— Да, — хотя на самом деле я уже не так уверена. Дженни смотрит на Брэда.
— Я ей все расскажу, — говорит она. Брэд не отвечает, он даже не поднимает глаза, так и сидит, обхватив голову руками.
— Мы с Брэдом вместе учились в школе…
— Что? — восклицаю я. — Не могу поверить!
— Придется, — продолжает Дженни. — Мы не встречались, — она делает паузу. — Тогда еще нет, — пожимает плечами. — Я тогда выглядела также. Толстая девочка, над которой все смеялись. Конечно, у меня тоже были друзья — такие же изгои, как я, дегенераты и зануды, с которыми никто не хотел общаться.
Дженни смотрит на Брэда, и ее голос становится нежнее.
— Брэд был королем нашей школы, героем, золотым мальчиком, звездой футбольной команды. Он встречался с заводилой команды болельщиц. Я влюбилась в него с первого взгляда, разумеется, он меня не замечал. Но я прекрасно помню, что он всегда хорошо ко мне относился. Никогда не издевался над моим лишним весом, не обзывал толстухой, когда я входила в класс. Он всегда защищал меня, если другие обижали. Говорил, чтобы они заткнулись, оставили меня в покое. За это я любила его еще сильнее. Только после школы я поняла, почему он всегда заступался за меня. Он уехал из города, поступил в колледж, а я стала работать секретарем. Я работала с одной женщиной, Джуди. Мы с ней очень подружились. Она сказала, что я похожа на нее в детстве. Джуди действительно была похожа на меня, такая же толстая. Один раз я случайно упомянула номер школы, в которой училась. «Ты наверное, знаешь моего сына», — сказала Джуди и достала из бумажника фотографию Брэда. Я не поверила глазам. Разумеется, я сказала, что знаю его, но умолчала о том, что до сих пор в него влюблена. Я уволилась, но мы с Джуди продолжали общаться. Она всегда рассказывала мне о Брэде, у меня-то никогда не было приятеля. Я была уверена, что никто не заинтересуется мной. Но я всегда верила, что в один прекрасный день мы с Брэдом будем вместе. Это было моей заветной мечтой.
Я уже не смотрю на фотографии. Мой взгляд прикован к Дженни. Наверное, я должна ее ненавидеть, она разрушила мою жизнь, но я не могу ненавидеть ее, потому что она будто рассказывает историю моей жизни.
— Джуди постоянно рассказывала мне о подружках Брэда, — продолжает Дженни. — Но у него никогда не было постоянной подруги, несколько лет назад она позвонила и сказала, что Брэд в Лос-Анджелесе, что он открыл собственное дело — этот спортивный клуб — и ему нужен секретарь. Я долго думала и наконец решила, что обязательно должна приехать и быть с ним. Даже если бы между нами ничего не было, я все равно знала, что буду счастлива просто находиться рядом с ним. Поэтому я оставила родной город, села на автобус и уехала в Лос-Анджелес. Я-то думала, что Брэд и не вспомнит меня, но как только я вошла в спортивный зал, он сразу меня узнал, — при воспоминании о том дне на ее лице появляется улыбка. — И в тот самый день я стала его помощницей. Через два месяца после корпоративной вечеринки Брэд подвез меня до дома, я пригласила его войти, так все и случилось. Мы полюбили друг друга.
Дженни останавливается, и мне не хочется, чтобы она продолжала. Я больше не хочу слышать ни слова, не хочу знать подробности их романа. Мне просто нужно узнать ответы на некоторые вопросы, и, кажется, я уже начинаю догадываться. Остается только спросить, верны ли мои предположения.
— И причем здесь я? — произношу я почему-то шепотом.
В голосе Дженни снова появляются металлические нотки.
— Думаете, легко жить в Лос-Анджелесе с такой внешностью, как у меня? — произносит она. — Я прекрасно знаю, что все обо мне думают, прекрасно знаю, что бы подумали о Брэде, если бы узнали, что мы встречаемся.
Знаете, может, это странно, но мне становится ее жалко. Я прожила здесь совсем недолго, но уже успела понять, насколько поверхностны жители Лос-Анджелеса. Они принимают тебя в свой круг, только если у тебя идеальная внешность. И идеальная фигура.
— Поэтому нам нужна была такая, как вы, — Дженни вздыхает. — Брэду нужна была подставная подружка. Блондинка, худенькая, — презрение в ее голосе хуже пощечины. — Нужно было доказать, что он такой же, как все.
— Но как ты можешь терпеть все это? — я все еще говорю шепотом, не знаю почему. Может, потому, что не могу поверить всему, что услышала, а может, потому, что мне невыносимо больно. Не только за себя, за Брэда. И за Дженни.
— Я люблю его, — отвечает Дженни, и по ее щеке катится слеза. — Я люблю его, и я знаю, какие люди живут в этом городе. Я понимаю, зачем ему нужна такая женщина, как вы. Я должна понять. У меня нет выбора.
— Простите меня, — шепотом произносит Брэд. Он поднимает голову и смотрит Дженни в глаза. — Прости, Дженни, — потом смотрит на меня. — Прости, Джей-Джей. Я не хотел причинить тебе боль, я думал, ты никогда не узнаешь.
— Что? — теперь я окончательно сбита с толку. — Ты что, думал так жить до конца жизни, мороча голову нам обеим?
Он пожимает плечами.
— Я не знал, как еще поступить.
— Не могу поверить, что я здесь, — слова вылетают, прежде чем я успеваю подумать. — Не могу поверить, что я выслушиваю все это, — поднимаю глаза к потолку.
— Почему я? — тихо спрашиваю я. — Почему это произошло со мной? — я смотрю на Брэда. — Это все правда? — спрашиваю я, потому что в какой-то момент у меня появляется мысль, что, может быть, Дженни все это выдумала, просто чтобы причинить мне боль, чтобы выиграть войну. Но мне даже не надо дожидаться, пока Брэд ответит, я вижу по его глазам, что это правда. Я все понимаю, когда Дженни берет его за руку, а он даже не отдергивает свою.
Я встаю и открываю шкаф, не обращая на них внимания. Срываю одежду с вешалок и бросаю на кровать. И тут краем глаза замечаю, что Брэд и Дженни выходят из комнаты. Брэд и Дженни. Даже эти слова, их имена, произнесенные вместе, вызывают тошноту.
И, кроме тошноты, я ничего не испытываю. Ни ярости, ни горя, ни боли. Отупение. Я просто чувствую отупение. Достаю чемодан и сваливаю одежду, не складывая, не волнуясь о том, что все помнется. Мне очень хочется уйти отсюда. Как можно скорее. Брэд возвращается в спальню.
— Дженни ушла, — тихо произносит он.
— Я тоже ухожу, — резко отвечаю я. — Только упакую чемоданы.
— Ты можешь остаться, — говорит он. Что? Я не ослышалась?
— Ты что, с ума сошел?
— У меня есть свободная комната. Можешь пожить там.
— Ни в коем случае.
— Куда ты пойдешь?
— Не знаю, — я планирую позвонить Лорен как можно скорее, но не собираюсь говорить об этом Брэду. — Послушай, — говорю я, — я хочу остаться одна.
— Хорошо, — отвечает он. — Мы еще увидимся?
— Очень сомневаюсь, — я смотрю на него, и мне кажется, будто я вижу его впервые. И несмотря на боль, на предательство, ложь, он все еще остается самым красивым мужчиной на свете. Но внешность ничего не значит. Он красив, ну и что? Внезапно я понимаю, кем был для меня Брэд. Красивым мужчиной. Я была влюблена в его красоту, но не в него самого.
И главное, я была влюблена, потому что была нужна ему. Он — первый мужчина, который проявил ко мне интерес, и я чувствовала себя обязанной. Господи, почему я раньше не поняла? Мне казалось, что раз кто-то обратил на меня внимание, я просто обязана полюбить его.
Брэд уходит, а я поднимаю трубку и звоню в авиакомпанию.
— Я бы хотела поменять билет до Лондона.
— Конечно, мадам. Скажите номер рейса и дату вылета.
— Авиакомпания LАХ, Лондон, Хитроу. В ближайшее время. Не могли бы вы посмотреть места на сегодня? — Диктую номер рейса и жду, затаив дыхание.
— На сегодня мест нет, мадам. Подождите, пожалуйста, я проверю по компьютеру.
Я жду, нетерпеливо постукивая ногой по полу. Кажется, проходит целый час, прежде чем мне снова отвечают.
— Извините, на сегодня мест нет, но есть одно место на завтра.
— Слава богу, — я вздыхаю с облегчением.
— Вы понимаете, что вам придется оплатить полную стоимость?
— Что? — Не может быть, она, наверное, неправильно поняла. — Но несколько недель назад я поменяла билет за сто долларов! Почему на этот раз так дорого?
— Мы больше не предоставляем подобные услуги.
— И сколько стоит билет?
— 954 доллара без учета налогов. Не может быть. Я, наверное, ослышалась. Шепотом переспрашиваю:
— Сколько?
— 954 доллара без учета налогов.
— Но мне это не по карману! — мысленно пересчитываю в фунты: это же почти 700 фунтов! У меня нет таких денег!
— Извините, мадам, ничем не могу помочь.
— Значит, мне придется торчать здесь и ждать своего рейса? Я не смогу опять поменять билет за сто долларов?
— Боюсь, нет.
— Ладно, — я вздыхаю. — Значит, мне придется сидеть в этом богом забытом месте? Спасибо, — вешаю трубку, кажется, сейчас заплачу.
Лорен, нужно позвонить Лорен. И подумать только: ее нет дома. Наверное, встречается со своим барменом, думаю я. И тут до меня доходит. Я одна, снова одна. Я приехала к Брэду, а теперь, когда он оставил меня, я оказалась одна в незнакомом городе, и моей единственной подруги нет дома. Я одна.
Не могу ничего с собой поделать и начинаю плакать. Слезы катятся по щекам, через минуту уже всхлипываю, как ребенок. Обхватываю колени руками и плачу, чувствуя, как разрывается мое сердце. Хватит, прекрати, говорю я себе. Он этого не стоит, но понимаю, что плачу не из-за Брэда. Я плачу от жалости к самой себе, если бы вы знали, что это такое! Когда у тебя есть человек, с которым ты готова разделить остаток своей жизни, но ты понимаешь, что не нужна ему, когда ты думаешь, что стоит похудеть и стать блондинкой, и жизнь изменится, но понимаешь, что идеальная внешность не делает тебя счастливой. Что даже у красивых жизнь полна разочарований.
Я рыдаю целый час. Потом, когда слез уже не остается, звоню Лорен и оставляю сообщение на автоответчике.
— Это Джей-Джей, — я все еще слегка всхлипываю и икаю. — Случилось ужасное. Мне нужно где-то остановиться. Ни в коем случае не звони Брэду. Я ухожу и буду звонить тебе, пока не застану дома. Скоро увидимся.
Я опускаю трубку.
Глава 28
Слава богу, что Брэд не вышел меня провожать. У меня такой тяжелый чемодан, что я чуть не надрываю спину, когда тащу его по коридору, но лучше надорваться, чем позволить ему помочь.
Кое-как ковыляю к входной двери. Тут же подбегает водитель такси и берет чемодан.
— Куда едем? — спрашивает он после того, как я усаживаюсь на заднее сиденье.
— Не знаю.
Он оборачивается и в изумлении смотрит на меня.
— Вы не знаете, куда ехать?
Я качаю головой и чувствую, как на глаза снова наворачиваются слезы, но на этот раз истерики не будет. Только одна-единственная слеза скатывается по щеке.
— С вами все в порядке? — обеспокоено спрашивает водитель.
— Да, — я пытаюсь улыбнуться. — Все будет хорошо.
Какое-то время мы просто сидим. Я вытираю глаза и пытаюсь прийти в себя. И тут я вспоминаю торговый центр Санта-Моники. Ресторанный дворик. Представляю себе смешение аппетитных запахов и вдруг осознаю: единственное, что сейчас способно заставить меня почувствовать себя лучше, — еда. Много еды. Столько, сколько возможно в себя запихнуть. Обжорство. Я уже забыла, что это такое, но сейчас мне хочется набить желудок, как раньше. И я бы съела не зеленый салат, рисовый хлебец или — подумать только — кусок хлеба. Я бы съела свинину на ребрышках, сингапурскую лапшу, спагетти, печенье. Пирожные, истекающие сливочным кремом, посыпанные тоннами сахарной пудры.
И чем больше я думаю об этом, тем ярче все это себе представляю. Мне уже кажется, что я чувствую запах, вкус всех этих блюд. Я слышу, как еда зовет меня, манит откуда-то издалека.
— В торговый центр Санта-Моника, — говорю я водителю. Все, плевать на диету, запрещающую жирное, запрещающую холестерин, запрещающую все. Плевать. Мне нужно набить брюхо.
— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спрашивает водитель, глядя, как я волочу чемодан по ступенькам ко входу в торговый центр.
— Уверена, — отвечаю я и распахиваю двери.
С чего бы начать, если решаешь устроить праздник живота и можешь выбрать все, что угодно? Любую кухню, любое блюдо из любой страны мира? Мне все равно: в мои планы входит попробовать все. Но начну, пожалуй, с сэндвича из магазина деликатесов.
Я даже не сажусь за столик. Покупаю сэндвич с говядиной на ржаном хлебе и начинаю жевать, не отходя от прилавка. Глотаю, даже не ощутив вкуса.
Следующая остановка — фаст-фуд. Минуя гамбургеры, направляюсь к стойке с жареной картошкой.
В китайской закусочной заказываю лапшу по-сингапурски и жареные свиные ребрышки. В этот момент своего позорного путешествия по миру кулинарии решаю все-таки сесть за столик: сидя грызть ребрышки гораздо легче.
Дальше — сладости. В кондитерской покупаю целую упаковку свежих горячих булочек с корицей и запихиваю в рот все шесть штук, одну за другой.
Так, что теперь? Оглядываюсь вокруг. Мой желудок уже полон, но я знаю, что мне придется съесть еще очень много, чтобы заполнить огромную зияющую дыру в сердце. Наполняю бумажный кулек всевозможными шоколадными конфетами и прямо в магазине начинаю заглатывать целыми горстями, даже не распробовав.
Наконец выхожу из торгового центра и тащу чемодан к телефонной будке. Мне приходится расстегнуть две верхние пуговички на своих коротеньких джинсовых шортах — ткань больно впивается в раздувшийся живот. Набираю номер Лорен и потираю живот, который болит от такого количества съеденного. Проклинаю себя за то, что надела коротенький белый топик. Надо было надеть огромную рубашку, чтобы скрыть свой позор.
— Лорен?
— Я так волновалась! — кричит Лорен. — Ничего не рассказывай, быстро приезжай,
— Спасибо.
— Не будь идиоткой, — говорит Лорен. — Зачем еще нужны друзья?
Бен уже несколько часов гуляет по Санта-Монике. Он обнаружил, что Променад Третьей улицы — самое оживленное место. Его до глубины души поразил «Виртуальный супермаркет» — компьютерный магазин, где можно подсоединиться к Интернету и заказать все, что душе угодно.
Он заходит в кафе «Варне и Ноубл» и заказывает капучино. Сидит, наблюдает за посетителями и пролистывает местную газету. Сначала он хотел купить книгу, но оказалось, что в Лос-Анджелесе можно найти только книги о кино, поэтому Бен взял газету, которую кто-то оставил на соседнем столике.
Спустя какое-то время Бен решает вернуться в отель. Поворачивает за угол и проходит мимо телефонной будки. В будке стоит потрясающей красоты девушка. Правда, Бен видит ее только со спины, но он все равно не в силах оторвать от нее взгляд. И почему только таких женщин не делают в Англии? Бен любуется ее подтянутыми ягодицами, загорелыми мускулистыми бедрами. Золотистый загар оттеняют выцветшие джинсовые шорты и короткий белый топ. Бен проходит мимо и оборачивается, надеясь разглядеть ее лицо за копной светлых волос, но девушка уже отвернулась. Бен мысленно улыбается и возвращается в отель.
— Господи, ты выглядишь ужасно, — первое, что произносит Лорен, открыв дверь.
Я и чувствую себя ужасно. Пулей проношусь мимо Лорен в туалет, зажав рот рукой. Бросаю взгляд в зеркало: моя золотистая кожа больше не золотистая, а какого-то странного зеленого оттенка.
— Сюда, — показывает Лорен. — Быстрее.
Я, спотыкаясь, бегу мимо нее к туалету и падаю на колени перед унитазом. Вот и сэндвич на ржаном хлебе с говядиной, а вот лапша по-сингапурски и жареные ребрышки. Вот картошка фри. Булочки с корицей. И наконец, шоколадные конфеты.
Когда все кончено и ничего уже не осталось, я просто кладу голову на сиденье унитаза, не обращая внимания, что из глаз и носа течет. Лорен стоит позади и ласково гладит меня по спине.
— Возьми, — она протягивает бумажные салфетки. — Я принесу воды.
Она возвращается и помогает мне подняться на ноги.
— Бедняжка, — говорит она. — Ты вся дрожишь.
Лорен ведет меня в комнату, на диван, потом бежит в спальню и возвращается уже с одеялом, которым и накрывает меня.
Она ничего не говорит, просто сидит рядом, обняв меня одной рукой. Я кладу голову ей на плечо. Боль и шок накатывают снова. Именно это мне сейчас нужно: чтобы за мной ухаживали, как за маленьким ребенком. Мне нужно почувствовать себя в безопасности, в первый раз за долгое время.
— Хочешь горячего чаю с сахаром? — наконец произносит Лорен. Я киваю.
— У тебя как дома, в Англии, — мне удается вымучить слабую улыбку, когда Лорен приносит две дымящиеся чашки.
— Не совсем. Это не настоящее молоко и сахар. Обезжиренный заменитель молока и заменитель сахара. Итак, — Лорен садится на диван, — что произошло?
И я рассказываю. Все, с начала до конца. Лорен сидит с открытым ртом, когда я заканчиваю свою историю, то смотрю на нее в ожидании: как она отреагирует. Но она не может выговорить ни слова.
— Скажи что-нибудь, — умоляюще произношу я.
— Не могу, — отвечает Лорен. — Это кошмар какой-то.
— Знаю.
— Кошмар какой-то, — повторяет она.
— Да.
— Кошмар.
— Лорен!
— Извини, я просто не знаю, что сказать. Невероятно. Неужели такое случается в реальной жизни, а не только в кино?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37