Они покрыли почти целиком одну сторону их палатки, обосновались на подошвах их обуви.
Ивен все утро перетаскивал стволы из бальзовой рощи к костру, чтобы Дэвид мог их там обрабатывать. Дэвид окреп еще не настолько, чтобы заходить далеко в лес, но он мог очищать стволы от коры на расчищенном участке их лагеря.
Мег ослабела и все время дрожала. Она проводила большую часть дня сидя за столом и изготовляя крючки для рыбной ловли из костей обезьянки, и разговаривала с Дэвидом. Шон запасала насекомых для эльфов и каждый раз, проходя мимо костра, пыталась уловить, о чем говорят Мег и Дэвид. Их беседа звучала мягко, приглушенно. Поддразнивание на оперные темы прекратилось. Иногда они не разговаривали вовсе, однажды Шон застала Мег спящей. Она спала сидя, склонившись над столом, свесив голову на руки. Шон была обеспокоена ее неподвижностью. Она села на ствол бальзового дерева, который обрабатывал Дэвид.
– Что мы можем для нее сделать? – спросила она.
Дэвид покачал головой.
– Она сама не знает, то ли ее диабет вышел из-под контроля, то ли это усталость. Думаю, что в наших силах только одно – обеспечить ее полноценным питанием.
В эту ночь Шон лежала в постели рядом с Дэвидом, снова обняв его рукой поперек живота.
– Может быть, мне удастся сплести сеть из вьющихся стеблей, – размышляла она. – С ее помощью можно будет половить рыбу в заливе для купания.
Дэвид ее не слушал.
– Помнишь ту ночь, когда мы отправились на прогулку по речке? – спросил Дэвид. – Разве Тэсс не сказала тогда что-то насчет исследовательской группы?
– Орнитологи! – воскликнула Шон. – У них должно быть радио, и мы сможем позвать на помощь.
– Ведь это всего в паре миль отсюда вверх по течению, разве не так?
– Там еще были валуны в потоке. Я помню. Я могу туда пойти.
– Он покачал головой. – Нет. Давай пойду я. Утром.
Шон не хотела отпускать его одного. Он был еще слишком слаб.
– Я возьму с собой Ивена, – предложил он. – Ты останешься здесь и займешься сетью. На случай, если мы их не найдем.
Она снова прижалась к мужу. Они лежали молча несколько минут, прежде чем она решилась сказать ему то, что хотела.
– Мег сказала мне, что ты говорил ей о Хэзер. – Ее слова прозвучали до смешного обыденно.
– Да.
– Расскажи теперь мне.
– Что ты хочешь узнать?
– Все.
Он сел и отодвинулся на свою сторону постели. Она почувствовала себя одинокой. Ее рука, лежавшая на его животе, касалась теперь только спального мешка. Свет керосиновой лампы отбрасывал тревожные тени на его лицо, и Шон заметила выражение нерешительности в его глазах.
– У меня было такое чувство, что Хэзер скорее моя дочь, чем твоя, – наконец признался он.
Его слова поразили Шон. Она ощутила новый прилив гнева, того гнева, который она лелеяла в течение трех долгих лет.
– Я родила ее одна, Дэвид, – сказала она. – Не понимаю, как ты можешь говорить такое.
– Я знаю. – Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке, затем опять опустил руку. – Я знаю, что ты была одна. Но ты сразу приступила к работе, и тогда она стала моей. В первые два месяца я занимался ею практически один. Я ее кормил, менял ей пеленки, укладывал спать.
Она об этом забыла. Она забыла, насколько зависела от него в те первые месяцы, пока он не устроился на работу. Когда он возвращался с работы, то прежде всего искал глазами Хэзер. Она забыла, как у Хэзер светлело лицо, когда она его видела. Как она не могла уснуть, пока Дэвид не споет ей песенку в ее комнате.
– Она нуждалась во мне больше, чем мальчики. И, конечно, больше, чем ты. И я наслаждался этим, ухаживая за ней. Вообще-то я делал всю грязную работу.
Он рассказал ей все о том дне, когда Хэзер умерла, и Шон впервые увидела события с точки зрения Дэвида. Она оцепенела, когда поняла вместе с ним, что Хэзер пропала; ее глаза наполнились слезами, когда он рассказал ей, как мучился от того, что ударил Кейта.
– Я не мог дождаться твоего возвращения, – вспоминал он. – Я думал, что ты сможешь все поправить, утешить меня. Но, конечно, ты не могла.
– Я сделала твою жизнь невыносимой.
– Я считал, что заслужил это. Я хотел понести наказание.
– В этом я зашла слишком далеко. Его рука схватила ее за запястье.
– Ты вывела меня из игры, Шон.
– Я не могла понять, через что тебе пришлось пройти.
– Ты и не пыталась.
– Я знаю. Прости. – Шон села, прижав колени к груди. – Дэвид, я не хочу развода.
Он засмеялся.
– Это выглядит как награда за то, что я тут вывернулся перед тобой наизнанку. Хорошо потрудился – получай приз: отказ от развода.
Ее напугала горечь, сквозившая в его словах.
– Нет, я уже раньше поняла, что совершаю ошибку. Я знаю, что у нас есть трудности. Но я хочу попытаться их преодолеть.
– Чем вызвана такая перемена?
Шон зябко пожала плечами. Ей недоставало того взаимопонимания, которое установилось между ними в былые времена, когда у нее не было нужды осторожно подбирать слова, разговаривая с ним, когда она чувствовала себя в безопасности, говоря что в голову взбредет.
– Я поняла теперь, когда ты был болен, что все еще люблю тебя. Я испугалась. Я подумала, что ты можешь умереть. Я не хочу остаться без тебя.
– Но я больше не уверен, что хочу остаться с тобой.
– О! – Шон сжала руки у себя на коленях с такой силой, что ей стало больно. – Мег? – спросила она.
Дэвид пожал плечами.
– Не знаю. Я не знаю, есть ли будущее у моих отношений с Мег. Я даже не уверен, что это то, к чему я стремлюсь. Суть дела в том, что она заставила меня почувствовать, что я представляю какую-то ценность как человеческое существо. Три года я чувствовал себя преступником. Ты избегала близости со мной, выражала отвращение ко мне и все это время занималась любовью с другим мужчиной…
– Не все время, – слабо возразила она.
– …Ты заставляла меня считать себя чудовищем из-за того, что произошло с Хэзер. И я примирился с этим, потому что ты убедила меня в том, что я этого заслуживаю. Но это не так.
– Ты прав, – признала она. – Это не так. Дэвид наклонился вперед и снова сжал ее руку.
– Меня бесит эта твоя новая манера со всем соглашаться. Ты хотя бы понимаешь, через что заставляешь меня снова проходить?
– Мне так жаль, Дэвид. Мне бы хотелось повернуть время вспять.
– Ну а мне нет. Последнее, чего я хочу, так это вновь пережить эти злосчастные три года. Я хочу начать новую жизнь.
– Дэвид, пожалуйста… Начнем ее вместе.
– Ты служишь для меня постоянным напоминанием о том, о чем я хочу забыть. Я смотрю на тебя сейчас – и снова испытываю чувство вины, и злобы, и недоверия. Неужели ты не понимаешь, что я не могу себе позволить любить тебя опять? Я не доверяю тебе даже теперь. Может быть, сейчас ты веришь тому, что говоришь, но стоит нам выбраться из джунглей, стоит нам вернуться в дом, где витают воспоминания о Хэзер, – и ты припомнишь все то презренное, что находила во мне. И я окажусь под рукой, снова безмерно тебя любящий, и ты повернешься и плюнешь мне в лицо. – Дэвид направился к выходу из палатки. Он расстегнул москитную сетку и потянулся за туфлями.
– Дэвид, нет! – Она схватила его за руку. – Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, не оставляй меня опять ночью одну.
Но он ушел. Темнота поглотила его целиком, за исключением луча его фонарика, и Шон смотрела, пока он не исчез в лесу. Тогда она последовала за ним в своем воображении. Она увидела, как он подходит к костру, сворачивает направо, на тропинку, ведущую к палатке Мег. И там он погасит свой фонарик и останется на ночь с женщиной, с которой чувствует себя в безопасности в ночных джунглях.
34
Дэвид не мог заснуть. Он лежал на неровном занозистом дне желтого каноэ, стоявшего на берегу речки, вдыхая едкий дым от противомоскитной дымовой шашки, которую жег на земле. Он смотрел на черный шатер над собой и думал о двух палатках, где его ждали, и знал, что не сможет пойти ни в одну из них. Он будет чувствовать себя виноватым, если обратится сейчас к Мег за утешением. А как насчет Шон? Он повернулся на бок и поморщился, почувствовав, как заноза впилась ему в ногу. Он становился слишком уязвимым, когда дело касалось Шон. Он готов был и сейчас подписаться под каждым словом, которое произнес, но его гнев уже иссяк, и он ничего так не желал, как оказаться снова в той палатке, откуда ушел, и провести остаток ночи в объятиях Шон. Но он не мог вернуться, потому что не был в ней уверен.
Еще до того как взошло солнце, Дэвид пошел к палатке Ивена и рассказал ему о своем плане – заняться поисками орнитологов. Ивена охватило радостное волнение. К тому моменту, когда Дэвид изложил свой план, Ивен был уже одет.
Им обоим показалось необыкновенно приятным двигаться, скользить по воде. Дэвид сидел на корме, Ивен на носу. Хотя течение было слабым, но, едва опустив весло в воду, Дэвид понял, что не смог бы проделать это путешествие один.
– Сегодня день рождения моей матери, – сообщил Ивен после долгой паузы.
– Сочувствую тебе, Ивен. Я знаю, что ты хотел ее поздравить.
Ивен пожал плечами.
– Для нее это безразлично. Но не для меня. У нее больше никого нет. Для персонала приюта это такой же день, как всякий другой. Им наплевать.
Дэвид изучал спину Ивена, едва различимую в туманной полутьме, и ощутил прилив нежности к нему, почувствовал себя неспособным продолжать на него сердиться.
– Ты знаешь, – сказал он, – я считаю тебя одним из самых благородных, добросердечных людей, какие мне попадались в жизни. Как мог ты это сделать?
Ивен успел несколько раз опустить весло в чернильную воду, прежде чем ответил.
– Я задавал себе этот вопрос много раз, – тихо проговорил он. – И всегда находил единственный ответ: я любил ее.
– И все еще любишь?
– Я думаю, что это навсегда. – Он повернулся, чтобы взглянуть на Дэвида. – Что я должен был сделать? Уехать? Найти нового партнера? Я перебрал все возможности, поверь мне. И не смог остановиться ни на одной из них.
Дэвид кивнул, и вдруг для него все прояснилось. Решение проблемы в его браке с Шон и в браке Ивена с Робин. Чем прочнее будут эти браки, тем меньшей станет нужда Ивена и Шон друг в друге.
Он уже открыл рот, чтобы поведать Ивену свои мысли, но увидел ряд больших серых валунов, начинавшийся от реки и терявшийся на берегу в утреннем тумане. Они сразу показались знакомыми, хотя те две недели, которые прошли с того момента, когда они их видели, скорее походили на долгие месяцы.
Они вынесли каноэ на берег. Растительность на этом месте была вытоптана, как будто здесь много раз проволокли вверх и вниз одно большое каноэ или даже несколько лодок. Но в данный момент никаких лодок на берегу видно не было.
Тэсс говорила, что экспедиция расположилась примерно в миле от берега. Дэвид и Ивен обнаружили довольно широкую тропинку, проложенную в лесу, и двинулись по ней. Они молчали, приберегая слова и энергию для предстоящей, как они надеялись, встречи.
К тому времени, когда Дэвид и Ивен достигли лагеря орнитологов, они взмокли от пота. Лагерь был пуст. Зола на месте костра не сохранила тепла, длинный стол из молодых побегов покрылся лишайниками.
– Как давно они, по-твоему, оставили лагерь? – спросил Дэвид. Он сел на скамейку у стола. Его мышцы гудели.
Ивен ковырял прутиком золу на кострище.
– Прошло несколько дней, – усталым голосом ответил он. – Может быть, неделя. – Он бросил прутик и сел рядом с Дэвидом, соскреб немного липкого зеленого лишайника ногтем большого пальца. – Интересно, какова эта штука на вкус? – поинтересовался он.
– Я уж лучше буду есть гусениц.
Ивен вздохнул и повернулся к Дэвиду лицом.
– Мои чувства к Шон не имеют большого значения, Дэвид. Она хочет тебя, а не меня.
Шон нашла записку от Дэвида в своей обуви. Только одна строчка, несколько слов, ставящие ее в известность о том, что Дэвид и Ивен отправились к лагерю орнитологов. Она медленно оделась и пошла к костру, где Робин приветствовала ее, размахивая пакетом, полным насекомых.
– Это ты сама набрала? – удивленно спросила Шон.
– Я совершенствуюсь в этом деле. – Робин пожала плечами. – Жалко, что у нас в Сан-Диего нет спроса на такого рода умения.
Шон отнесла пакет к «игрунковому дереву», и начала кормить эльфов. Она уже собиралась отворить дверцу клетки, где содержалась супружеская пара обезьянок, когда заметила, что самка вылизывает самца, копошится пальцами в его шерсти, любовно глядя на него своими маленькими черными глазками. Самец наслаждался ее вниманием.
«Ты оказалась сообразительной, – подумала Шон, выкладывая перед самкой несколько жуков. – Ты не стала дожидаться, пока станет слишком поздно».
– Дэвид еще в палатке? – Это прозвучал голос Мег. Шон повернулась и увидела, как она приближается к костру.
– Нет, – раздраженно ответила она. – Разве ты недостаточно поимела его ночью?
Мег нахмурилась.
– Что ты хочешь этим сказать?
Шон отвернулась, не удостаивая ее ответом.
– Где он? – спросила Мег.
– С Ивеном. Они отправились вверх по реке поискать орнитологов, о которых говорила нам Тэсс.
– Его футляр от фотоаппарата еще в вашей палатке? – спросила Мег.
Шон покачала головой.
– Он взял его с собой.
– О Боже! – Мег сдавила пальцами виски. – Он взял мой футляр. Наверное, вчера мы их перепутали.
Шон посмотрела на нее. Кожа на лице Мег стала такой же серой, как утренний туман.
– Тебе плохо?
– Сегодня утром я вколола слишком много инсулина. Я взяла совсем небольшую дозу, но и этого оказалось много. Мне нужны таблетки глюкозы, которые хранятся в моем футляре. Я полезла за ними и вместо них обнаружила в футляре фотоаппарат Дэвида.
– Ты можешь подождать несколько часов?
Мег отрицательно покачала головой и села на скамейку у стола. Ее руки дрожали, когда она убирала со щек влажные пряди волос, и Шон невольно прониклась сочувствием к ней. Ей бы хотелось видеть в Мег более подходящий объект для неприязни.
Шон открыла клетку последней игрунки, пытаясь выработать решение. Что она должна делать? Сколько времени Дэвид и Ивен проведут в лагере орнитологов? Шон представила себе радушный прием, вкусную пищу, переговоры по радио. Они могут вернуться нескоро.
Мег вдруг встала. Шон проследила за ее взглядом и поняла, что Мег смотрит на фигу, валявшуюся на земле. Должно быть, она выпала из одной из клеток. Фига была надкусанная, грязная, кишащая личинками. Мег нагнулась за ней и поднесла фигу ко рту.
Шон кинулась к ней и вырвала плод из ее руки.
– Ты не можешь это есть.
– Пожалуйста, Шон, это мне необходимо. Личинки зашевелились под пальцами Шон, и она выбросила фигу в кусты.
– Шон! – Робин показывала на клетку. Шон оставила ее открытой, бросившись к Мег, и теперь эльф мчался по ветке дерева. Шон встала и попыталась его схватить, но эльф укусил ее так злобно, как только может укусить столь маленькое существо, вонзив зубы в кожу между большим и указательным пальцами. Шон отдернула руку и прижала ее к груди, в то время как маленький эльф дразнил ее с дерева. Шон оглянулась на Мег, которая уставилась в землю остекленевшим взглядом; вокруг ее рта размазалась грязь от фиги.
Шон положила пакет с остатками насекомых на стол и повернулась к Робин. – Я попытаюсь найти Дэвида и Ивена, – объявила она. – А тебя я попрошу добыть немного фиг для Мег.
Робин уставилась на нее.
– Шон, я не смогу…
– Тебе не обязательно взбираться на дерево. Возьми какую-нибудь палку и попробуй сшибить пару гроздьев. – Шон перевела взгляд на Мег. – Ведь фиги тебе помогут?
Мег взглянула на нее снизу вверх.
– Я думаю… да.
Шон схватила Робин за руку и быстро повела ее к тропинке. Она оставила Робин у входа в «кафедральный собор», а сама побежала дальше, к речке. Ей необходимо было где-то пересечь речку, но на том берегу не было тропинки, и это замедлило бы ее продвижение. Она не переходила на тот берег, пока не достигла развилки потока, и там уже бросилась в воду. Шон шла вброд, вода в самых глубоких местах доставала ей до подбородка; кровоточащую руку она несла высоко над головой.
Рядом с потоком кусты росли особенно густо на той стороне, там невозможно было пробраться даже с помощью мачете, поэтому Шон пришлось немного углубиться в лес. Она пробежала мимо поваленного дерева, чтобы обогнуть заросли травы-бритвы. Шон старалась не думать об эльфе, которого она упустила сегодня утром, скорее всего, безвозвратно. Ивен разозлится. Но что ей оставалось делать? Не могла же она оставить Мег умирать и начать гоняться за обезьянкой.
Шон поравнялась с рядом серых валунов и увидела каноэ, лежащее на берегу кверху дном. Она свернула на тропинку, не зная, сумеет ли пробежать хотя бы одну милю. Замедлила бег, чтобы перевести дух, и почувствовала боль в легких, не справлявшихся с потоком густого воздуха джунглей.
Углубившись в лес на несколько ярдов, она услышала голоса.
– Дэвид! – закричала она.
За поворотом тропинки показались Дэвид и Ивен. Дэвид уставился на нее, открыв рот.
– Что ты тут делаешь? – спросил Ивен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38