Достаточно начать, достаточно дать
лжи хоть малую лазейку - и она отыграется за все. И будут плодиться
новые Кабенги, на которых будут работать по плохо подготовленным
проектам, в суете и спешке. И снова мелкие ошибки будут скрывать,
совершая ошибки более крупные. Снова будут своими руками готовить
катастрофу, снова будут опускаться все ниже и ниже, снова дойдут,
наконец, до того, что даже гибель людей, как гибель того же Панкерта,
да и не только Панкерта, будут вынуждены скрывать. И неизвестно,
сумеют ли люди на этот раз снова остановить Нашествие лжи, и не
приведет ли оно, наконец, к гибели нашу цивилизацию. Вот что я имею в
виду, - закончил я и медленно опустился на свое место.
Несколько минут мы молчали. Тихо было на террасе, так тихо, что
доносился до нас даже плеск волн у набережной. Я достал платок, вытер
пот со лба. Хотел заказать еще кофе, но передумал. Ничего сейчас мне
не хотелось, совсем ничего. И так было пусто на душе, что хоть ложись
и умирай. Я чувствовал себя совершенно разбитым и, наверное, так и
просидел бы не шевелясь весь вечер, если бы Рубаи, наконец, не
заговорил:
- Стало быть, вы отказываетесь? - спросил он как-то странно, будто бы
ожидая от меня еще каких-то слов. Но чего еще он хотел от меня?
- Да, - буркнул я себе под нос.
- Ну что ж, я так и передам Совету, - сказал он, вставая.
И тут меня как ударило. Ну неужели жизнь прожита напрасно, и все, что
пришлось пережить, не имело смысла? И кто-то снова будет повторять
наши ошибки, и снова будут калечиться судьбы, и снова тень Нашествия
нависнет над человечеством? Если так, то жить дальше не имело смысла.
Но не было у меня права умирать - как и тогда, на Кабенге. И я сказал
вслед Рубаи, уже повернувшемуся, чтобы уйти:
- Передайте Совету, что я не просто отказываюсь. Я буду бороться. Я
буду кричать о том, что вы планируете, на всех перекрестках. Я не
допущу, чтобы прошлое повторилось.
Он застыл на месте, потом повернулся ко мне - и меня поразило
выражение его лица, совершенно не вязавшееся с тем, о чем мы говорили.
Он усмехался какой-то хитрой и довольной усмешкой, и до меня не сразу
дошел смысл его слов:
- Что ж, именно этого я от вас и ждал, - сказал он, повернулся и
быстро пошел к выходу.
- Вы забыли проектор, - крикнул я ему вдогонку.
- Вам он будет нужнее. Прощайте, - крикнул он в ответ и вышел из кафе.
А я сидел и все никак не мог свыкнуться с мыслью, что годы моего
бегства от людей закончились, что впереди - снова борьба с набирающим
силу злом. Только теперь это не будет борьбой вс лепую, теперь я знал,
против кого и как следует бороться. Я долго сидел в полном
одиночестве, обернувшись к озеру и глядя на все удлинявшуюся солнечную
дорожку на волнах, и все никак не мог понять чувства, которое родилось
в моей душе. И только когда сол нце утонуло в воде, и подошедший сзади
неслышными шагами доктор Кастер тронул меня за плечо, я очнулся от
своих мыслей. И вдруг понял, что этим чувством была радость. Впервые
за много-много лет.
Жизнь снова имела смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
лжи хоть малую лазейку - и она отыграется за все. И будут плодиться
новые Кабенги, на которых будут работать по плохо подготовленным
проектам, в суете и спешке. И снова мелкие ошибки будут скрывать,
совершая ошибки более крупные. Снова будут своими руками готовить
катастрофу, снова будут опускаться все ниже и ниже, снова дойдут,
наконец, до того, что даже гибель людей, как гибель того же Панкерта,
да и не только Панкерта, будут вынуждены скрывать. И неизвестно,
сумеют ли люди на этот раз снова остановить Нашествие лжи, и не
приведет ли оно, наконец, к гибели нашу цивилизацию. Вот что я имею в
виду, - закончил я и медленно опустился на свое место.
Несколько минут мы молчали. Тихо было на террасе, так тихо, что
доносился до нас даже плеск волн у набережной. Я достал платок, вытер
пот со лба. Хотел заказать еще кофе, но передумал. Ничего сейчас мне
не хотелось, совсем ничего. И так было пусто на душе, что хоть ложись
и умирай. Я чувствовал себя совершенно разбитым и, наверное, так и
просидел бы не шевелясь весь вечер, если бы Рубаи, наконец, не
заговорил:
- Стало быть, вы отказываетесь? - спросил он как-то странно, будто бы
ожидая от меня еще каких-то слов. Но чего еще он хотел от меня?
- Да, - буркнул я себе под нос.
- Ну что ж, я так и передам Совету, - сказал он, вставая.
И тут меня как ударило. Ну неужели жизнь прожита напрасно, и все, что
пришлось пережить, не имело смысла? И кто-то снова будет повторять
наши ошибки, и снова будут калечиться судьбы, и снова тень Нашествия
нависнет над человечеством? Если так, то жить дальше не имело смысла.
Но не было у меня права умирать - как и тогда, на Кабенге. И я сказал
вслед Рубаи, уже повернувшемуся, чтобы уйти:
- Передайте Совету, что я не просто отказываюсь. Я буду бороться. Я
буду кричать о том, что вы планируете, на всех перекрестках. Я не
допущу, чтобы прошлое повторилось.
Он застыл на месте, потом повернулся ко мне - и меня поразило
выражение его лица, совершенно не вязавшееся с тем, о чем мы говорили.
Он усмехался какой-то хитрой и довольной усмешкой, и до меня не сразу
дошел смысл его слов:
- Что ж, именно этого я от вас и ждал, - сказал он, повернулся и
быстро пошел к выходу.
- Вы забыли проектор, - крикнул я ему вдогонку.
- Вам он будет нужнее. Прощайте, - крикнул он в ответ и вышел из кафе.
А я сидел и все никак не мог свыкнуться с мыслью, что годы моего
бегства от людей закончились, что впереди - снова борьба с набирающим
силу злом. Только теперь это не будет борьбой вс лепую, теперь я знал,
против кого и как следует бороться. Я долго сидел в полном
одиночестве, обернувшись к озеру и глядя на все удлинявшуюся солнечную
дорожку на волнах, и все никак не мог понять чувства, которое родилось
в моей душе. И только когда сол нце утонуло в воде, и подошедший сзади
неслышными шагами доктор Кастер тронул меня за плечо, я очнулся от
своих мыслей. И вдруг понял, что этим чувством была радость. Впервые
за много-много лет.
Жизнь снова имела смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22