– Я передумала насчет любовника рок-звезды. – Китти открыла маленькую красную записную книжку от Гермеса и что-то проверила. – Для того чтобы создать образ мамочки-шлюхи а-ля Памелла Андерсон, ты недостаточно грязная. Поэтому нам придется показать публике твоего няньку, пока мы не раскрутим роман с Грегом Тэппером.
Татьяна готова была задушить Китти голыми руками.
– В последний раз повторяю: я не занимаюсь сексом с этим мужчиной!
– У меня только что было дежа-вю. Где-то я это уже слышала, не знаешь где?
Татьяна злилась все больше.
– Знаешь что, Китти, мне вообще не очень нравится сам принцип создания моего имиджа. Использовать вместо моего дома какой-то другой, придумывать историю несуществующего романа с Грегом, который, кстати сказать, после прослушивания на меня почти не смотрит... Это не мой стиль. Я хочу...
– Подожди, милая. Я хочу, , чтобы ты кое-что усвоила. Татьяна Фокс – больше не человек. Это продукт, товар, торговая марка. Так что думай о себе как о коробке стирального порошка, предпочтительно с отбеливателем, не портящим цвет, – такой выше ценится. За какие роли ты берешься, решает Клео, она же ведет переговоры по условиям сделок, твое дело – обнажаться и имитировать трах с кинозвездами, а моя работа – тщательно вылепливать твой образ в средствах массовой информации. Не пытайся выполнять все три эти дела сама. Ты теперь часть команды, и каждая из нас занимается тем, в чем она больше всего сильна.
Татьяна замотала головой:
– Я не хочу быть стиральным порошком!
– Милая, будь чем хочешь, хоть коробкой конфет, или красивым свитером, или куклой Барби. Только мне сообщи, чтобы я не перепутала метафоры.
– Я не какой-то там предмет потребления! – Татьяна повысила голос. – Мне не надо прятать свою настоящую жизнь за чужими шикарными домами и выдуманными любовниками, я...
Китти жестом перебила ее.
– Надо, милочка, надо. Знаешь что, если бы все это говорила какая-нибудь очередная Мишель Пфайфер, я бы еще ее послушала, потому что она давно варится в этом бизнесе и знает, что к чему. Но ты – новичок в игре и пока что ничего особенного собой не представляешь. Если кому и нужна вся эта атрибутика с дымом и зеркалами, так это тебе. Сама подумай, как мы можем выйти на публику с правдой? Ты – девушка из «Плейбоя», у которой в активе только роли в нескольких паршивеньких фильмецах, мало того, ты вышла замуж за гея, который теперь тебя бросил, а сам торгует «Мэри Кэй»! Еще того хуже, когда тебя бросил муж, ты утешилась не с кем-нибудь, а со Стивеном Болдуином! Господи Иисусе! Дай мне хотя бы возможность слепить из этого что-то стоящее! Ты еще даже не начала сниматься в своей первой настоящей роли, а я уже договорилась, что на четвертой странице «Ин стайл» поместят подборку твоих фотографий. Не мешай мне выполнять мою работу.
Татьяна заплакала. Китти предприняла неуклюжую попытку ее обнять.
– Милая, я на тебя сильно давлю? В Нью-Йорке я со всеми так разговариваю, даже со старшим поколением. И забываю, что вы тут народ более нежный.
Татьяна взяла себя в руки:
– Все нормально, я уже в порядке. Просто... просто все происходит слишком быстро.
Китти погладила Татьяну по спине.
– Ты еще ходишь к психоаналитику? Татьяна шмыгнула носом и кивнула:
– Да, раз в неделю.
– Может быть, тебе стоит ходить чаще, два раза в неделю? От меня в таких вопросах мало толку, а у Клео мало времени. Ну что, успокоилась? Хорошо. Можно мне взглянуть на твоих детей? Если они некрасивые, у меня есть знакомый агент, который работает с детьми. Он может подобрать парочку близнецов, чтобы они позировали вместе с тобой.
Поначалу Татьяна не поверила, что Китти говорит всерьез, но потом до нее дошло, что Китти может сказать все, что угодно, и, как бы оскорбительно или просто ужасающе ни звучали ее слова, она абсолютно серьезна.
– У меня прекрасные дети.
– И все-таки я на них взгляну, мы все знаем, что мамы пристрастны. – Китти перешла на шутливый тон. – О, посмотрите на моего дорогого ребеночка. – Она сунула два пальца в рот, притворяясь, будто вызывает рвоту. – Для мамы он ангелочек, а для всех остальных – чудовище. Такое бывает сплошь и рядом. Так что давай посмотрим.
Татьяна и Китти прошли в глубину дома и бесшумно проскользнули в детскую. Близнецы мирно спали. Китти заглянула в колыбельки и одобрительно улыбнулась:
– Годятся, лучше даже мой знакомый агент не подберет.
Татьяна просияла.
– Их белокурые головки будут отлично смотреться на фотографиях на фоне твоих рыжих волос, – громко прошептала Китти. – Арт-директор просто разомлеет от восторга. – Она расширила глаза. – А плавать они умеют?
Татьяна чуть не расхохоталась.
– Нет, конечно! Им еще и двух лет нет! Но воду они любят. И совсем не боятся.
Китти что-то черкнула в своем блокноте.
– Я хочу, чтобы тебя сфотографировали с ними в бассейне. Тогда мы сможем продемонстрировать публике твое тело так, что это не будет выглядеть нарочито. – Она в задумчивости постучала ручкой по обложке блокнота. – Забыла спросить, твоя мать, часом, не знаменитость?
– Моя мать?
Татьяне сразу вспомнился последний визит к доктору Джи, а затем ее мысли вернулись к задаче, о которой она всячески старалась не думать, – позвонить упомянутой особе.
– Любая мелочь может пригодиться. Никогда не помешает иметь мать вроде Типпи Хендрен или Джанет Ли.
– Кто-нибудь из них свободен и может сыграть эту роль?
Китти поняла намек.
– Что, все настолько плохо?
– Хуже некуда. В этом направлении нам лучше не копать.
Китти захихикала:
– Милая, как-нибудь мы с тобой напьемся и обменяемся семейными историями. Готова поспорить на сто баксов, что моя история будет похлеще твоей.
– Договорились!
Татьяна подтолкнула Китти к двери, пока близнецы не проснулись. Едва они вышли из спальни, как у Китти зазвонил мобильный.
– Китти Бишоп. Ты можешь говорить спокойнее? Я тебя не понимаю... это тот же подонок?.. Не волнуйся... нет... я об этом позабочусь.
Китти отключила связь и вздохнула:
– Это моя клиентка-лесбиянка. Одному фотографу из «желтой» газеты втемяшилось в голову ее разоблачить, и он повсюду ее преследует. Он только что сумел сфотографировать, как она целуется со своей любовницей. Это уже не в первый раз.
– Я ее знаю?
– Думаю, ты каждый четверг смотришь по телевизору ее передачу.
– И что ты собираешься предпринять?
– Раздобыть пленку.
– Как?
– Одно время я встречалась с гангстером. У меня есть свои методы. – Китти заторопилась уходить. – Я позвоню, как только дата съемки будет назначена. Удачи на съемочной площадке! – Она помахала Джеку. – Пока, Джон!
Джек, стоявший возле кухонной раковины, поднял голову и раздраженно поправил:
– Меня зовут Джек.
– Что ж, по крайней мере я честно попыталась запомнить имя. Обычно я с обслугой не разговариваю.
С этими словами Китти удалилась и закрыла за собой дверь. Татьяна видела, что реплика Китти больно задела Джека. Она почувствовала себя ужасно.
– Когда-то у меня тоже был рекламный агент, – вспылил Джек, краснея, – но такого она себе никогда не позволяла. У этой особы совершенно нет такта. И ты хочешь, чтобы она официально выступала от твоего имени?
– Я понимаю, она немножко резковата...
– Резковата? Да она вся в зазубринах, как китобойный гарпун.
Джек зашел в кладовку и достал крекеры в форме фигурок животных, ванильные вафли и сырное печенье в форме золотых рыбок. Татьяна улыбнулась: в том, что он старался давать Итану и Эверсон именно те лакомства, которые они любят, было нечто невероятно трогательное.
– А что насчет романа с Грегом Тэппером? Я думал, этот тип – придурок.
– Так и есть, – мягко сказала Татьяна. – Но Китти считает, что если публика будет думать, что у нас с ним роман, это будет полезно и для фильма, и для моего имиджа в прессе.
Джек промолчал. Татьяна заметила, что его лицо напряжено.
– Ты ведь не ревнуешь? Он сверкнул глазами:
– К чему, к твоему бутафорскому роману? Ни в коем случае. Чего ревновать, если я в любой момент могу закрутить настоящий?..
– Ну, в этом я не сомневаюсь. Вопрос в другом – насколько настоящим будет твой роман? Это, знаешь ли, Лос-Анджелес. Ты собираешься рассказывать девушке, с которой только что встретился, что работаешь няней?
– Мэнни. – Джек немного подумал и твердо сказал: – Да. На самом деле, я думаю, это будет отличной приманкой для девушек. Сама подумай, мужчина зарабатывает себе на жизнь тем, что заботится о детях и защищает их... Да женщины с ума сойдут от восторга. Это значит, что я очень чуткий. Быть мэнни – это даже лучше, чем иметь щенка. Ты же знаешь, девушкам нравится, когда у парня есть, скажем, шоколадный Лабрадор шести недель от роду. А это будет даже лучше. Пожалуй, мне надо будет положить в бумажник фотографию близнецов. У тебя найдется приличный снимок?
Татьяне захотелось пнуть Джека побольнее.
– Я не позволю, чтобы Итан и Эверсон работали для тебя сводниками. Это отвратительно!
Джек рассмеялся.
– Над чем смеемся? – спросил Энрике, входя в комнату. Он вручил Татьяне белый пакет из аптеки. – Неужели для тебя нет ничего святого?
Она заглянула внутрь:
– Противозачаточные таблетки? Велика важность! Энрике усмехнулся:
– Вчера я покупал тебе тампоны... я начинаю чувствовать себя твоим гинекологом.
– Кстати, о гинекологе. Узнай, можно ли записать меня на эпиляцию зоны бикини. Через несколько дней начинаются съемки, и первой снимается большая любовная сцена. Ах да, увези к себе домой всю еду, которую ты накупил для вечеринки «Мэри Кэй», она занимает слишком много места в холодильнике. Думаю, твои соседи по квартире будут только рады.
– Затея Керра провалилась, – сказал Энрике, – пришли всего шесть женщин. У меня иной раз в постели бывало больше. – Поймав на себе странные взгляды Татьяны и Джека, Энрике уточнил: – Только после изрядной порции текилы. – Он похлопал себя по щеке и подмигнул. – Зато какая у меня теперь гладкая кожа!
Татьяна усмехнулась:
– Может, тебе стоит увести его у Джейрона?
– Могут возникнуть проблемы, потому что формально он все еще женат на тебе.
Джек засмеялся. Татьяна притворилась рассерженной.
– Развод скоро будет оформлен, и тогда я стану свободной женщиной. – Она шутливо покосилась на Джека. – Пожалуй, я даже могла бы выйти за Грега Тэппера.
– Грега Тэппера? – ужаснулся Энрике. – Тогда надо внести номер телефона адвоката в список быстрого набора.
– Хватит болтать, лучше запиши меня на эпиляцию! – приказала Татьяна.
Энрике равнодушно пожал плечами:
– Ладно...
– Энрике! – позвал Джек. В его дружелюбном тоне чуткое ухо Татьяны уловило заговорщические нотки. – Может, встретимся как-нибудь, выпьем вместе? Я хочу познакомиться с красивой девушкой, и у меня почему-то такое чувство, что ты знаешь, где они водятся в этом городе.
Татьяна посмотрела на него с негодованием. Энрике удовлетворенно кивнул, мысль Джека явно пришлась ему по душе, еще больше ему понравилось, что Джек признал его авторитет как первоклассного жеребца.
– Да, я могу показать тебе хорошие места. Татьяне захотелось хоть немного омрачить этот момент трогательной мужской солидарности.
– Джек думает, что если он будет рассказывать женщинам, что работает мэнни, они не смогут перед ним устоять.
Энрике ахнул:
– Блестящая идея, старик! Это почти также хорошо, как работать пожарным. Гарантирую, у тебя от женщин отбоя не будет!
Татьяна потеряла дар речи, а Джек просиял:
– Знаешь, я тут подумал, может, носить с собой сумку с детскими подгузниками – чтобы уж совсем вжиться в роль?..
Энрике на секунду заключил Джека в свои медвежьи объятия:
– Ну все, парень, ты – мой новый идол.
Энрике и Джек подняли вверх ладони с растопыренными пальцами, потом как-то хитро пожали друг другу руки – прижали, схватили, потянули, то есть исполнили некий чисто мужской ритуал, распространенный среди взрослых мачо с ограниченными умственными способностями.
Татьяна не могла на это смотреть и потому направилась к телевизору, где уже началась очередная серия «Дерзких и красивых».
Магазинотерапия – иногда это единственное средство от плохого настроения.
– Черный цвет распродан, но у нас есть эта модель красного, коричневого и белого цвета.
Констанс Энн хмуро посмотрела на пустоголовую продавщицу в бутике «Прада», высокую и тощую, возмутительно маленького размера. Таких, как она, надо привязывать к стульям и насильно кормить биг-маками и жареной картошкой.
– Отлично.
Отсутствующая улыбка.
– Какой цвет вы предпочитаете? До чего же тупая девица!
– Все три! – прорычала Констанс Энн.
Улыбка на лице продавщицы стала еще шире и еще тупее.
– Должно быть, вы покупаете подарки. Вам их завернуть?
Констанс Энн шлепнула на прилавок кредитную карточку – платиновую «Амсрикан экспресс».
– Нет. Я беру все три для себя. Бездумный кивок одобрения.
– Вы правы, себя надо баловать.
– И на обед надо есть что-то помимо «Тик-така», Кали ста.
Идиотка улыбнулась:
– Вообще-то меня зовут Кристал, меня назвали в честь героини Линды Эванс из «Династии». – Несколько секунд продавщица тупо таращила глаза. – Вы решили, какой вам нужен цвет?
– Все три.
Кристал совсем растерялась. Констанс Энн процедила сквозь зубы:
– Коричневый, красный и белый. Кристал склонила голову набок.
– Странно, что вы не выбрали черный, это самый популярный цвет у нас.
– Знаете, я передумала. К черту!
Констанс Энн схватила свою кредитную карточку и выскочила из бутика на Родео-драйв, улицу, которая считается сердцем Беверли-Хиллз. Теперь она направилась в сторону бутика Луи Вюиттона в надежде, что хотя бы там ей удастся найти продавщицу, которая не будет безнадежно тупой.
Прохожие на нее поглядывали, но не останавливали. Без ее фирменного голубого платья и панды Пеппи в ней не узнавали знаменитость, вероятнее всего, глядя на нее, прохожие думали, что точно где-то ее видели, но не могли вспомнить где.
Пока Констанс Энн шла по улице, ее пылающая ярость постепенно угасла до уровня тлеющего гнева, и она почувствовала, что ей нужны две вещи: выпивка и мужчина, последний – предпочтительно тупой, но сильный, например, вполне сгодился бы полицейский или военный, получивший увольнительную. Вдруг она увидела впереди такое, что заставило ее резко остановиться. Прямо навстречу ей шла Татьяна Фокс, а с ней – два ребятенка в двухместной прогулочной коляске и потрясающий мужчина лет двадцати пяти. Чтобы избежать встречи, Констанс Энн хотела было перейти на другую сторону, но машины, сплошь дорогие, шли по улице плотным потоком. Попытаться перейти улицу было бы равносильно самоубийству. И после недолгих колебаний Констанс Энн решила принять вызов.
Она поймала взгляд Татьяны Фокс. На лице Татьяны отразилась сложная гамма меняющихся чувств: удивление, горечь воспоминаний, ненависть и, наконец, фальшивая улыбка и готовность к незначащим вежливым фразам, подобающим воспитанной взрослой женщине.
– Констанс Энн! – пропищала Татьяна таким голосом, словно встретила давнюю подругу по колледжу. – Ты потрясающе выглядишь. Сколько же мы с тобой не виделись?
– О, я видела тебя на прошлой неделе – в газетах.
Чтобы смягчить колкость, Констанс Энн приправила ее легким смешком, рассудив, что незачем демонстрировать свою стервозность перед сексуальным незнакомцем.
Татьяна небрежно отмахнулась, тем самым выражая свое отношение к скандалу, и улыбнулась:
– Зря ты читаешь эту макулатуру. Там сплошное вранье, вранье и еще раз вранье. Если хочешь прочитать о своих старых товарищах по актерской школе правду, загляни в «Дейли верайети».
Констанс Энн с ледяным взглядом проглотила завуалированную шпильку. Больше всего ее задело, как эта хитрая потаскушка упомянула о «старых товарищах» во множественном числе, косвенно упомянув таким образом и Грега Тэппера. Она скользнула небрежным взглядом по близнецам и с преувеличенным восторгом воскликнула:
– Какие прелестные малютки! Совсем не похожи на тебя.
Татьяна крепче сжала ручку коляски, у нее даже побелели костяшки пальцев.
– Ну разве не прелесть? – продолжала Констанс Энн все тем же фальшивым тоном. – Честное слово, я восхищаюсь женщинами, которые открывают свои сердца чужим детям, когда не могут завести своих собственных.
– Я здорова и могу завести детей когда угодно! – ощетинилась Татьяна.
– О, конечно, конечно, я говорила вообще, не имея в виду тебя лично. – Констанс Энн улыбнулась потрясающему мужчине. – Меня зовут Констанс Энн.
– Джек Торп. – Джек протянул ей крупную, загорелую, ухоженную руку. – Но вы можете звать меня Синти.
Констанс Энн пожала его руку с подобающим смешком, отметив про себя, что кожа у него теплая и гладкая, и отпустила руку с явной неохотой.
– Насколько я понимаю, вы ведь не ее муж-гей?
– Нет. Я ее гетеросексуальный мэнни и личный тренер.
– Мэнни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32