Потом с трудом выдавила:
- Мы искали. По всей планете - ни единой дозы.
- Но черт подери, Катя, ведь у вас же есть химики, ведь у вас же, наконец,
должны быть другие средства! Как же так - из-за такой ерунды...
- При чем тут химики, Алеша? Его же в культуре выращивают, не меньше ста
дней надо, восемь последовательных культур. А потом еще очистка. Я же
смотрела. А другие средства... - она только вздохнула и замолчала.
Я тоже замолчал. Потом посмотрел на свой обед. Есть все равно хотелось
зверски, но я знал, что теперь к нему не притронусь. Это какую же дозу надо
получить, чтобы не протянуть в реаниматоре и пяти суток? Я прикинул в уме,
и мне стало не по себе. Получалось, что тут вполне могло и рвануть. Не
рвануло, конечно, и, может быть, не рвануло бы и при гораздо худших
условиях - но такая возможность не исключалась. На Джильберте ничего
подобного не было. Но тут я вспомнил про Скорпион в 32-м. Я высветил
информацию - Катя сидела, уставившись в стол, и моего отрешенного вида не
заметила. На Скорпионе тогда здорово рвануло. Картинки следственной
реконструкции, наслаиваясь на имидж горного озера, выглядели жутко. И
противоестественно. Шестеро погибших, полное закрытие базы, тотальная
дезактивация, пересмотр всего проекта. Кажется, они там до сих пор не
расхлебали всего до конца но в моих мнемоблоках не было недавней
информации о Скорпионе. Зато были сведения о трех авариях на энергоблоках
за последние двести лет. И еще об одном взрыве - в далеком двести
восьмидесятом. Я быстро прикинул корреляции по некоторым параметрам.
Прослеживалась какая-то связь с секторами группы Дзета, но случаев было
слишком мало, чтобы сказать что-то определенное. Тоже мне, теоретик, -
поиздевался я над собой, - больше тебе случаев не надо.
Но Граф хорош! У него такое происходит, а он ни слова, ни намека. Или
думал, что я не узнаю? Да нет, не мог он так думать, ему же все равно об
этом докладывать. И доложит, уже доложил наверняка по соответствующим
каналам. Я на минуту представил себе, что ему теперь предстоит - комиссия,
разбор, возможно даже вызов наверх, в Академию - и решил, что не захотел
бы с ним меняться. Хотя, конечно, он-то скорее всего не при чем. Скорее
всего тут вина Главного энегретика или кого-то из самих пострадавших, но
начальнику всегда достается за всех и больше всех - это уж закон
управления.
- Скажи, Катя, пострадали только эти четверо?
- Да. К счастью - если так сказать можно. У них там обычно человек десять
работает, но когда это случилось, в энергоблоке были только эти четверо.
- А остальные?
- Не знаю, - она слегка дернула левым плечом, - Мы проверили после этого
всех на базе - больше пораженных не было. Даже в малейшей степени.
- А как это произошло?
- Не знаю, Алеша. Спроси кого-нибудь из техников. Или из руководства. Ты
же инспектор, тебе должны сказать. У меня другие заботы, мне пора идти.
- Я провожу тебя - если позволишь.
- Ты же не поел, - сказала она, вставая.
- Да какая тут еда после таких разговоров? - я сдвинул поднос в
утилизатор, тоже встал. Имидж растаял, мы снова были в кафе, и лишь над
одним столиком светился голубой огонек.
- А что, у вас всегда так много народа обедает? - спросил я, пробираясь
вслед за Катей к выходу.
- Что? - она сначала не поняла, потом, оглянувшись, ответила, - Да нет,
просто тут всего два столика работают. Остальные отключены, наверное.
- А зачем же это? - я кивнул на серые тени, закрывавшие столики, за
которыми, как мне показалось вначале, должны были сидеть люди.
- Не знаю. Просто так, наверное. Да какое это имеет значение?
Действительно, какое? - подумал я, выходя вслед за Катей в коридор. Ровным
счетом никакого. Так, думаю о всякой ерунде, чтобы не думать о главном.
Я проводил ее до дверей медпункта, обещал заглянуть, как только найдется
время и мы расстались. Оттуда до геофизиков было совсем недалеко, и я
решил для начала заглянуть к ним, а уж потом вернуться к Графу и вытрясти
из него всю информацию об аварии на энергоблоке. Хотя, вполне возможно, мне
не следовало откладывать этого.


* * *


Если вы спешите - очень спешите - то почти непременно начнут вас
преследовать самые дурацкие, совершенно непредвиденные задержки, никак не
связанные с тем, чем вы занимаетесь. А может, как-то и связанные, но
природа этой связи все равно ускользает от вас, и если вам и удается ее
постичь, то происходит это слишком поздно, когда исправить что-либо уже
невозможно. Так случилось и здесь, потому что мне не удалось напрямик
пройти к геофизикам. Мне пришлось спуститься по трубе на ярус ниже и идти в
обход складов, потому что прямой путь оказался заблокированным. Станция
казалась совершенно безлюдной или, возможно, я просто попал в редко
посещаемые отсеки. Я минут десять проплутал, сверяясь со схемой, пустынными
коридорами складского яруса, пока, наконец, не оказался почти под тем же
местом, где расстался с Катей - но уже по другую сторону от
заблокированного прохода. Еще через пару минут я был у геофизиков.
Но я успел чертовски разозлиться. Как тогда, на Джильберте, когда все время
бесили меня задержки с подключением информационных каналов - приходилось
порой ждать по полминуты, пока система проверяла мой код доступа. Позже -
на Ясмаге-ТЛ, куда Зигмунд послал меня, наверное, просто потому, что Клайд
выполнял другое задание - постоянно задерживался анализ образцов, и мне
пришлось торчать в этой дыре лишних две недели, пока удалось собрать весь
материал для отчета. Да мало ли всяких глупых препятствий имеет обыкновение
возникать, когда времени в обрез!
Меня уже ждали. Я не стал выяснять, кто предупредил их - Граф, кто-то из
химиков или же просто информационная система. Подобные вопросы, как
правило, все равно остаются без ответа - в том случае, если ответ этот
имеет какое-то значение для расследования. Я просто принял это к сведению.
Как только я оказался в зоне идентификации перед входом в лабораторию,
высветилось сообщение о том, что заместитель заведующего ожидает меня в
своем кабинете, и мне ничего не оставалось, кроме как проследовать туда.
Я прошел через шикарный холл, в котором было так же безлюдно, как и у
складов ярусом ниже, поднялся по спиральной лестнице у дального его края и,
обогнув колонну, увитую цветущими бентериями терпеть не могу их одуряющего
аромата - вошел в указанный кабинет. Навстречу мне поднялись двое Эльза
Лоарма, заместитель академика Петрова, главы геофизиков, и высокий худой
мужчина, представившийся Тином Вейермейстером. Его я не знал - по крайней
мере, с тех пор, как стер по прибытии на базу информацию из своих
мнемоблоков - но Эльзу Лоарма помнил прекрасно. Женщина средних лет,
невысокая, худая и подвижная, она выглядела несколько старше своих неполных
восьмидесяти. Здесь, на Кабенге, она работала все восемь лет, с самого
начала осуществления проекта воздействия, и была одной из немногих, кто с
тех пор ни разу не покидал планеты. Группа Дьереши обратила в свое время
внимание на эту характеристику - здесь, как и на Джильберте и еще в ряде
мест, бывших на подозрении, процент таких лиц был существенно ниже, чем в
среднем по исследовательским станциям, и на них стоило поэтому обратить
внимание. Как и на тысячи других подобных особенностей. Корреляции,
корреляции... которые, вполне возможно, ни о чем не говорили.
- Шеф распорядился ознакомить вас со всеми материалами, которые могут
представлять интерес, - сказала она довольно холодно, когда я сел в
указанное мне кресло сбоку от стола, - К сожалению, я не смогу уделить
вам много времени. У нас, вы, возможно, знаете, весьма напряженная
ситуация. Но мой помощник, - кивок в сторону Вейермейстера, который с
безучастным видом сидел в углу, глядя куда-то поверх моей головы, - Окажет
вам всяческое содействие.
Говоря это, она не смотрела на меня. Рука ее бегала по сенсорной панели, а
глаза просматривали какую-то информацию, появляющуюся в видеополе. Или, кто
знает, возможно она просто смотрелась в зеркало. Наверное, это атавизм, но
я не люблю деловых женщин. Вернее, не люблю сталкиваться с ними, когда
занимаюсь каким-либо расследованием. Просто потому, что за годы работы я
убедился в том, что женщины делают ошибки совершенно иного характера,
нежели свойственные мужчинам. И это понятно и легко обнаружимо, если
женщина ведет себя как женщина. Но когда внешне она ведет себя совершенно
также, как вел бы себя на ее месте мужчина, это невольно сбивает с толку.
Сознание привычно выискивает в ее поведении стереотипы, свойственные
мужчинам, и упускает свойственные именно для женщин моменты. С годами я
приобрел некоторый опыт, и теперь меня не так-то легко поставить в тупик,
но настороженность по отношению к деловым женщинам сохранилась.
- Итак, что бы вы хотели узнать о нашей работе? - спросила она, взглянув,
наконец, в мою сторону.
- Прежде всего меня интересует состояние дел с поисками Резервуара, -
ответил я. Мне совсем не трудно было бы выяснить этот вопрос
самостоятельно, подключившись к информационному каналу базы. Кода
доступности, с которым я как наблюдатель и инспектор третьего ранга прибыл
на Кабенг, вполне хватило бы, чтобы извлечь эту информацию. Это было бы,
несомненно, и быстрее, и надежнее если бы именно эта информация была для
меня самым главным. Но интересовало меня, главным образом, другое - кто,
что и как именно мне расскажет. И о чем умолчит.
- Поиск Резервуара, видимо, единственное, что интересует Академию, -
холодно сказала она, - Каждый, кто от вас прибывает, интересуется
исключительно Резервуаром. Как будто это все, что имеет на Кабенге
значение.
- Видимо, потому, что с этими поисками допущено отставание, - ответил я,
А насчет значения Резервуара для проекта не мне вам обьяснять. Академия
основывается на информации и суждениях ваших же руководителей. Но, если вам
угодно, я перечислю и другие вопросы, которые меня интересуют. Во-первых,
ход работ по геофизическому обследованию планеты. Во-вторых, ваши
требования по снабжению. В-третьих, ваши претензии к руководству. Академия
серьезно озабочена сложившимся здесь положением и изыскивает пути для
оказания эффективной помощи.
- Все? - спросила она, поджав губы.
- Пока все. Могут возникнуть и новые вопросы.
- Я думаю. Вопросы всегда возникают - только вот помощи мы пока что не
видели. Я здесь уже восемь лет, и за это время повидала достаточно и
инспекторов, и наблюдателей. И не разу, извините, не видела никакой пользы
от их посещений. Я не хочу обидеть вас лично или кого-нибудь еще - я
просто констатирую факт. Так вот, у нас очень много работы и очень мало
времени. Через пять минут отправляется транспорт на Туруу, с транспортом у
нас очень плохо, и я не могу заставлять себя ждать. Если хотите, могу взять
вас с собой, там и посмотрите, как у нас продвигаются дела с Резервуаром.
Нет - Тин постарается ответить на все ваши вопросы.
Если бы не эта авария с энергоблоком - я бы улетел. Из нее явно можно было
выкачать какую-то информацию. Возможно, весьма полезную информацию -
потому хотя бы, что ее явная неприязнь ко мне, как к представителю Академии
как-то не вязалась у меня с тем представлением, что осталось у меня после
изучения материалов проекта на "Лонготоре". Время в полете не было бы
потеряно зря - но я не мог улететь, не повидавшись еще раз с Графом.
Подумав пару секунд, я ответил:
- Пожалуй, я останусь. У меня еще есть дела здесь, на базе.
- Дело ваше. А сейчас прошу меня извинить - время вышло. Приди вы на
десять минут позже - меня бы уже здесь не было, - она встала, кивнула,
проходя мимо, Вейермейстеру и, бросив мне от двери, - Всего доброго, -
вышла.
Несколько секунд я помолчал. Затем, повернувшись к Вейермейстеру, все так
же сидевшему в углу с безучастным видом, спросил:
- Может, вы тоже меня кому-нибудь перепоручите?
- Рад бы, да некому, - без тени улыбки ответил он, не удостоив меня
взглядом, - Здесь кроме меня осталось всего пять человек, и у всех слишком
срочная работа, чтобы отвлекаться от нее попусту.
В выражениях он был не слишком разборчив. Меня это, правда, не задевало.
Так даже лучше - меньше переживаний от того, что без спроса лезешь не в
свое дело.
- А остальные что, на Туруу? - спросил я.
- Да, почти все. Точная информация о местоположении каждого сотрудника
лаборатории доступна по общему каналу. Если хотите, могу набрать код.
- Не стоит, я сам справлюсь - когда мне потребуется точная информация.
Сейчас меня интересует несколько другое: что мне расскажете именно вы. Так
что я задам вам несколько вопросов - если не возражаете.
- Ну как я могу возражать, - он демонстративно пожал плечами, -
Спрашивайте.
- Сколько всего сотрудников в группе геофизики?
- Почти девяносто, - ответил он и вздохнул.
- Не стоит вздыхать, Вейермейстер, я задаю совсем не бесполезные вопросы.
В файлах Академии значится, что здесь работают девяносто два геофизика. Это
несколько расходится с вашей цифрой, не так ли?
Он посмотрел на меня, хмыкнул и снова уставился в пространство над моей
головой. Я, конечно, импровизировал, не имело значения, сколько сотрудников
значится в файлах Академии - мне было необходимо чем-то задеть его,
вывести из состояния апатично-враждебного равновесия. И, похоже, это
удалось - он начал отвечать на мои вопросы.
- Итак, все, кроме вас и еще пятерых сотрудников находятся сейчас на
Туруу? Или геофизики выполняют еще какие-то работы?
- Какие тут могут быть работы, инспектор, если мы полтора года только тем
и занимаемся, что пробиваемся к этому проклятому Резервуару? У нас просто
нет ни времени, ни людей, ни оборудования для каких-то еще работ.
- Так. Считайте, что я ничего не знаю о Резервуаре и вообще о том, что вы
здесь делали. И обьясните мне ситуацию так, как вы ее понимаете.
Впервые за все время нашей беседы он слегка усмехнулся в ответ, видимо, на
какие-то свои мысли. Потом встал, не спеша обошел стол и уселся на место
своей начальницы. Затем, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на
груди, сказал:
- Если вы полагаете, что я хоть что-то понимаю в ситуации, то вы
заблуждаетесь. Я могу изложить вам, как ситуация выглядит с точки зрения
начальства - не более того. А это лучше делать из ее кресла, вы не
находите?
- Что ж, валяйте, излагайте точку зрения начальства, - ответил я. Когда
слишком часто сталкиваешься с чудаками, они уже не забавляют. Иногда мне
кажется, что нет ничего более утомительного, чем подлаживаться к различного
рода чудакам. И вот ведь что интересно: чем паршивее ситуация, тем больше
люди ударяются во всякие чудачества, тем больше неадекватных реакций на
самые простые вопросы, тем меньше информации удается извлечь из разговоров
с ними. Видимо, такое поведение неосознанная защитная реакция человека, не
желающего ассоциироваться с чем-то, что он в глубине души считает неверным.
- Итак, - начал он говорить ровным, лишенным интонаций голосом, Самая
общая оценка ситуации - ситуация скверная. Детализирую. Когда восемь лет
назад Советом Академии Наук было принято решение о комплексном воздействии
в системе Кабенга, все представлялось не слишком сложным. Полтора столетия
наблюдений за планетой показали, что ее разумное население, онгерриты,
вполне способно к развитию в рамках Галактического Сообщества, но развитие
это лимитируется неблагоприятными факторами их существования, преодолеть
которые они, судя по всему, не способны. Проведеные исследования показали,
что основным, если не единственным фактором, лимитирующим их развитие,
является недостаток специфического вещества, известного под названием
бета-треон, которое обнаружено только на Кабенге и которое мы пока, увы, не
умеем синтезировать. Более того, мы не знаем даже, где и как он
синтезируется. Мы знаем лишь, что вся жизнь на поверхности планеты
находится в прямой зависимости от его поступления из недр...
В общем, он прочитал мне популярную лекцию, и мне стоило большого труда
сдерживать зевоту. Но перебивать его я не решался, потому что тогда он мог
бы замолчать совершенно. Наконец, довольно подробно описав строительство
базы и станций и результаты работы на первом этапе воздействия, он дошел до
вопросов, которые меня интересовали.
- ...Три стандартных года назад, - продолжал он все тем же ровным,
лишенным интонаций голосом, - Мы шли еще строго по графику. Правда, были
некоторые сбои, но у нас оставался еще резерв времени на их ликвидацию. К
сожалению, я не могу рассказать вам, что же именно происходило в других
группах, но у нас, в группе геофизики, все шло строго по плану. Но потом
этот план стал изменяться, и результаты не замедлили сказаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22