Торг между тем продолжался.
- Уню хоса фисфи ату!
- Ю ту ю ту.
- Он хочет пятьдесят тысяч, не меньше...
Ну-ну, малыш хочет больше. И как он обоснует свои требования? Джаббу,
оказывается, это тоже интересовало. Робот-переводчик выбрался из-под
перевернутого столика, куда закатился после могучего тычка.
- Э-э, простите, что вы сказали?..
- Уню чича ай?!
- Ах, да-да, разумеется... Могучий Джабба хочет знать, почему он должен
платить тебе пятьдесят тысяч?
Боушх опять забулькал:
- Эй ю ту.
- Потому что у него в руках термодетонатор!
Центр зала мгновенно расчистился. Гости прижались к стенам, как будто это
спасло бы их от взрыва. Кто-то укрылся под лавками и столами. Кто-то
запутался в занавесках. Боба Фетт плавным коротким движением навел на
Боушха бластер, одновременно прикидывая, успеет ли за один прыжок добраться
до дверей, если что. Джабба с неудовольствием уставился на небольшой
металлический шарик, зажатый в перчатке охотника. Шарик медленно наливался
алым жаром.
Джабба фыркнул. Осмотрел коротышку Боушха с ног до головы. Фыркнул снова. И
вдруг гулко захохотал: смех рождался в глубинах его объемистого тела,
поднимался и рвался наружу, сотрясая по дороге телеса массивного хатта.
- Касойийкуй клато кантику. Юбан джона puna. Унитан найтифай дайти-е
дзимайнай[5].
Боушх выслушал перевод. Посмотрел на Джаббу и убрал палец с кнопки. Народ
попытался отступить еще дальше, но помешали стены. В дверях возникла давка.
Ристалл коротко взвизгнула. Пара гостей упала в обморок. Фетт почувствовал
нарастающий внутри леденящий холод и чуть было не выстрелил.
- Ю ту джа, - кивнул Боушх.
- Он согласен! - возликовал Ц-3ПО и вытер металлический лоб.
x x x
Гаморреанская стража потащила связанного Чубакку из зала. Чубакка рычал и
сопротивлялся, демонстрируя острые клыки. Гаморреанцы, сами оснащенные не
менее впечатляющими клыками, не убоялись и всей толпой кинулись на
косматого пленника. Чубакка уже почти собрался разбить пару-тройку черепов,
чтобы дать понять, чего стоят вуки, но ему вдруг подмигнул один из
охранников-людей, пришедший на помощь гаморреанцам. Чубакка всмотрелся - и
дал себя увести.
Охранник не пошел с остальными. Он поправил сбившийся шлем, сделанный из
прочных костей пещерного борова (клыки были такие длинные, что вечно
цеплялись за что-нибудь в самый неподходящий момент, зато отводили
направленный в лицо удар). Так же неторопливо и обстоятельно охранник
отряхнул униформу. Он жил во дворце Джаббы Хатта уже несколько месяцев, и
все признавали, что он знает дело, хотя и излишне привередлив в одежде. Он
уже несколько раз убедительно доказал желающим лезть на рожон, что они
напрасно так поступают. Осечка произошла лишь один раз - он попытался
поссориться с Бобой Феттом, который, против своих привычек, задержался во
дворце дольше, чем на один день. Но Фетт оказался ходячим арсеналом, и
чудом уцелевший охранник решил держаться от него подальше. Зато он сразу
нашел утешение в объятиях местных дам, которые почти поголовно вздыхали о
прекрасных темных глазах и тонких усиках красавца охранника по имени Ландо
Калриссиан.
Ландо устраивало подобное положение дел. Кроме того, существовало пять
причин, по которым он не смог отказаться.
Во-первых, он чувствовал (и чувство было абсолютно верным), что именно по
его вине его давний Друг Хэн Соло оказался в столь бедственном положении.
Чтобы избавиться от остатков сомнений, достаточно было посмотреть на стену,
украшенную плитой из карбонита. Ландо очень хотелось исправить положение
дел, по возможности не вляпавшись самому.
Во-вторых, его попросила принцесса Лейя, а он взял себе за правило никогда
не отказывать принцессам, умолявшим о помощи. Не так уж много в его жизни
было принцесс. Опять-таки никогда не знаешь, каким образом ее высочество
выкажет свою благодарность - может быть, именно тем, о котором мечтается.
В-третьих, он поспорил, что Хэна спасти невозможно. Он поставил на кон все,
что имел, а такая ставка никогда не давала ему спокойно уснуть. То, что
пари он заключил сам с собой, значения не имело.
В-четвертых, он не хотел признаваться, но ему понравились новые друзья Хэна
из Альянса. Собственно восстание оставляло его равнодушным, но ребята
натягивали нос Империи, а к Империи Ландо имел свой собственный счет.
Особенно к имперской полиции, изрядно пощипавшей его оперение в былые
времена.
В-пятых, что позволено Соло, уж тем более позволено Ландо Калриссиану.
Вот он и проводил день за днем во дворце. Попасть сюда оказалось несложно:
смешавшись с компанией пиратов, он зашел к Джаббе в гости и предложил свои
услуги. Ему удалось значительно улучшить охрану дворца, так что Джабба в
конце концов перестал подозрительно коситься на него, а гаморреанская
стража, потеряв в абсолютно нечестной драке пару клыков, даже зауважала.
Теперь Ландо мог ходить где хотел. И ходил. Смотрел, высчитывал, запоминал.
Когда гаморреанцы вернулись обратно, он спросил, в какую из камер запихнули
Чубакку, и тоже запомнил. Понадобится.
Только одно омрачало жизнь. Как-то ночью он не сдержался и высказал все,
что думает, замороженному в карбоните Хэну - все равно тот не смог бы
услышать и ответить. Хэн, и верно, не смог. Зато из темного угла раздалось
фырканье, приглушенное мандалорским шлемом. <Трогательно>, - заметил тогда
Фетт и ушел.
Веселье возвращалось на круги своя. Вновь заиграла музыка. Вислоухий синий
джиззист Макс Ребо подогревал публику. Его музыка Ландо не нравилась, зато
певичка Ристалл была благосклонна к одинокому стражнику. Калриссиан
поболтал с ней немного, условился о свидании, и она убежала на сцену,
стрельнув взглядом туда, где стоял охотник за головами в серо-зеленых
мандалорских доспехах.
x x x
Новый гость вел себя паинькой. Гулял от стола к столу, пару раз поставил на
кон, отказался от выпивки и в конце концов устроился у колонны и стал
изучать обстановку. Во дворце Джаббы было на что посмотреть. Хотя гостя,
кажется, больше интересовала танцующая, пьющая, жующая, веселящаяся толпа.
Он крутил головой, пока его взгляд не наткнулся на неподвижную фигуру в
другом углу зала. Облаченный в серо-зеленые потрепанные доспехи древних
воинов, там стоял Боба Фетт. Боушх мгновенно положил ладонь на оружие. И
тогда Боба чуть-чуть наклонил голову в знак того, что оценил ловкость
коллеги. Это было приветствие одного хищника другому. Салют с обнаженными
клыками. Ты на моей территории. Добро пожаловать... Боушх поклонился в
ответ.
x x x
Гаморреанцы волокли Чубакку по неосвещенным коридорам темницы. Вуки
негромко скулил и не сопротивлялся: он опасался темноты. На каком-то из
бесчисленных поворотов с потолка свесилось скользкое щупальце и обвилось
вокруг шеи вуки.
- Р-рреа-рархх! - выдохнул тот.
Щупальце испуганно отдернулось.
Гаморреанцы поднажали и общими усилиями втолкнули Чубакку в камеру. Прежде
чем тот успел что-либо сообразить, они сдернули с его лап наручники и
захлопнули дверь.
Вуки поднял морду к потолку и жалобно завыл. Его никто не услышал.
x x x
В тронном зале было темно, пусто и очень тихо. Ночь заполнила все уголки,
скрывая детали прошедшего празднества. Кровь, вино и плевки пачкали плитки
пола, разодранные в порыве страстей занавески свисали лохмотьями, пропуская
тусклый лунный свет, бесчувственные тела лежали вперемешку с обломками
мебели. Вечеринка закончилась.
Среди света и тени бесшумно двигался кто-то - небольшая фигурка то
сливалась с колонной, то причудливо дополняла скульптурную композицию, то
вдруг ярко вспыхивала металлом доспехов, попадая в предательский отсвет.
Крадущийся никого не потревожил, даже спящих гуляк, через которых ему
приходилось переступать. Он ни разу не издал ни единого звука. Это был
Боушх, охотник за головами.
Он выбрал странное время, чтобы полюбоваться главной достопримечательностью
дворца - карбонитовой плитой в человеческий рост, висящей в защитном поле.
Какое-то время Боушх молча разглядывал эту плиту и человека, заключенного в
ней. Дальнейшие действия охотника были еще более необычными. Он отключил
защитное поле, и тяжелый монолит медленно поплыл вниз.
Можно было ожидать, что грохот разбудит весь замок, но карбонитовый
саркофаг бесшумно опустился на пол. Боушх все-таки посмотрел по сторонам.
Судя по всему, дворец спал и видел сны.
Охотник за головами протянул руку и осторожно коснулся щеки замороженного
человека. Снял перчатку - ладонь его оказалась маленькой и неожиданно
хрупкой - и снова провел кончиками тонких пальцев по искаженному лицу.
Поверхность была холодной и очень твердой.
Боушх изучил огоньки на контрольной панели плиты, поменял, сверившись с
извлеченной из сумки запиской, конфигурацию тумблеров. Еще раз огляделся и
нажал на кнопку.
Долгое время ничего не происходило. Только назойливо пищал зуммер и мигали
огни на консоли. Потом твердая оболочка ожила, стала мягче, покрылась
порами. И податливее. Карбонит принялся медленно испаряться. Жесткие черты
скованного холодом человека смазались, потекли. Расслабились и бессильно
упали так долго поднятые в протесте руки. Боушх едва успел подхватить
обмякшее безжизненное тело и аккуратно уложить его на пол.
Охотник снова коснулся щеки кореллианина, на этот раз не ощутив
карбонитовой пленки, но кожа по-прежнему была холодной. Боушх нагнулся,
приблизив уродливый шлем к самому лицу Хэна Соло. Ни звука дыхания. Ни
пульса. Ничего. Кореллианин был мертв.
Спустя долгое, очень долгое мгновение Боушх, безнадежно прижавшийся шлемом
к груди Хэна Соло, уловил короткий слабый толчок - неуверенно заработало
сердце. Сбивчиво и неровно. Хэн закашлялся, Боушх быстро прикрыл ему рот
ладонью.
- Тихо! - шепнул охотник за головами. - Просто расслабься...
...Он всплывал из безвременья и неподвижности, из темного вязкого омута, в
котором не было ни света, ни воздуха. Прошла вечность с тех пор, как он в
последний раз попытался вздохнуть, закричать, но вместо воздуха в легкие
хлынула густая холодная жидкость. Вечность, которой он не заметил.
Ощущения вернулись - все сразу. В кожу вонзились мириады крошечных острых
зубов, воздух рвал легкие в клочья, и каждый вдох был агонией. Он снова
оглох от рева ветра, когда из какой-то щели потянуло едва заметным
сквозняком. Он был мокрым от пота. Сердце, разгоняясь, яростно гнало кровь
по венам, и каждый удар его сотрясал сведенные судорогой мышцы. От боли
корчило каждую клетку. Хотелось кричать, но что-то по-прежнему зажимало ему
рот. Было больно, но он не понял, что это боль.
А потом вернулось сознание, и его погребло под лавиной полузнакомых
картинок... зеленые холмы какой-то планеты, мохнатая физиономия с носом-
пуговкой, прижатая к прутьям клетки, росчерк голубого луча, зажатого в
крепкой ладони, боль в обожженной выстрелами руке, <Хэн, я люблю тебя...>
Наверное, он должен был сойти с ума, затеряться в водоворотах оттаявшей
памяти.
Но ему повезло.
Он не был настолько чувствителен. Его смыло волной воспоминаний и вынесло
на поверхность, оставив лишь пену недавних событий: предательство человека,
которого он считал другом, нездоровый звук двигателей корабля, бледное,
полупрозрачное лицо девчонки с неплачущими блестящими глазами. <Я люблю
тебя, Хэн!>
Кто-то поддерживал ему голову. Когда стих ураган, ревущий в ушах, он
спросил: <Кто здесь?> Протянул руку в кромешную мглу; костяшки ударились о
металл. Он попытался вырваться из удерживающих его рук, вспомнив о Бобе
Фетте, наблюдающем, как... воспоминание оборвалось, оставив лишь боль и
страх.
- Расслабься,- квакнул над ухом незнакомый голос.- У тебя
постгибернационная слабость. Сейчас все пройдет.
- Я ничего не вижу, - сухую глотку царапнуло, он не узнал даже собственного
голоса.
Его так трясло, что даже короткие фразы казались проблемой.
- Зрение со временем вернется, - проквакал все тот же голос.
- Где я?..
- Во дворце Джаббы.
Имена соединялись с видениями и укладывались на места.
Он опять дотронулся до жуткой маски того, кто квакал над ухом. Нет, это не
Фетт... Что-то не складывалось.
- Ты-то кто?
На этот раз между вопросом и ответом прошло много времени. Его неизвестный
спаситель отодвинулся и, судя по звукам, что-то стащил с головы. И на этот
раз ответил ему совсем другой голос:
- Та, кто любит тебя...
Девчоночье лицо с встревоженными глазами, запрокинутое к нему...
- Лейя?
Она подтвердила догадку, надолго закрыв ему рот прерванным полгода назад
поцелуем.
Глава 2
Здурово. Просто здурово. В кои-то веки ее высочество решило ради
разнообразия побыть нормальным человеком, а он ничего не видит!
- Где мы?
Принцесса вновь приложила ладонь к его рту: не шуми.
- Потом расскажу, - шепнула она. - А сейчас давай выбираться отсюда. И
поскорее...
Его все еще трясло, и дрожь никак не хотела проходить. Зуб на зуб не
попадал, приходилось делать усилие, чтобы слова звучали внятно:
- Ну, от меня сейчас толку мало...
Чем дольше она смотрела на него, тем меньше хотелось отводить взгляд. Она
облетела половину Галактики, чтобы отыскать его, поставила на кон свою
жизнь, жизни других и с таким трудом отвоеванное время, время, так
необходимое Альянсу, время, которое она не могла, не имела права потратить
на себя лично... Но она любила его.
Принцесса смахнула с ресниц неожиданные слезы.
- У нас все получится, - твердо сказала она, чтобы он не почувствовал ее
слабости. - Я выведу тебя отсюда.
Она вновь обняла кореллианина, прижалась к нему, то ли собираясь защитить
от всего мира, то ли спрятаться у него в объятиях. Хэн чувствовал, как его
срывает с нарезки, - слишком много событий за слишком короткое время.
Неспособный пошевелиться, даже заговорить, он просто закрыл и без того
слепые глаза, чтобы не видеть реальности. Все равно та скоро заявит на них
свои права.
И даже быстрее, чем он предполагал. Позади раздался неясный шорох. Хэн
открыл глаза, но по-прежнему увидел лишь мрак. И в этом мраке кто-то
утробно хохотнул.
- Что это? - спросил Хэн, прежде чем Лейя успела зажать ему рот.
Что-то было неправильно. Очень-очень неправильно. В темноте, совсем рядом
возился кто-то большой, неуклюжий и очень вонючий.
- Мне знаком этот смех, - пробормотал кореллианин.
Лейя озиралась по сторонам, пока в одном из альковов не отдернули занавес.
На широкой платформе поместился не только хатт, но и его управляющий,
стражники - несколько гаморреанцев и один иши тиб, вездесущий Салациус,
трехглазый гран Рие-Йиес, Макс Ребо. Возле платформы стоял Боба Фетт и
откровенно скучал. Он не проявил ни малейшего желания сдвинуться с места.
Даже с ноги на ногу не переступил.
- Айэс хутийа коте-ва коте... - рокотал Джабба под общий хохот. - Хэн,
гохкви потий-о корадо кон-гхва вай. Унитан коса дзимайнай[6].
Фетт что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, повернулся и ушел.
Должно быть, решил, что достаточно развлекся на сегодня. Принцесса с
облегчением стерла бы со лба выступившую испарину, но обеими руками
цеплялась за кореллианина.
- Эй, Джабба, - Хэн кое-как, не без помощи Лейи, поднялся на ноги. -
Слушай, я как раз собирался тебе заплатить, просто меня немного отвлекли.
Это не моя вина.
На этот раз хатт расхохотался абсолютно искренне. Хэн даже пожалел, что не
видит, как колышутся многочисленные подбородки. Пронзительно взвизгнул
Салациус - кажется, маленький подхалим не удержался и свалился с платформы.
- Каго унит, Соло. Тайки сари на вах магна мисска джаджа, мих на вах бантта
поодоо[7], - Джабба взмахнул короткопалой ручкой.
- Да послушай ты...
- Джаджа мин гу![8]
Гаморреанцам удалось растащить кореллианского контрабандиста и принцессу в
разные стороны, несмотря на отчаянное сопротивление обоих.
- Джабба... я заплачу тебе втрое! - крикнул Хэн. - Не дури!
Его уволокли.
Один из стражников - в шлеме, сделанном из костей пещерного борова, - взял
принцессу за локоть, чтобы увести прочь. Джабба вновь взмахнул рукой.
- Аджу коос миатнай[9], - буркнул он, смежив тяжелые веки.
Ландо замешкался. Он не был уверен, что следует предпринять. Карты легли
нехорошо, а ставка на кону была высока. В этом раскладе Ландо считал себя
оставленным про запас козырем, а такой картой не стоит разбрасываться. Ею
пользуются лишь в одном случае - когда знаешь, как выиграть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24