К чему было напоминать ему о лучших временах? И зачем было самой вспоминать о них?
В полдень они сделали привал. Когда выбрались на берег, в лесу было необычайно тихо. Они поели копченой рыбы, которой снабдила их Чарли. Рыба была костлявая, но изумительная на вкус. Затем они рассредоточились, чтобы «воспользоваться кустами», как называла это Тэсс.
Когда Шон возвращалась к лодке, она увидела сквозь кусты Робин и Ивена. Они стояли к ней спиной. Робин сняла рубашку и причесывалась, пока Ивен натирал кремом ее шею. Шон прислонилась к дереву и почувствовала, как горит ее собственная шея. Короткая стрижка оставляла шею незащищенной от солнца. Она могла бы попросить у них крем, заговорить с ними, войти в контакт. Но, конечно, она не стала этого делать. Шон вонзила ногти в мягкую кору дерева, когда увидела, как Ивен расстегивает лифчик Робин. Он положил тюбик с кремом в карман, чтобы натирать спину и плечи Робин обеими руками. Волосы Робин касались его щеки. Он что-то шептал ей на ухо. Шон отвернулась. Ивен никогда не посвящал Шон в интимную сторону своего брака. В разговорах предполагалось, что он и Робин были картонными фигурами, которые едва ли соприкасались друг с другом. Это будет невыносимо – наблюдать за ними в течение двух недель, получая каждый день новые свидетельства их близости.
Она вернулась к реке и позволила Дэвиду помочь ей залезть в лодку. Когда Шон перешагивала через борт каноэ, Дэвид стиснул ей руку и запел «Мемори». Он пел так тихо, чтобы только она могла его услышать: «Совсем один при свете лунном…»
И она совершенно непроизвольно улыбнулась ему прежде чем взяла над собой контроль.
Они достигли Даку около трех часов дня. Во всяком случае, Тэсс сказала им, что это Даку. Как она это узнала? Один участок джунглей вдоль реки ничем не отличался от другого.
– Это я вам гарантирую, – сказала Тэсс, помогая им разгружать лодку. – Это Даку, видите, какой узкой стала здесь река?
Река действительно сузилась, берега сблизились настолько, что кроны деревьев, переплетаясь, образовали над водой зеленый туннель, закрывавший небо.
– Около сотни ярдов отсюда, вон в том направлении – залив для купания. – Тэсс указала рукой место вверх по течению, затем она повернулась к лесу вниз по течению. – А здесь мы разобьем лагерь.
– Залив для купания? – Робин откинула с лица влажные волосы тыльной стороной руки. – Я не прочь искупаться прямо сейчас.
– Сейчас на это нет времени, – отрезала Тэсс. – Завтра – пожалуйста. Это хороший залив. Там не так много пираний.
– Пираньи? – вскрикнула Робин.
Тэсс перетаскивала черный пакет с едой с лодки на берег.
– Они не нападают, если в воде нет крови. – Тэсс подробно рассказала о крошечных рыбках, которые могут забраться в любое отверстие человеческого тела. Тэсс явно получала садистское удовольствие, рассказывая все это чувствительной Робин.
– Я, пожалуй, вообще не буду здесь купаться, – сказала Робин.
– В какой палатке ты собираешься спать? – Ивен передал Шон последний пакет и вытянулся. Он скептически осмотрел деревья, затем взглянул на Шон. – Возьми эту, – произнес он сдавленным голосом. – У нас не так много времени, чтобы тратить его на пустяки.
Когда они взобрались на берег и немного углубились в лес, оказалось, что участок джунглей был когда-то расчищен. Это их приободрило. Кусты были низкими и негустыми, вместо деревьев – молодая поросль. Когда медные эльфы были впервые обнаружены, здесь работала группа приматологов, изучавших эту популяцию. Шон решила, что участок носил на себе следы пребывания этой группы.
– Давайте очистим немного воды для питья, – сказал Ивен. Его губы явно пересохли.
– Можно пить прямо из речки, – сказала Тэсс.
– Не рискованно ли это? – спросил Дэвид.
– Чушь, – прошипела Тэсс. Она двинулась к речке с ведром в руке, пока Шон искала в сумках пластиковые стаканы. Тэсс вернулась с водой и налила ее себе в стакан. Она поднесла его ко рту и выпила, отклонившись назад, чтобы не упустить ни одной капли, как бы в подтверждение своих слов. Шон зачерпнула немного воды в свой стакан. Вода была прозрачной, но нельзя было не заметить крохотных беспозвоночных, снующих по ее поверхности. Она нерешительно посмотрела на Ивена, который только пожал плечами, и чокнулась с ним стаканами.
– Будем здоровы, – сказал он, поднимая стакан к губам. Она сделала то же самое с закрытыми глазами, стараясь глотать быстро.
Тэсс показала им, как пользоваться мачете, и Шон старалась работать ножом в легком, спокойном ритме. Они срезали невысокие кусты и молодые деревья, которые успели вырасти на некогда расчищенном участке, их руки скоро покрылись царапинами.
Время от времени Шон отвлекалась от работы, пытаясь высмотреть маленьких эльфов в кронах деревьев. Ее глаза устали от этих поисков. Кажется, искать эльфов будет нелегко. Единственные дикие животные, которые попадались им на глаза, это огромные крысы, покрытые щетинистой бурой шерстью. Сотни крыс, чьи жилища они потревожили своим непрошеным вторжением, суетливо и беспорядочно бегали по подлеску. Тэсс называла их остромордыми крысами.
Расчищенный участок начинал приобретать зримые очертания. В его центре Тэсс оборудовала место для костра, затем она отправилась в лес за сухим хворостом. Они сложили все свои пожитки в одном месте и накрыли их брезентом. Шон подвесила клетку с Чио-Чио на ветку прибрежного дерева. Она отступила от клетки на несколько шагов и осмотрела дерево. Из него росли две очень удобные толстые горизонтальные ветки, и Шон представила себе, как они будут выглядеть через две недели, перегруженные клетками с отловленными обезьянами.
– Мы не будем заниматься сооружением уборной, поскольку проживем здесь всего две недели, – сказала Тэсс. – Когда вам приспичит воспользоваться кустами, отдалитесь от лагеря, а потом закропайте то, что вы произведете, при помощи мачете. – Она посмотрела на небо сквозь кроны деревьев. – Пора ставить палатки. Закончим расчистку завтра.
Они разбились на пары и двинулись в трех различных направлениях от расчищенного участка, как спицы в колесе. Шон и Дэвид наскоро проложили тропинку своими мачете, они двигались вдоль реки. Шон хотелось расположиться подальше от всех.
– Кажется, здесь неплохое место, – наконец сказал Дэвид. Перед ними лежал клочок земли, достаточный для того, чтобы на нем можно было разбить палатку; наверху не было видно сухих веток, которые представляли бы угрозу для тента. – Держи. – Дэвид передал ей свернутую палатку, а сам стал копать ямки для колышков своим мачете. Дурное предчувствие охватило Шон, кода она наблюдала за ним. Как бы ни пыталась она изолировать себя от других, от Дэвида ей избавиться не удастся. Каждую ночь она будет с ним одна в этой палатке. Уйти некуда, спрятаться негде.
– Чечевицу нельзя оставлять на завтра, она испортится, – сказала Тэсс, раскладывая по тарелкам ужин, состоявший из риса и чечевицы, из большого черного котелка, висевшего над огнем. – Поэтому все нужно доесть. Я уже замочила бобы на завтра.
Они сидели на складных стульях вокруг костра. Чечевица была приправлена молотым красным перцем и чесноком, Тэсс приготовила также хлебные палочки, облепив очищенные от коры ветки мукой с сыром и запекая их над огнем. День был нелегким, и у Шон разыгрался аппетит, пища показалась ей вкусной, ничуть не хуже обычной. Тэсс раздала им порошок, который следовало сыпать в воду, отчего она приобретала вкус виноградного сока без сахара. Порошок делал беспозвоночных менее заметными, и даже Робин смогла отпить несколько глотков.
Из глубины вечереющего леса послышался рев низкий и протяжный. Он все нарастал, отзываясь гулким эхом под древесным сводом, пока Робин не заткнула уши.
– Обезьяны-ревуны! – воскликнула Шон. Она слышала такие звуки в своем питомнике.
– Наверное, они неподалеку, если подняли такой шум. – Тэсс приходилось кричать, чтобы быть услышанной. – Они устраивают концерты на восходе и на закате.
– Неужели этот шум производят обезьяны? – Робин вздрогнула. В звуках, издаваемых ревунами, было что-то механическое, неживое.
– Духи слоняются по лесу, – сказала Тэсс, следя за передвижением звуковой волны. – Местные жители в обитаемых районах Амазонки их едят.
– Есть тут какие-нибудь съедобные растения? Тэсс балансировала стаканом у себя на колене.
– Их немного, и надо их четко различать. Хотя местные жители едят насекомых. Термитов, муравьев, кузнечиков. Вот этих гусениц. – Тэсс показала на толстую зеленую гусеницу, ползущую по столу. – Их здесь полно. Прекрасный источник протеина.
– Отвратительно, – передернулась Робин.
– Они не так плохи на вкус, – ответила Тэсс. Она рассказала и о всякой другой пище местных жителей– например, остромордых крысах и пираньях, – и Шон почувствовала, как ее мысли уплывают прочь от этой темы на волне вечерней песни цикад. Но вдруг откуда-то сзади, из темноты, послышался долгий крик, который она не могла спутать ни с каким другим, – крик медного эльфа. Дальний и негромкий. Она посмотрела на Ивена. Его вилка застыла на полпути ко рту, их глаза встретились. Кроме них, никто ничего не заметил, общий разговор за столом продолжался.
Ивен поставил свой стакан на землю и кивнул по направлению к лесу. Шон отыскала в своем рюкзаке топографическую ленту и полевой блокнот, затем встала, готовая последовать за Ивеном.
Робин подняла голову.
– Куда вы собрались?
Ивен обернулся, прижав палец к губам.
– Эльф, – сказал он тихо.
Они сразу оказались в гуще деревьев, заглушивших голоса их недавних собеседников и заслонивших огонь костра. И тут раздался ответный крик, совсем близко, слева от них. Шон отметила возбуждение на лице Ивена, когда он привязывал кусок розовой топографической ленты к дереву, чтобы отметить маршрут, и снял показание компаса.
– Восемь градусов к западу, – сказал он, и Шон записала данные в блокнот. Они прошли тридцать пять шагов – двадцать пять метров – и привязали другой кусок ленты к дереву, но идти дальше вперед не было нужды.
Они оба одновременно увидели эльфа, маленький клочок красной шерсти в тенистой кроне дерева у себя над головой. Они вскинули вверх бинокли, и Шон улыбнулась, когда ей удалось поймать в фокус почти человеческие черты маленькой обезьянки. Эльф тоже следил за ними, изучал их своими любопытными глазками.
– Вот бы снять ее с дерева, как плод, – шепнула Шон.
– Тогда пропал бы весь азарт. Кроме того, она может оказаться им – самцом. – Ивен опустил свой бинокль и взял ее за локоть. – Нам лучше вернуться назад, пока еще достаточно светло, – сказал он. – Завтра утром начнем прямо с этого места.
16
Мягкий свет раннего утра проникал сквозь москитную сетку палатки, Шон лежала неподвижно и прислушивалась. Жужжание цикад волнами поднималось и ниспадало на фоне постоянного гула, издаваемого какими-то насекомыми или, может быть, лягушками. Время от времени слышалось невнятное воркование, реже – пронзительные вопли, жуткие, холодящие кровь. Ее и разбудил такой вопль. Какое животное могло издавать такие звуки? Как далеко оно находилось от их палатки?
Она слышала дыхание Дэвида, ощущала его бедро рядом со своим, его нога касалась ее лодыжки. Она немного повернулась на двухместном спальном мешке, чтобы отодвинуться от него. Она спала хорошо. Надувной матрас и усталость, накопившаяся за день, сделали свое дело – первая ночь в джунглях пролетела незаметно, без сновидений.
Передняя и задняя стенки палатки были сделаны из москитной сетки. Это была палатка на четверых, но надувной матрас занимал почти всю поверхность пола. Они не открывали спальный мешок, а просто расстелили его поверх матраса. Укрывались они простынями, подушками служили наволочки, набитые трикотажными спортивными костюмами.
Шон зажгла фонарик, чтобы посмотреть на часы. Почти пять тридцать. Скоро будет светло, и они смогут начать свою работу в Даку. Даку… Годами она слышала это слово, оно легко слетало у нее с языка в ходе научных дискуссий, она употребляла его в своих статьях. Трудно было поверить, что она наконец здесь. Шон снова закрыла глаза, хотя знала, что не заснет. Ее мозг переполнен. Сегодня они с Ивеном будут только наблюдать. Оценят обстановку и попытаются определить лучшие места для ловушек. Она любила эту часть своей совместной работы с Ивеном – этап постановки задачи, обсуждение путей ее решения. Может быть, потому что это оправдывало их тесное общение.
Она села. Даже сквозь москитную сетку было видно, как неподвижен утренний лес. Туман поднимался, обволакивая деревья, как что-то живое, но абсолютно молчаливое.
Хотя костер был далеко отсюда, она почувствовала запах кофе. Несмотря на свою неприязнь к Тэсс, Шон вынуждена была признать, что в джунглях она незаменима. С ней они чувствовали себя здесь как дома.
Дэвид сел и тоже сквозь сетку посмотрел вокруг.
– Чудесный день, – сказал он.
Она молча кивнула. Ей не хотелось поощрять его вторжение в свою внутреннюю жизнь. От Дэвида исходил густой запах, тяжелый мужской запах, к которому она не привыкла. Дэвид дважды в день принимал душ. Если от него и пахло чем-нибудь, кроме крема для бритья, то только хлоркой после бассейна. Но в это утро его запах не казался ей противным, он был даже почти приятным, и она провела рядом с Дэвидом несколько лишних минут, глядя, как над лесом поднимается туман.
Шон и Ивен устремились к тому месту, где вчера вечером заметили эльфа. Они внимательно следили за показаниями компаса, считали шаги, отмечали деревья розовой лентой. Весь этот процесс мог показаться слишком усложненным и искусственным, но у Шон не возникало сомнений в том, что он необходим. Низкорослая растительность мгновенно смыкалась над теми тропками, которые они только что проложили, это выглядело как намеренная попытка сбить их с толку, запутать. Быть может, это было предупреждение, что джунгли требуют к себе величайшего уважения.
– Ты слышал эти странные вопли сегодня утром? – спросила она.
– Нет, но Робин рассказала мне и об этом, и о том, и обо всех других звуках. Не думаю, что она заснула хоть на минуту.
– Она беспокоится о Мелиссе. – Шон думала бы только об этом, если бы была на месте Робин. Она покаянно осознала, что едва ли вспомнила о Кейте и Джейми с тех пор, как поговорила с ними по телефону из зоопарка Чала.
– Она не беспокоится о Мелиссе, – смеясь, ответил Ивен. – Она беспокоится о Робин. Робин и ягуар, Робин, и летучая мышь-вампир, Робин и муравьи. Она думает, что вся дикая природа ополчилась на нее. Я думаю, что она…
Вдруг он схватил Шон за локоть и показал вверх. Не сразу, а через несколько секунд она заметила маленькую красную обезьянку, неподвижно сидящую на ветке прямо над ними, повернув к ним свою белую мордочку. Тут же она заметила второго эльфа, и третьего. Этот третий был с двумя маленькими детенышами, цеплявшимися за его спину. Она вспомнила картинки-загадки, которые отец показывал ей, когда она была еще ребенком. Сколько обезьянок спрятались на этом дереве?
Эльфы не двигались, как будто позволяя себя пересчитать. Шон насчитала восемь, включая детей. Тут один из эльфов издал пронзительный сигнал тревоги, то самое высокое «шри-шри», которое звучало в клетках питомника, когда игрунки бывали чем-нибудь встревожены. Другие присоединились к нему и запрыгали с ветки на ветку, не сводя глаз с Шон и Ивена. Вдруг тревога прекратилась так же внезапно, как и началась. Эльфы не были обеспокоены всерьез. Они решили, что Шон и Ивен им не враги. Они вновь вернулись к своим повседневным заботам – к поискам насекомых на изнанке листьев. Ивен все еще держал ее за руку.
– Смотри туда. – Он показал направо. Она увидела другую взрослую обезьянку с детьми за спиной.
– Должно быть, два семейства, – сказала она. Все исследования показывали, что каждое семейство эльфов могло иметь только одну производящую самку, опекаемую двумя самцами, которые совместно заботились о детенышах. Самка могла совокупляться с обоими самцами, но казалась привязанной только к одному из них.
– Я насчитал тринадцать, – сказал Ивен.
Шон кивнула, раскладывая складной стул, который носила за спиной. Она достала из рюкзака ручку и блокнот и села, приготовившись наблюдать так долго, как это позволят эльфы.
Прошел почти час, прежде чем эльфы внезапно взметнулись со своих веток и помчались во весь опор, прыгая, взлетая, свисая с вьющихся стеблей, как маленькие шаровые молнии, пролетающие сквозь джунгли. Ивен и Шон преследовали их, как гончие псы.
Игрунки уводили их все дальше в лес. Там было меньше низкорослых кустарников, меньшей была и нужда в мачете. Все же Шон постоянно делала зарубки на ветках, мимо которых они пробегали, чтобы оставить хоть какой то след. Для привязывания ленты и счета шагов не было времени. Сама мысль об этом казалась сейчас смехотворной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
В полдень они сделали привал. Когда выбрались на берег, в лесу было необычайно тихо. Они поели копченой рыбы, которой снабдила их Чарли. Рыба была костлявая, но изумительная на вкус. Затем они рассредоточились, чтобы «воспользоваться кустами», как называла это Тэсс.
Когда Шон возвращалась к лодке, она увидела сквозь кусты Робин и Ивена. Они стояли к ней спиной. Робин сняла рубашку и причесывалась, пока Ивен натирал кремом ее шею. Шон прислонилась к дереву и почувствовала, как горит ее собственная шея. Короткая стрижка оставляла шею незащищенной от солнца. Она могла бы попросить у них крем, заговорить с ними, войти в контакт. Но, конечно, она не стала этого делать. Шон вонзила ногти в мягкую кору дерева, когда увидела, как Ивен расстегивает лифчик Робин. Он положил тюбик с кремом в карман, чтобы натирать спину и плечи Робин обеими руками. Волосы Робин касались его щеки. Он что-то шептал ей на ухо. Шон отвернулась. Ивен никогда не посвящал Шон в интимную сторону своего брака. В разговорах предполагалось, что он и Робин были картонными фигурами, которые едва ли соприкасались друг с другом. Это будет невыносимо – наблюдать за ними в течение двух недель, получая каждый день новые свидетельства их близости.
Она вернулась к реке и позволила Дэвиду помочь ей залезть в лодку. Когда Шон перешагивала через борт каноэ, Дэвид стиснул ей руку и запел «Мемори». Он пел так тихо, чтобы только она могла его услышать: «Совсем один при свете лунном…»
И она совершенно непроизвольно улыбнулась ему прежде чем взяла над собой контроль.
Они достигли Даку около трех часов дня. Во всяком случае, Тэсс сказала им, что это Даку. Как она это узнала? Один участок джунглей вдоль реки ничем не отличался от другого.
– Это я вам гарантирую, – сказала Тэсс, помогая им разгружать лодку. – Это Даку, видите, какой узкой стала здесь река?
Река действительно сузилась, берега сблизились настолько, что кроны деревьев, переплетаясь, образовали над водой зеленый туннель, закрывавший небо.
– Около сотни ярдов отсюда, вон в том направлении – залив для купания. – Тэсс указала рукой место вверх по течению, затем она повернулась к лесу вниз по течению. – А здесь мы разобьем лагерь.
– Залив для купания? – Робин откинула с лица влажные волосы тыльной стороной руки. – Я не прочь искупаться прямо сейчас.
– Сейчас на это нет времени, – отрезала Тэсс. – Завтра – пожалуйста. Это хороший залив. Там не так много пираний.
– Пираньи? – вскрикнула Робин.
Тэсс перетаскивала черный пакет с едой с лодки на берег.
– Они не нападают, если в воде нет крови. – Тэсс подробно рассказала о крошечных рыбках, которые могут забраться в любое отверстие человеческого тела. Тэсс явно получала садистское удовольствие, рассказывая все это чувствительной Робин.
– Я, пожалуй, вообще не буду здесь купаться, – сказала Робин.
– В какой палатке ты собираешься спать? – Ивен передал Шон последний пакет и вытянулся. Он скептически осмотрел деревья, затем взглянул на Шон. – Возьми эту, – произнес он сдавленным голосом. – У нас не так много времени, чтобы тратить его на пустяки.
Когда они взобрались на берег и немного углубились в лес, оказалось, что участок джунглей был когда-то расчищен. Это их приободрило. Кусты были низкими и негустыми, вместо деревьев – молодая поросль. Когда медные эльфы были впервые обнаружены, здесь работала группа приматологов, изучавших эту популяцию. Шон решила, что участок носил на себе следы пребывания этой группы.
– Давайте очистим немного воды для питья, – сказал Ивен. Его губы явно пересохли.
– Можно пить прямо из речки, – сказала Тэсс.
– Не рискованно ли это? – спросил Дэвид.
– Чушь, – прошипела Тэсс. Она двинулась к речке с ведром в руке, пока Шон искала в сумках пластиковые стаканы. Тэсс вернулась с водой и налила ее себе в стакан. Она поднесла его ко рту и выпила, отклонившись назад, чтобы не упустить ни одной капли, как бы в подтверждение своих слов. Шон зачерпнула немного воды в свой стакан. Вода была прозрачной, но нельзя было не заметить крохотных беспозвоночных, снующих по ее поверхности. Она нерешительно посмотрела на Ивена, который только пожал плечами, и чокнулась с ним стаканами.
– Будем здоровы, – сказал он, поднимая стакан к губам. Она сделала то же самое с закрытыми глазами, стараясь глотать быстро.
Тэсс показала им, как пользоваться мачете, и Шон старалась работать ножом в легком, спокойном ритме. Они срезали невысокие кусты и молодые деревья, которые успели вырасти на некогда расчищенном участке, их руки скоро покрылись царапинами.
Время от времени Шон отвлекалась от работы, пытаясь высмотреть маленьких эльфов в кронах деревьев. Ее глаза устали от этих поисков. Кажется, искать эльфов будет нелегко. Единственные дикие животные, которые попадались им на глаза, это огромные крысы, покрытые щетинистой бурой шерстью. Сотни крыс, чьи жилища они потревожили своим непрошеным вторжением, суетливо и беспорядочно бегали по подлеску. Тэсс называла их остромордыми крысами.
Расчищенный участок начинал приобретать зримые очертания. В его центре Тэсс оборудовала место для костра, затем она отправилась в лес за сухим хворостом. Они сложили все свои пожитки в одном месте и накрыли их брезентом. Шон подвесила клетку с Чио-Чио на ветку прибрежного дерева. Она отступила от клетки на несколько шагов и осмотрела дерево. Из него росли две очень удобные толстые горизонтальные ветки, и Шон представила себе, как они будут выглядеть через две недели, перегруженные клетками с отловленными обезьянами.
– Мы не будем заниматься сооружением уборной, поскольку проживем здесь всего две недели, – сказала Тэсс. – Когда вам приспичит воспользоваться кустами, отдалитесь от лагеря, а потом закропайте то, что вы произведете, при помощи мачете. – Она посмотрела на небо сквозь кроны деревьев. – Пора ставить палатки. Закончим расчистку завтра.
Они разбились на пары и двинулись в трех различных направлениях от расчищенного участка, как спицы в колесе. Шон и Дэвид наскоро проложили тропинку своими мачете, они двигались вдоль реки. Шон хотелось расположиться подальше от всех.
– Кажется, здесь неплохое место, – наконец сказал Дэвид. Перед ними лежал клочок земли, достаточный для того, чтобы на нем можно было разбить палатку; наверху не было видно сухих веток, которые представляли бы угрозу для тента. – Держи. – Дэвид передал ей свернутую палатку, а сам стал копать ямки для колышков своим мачете. Дурное предчувствие охватило Шон, кода она наблюдала за ним. Как бы ни пыталась она изолировать себя от других, от Дэвида ей избавиться не удастся. Каждую ночь она будет с ним одна в этой палатке. Уйти некуда, спрятаться негде.
– Чечевицу нельзя оставлять на завтра, она испортится, – сказала Тэсс, раскладывая по тарелкам ужин, состоявший из риса и чечевицы, из большого черного котелка, висевшего над огнем. – Поэтому все нужно доесть. Я уже замочила бобы на завтра.
Они сидели на складных стульях вокруг костра. Чечевица была приправлена молотым красным перцем и чесноком, Тэсс приготовила также хлебные палочки, облепив очищенные от коры ветки мукой с сыром и запекая их над огнем. День был нелегким, и у Шон разыгрался аппетит, пища показалась ей вкусной, ничуть не хуже обычной. Тэсс раздала им порошок, который следовало сыпать в воду, отчего она приобретала вкус виноградного сока без сахара. Порошок делал беспозвоночных менее заметными, и даже Робин смогла отпить несколько глотков.
Из глубины вечереющего леса послышался рев низкий и протяжный. Он все нарастал, отзываясь гулким эхом под древесным сводом, пока Робин не заткнула уши.
– Обезьяны-ревуны! – воскликнула Шон. Она слышала такие звуки в своем питомнике.
– Наверное, они неподалеку, если подняли такой шум. – Тэсс приходилось кричать, чтобы быть услышанной. – Они устраивают концерты на восходе и на закате.
– Неужели этот шум производят обезьяны? – Робин вздрогнула. В звуках, издаваемых ревунами, было что-то механическое, неживое.
– Духи слоняются по лесу, – сказала Тэсс, следя за передвижением звуковой волны. – Местные жители в обитаемых районах Амазонки их едят.
– Есть тут какие-нибудь съедобные растения? Тэсс балансировала стаканом у себя на колене.
– Их немного, и надо их четко различать. Хотя местные жители едят насекомых. Термитов, муравьев, кузнечиков. Вот этих гусениц. – Тэсс показала на толстую зеленую гусеницу, ползущую по столу. – Их здесь полно. Прекрасный источник протеина.
– Отвратительно, – передернулась Робин.
– Они не так плохи на вкус, – ответила Тэсс. Она рассказала и о всякой другой пище местных жителей– например, остромордых крысах и пираньях, – и Шон почувствовала, как ее мысли уплывают прочь от этой темы на волне вечерней песни цикад. Но вдруг откуда-то сзади, из темноты, послышался долгий крик, который она не могла спутать ни с каким другим, – крик медного эльфа. Дальний и негромкий. Она посмотрела на Ивена. Его вилка застыла на полпути ко рту, их глаза встретились. Кроме них, никто ничего не заметил, общий разговор за столом продолжался.
Ивен поставил свой стакан на землю и кивнул по направлению к лесу. Шон отыскала в своем рюкзаке топографическую ленту и полевой блокнот, затем встала, готовая последовать за Ивеном.
Робин подняла голову.
– Куда вы собрались?
Ивен обернулся, прижав палец к губам.
– Эльф, – сказал он тихо.
Они сразу оказались в гуще деревьев, заглушивших голоса их недавних собеседников и заслонивших огонь костра. И тут раздался ответный крик, совсем близко, слева от них. Шон отметила возбуждение на лице Ивена, когда он привязывал кусок розовой топографической ленты к дереву, чтобы отметить маршрут, и снял показание компаса.
– Восемь градусов к западу, – сказал он, и Шон записала данные в блокнот. Они прошли тридцать пять шагов – двадцать пять метров – и привязали другой кусок ленты к дереву, но идти дальше вперед не было нужды.
Они оба одновременно увидели эльфа, маленький клочок красной шерсти в тенистой кроне дерева у себя над головой. Они вскинули вверх бинокли, и Шон улыбнулась, когда ей удалось поймать в фокус почти человеческие черты маленькой обезьянки. Эльф тоже следил за ними, изучал их своими любопытными глазками.
– Вот бы снять ее с дерева, как плод, – шепнула Шон.
– Тогда пропал бы весь азарт. Кроме того, она может оказаться им – самцом. – Ивен опустил свой бинокль и взял ее за локоть. – Нам лучше вернуться назад, пока еще достаточно светло, – сказал он. – Завтра утром начнем прямо с этого места.
16
Мягкий свет раннего утра проникал сквозь москитную сетку палатки, Шон лежала неподвижно и прислушивалась. Жужжание цикад волнами поднималось и ниспадало на фоне постоянного гула, издаваемого какими-то насекомыми или, может быть, лягушками. Время от времени слышалось невнятное воркование, реже – пронзительные вопли, жуткие, холодящие кровь. Ее и разбудил такой вопль. Какое животное могло издавать такие звуки? Как далеко оно находилось от их палатки?
Она слышала дыхание Дэвида, ощущала его бедро рядом со своим, его нога касалась ее лодыжки. Она немного повернулась на двухместном спальном мешке, чтобы отодвинуться от него. Она спала хорошо. Надувной матрас и усталость, накопившаяся за день, сделали свое дело – первая ночь в джунглях пролетела незаметно, без сновидений.
Передняя и задняя стенки палатки были сделаны из москитной сетки. Это была палатка на четверых, но надувной матрас занимал почти всю поверхность пола. Они не открывали спальный мешок, а просто расстелили его поверх матраса. Укрывались они простынями, подушками служили наволочки, набитые трикотажными спортивными костюмами.
Шон зажгла фонарик, чтобы посмотреть на часы. Почти пять тридцать. Скоро будет светло, и они смогут начать свою работу в Даку. Даку… Годами она слышала это слово, оно легко слетало у нее с языка в ходе научных дискуссий, она употребляла его в своих статьях. Трудно было поверить, что она наконец здесь. Шон снова закрыла глаза, хотя знала, что не заснет. Ее мозг переполнен. Сегодня они с Ивеном будут только наблюдать. Оценят обстановку и попытаются определить лучшие места для ловушек. Она любила эту часть своей совместной работы с Ивеном – этап постановки задачи, обсуждение путей ее решения. Может быть, потому что это оправдывало их тесное общение.
Она села. Даже сквозь москитную сетку было видно, как неподвижен утренний лес. Туман поднимался, обволакивая деревья, как что-то живое, но абсолютно молчаливое.
Хотя костер был далеко отсюда, она почувствовала запах кофе. Несмотря на свою неприязнь к Тэсс, Шон вынуждена была признать, что в джунглях она незаменима. С ней они чувствовали себя здесь как дома.
Дэвид сел и тоже сквозь сетку посмотрел вокруг.
– Чудесный день, – сказал он.
Она молча кивнула. Ей не хотелось поощрять его вторжение в свою внутреннюю жизнь. От Дэвида исходил густой запах, тяжелый мужской запах, к которому она не привыкла. Дэвид дважды в день принимал душ. Если от него и пахло чем-нибудь, кроме крема для бритья, то только хлоркой после бассейна. Но в это утро его запах не казался ей противным, он был даже почти приятным, и она провела рядом с Дэвидом несколько лишних минут, глядя, как над лесом поднимается туман.
Шон и Ивен устремились к тому месту, где вчера вечером заметили эльфа. Они внимательно следили за показаниями компаса, считали шаги, отмечали деревья розовой лентой. Весь этот процесс мог показаться слишком усложненным и искусственным, но у Шон не возникало сомнений в том, что он необходим. Низкорослая растительность мгновенно смыкалась над теми тропками, которые они только что проложили, это выглядело как намеренная попытка сбить их с толку, запутать. Быть может, это было предупреждение, что джунгли требуют к себе величайшего уважения.
– Ты слышал эти странные вопли сегодня утром? – спросила она.
– Нет, но Робин рассказала мне и об этом, и о том, и обо всех других звуках. Не думаю, что она заснула хоть на минуту.
– Она беспокоится о Мелиссе. – Шон думала бы только об этом, если бы была на месте Робин. Она покаянно осознала, что едва ли вспомнила о Кейте и Джейми с тех пор, как поговорила с ними по телефону из зоопарка Чала.
– Она не беспокоится о Мелиссе, – смеясь, ответил Ивен. – Она беспокоится о Робин. Робин и ягуар, Робин, и летучая мышь-вампир, Робин и муравьи. Она думает, что вся дикая природа ополчилась на нее. Я думаю, что она…
Вдруг он схватил Шон за локоть и показал вверх. Не сразу, а через несколько секунд она заметила маленькую красную обезьянку, неподвижно сидящую на ветке прямо над ними, повернув к ним свою белую мордочку. Тут же она заметила второго эльфа, и третьего. Этот третий был с двумя маленькими детенышами, цеплявшимися за его спину. Она вспомнила картинки-загадки, которые отец показывал ей, когда она была еще ребенком. Сколько обезьянок спрятались на этом дереве?
Эльфы не двигались, как будто позволяя себя пересчитать. Шон насчитала восемь, включая детей. Тут один из эльфов издал пронзительный сигнал тревоги, то самое высокое «шри-шри», которое звучало в клетках питомника, когда игрунки бывали чем-нибудь встревожены. Другие присоединились к нему и запрыгали с ветки на ветку, не сводя глаз с Шон и Ивена. Вдруг тревога прекратилась так же внезапно, как и началась. Эльфы не были обеспокоены всерьез. Они решили, что Шон и Ивен им не враги. Они вновь вернулись к своим повседневным заботам – к поискам насекомых на изнанке листьев. Ивен все еще держал ее за руку.
– Смотри туда. – Он показал направо. Она увидела другую взрослую обезьянку с детьми за спиной.
– Должно быть, два семейства, – сказала она. Все исследования показывали, что каждое семейство эльфов могло иметь только одну производящую самку, опекаемую двумя самцами, которые совместно заботились о детенышах. Самка могла совокупляться с обоими самцами, но казалась привязанной только к одному из них.
– Я насчитал тринадцать, – сказал Ивен.
Шон кивнула, раскладывая складной стул, который носила за спиной. Она достала из рюкзака ручку и блокнот и села, приготовившись наблюдать так долго, как это позволят эльфы.
Прошел почти час, прежде чем эльфы внезапно взметнулись со своих веток и помчались во весь опор, прыгая, взлетая, свисая с вьющихся стеблей, как маленькие шаровые молнии, пролетающие сквозь джунгли. Ивен и Шон преследовали их, как гончие псы.
Игрунки уводили их все дальше в лес. Там было меньше низкорослых кустарников, меньшей была и нужда в мачете. Все же Шон постоянно делала зарубки на ветках, мимо которых они пробегали, чтобы оставить хоть какой то след. Для привязывания ленты и счета шагов не было времени. Сама мысль об этом казалась сейчас смехотворной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38