– Ты знаешь, я хочу рассказать тебе всю эту прокля­тую историю, все до последней мелочи.
– Что тут рассказывать? – раздраженно бросила Кристина. – Ты счастливый молодожен.
– Наполовину ты права. Кристина отшатнулась:
– Я не хочу слушать. Не думаю, что это было бы справедливо по отношению ко мне, и, уж во всяком случае, совершенно несправедливо по отношению к Марине.
– Между мной и Мариной все не так, как ты думаешь. Джо знал, что ступил на скользкий путь, но никогда еще чувство опасности не было таким увлекающим.
– Мы не спим вместе.
– Мне нет до этого дела.
В глазах ее появился свет, который отсутствовал рань­ше. Вспышка надежды, безумной и нелогичной, вдруг оза­рила ее.
– А я думаю, есть.
Он посмотрел на нее, она – на него. Неожиданно Кри­стина размахнулась и ударила ему локтем в живот.
– Господи! За что? – пробормотал он.
– Я не сплю с женатыми мужчинами, Джо. Даже если этот мужчина – мой бывший муж.
– Доверься мне, Кристи.
Он говорил с настойчивой убедительностью, надеясь заставить ее понять.
– Ты знаешь меня, ты знаешь, что я за человек. Я не стал бы…
– Ты женат, – повторила она, оглядываясь в поисках спасения.
– Между мной и Мариной ничего нет, – повторил он, – но ты не хочешь поверить мне.
– Я не могу слепо полагаться ни на кого, даже на себя самое.
– Но ведь хочется, – сказал он, подталкивая ее. – Признайся, Кристина. Тебе хочется мне поверить. Кристина вскочила на ноги:
– Да, я хочу поверить тебе! Да только что это изме­нит? Ничего не изменит. От того, что я поверю тебе, ты не станешь «меньше женатым». Как бы я тебе ни поверила, мне все равно не превратиться в женщину, которая тебе нужна. Ни черта это не изменит!
– Я ее не люблю.
Глаза ее заволокли слезы, и взгляд стал нежнее и мягче.
– Господи, Джо. Ради ее же блага молю Бога о том, чтобы и она тебя не любила.
– Она терпеть меня не может.
– Тогда почему ты на ней женился? – настаивала Кристина. – Твои слова звучат как признание безумца. Это слишком даже для тебя.
– Похоже, в этом ты мне доверяешь, Кристи. Он встал и обнял ее. Она не сопротивлялась.
– Я не обижу тебя, Крис.
– Еще как, – прошептала она, откинувшись, чтобы взглянуть ему в глаза.
Губы ее оказались нежными, слегка приоткрытыми. Он принял это за приглашение к действию и накрыл ее рот своим в поцелуе, в котором было слито все: долгая жаж­да возмездия, тоска, желание и вопрос. Она не поднима­ла рук, прижав их к бокам. Он слышал, как отчаянно бьется ее сердце, как судорожно она дышит, чувствовал запах ее духов, запах несбывшихся надежд и неистреби­мой мечты.
Он знал и помнил, как она вскрикивала, как вздрагива­ла после, и все это осталось в ней, все ждало, когда он отогреет ее и разбудит.
Марина наблюдала за ними, стоя в тени деревьев. Она чувствовала томление и тоску каждой клеточкой своего тела, чувствовала то же, что всегда испытывала с Зи. Желание, древнее и сильное, как сама жизнь, желание быть с люби­мым человеком рвалось из ее измученного сердца.
Жизнь не была к ней справедлива, и во многом тут виноват ее отец. Кристина и Джо принадлежали друг другу. И единственное, что разлучало их, этот фарсовый брак. Жал­кое подобие супружества, что разделяло теперь и ее с Зи.
Марина отошла подальше. У нее вдруг заболела спина, и она потерла ноющую поясницу. Последнее время она чув­ствовала себя постаревшей и жалкой. В американских жур­налах часто пишут о болезнях, вызываемых стрессом. Раньше Марина считала все эти болячки блажью. На ее родине, где постоянно приходилось бороться за существование, сам про­цесс выживания не давал времени задуматься о стрессе, и подобные проблемы выглядели крошечными, как в обрат­ной перспективе. Но сейчас она ловила себя на том, что у нее вечно что-то болит: спина, голова, желудок. Ее даже стала мучить бессонница.
Кристина опустила голову на плечо Джо. Слезы заво­локли глаза Марины. Они так хорошо смотрелись вместе, словно сам Бог накрыл их своей дланью, благословив союз этих двоих. И вдруг маятник ее чувств резко качнулся, и она с удивительной остротой испытала отчаяние от жесто­кой, немыслимой несправедливости.
Кристина и Джо обнимались под луной, а Марина и Зи были разлучены по воле ее отца, не желавшего вникнуть в чувства своих ближних. У Кристины было все: красота, богатство, призвание, мужчина, который, вне всяких сомне­ний, босиком пройдет по горящим угольям, лишь бы быть рядом с ней. У Марины не было ничего, кроме щемящей уверенности в том, что она никогда не увидит ни Зи, ни своей родины. Если только… Если только не взять свою судьбу в собственные руки.
Все, что сейчас ей было нужно, – вернуться в Нью-Джерси. Здесь ей нечего было делать. Она скопила до­вольно, чтобы купить билет на самолет. Как только они вернутся в Хакетстаун, она начнет действовать. Даже если для этого придется взять в союзники Слейда.
Надо изо всех сил избегать Джо.
Кристина заперлась на ночь в спальне и чуть было не выбросила ключ в окно, чтобы избежать искушения. Джо действительно стал посланником дьявола, искусителем, и она была на волоске от того, чтобы совершить грех. Но она, добрая католичка, серьезно относилась к подобным вещам. В жизни ей не раз приходилось идти на компромиссы, и конформизм давался ей труднее, чем другим. Но в одном она сохраняла твердые позиции – женатые мужчины не для нее – и не собиралась поступаться принципами.
Марина не заслуживала предательства ни с той, ни с другой стороны.
Не важно, почему он женился на Марине. Достаточно было самого факта. И он говорил сам за себя. Конечно, Кристина могла бы переспать с ним, но куда это ее заве­дет? Эта сторона их семейной жизни была наиболее благо­получной. Секс между ними всегда был страстным, импульсивным и запоминающимся. Не было оснований счи­тать, что сейчас было бы по-другому.
Кристина присела на край кровати и стала дожидаться, пока утихнет возбуждение. Она была зла на себя, и ей было грустно, она испытывала разом все оттенки эмоций, что лежат между гневом и отчаянием. Но вот на что она не могла пожаловаться сейчас, так это на отсутствие нужных гормонов. Она чувствовала себя как никогда живой. В каж­дой клеточке ключом била жизнь.
И она желала Джо сильнее, чем когда бы то ни было.
Если они переспят, то это лишь усложнит и так запу­танные отношения. Кристина начала было верить в возмож­ность невозможного, спрашивая себя, бывает ли повторная вспышка любви к одному и тому же человеку более яркой, чем первая.
Но Кристина слишком разумна, чтобы позволить ув­лечь себя во что-то, что может разбить ее сердце… и заодно и Маринино.
При этом до Марины ей, честно говоря, не должно было быть никакого дела. Девчонка не приходилась ей ни родственницей, ни другом. Три недели назад она вообще не знала о ее существовании. Эти невесть откуда взявшиеся материнские чувства по отношению к новой жене бывшего мужа – просто нелепость какая-то.
Когда все наладится и она поселится в своей нью-йорк­ской квартире, она заведет себе кошку, чтобы не чувство­вать одиночества.
– Куда это ты смотришь? – спросил Джо, стягивая брюки, под которыми были сатиновые трусы.
Он устал, проголодался и никак не мог отогнать недав­них воспоминаний о вкусе губ Кристины.
– Что это ты делаешь? – с ужасом глядя на него, спросила Марина. – Немедленно надень штаны!
– Послушай, детка, довольно с меня и того, что я сплю на полу. Я не собираюсь к тому же еще и спать одетым.
– Ты спал одетым в Нью-Джерси.
– В Нью-Джерси я спал в шортах.
– Но ты снимал брюки в соседней комнате.
– Не вижу разницы.
– Разница есть. Смотреть, как ты стягиваешь штаны, – все равно что подсматривать за очень интимными вещами.
– Закрой глаза, если не хочешь смотреть.
Какая разница, где снимать штаны: здесь или в ванной, или еще где-нибудь? В конце концов ему хотелось только одну женщину, и этой женщиной не была его жена.
Марина сидела на кровати в одной из своих серых хол­щовых ночных рубах, простых, без единого украшения, с пуговицами впереди, и эта рубашка была ей так велика, что тело девушки совершенно терялось в складках.
– Ты не пробовала приобрести что-нибудь из вещей по размеру? – спросил Джо, укладываясь на матрас, который постелил возле окна. – Советую обдумать предложение.
– Мне есть о чем подумать, – огрызнулась Марина.
– Надеюсь, это не связано с чем-нибудь таким, для чего бы понадобился паспорт?
Что-то в ее взгляде насторожило Джо.
– Я буду делать то, что сочту нужным.
– Ты говоришь загадками, стрекоза, – сказал Джо, – а ведь вроде мы с тобой говорим на одном языке, не так ли? Марина легла и закрыла глаза.
– Что до меня, так я тоже только и мечтаю о том, когда все это кончится, детка, – с вздохом произнес Джо. Он не был уверен, но, кажется, Марина улыбнулась.
– Это была великолепная мысль.
Кристина беседовала с отцом, заводящим грузовик. Раз­говор проходил утром через несколько дней после их при­бытия на ранчо.
– До сих пор у нас все никак не хватало времени пого­ворить.
Сэм смерил Кристину взглядом.
– А мне показалось, будто ты меня избегаешь, Крис.
– Как ты мог подумать? – Кристина изобразила бес­печную улыбку.
– Не надо мне улыбаться как в телевизоре, дочка. Может, ты и способна обмануть своих городских друзей, но своего отца – никогда.
– Я не стараюсь обмануть тебя, папа, – сказала Кри­стина чуть менее уверенно. – Согласись, все это время мы все крутились как белки в колесе.
– Но в этом нет ничего необычного.
– Ты же знаешь, что я имею в виду, папа. Грузовик тронулся с места, и Кристина схватилась за переднюю панель.
– С этим праздником много хлопот.
– Сдается мне, ты львиную долю времени сидела на телефоне.
– Я же объясняла вам с мамой, что мне необходимо держать контакт с офисом. Когда готовится премьера шоу, надо, как в цирке, жонглировать всеми имеющимися шарами.
– Мне казалось, что у тебя есть кому жонглировать шарами.
– Это мое шоу, – терпеливо поясняла Кристина, пока они подскакивали на кочках, – а это значит, что в основ­ном работать должна я.
Не совсем точно, но по-другому и не объяснишь.
– А как с этим английским парнем? – спросил Сэм, которому всегда хотелось расставить все точки над и. – Он всюду таскается со своим фотоаппаратом, да только не вид­но, чтобы он много снимал.
– Думаю, он ждет праздника. Сэм искоса взглянул на дочь.
– А я думаю, что он слишком много времени проводит с женой Джо.
– Я этого не заметила.
– Наверное, потому что ты проводишь много времени с мужем Марины.
Кристина чуть не взвилась.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, кроме того, что сказал, – ответил отец. – Слепой пес, и тот разглядит, что этот брак долго не продер­жится.
Кристина рассмеялась.
– Да они молодожены, – с нажимом в голосе произ­несла она. – Им еще предстоит привыкнуть друг к другу.
– Марина и ее дружок англичанин только этим и зани­маются. А Джо был с тобой, вместо того чтобы помочь нам заменить стекла в доме для работников.
– Ты стареешь, папа, – беззаботным голосом сказала Кристина, когда они съехали с проселочной дороги на шос­се. – Воображение заводит тебя не в ту сторону.
Сэм нажал на тормоза, и грузовик развернуло поперек дороги.
– Черта лысого! – заревел он. – Не смей разговари­вать со мной, как с дураком, Крис! У меня пока все в порядке и с глазами, и с мозгами. Я пока еще понимаю то, что вижу, а то, что я вижу, пророчит беду. Ты все еще его любишь.
– Это вопрос?
– Не играй в слова, Кристи. Ты говоришь со своим отцом. Я заслуживаю лучшего отношения.
Кристина откинулась на обшарпанном сиденье.
– Ты прав, – сказала она. – Ты действительно за­служиваешь лучшего отношения. Прости меня.
Сэм потянулся к ней, чтобы погладить по голове, и Кристина, к ужасу своему, обнаружила, что плачет.
– Он сказал, что они… не женаты по-настоящему, что за всем этим стоит целая история, которую он не может мне прямо сейчас рассказать, но я…
Кристина закрыла лицо руками.
– Я верю ему, – сказал Сэм.
Кристина взглянула на него сквозь прижатые к лицу пальцы.
– Правда?
– Я ему верю, – повторил Сэм с очевидным убежде­нием. – Я знаю этого парня вдоль и поперек и уверен, что он любит тебя так же, как любил в тот день, когда вы связали себя браком.
– С тех пор много воды утекло, папа.
– Возможно, но вы как принадлежали друг другу, так и сейчас принадлежите.
– Знаешь, папа, я не удивлюсь, если ты скажешь мне, что зачитываешься романами.
– А что плохого в романах? Нам с твоей мамой порой помогало то, что мы оба – романтики.
– Семеро детей, – сказала Кристина. – Трудно пред­положить, что вы находили время для романтики, а тем более для чтения романов.
– Жизнь – это не только дети, – сказал Сэм, встре­тив ее взгляд.
– Я знаю, – прошептала Кристина.
– Я любил бы твою мать в любом случае.
– Ты не можешь знать, что бы ты чувствовал к ней, если бы…
– Еще как могу. Если уж на то пошло, я не могу и представить свою жизнь без вашей мамы.
Красивые слова не убедили Кристину. Хотел или нет признаваться в том ее отец, его семья была его миром. Сама жизнь на ранчо прямо зависела от усилий каждого члена семьи.
За исключением Кристины.
– Нет смысла об этом говорить, – сказала она. – Джо женат не на мне. Дело закрыто.
– Дело не закрыто. Не закрыто до тех пор, пока вы не выясните отношения.
– Да нет у нас никаких отношений, папа. У нас вообще нет ничего общего.
– У вас есть самая лучшая вещь на свете, – возразил Сэм. – У вас есть прошлое.
– Возможно, – сказала Кристина. – Но Марина – его будущее.
– Ты в это веришь не больше, чем я.
– Я уже не знаю, во что верить, папа. Мое сердце говорит мне одно, а голова – другое.
Кристина рассмеялась сухим неискренним смехом.
– Это брак не по любви, Кристина. Он ненадолго. Какая бы ни была предыстория у этого супружества, любо­вью тут и не пахнет.
– Так что ты по этому поводу думаешь? – спросила Кристина у Слейда после обеда, когда они оба прогулива­лись возле пруда.
– Секс, – сказал Слейд, мгновенно засняв ее реакцию.
– Все вздор, – плеснув на Слейда водой, сказала Кристина.
Кроссовки его покрывал слой пыли. Не для таких про­гулок он бы надевал свои туфли от Гуччи.
– Бойскаут говорил тебе, будто дал обет целомудрия в браке?
– Джо мне ничего не говорил. Я полагаюсь на жен­скую интуицию.
Надо ловить момент.
– Я сплю в комнате по соседству с молодоженами, – напомнил ей Слейд.
– Спишь, наверное, прижавшись ухом к стенке.
– Ты обижаешь меня, любовь моя. Я слишком воспи­тан для этого.
И гораздо более опасен.
Слейд с приятным удивлением наблюдал, как холодная неприступная Кристина тщетно пытается справиться с эмо­циями. Что же прячется в этой каменистой унылой земле такого, что заставляет янки забывать об осторожности?
– Я не заметила особого… чувства между ними. А ты? – спросила она, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия.
– Не знаю, Кристина, любовь моя. Меня больше ин­тересуете вы.
Она встретилась с ним взглядом и одарила яркой све­жей улыбкой.
– Ждать не так уж долго. Празднество в конце неде­ли, а на следующее же утро, обещаю, мы отсюда уедем.
– Ради меня не стоит так спешить, любовь моя, – сказал он. – Я становлюсь заправским ковбоем.
Оба они засмеялись над абсурдностью этого высказы­вания, но в нем было больше правды, чем показалось Кри­стине. С каждым днем Слейд все больше подбирался к правде, и уезжать отсюда он не собирался, пока не выяснит все до конца.
Глава 13
Церковь располагалась в тридцати милях от ранчо. Отец Билл вызвался приехать домой, чтобы совершить обряд, но и Сэм и Нонна твердо стояли на своем.
– Бракосочетание в церкви, – твердо заявила Нонна. Сэм был согласен с женой.
– После пятидесяти лет совместного проживания пора бы и узаконить наши отношения.
Все засмеялись, но Сэм и Нонна не видели в этом ниче­го смешного. Никаких роскошных круизов в Европу. Все, что им было нужно, возобновить свои клятвы перед лицом семьи и друзей.
– Тебе совсем не нужно туда ехать, – говорила Кри­стина, выбирая для Слейда один из отцовских галстуков.
– Чепуха, любовь моя, – мило улыбнулся в ответ тот. – Я же лучший фотограф в округе. Почему бы не запечатлеть событие для вечности? Я сниму церемонию на видео.
Кристина чмокнула его в щеку.
– Ты совсем не такой плохой, каким хочешь казаться, – сказала она, пальцем стирая с его щеки след помады. – Мама и папа будут в восторге.
– Не забудь о своих словах, когда будешь ворчать насчет фото для «Вэнити фэр».
– Ворчать?! Ты, должно быть, меня с кем-то спутал.
– Мне знаком этот взгляд, любовь моя. Пора опять приниматься за работу.
Кристина улыбнулась, но возражать не стала. Она уста­ла от изматывающего эмоционального напряжения. Ей на­доело то и дело натыкаться на предметы, вызывающие целый рой непрошеных воспоминаний. Сегодня утром опять все повторилось. Она вдруг увидела себя маленькой девочкой, сидящей в стороне с книжкой, в то время как ее братья и сестры сновали туда-сюда, в конюшню и обратно и учились бросать лассо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30