрит за пять минут до назначенного времени, Эдвина быстро пересекла холл и протиснулась в переполненный лифт.
„Бек, Флад и Кронин Инк." занимала восемь этажей – с двадцать первого по двадцать восьмой этаж.
Она вышла на двадцать первом и словно вступила в другую эпоху и на другой континент.
То, где она оказалась, больше походило на клуб, чем на приемную какой-нибудь фирмы. Вдоль стен стояли обтянутые кожей строгие английские диваны и такие же стулья в стиле королевы Анны. Темные панели стен. Потемневшие и пожелтевшие от времени портреты и литографии с изображением сцен охоты. Эдвина понимала: все сделано для того, чтобы создать атмосферу солидности, незыблемости и постоянства, словно компания „Бек, Флад и Кронин" образовалась не каких-то четыре года назад, а была здесь с тех пор, как Генри Гудзон впервые провел свой корабль вдоль этих берегов.
Секретарша улыбнулась ей и быстро что-то сказала в трубку.
Вскоре появилась женщина в строгом темно-синем костюме и белой блузке, и Эдвина последовала за ней по устланному толстой дорожкой коридору. Когда они проходили мимо традиционно обставленных офисов, в одном месте через стеклянную стену Эдвина успела заметить гигантского размера комнату, сплошь уставленную компьютерами; молодые люди, энергично жестикулируя, говорили по телефонам и одновременно следили за огромным, почти до потолка электронным табло фондовой биржи.
Через несколько минут они вошли в административные офисы. В глаза тут же бросилась перемена обстановки. Английские портреты на стенах были больше и лучше выполнены: теперь вместо богатых торговцев на нее смотрели герцоги. Антиквариат вокруг был подлинный, не имитация.
И там, в приемной Лео Флада, за столом, которому было не меньше трехсот лет, сидела сама Мисс Не-Разжимая-Губы. Из породы Грызунов. Явно не возбуждающего вида. Равнодушная, худая и суперэффективная. В сером костюме в тонкую полоску и блузке, даже шелковый волан которой не мог скрыть выпирающих ключиц. Тонкий нюх Эдвины уловил едва ощутимый запах духов.
– У мистера Флада сейчас совещание, и он просит прощения за задержку, – произнесла она сквозь сжатые губы тоном, не терпящим возражений. – Присядьте, пожалуйста. Скоро он к вам выйдет.
Лучезарно улыбнувшись, Эдвина села в английское кресло второй половины XVIII века и положила ногу на ногу. Почти тут же из кабинета вышли четверо японских бизнесменов, все с непроницаемыми лицами и одинаковыми „дипломатами", и на столе Мисс Сжатые Челюсти загудел интерком.
Мисс Сжатые Челюсти подняла глаза.
– Мисс Робинсон, можете войти, – сказала она, вставая, чтобы проводить ее в кабинет. Придерживая дверь, она улыбнулась. Вернее, показала зубы.
Эдвина вошла в кабинет. Прежде всего ее поразила тишина. Кабинет словно находился в склепе. Совершенно очевидно, что над звукоизоляцией здесь потрудились. Затем она огляделась и увиденное действительно поразило ее. Эта угловая комната, где двумя стенами служили окна, была высотой в два полных этажа. Казалось, что потолок уходил под самое небо. Изящные, золотистого дерева панели отливали блеском. Письменный стол отсутствовал, но зато кофейных столиков было не меньше трех. Вокруг располагались обитые мягкой кожей диваны и кресла. И все – ярко-бирюзового цвета! Ее цвет!
Ее оценка возможностей Лео Флада тут же подскочила на недосягаемую высоту. Она пожалела, что не надела свою выкроенную геометрическими фигурами и выкрашенную в пронзительно-синий цвет норковую пелерину, хотя погода и позволяла.
Сцепив руки за спиной, у стеклянной стены стоял Лео Флад. Он повернулся, почувствовав ее присутствие, и через ковровое пространство пошел ей навстречу.
– Мисс Робинсон.
Эдвина пожала протянутую руку. Так же твердо, как и он ее.
– Мистер Флад.
Улыбнувшись, он произнес с легкой укоризной:
– Просто Лео. Если мы собираемся начать общее дело, вам придется называть меня по имени.
– Тогда и вы называйте меня Эдс, как мои друзья. Меня так зовут с детства, – засмеялась она в ответ.
– Должно быть, ваша мать обладала чувством юмора. Знаете, вы – первая Эдвина Дж. Робинсон, которую я знаю.
– Могу поверить.
Он оглядел ее.
– Мне нравится ваш костюм.
Она чуть улыбнулась, опустив глаза.
– Должен нравиться. – Затем вновь посмотрела на него. – Антонио де Рискаль. Из весенней коллекции 1988 года.
То, что он был куплен в лучшие времена и с 25-процентной скидкой, как для всех сотрудников фирмы, она опустила.
– Удивлен, почему вы не носите что-то из своих моделей.
– Потому, что я только начала. Все это пока идеи.
– Если все пойдет хорошо, не исключено, что де Рискалю еще придется попотеть за свои деньги, а?
– Это как раз и входит в мои планы, – ответила она со спокойной убежденностью.
– Я уверен, что так оно и будет. – Он широко улыбнулся, а потом вдруг рассмеялся. – А знаете, вы напомнили мне себя, когда я только начинал. Это было… восемь, нет, девять лет назад. Кто-то договорился, чтобы меня пригласили на собеседование в фирму „Саломон бразерс", так, незначительная должность, но в то время я готов был перегрызть за нее горло. „Что вы хотите делать?" – спросил меня чиновник, ведавший кадрами. И поверите ли, но у меня хватило нахальства сказать: „К тридцати годам я намерен стать мультимиллионером".
Эдвина засмеялась.
– И что потом?
– Нет нужды говорить, что работу я не получил. Но что я действительно запомнил, так это реакцию чиновника. Он просто уставился на меня и спросил: „А что тогда будет с вашей должностью, если вы действительно станете мультимиллионером? Тогда мы потеряем сотрудника, обученного за наши деньги". Сначала я подумал, что он разыгрывает меня, но он говорил серьезно!
Конечно, реальных шансов у меня не было ни шиша, но факт остается фактом: это действительно произошло! И из этого собеседования я извлек три ценных урока, которые никогда не забуду.
Эдвина заинтригованно посмотрела на него.
– Урок номер один, – продолжал он, – состоит в том, что мечты могут сбываться. Номер два – что, завернув меня, „Саломон бразерс" потеряла чертовски хорошего исполнителя и в перспективе кучу денег. И самый важный, третий: если бы я стал у них работать, то всего этого, – он обвел рукой огромный кабинет, – никогда бы не было.
Она не отрываясь смотрела на него.
– Заставляет задуматься, не так ли? Ну хорошо, давайте сядем. – Он взял ее за локоть и подвел к креслам. Она обратила внимание, что Лео усадил ее напротив картины Гойи, в то время как сам сел лицом к электронному биржевому табло, вделанному в деревянную золотистую панель.
Но, похоже, он смотрел только на нее. Зеленоватые строчки цифр, скользящие по экрану, оставались незамеченными.
Воспользовавшись моментом, она решила рассмотреть его повнимательнее. Начиная с черных как смоль, волос до безукоризненных, сшитых на заказ черных туфель, все во внешности Лео Флада было красиво подано и очень ухожено. Также сшитый на заказ серебристо-серый шелковый костюм был явно от „Савиль Роу". Выбритые до блеска скошенные славянские скулы. Маникюр. Загар. Два ряда ровных белоснежных зубов, которые портили лишь слишком острые выпирающие клыки. Если бы он так часто не улыбался, то его холодное физическое совершенство было бы почти пугающим.
Но красив, призналась она, неожиданно почувствовав, как внутри что-то напряглось. Непревзойденно красив. Нет. Более, чем красив. Почти прекрасен, но в нем было что-то от Ангела Смерти.
Внезапно почувствовав, что он разглядывает и оценивает ее так же пристально, она покраснела и на щеках сквозь искусно наложенный макияж проступил яркий румянец. Она быстро отвернулась.
– Полагаю, – произнес он, нарушая неловкое молчание, – мой звонок, наверное, был для вас неожиданностью.
Она обрадовалась, что взаимный осмотр закончился.
– Да, но я не понимаю одного – почему именно я? Вокруг столько художников, чего вы хотите от меня?
– Все очень просто. – Он посмотрел на нее проницательным взглядом. – Мне кажется, в вас есть все, что нужно.
– Понимаю, – кивнула она неуверенно. Он посмотрел ей прямо в глаза.
– В отличие от того дурака из „Саломон бразерс" я ищу яркие молодые таланты и оказываю им поддержку.
Эдвина нахмурилась.
– Хорошо, но меня интересует другое. Почему вдруг мода? Она, похоже, не имеет отношения к тому, что здесь происходит.
– Здесь происходит бизнес, стремящийся к наименьшему общему знаменателю: прибыли. А мода – это бизнес. Думаю, нет нужды говорить вам, что мода – крупнейшая индустрия этого города.
– Нет, не нужно, я уже знаю это.
– И, чтобы сразу внести ясность, уточню: когда я говорю „мода", я не имею в виду несколько вечерних туалетов или элитарных ансамблей.
Она выпрямилась.
– Тогда что же вы имеете в виду, Лео? – тихо спросила она.
– Большую, новую, задающую тон фирму. Такую, с которой бы считались и которая в результате удовлетворит все вкусы и принесет крупные барыши. Скорее что-то подобное „Лиз Клэрборн", нежели „Скасси" Она смотрела на него во все глаза.
– Вы говорите о бизнесе, приносящем в год миллиард долларов!
– Угу. – Он откинулся на спинку и улыбнулся. – Выражаясь кратко, это мой стратегический план.
– А тактический?
– Дать вам финансовую поддержку и быть уверенным, что вы поможете нам войти в этот бизнес.
С минуту она молчала.
– На вашем месте, я бы не думала только о голых цифрах. Если вас интересует только это, то вряд ли стоит разговаривать дальше.
Он засмеялся.
– Согласен. Я ищу не счетную машину, таких хоть пруд пруди. Мне нужны вы.
– Вы очень уверены в себе. Как будто мы уже собираемся работать вместе. – Она слегка нахмурилась и выдержала его взгляд.
– Ага. – Он снова улыбнулся. – Именно собираемся.
– Но вы даже не видели моих работ! Все, что вам известно, это то, что я не могу реализовать свои замыслы.
– Напротив. Вы хороший художник, Эдс, очень хороший.
Она пристально посмотрела на Лео.
– Откуда вы знаете?
Он слегка улыбнулся.
– Вот что говорит об этом. – Он наклонился вперед и, дотянувшись до крайнего столика, взял с него стопку эскизов и молча протянул ей.
Одного взгляда было достаточно.
– Как они к вам попали? – спросила она, швырнув их обратно на столик.
– Если я скажу, повлияет это на ваше решение?
Поколебавшись, она ответила:
– Нет.
– Мне передал их ваш бывший муж.
– Дункан? – Она не могла поверить. Он кивнул.
– Но он… он ведь даже не был у меня с тех пор, как я нарисовала их! Как они могли?..
– Похоже, ваши близкие очень любят вас, Эдс. Дункану их дала ваша дочь с тем, чтобы он показал их мне.
Внутри у нее все закипело от гнева. Она скрестила руки на груди и сидела так, поджав губы и нервно перебирая пальцами, она вся просто клокотала. Еще немного – и из нее посыпались бы искры.
– Вы сердитесь…
Серебристо-серые глаза Эдвины потемнели и стали почти черными, это было для него неожиданностью.
– Еще спрашиваете, конечно сержусь! – В ее голосе звучала горечь. – Никто, никто не имел права брать это! Они мои, черт возьми!
И, словно в театре, в нужный момент неслышно возник одетый в форму дворецкий и прозвучала самая банальная фраза:
– Завтрак подан.
41
За столом Эдвина поняла, что продолжать сердиться просто невозможно: Лео был само очарование и внимательность, изысканная роскошь столовой не могла оставить равнодушной, а поданными деликатесами лучшего ресторана, откуда они прибыли, его шеф-повар мог гордиться по праву. На столе стояла дичь в собственном соку, ее сменили седло оленя с грибами, затем салат и горячие пирожки с ревенем. Все сопровождалось розовым вином „Дом Рюинар" и „Шато Пишон-Лаланд" 78-го года.
– В идеале, – сказала Эдвина, глядя ему в глаза, – первая коллекция будет закончена в течение первых восьми месяцев и поступит в магазины к середине следующего года.
Лео помолчал, затем задумчиво произнес:
– Другими словами – в мае или июне. А не поздновато ли для сезона?
– Да, при обычных обстоятельствах было бы поздновато. Но, видите ли, в том-то вся и прелесть. Мы не представим первую коллекцию поздно. – В глазах у нее вспыхнул лукавый огонек. – Мы будем представлять ее рано. – Взяв бокал, она откинулась на спинку, ожидая реакции.
Он посмотрел на нее с возросшим уважением.
– Другими словами, вы предлагаете представить осеннюю коллекцию в начале лета?
– Совершенно верно! – Очень довольная собой, она кивнула, и глаза ее потеплели. Если она и могла уже что-то сказать о Лео Фладе, так только одно: он быстро схватывал.
– Хм-м. – Он откусил кусочек оленины. – А не кажется ли вам, что мы дадим выстрел немножко преждевременно?
Эдвина покачала головой.
– Отнюдь. Запомните: обычно осенняя коллекция попадает в магазины летом; так же и зимняя – начинает продаваться осенью. Единственное, что мы сделаем, это начнем чуть-чуть раньше, опередив таким образом конкурентов, – и она взглянула на него поверх бокала.
– Ага! – воскликнул Лео.
– Ага-а-а-а… – подхватила она.
– Ага, – повторил он снова с видимым удовольствием.
– Ага-а-а, – протянула она мягко и улыбнулась. Какое-то мгновение они неотрывно смотрели друг на друга, как два конспиратора, очень довольные своим заговором. Она – со своим талантом и опытом, он – с деньгами и деловой проницательностью, они оба ощущали, как уже начинается что-то, что может совершить переворот.
– А знаете, вам не перестаешь удивляться.
– Пока мы не отвлеклись, вы должны узнать и еще кое-что, что может удивить вас. Эскизы, которые вы видели, совсем не то, что я задумала. По крайней мере, уже не то.
– Они говорят, что у вас есть талант.
Эдвина протестующе махнула рукой и рассмеялась.
– Мы с вами прекрасно знаем, что талант в этом городе недорого стоит. Каждый второй имеет творческую жилку или, по крайней мере, убедил себя в том, что имеет.
Лео наклонился к ней через стол.
– Так что? Что же вы задумали?
Она не мигая встретила его взгляд.
– Я много об этом думала. Когда-то давно я мечтала делать эксклюзивные вещи и дорогое готовое платье. Теперь я пришла к выводу, что была на ложном пути. Сегодня уже слишком много всякой элитарной, дорогой и престижной одежды. Задумайтесь над этим. Разве нужен Америке или всему миру еще один Оскар де ла Рента? Еще один Антонио де Рискаль? – Она покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56