Несмотря на ушибы и порванную блузку, на то, что снова осталась одна на пустом шоссе, Лиз была удовлетворена исходом схватки: этот сексуальный маньяк долго будет класть примочки на свою расцарапанную морду!Шла медленно. На коленке вспухла вторая ссадина, сгибать ногу было больно, отчего скорость, с какой она передвигалась, упала вдвое. Это расстроило Лиз, и мысленно она согласилась с отцом, обозвавшим Агату стервой. Когда-нибудь она явится к тетке на черном «мерседесе», с золотым колье на шее…Внезапно далеко впереди раздался взрыв. Лиз приостановилась, прислушиваясь. Подумала, что, наверное – чему она была бы рада, – у чертова «мерседеса» лопнула шина, и он врезался в дерево. Может быть, сейчас этот маньяк меняет колесо, и тогда ей не следует торопиться, чтобы снова не встретиться с ним. В то же время ей хотелось убедиться, что неприятность произошла именно с этой гориллой.Лиз еще некоторое время брела по краю шоссе, потом перешагнула через бордюр и пошла, не удаляясь от шоссе, по пустоши, изрезанной неглубокими оврагами. Она устала, и картины ожидающего ее успеха и богатой жизни, которые повергнут в уныние всех ее недоброжелателей, уже не развлекали ее. Ей хотелось пить, спать, принять душ – все, что угодно, лишь бы кончилась эта дорога!..Она едва не налетела на мужчину, который сидел, прислонившись к рекламному щиту, восхвалявшему собачий корм. Лиз собиралась было узнать, не объелся ли он собачьим кормом и не его ли фирма делает эти консервы, но, присмотревшись, разглядела на лбу мужчины кровоточащую царапину и поняла, что сейчас он не в состоянии оценить ее юмор. Должно быть, лицо ее выражало растерянность, потому что он сказал:– Не бойтесь, я не бандит и не трону вас…Лиз не удержалась от насмешливости:– В самом деле?.. – Губы его дрогнули в улыбке. Она спросила: – Кто это вас так?– Ненормальный. Врезался с ходу. Скорость у него была больше сотни… Хорошо, что в моей машине не был поднят верх и меня просто выбросило… – Он посмотрел на свою ногу, и Лиз поняла, что с правой ногой у него не все в порядке. Он сказал:– Наверное, вывих или растянул связки.– А где ваше авто?Он рукой показал в сторону оврагов, над одним из которых волнами поднимался грязный дым.– Там. Догорает. Он въехал в меня с такой силой, что машина полетела в овраг.– Так это он гробанулся? – сказала Лиз. – Я слышала взрыв. А этот, что сбил, не остановился помочь?– Остановился?.. Я не уверен, что до этого психа вообще дошло, что он кого-то задел. Он мчался, словно за ним черти гнались!– На черном «мерседесе»?– Откуда вы знаете? Вы его видели?Она ответила уклончиво:– Видела… А вам не повезло с ногой. Очень болит?– Есть немного.Он облизнул пересохшие губы, и она поняла, что боль очень сильная. Она расстегнула на сумке молнию, достала банку – все-таки она молодец, что запаслась пивом! – дернула за металлическое кольцо. Ей очень хотелось пить, она полдороги предвкушала горьковатый вкус пива. Отхлебнула глоток и протянула ему:– Пейте…Он не заставил упрашивать себя, и скоро банка опустела. Он подбросил ее на ладони и виновато посмотрел на Лиз. Она взяла банку и зашвырнула ее подальше. Спросила:– Что будем делать?– Надо выбираться.Против этого она не возражала.– Я-то дойду. А вы?Он сказал:– Хорошо бы найти толстую палку – будет костыль.– А где ее искать? – Она оглянулась. У оврага росли лишь тощие кустики с редкими листьями.– У меня все осталось в машине, – сказал он. – Может быть, в твоей сумке найдется хотя бы носовой платок? – спросил он.– Зачем?– Ногу перевязать.Она снова расстегнула молнию и стала рыться в вещах. Затем вытряхнула все на землю и тут же поспешно засунула обратно трусики. Наконец обнаружила шелковый широкий пояс от платья. Самого платья не было, Лиз в спешке забыла его дома.– Не жалко? – спросил он про пояс.Она замотала головой: ей не было жалко – и стала складывать в сумку разбросанные вещи.– Ты уходишь? – спросил он.Она молчала.– Если встретишь какую-нибудь машину… или когда доберешься до телефона… У тебя найдется доллар? Я отдам… – Она усмехнулась. – Я отдам, – повторил он. – Скажи только свой адрес.– У меня нет адреса.– Нет адреса? – Он хотел о чем-то спросить, но его слишком беспокоило собственное положение. – Запиши мой телефон.– У меня нет ручки.– Нет ручки? Как же ты…– А я не пишу.– Моя осталась в пиджаке. Наверное, все сгорело. Тогда запомни наизусть…– У меня плохая память.– У такой молодой плохая память?Лиз затянула молнию на сумке.– Может, поискать возле машины? – нерешительно спросила она.– Ручку?– Да идите вы с вашей ручкой!.. Палку, железяку… что-нибудь!..Какое-то мгновение он пристально смотрел на нее.– Будь осторожна, – сказал он. – Может быть, не все сгорело. Там бензин…Она не слушала. Оглянулась на сумку.– Если ты боишься, что я…– Куда тебе!Вдоль оврага, отделяя его от возделанного поля, рос колючий кустарник. Лиз расцарапала руки, с блузки свисали клочья, но она не думала ни о руках, ни о погибшей блузке. Наконец Лиз вырвалась из цеплявшихся за нее тонких веток и едва удержалась, чтобы не свалиться в овраг. Заглянула вниз: каменистое дно оврага было почти без растительности. То, что осталось от машины, лежало искореженной, бесформенной грудой, из-под которой сочилась радужная жидкость.Скатиться туда я смогу, подумала Лиз. А подняться как?Она прошла по верху оврага с полмили и увидела довольно пологий песчаный спуск. Песок был плотный, будто его специально утрамбовали. Лиз начала спускаться, все убыстряя шаг, переходящий в бег, и, не в силах сдержать его, остановилась только в самом низу, споткнувшись о камень.Она пошла в обратную сторону по дну оврага, глядя под ноги и выискивая что-нибудь, что пригодилось бы жертве наезда для опоры. Но ничего не попадалось. Достигнув места катастрофы, осторожно обошла обгоревшие, с острыми, зазубренными краями обломки металла, битое стекло, еще тлевшую ткань. Она не решалась ворошить это кладбище. Она прошла дальше, и в стороне обнаружила непонятно как попавший сюда отрезок трубы. Он был короткий и едва ли его можно было использовать. Однако Лиз все же вытащила трубу.Она вернулась той же дорогой, которой спускалась. Мужчина явно обрадовался.– Если б не твоя сумка, – сказал он, – я подумал бы, что ты ушла совсем…Он скептически оглядел трубку, но промолчал и стал бинтовать ногу поясом Лиз. Нога сильно распухла, и Лиз вздыхала:– Плохи дела. Тебе необходим врач, иначе загнешься. А уж ногу точно придется отрезать!..– Спасибо. У тебя хорошо получается утешать.– Это ж правда!– Лучше поищи у себя что-нибудь от боли, – попросил он. – Аспирин, например, у тебя есть?– Зачем?– У тебя никогда не болела голова?– Болела. Когда был грипп.– Кстати, как тебя зовут?– Лиз.– А я Джек.– Не лучшее имя.– Мои родители так не считали. А почему «не лучшее»?– У одного знакомого подонка два имени, и одно из них – Джек.– Понятно…Лиз презрительно выпятила губу.– Что понятно?..Джек промолчал. Сердить девушку не входило в его планы. Он решил похвалить ее за трубу:– Коротковата, но лучше, чем ничего. Молодец, что притащила.– Что теперь? – спросила она.– Попробуем доковылять.– Доковылять до чего? – Лиз обратила внимание, что он сказал не «попробую», а «попробуем».– Хотя бы до телефона. Извини, я уже спрашивал, но ты не ответила. Так найдется у тебя доллар?– Зачем?– Хочу, чтобы ты позвонила: пусть за мной пришлют другую машину.– Другую?– Да. А что?– Ничего.Она не верила, что кто-то пришлет за ним машину. Просто ему надо, чтобы она так думала и не бросала его, потому и сказал про другую машину.– Попробуем? – Джек вопросительно снизу вверх смотрел на Лиз.Одной рукой он оперся на трубу, другой – на ее плечо. Труба была чересчур коротка. Лиз ответила:– Выбрось ее! Держись за меня!У него не было выхода, и он послушался. Джек старался как можно легче наступать на больную ногу, но при каждом шаге издавал стон, похожий на мычание.– Да-а… – вздыхала Лиз.– Думаешь, все-таки придется ампутировать ногу? – несмотря ни на что чувство юмора он сохранил.Они шли медленно, часто останавливаясь. Джек попросил ее что-нибудь рассказывать:– Это меня отвлечет.– А что рассказать?– Все равно. Что хочешь.– Про сексуального маньяка можно?– Можно. Хотя меня это не слишком воодушевит.– Зато к месту: именно он подвозил меня на черном «мерседесе». – Она искоса взглянула на Джека. – Подозреваю, что этот тип наехал на тебя.Джек помрачнел. Выслушав, сказал:– Неприятная история.– Это у него неприятная история! Я ему все лицо изувечила! А если женат, супруга – вот будет потеха – ему еще добавит!– Нельзя садиться к кому попало. Тебя этому не учили?– На нем не написано, что он «кто попало». Они прошли еще немного, и он остановился передохнуть.– Куда мы идем? – спросила Лиз.– Здесь должен быть дом повешенного.– Чей?– Ничей. Просто этот дом напоминает мне одну картину с таким названием.– А в нем живет кто-нибудь?– Раньше жили. Теперь не знаю.– Может быть, никто? – Она поежилась. Ей не хотелось идти в дом повешенного, даже если он только похож на какую-то картину.– Если окажется, что там никого нет, будем искать другой. – Он говорил прерывисто, с трудом и ступал все медленнее. Казалось, еще шаг – и он остановится насовсем.Лиз стало страшно: что она будет делать, если Джек свалится? Она постаралась отогнать эти мысли. В конце концов, кто он такой? Он чужой для нее, она впервые его видит. Они расстанутся и больше никогда не встретятся… Лишь бы сейчас добрести куда-нибудь…
– Ну вот… дошли, – проговорил он.Лиз подняла голову и увидела дом, огороженный белой деревянной изгородью. Если бы он не говорил про висельника, ей бы все равно стало бы не по себе: это был старый, одинокий дом в окружении старых деревьев. Окна в нем были прорублены где придется или где вздумалось ненормальному хозяину. На окнах ни занавески, ни горшка с цветами – ничего, что свидетельствовало бы о присутствии живого человека.Они стояли, безнадежно вглядываясь в окна и в тень двора с полуразрушенным сараем…– Собака! – воскликнула Лиз, заметив большую собаку, дремавшую под деревом.– И машина, – спокойно добавил Джек.– Где? Где машина? – Лиз проследила за его взглядом и в приоткрытых дверях сарая заметила блеснувшую, отражая солнечный луч, фару.Лиз дернулась, готовая бежать в сарай. Джек больно сжал ей плечо, старясь сохранить равновесие, потом отпустил.– Иди… Я обожду здесь.Лиз осталась стоять и крикнула:– Есть тут кто-нибудь?! – Она удерживала его от падения и продолжала звать: – Кто-нибудь!.. Выйдите! А то он сейчас умрет у меня на руках!..Дверь сарая распахнулась шире, и в проеме возник высокий старик в залатанных на коленях джинсах и в порванной майке. Он уставился на вошедших, словно те были пришельцы из неведомого ему мира.– Идите же сюда! – позвала его Лиз. – Он сейчас упадет!Старик неторопливо пошел к ним. Подойдя вплотную, цепко взглянул на ногу Джека, которую тот старался держать на весу. Перевел взгляд на Лиз и буркнул:– В сарае, за машиной стул. Живее!Старик подставил Джеку плечо, и Лиз кинулась в сарай. Стул был тяжелый, сработанный, должно быть, самим хозяином. Лиз приволокла это сооружение, и Джек рухнул на него.Старик молча удалился в сторону дома.– Куда вы?.. – вслед ему проговорила Лиз. – Вы же нас тут не бросите?Не обернувшись, тот скрылся в доме. Но вскоре вышел, неся широкий длинный ремень.– Ну, Джек! – обрадованно воскликнула Лиз. – Сейчас мы тебя потащим!Старик продел под сиденьем стула ремень, намотал один конец на свою руку, другой отдал Лиз, и вдвоем они кое-как перетащили пострадавшего в дом.Дом был просторный или казался таким из-за почти полного отсутствия мебели и удивительных для одинокого старика порядка и чистоты. Пол подметен, кровать застелена, на столе никаких объедков, немытых тарелок и всего такого прочего. Джека уложили на кровать. Старик размотал с его ноги шелковый пояс Лиз и покачал головой: нога сильно распухла.– Мне надо позвонить… – сказал Джек. – Здесь нет телефона, – сказал старик.– Но я видел у дверей аппарат!..– По нему никто не звонит, и я никому не звоню…– А если пожар? – удивилась Лиз.– Все в воле Божьей.– А работающий телефон далеко? – спросил Джек.– На бензоколонке целых два.– Это далеко?– Ей до темноты не успеть, – старик показал на Лиз, – утром дойдет. Я комнаты никому не сдаю, но вы можете заночевать…– У меня все сгорело в машине, – сказал Джек. – Я не смогу заплатить, но потом я верну обязательно.– Потом? – пробурчал старик. – Потом вы и не вспомните обо мне… как все.– А сколько вы хотите? – спросила Лиз.– Десять долларов. С едой двадцать.– Хорошо, – сказала Лиз. – Двадцать. С едой.– Пойду поищу мазь, – сказал старик.Он вышел из комнаты. Слышно было, как он за что-то стыдит собаку. Дверь отворилась, и собака вошла. Она была старая, с седой мордой и подслеповатыми глазами. Собака села посреди комнаты и стала выкусывать блох. Потом подошла к кровати, на которой лежал Джек, и неуверенно завиляла хвостом.– Она узнала тебя? – так же неуверенно и почему-то тихо проговорила Лиз.– Наверное, – сказал Джек. Он положил ладонь на голову собаки. Та стояла молча, покорно.– Ты был здесь? – спросила Лиз.– Был.– Но старик не узнал тебя!– Это было давно…– Что было давно?У Лиз округлились глаза. Интуитивно она чувствовала, что услышит невеселую историю. Иначе Джек напомнил бы о себе старику.– А если он притворяется, что забыл тебя? – спросила она.Он тоже об этом думал. При других обстоятельствах он не пришел бы в этот дом. Но сейчас у него не было выбора, и он надеялся, что спустя столько лет старик не признает в грязном, больном мужчине молодого плейбоя. А вот собака вспомнила…– Я учился с его сыном, мы дружили… Он пригласил меня посмотреть коня. Я люблю лошадей, а он уверял, что у них прекрасная лошадь…Он погрузился в воспоминания, и Лиз боялась нарушить молчание. Потом он продолжил:– Конь действительно был хорош. На следующий день после нашего приезда он решил продемонстрировать его достоинства в деле, под седлом…Джек опять умолк. На этот раз Лиз не выдержала:– И что же?– Он неудачно упал, ударился головой…– Он умер?..Джек кивнул.– Я оставался здесь до его похорон. Потом уехал.– А лошадь?– Старик ее продал. Или отдал кому-то.– И ты больше сюда не приезжал?– Нет.Ему был тягостен этот разговор. Он сказал:– Ты все-таки утром позвони. Деньги я тебе потом верну.Лиз подумала почти как старик: потом ты и не вспомнишь обо мне…Вернулся старик со склянкой. Намазал чем-то желтым и вязким ногу Джека. Сказал:– Теперь должно успокоиться. – Он немного помолчал и добавил: – Деньги сейчас.Лиз сказала:– Сперва накормите.Старик снова вышел. Лиз открыла сумку и отсчитала двадцать долларов. Когда старик принес тарелки с едой, она отдала ему плату. Не считая, он сунул доллары в карман брюк и разлил из бутылки по чашкам светлую жидкость.– Виски, – сказал он, протягивая чашку Джеку.Джек выпил залпом и закашлялся. Виски обожгло горло.– Легче? – спросил старик. Было непонятно, имел он в виду мазь или спиртное.– Да. Меньше болит. – Джек набросился на еду. Раз ест, значит, полегчало, – сказал старик, обращаясь к Лиз.Лиз с не меньшим удовольствием, чем Джек, уплетала свою порцию рагу с кар юшкой и баклажанами. Ей казалось, что ничего вкуснее она никогда не ела.– Ты тоже выпей, – сказал ей старик. Но Лиз боялась опьянеть – мало ли что! – и поэтому отказалась.После ужина она постелила одеяло и подушку, которые принес старик, на деревянной лежанке. И хотя было неудобно и твердо, уснула она как убитая.Проснулась – было светло. Сразу встретилась глазами с Джеком и поняла, что ему худо. Она вскочила.– Запиши телефон, – сказал он.Она выбежала во двор. Старик – в тех же джинсах и майке – чинил изгородь.– У вас есть ручка или карандаш? – крикнула она.Он положил на землю заостренный кол, пошел в сарай и вынес карандаш и блокнот.У него все в сарае, подумала Лиз. Он не живет в доме. Она вырвала из блокнота лист и пошла к Джеку. Продиктовав номер, тот добавил:– Скажешь, чтобы быстрее ехали… Не волнуйся, я тебе верну все деньги…Она отмахнулась: где уж ему! Лишь бы выжил. Плакали материнские доллары!Старик сказал, если идти по шоссе, через час будешь в городе. Лиз взяла сумку. Джек молчал, и она была рада, что он не спрашивал, вернется ли она. Она не хотела возвращаться, хотя он обещал, что, когда за ним пришлют машину, Лиз отвезут, куда она скажет.– Я пойду, – полувопросительно сказала она.– Позвони Энтони. Не потеряй бумажку с телефоном. – Он лежал на постели и не смотрел на нее…Было еще очень рано. Едва поднявшееся солнце еще не успело разогреться и разогреть все, что попадало под его лучи, и шоссе тянулось бесконечной влажной от рассветной росы лентой. Дорога была пустынной. Редкие машины проносились с мягким мгновенным шелестом.Идти было легко. И также легко мысли Лиз перескакивали с Джека на старика и на его странный дом, в котором, вероятно, после смерти сына он не жил, а перебрался в сарай, чтобы не вспоминать трагедию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16