Лея дернула головой, вытряхивая песок из волос, и коварный Оттис выбрал именно этот момент, чтобы поймать ее руку выше локтя и дернуть к себе, чем и дал невольный выход ее раздражению. Палка все еще оставалась в ее руках. Подныривая под хватающую ее руку и таким образом неловко ее выворачивая, она нанесла обманный, но тем не менее свирепый удар в то самое уязвимое место, какое мужчина инстинктивно оберегает даже ценою поражения всего остального. Оттис отшатнулся, Лея обращенным к земле концом дубинки снизу вверх подхватила его опорную ногу под пятку, пружинистым проворотом корпуса усилила рывок, и верхний свободный конец еще добавил ему по пояснице. Здоровенный костлявый детина выше ее на две головы распластался в воздухе, как подброшенная морская звезда, пытаясь ухватиться за что-то невидимое, и грянулся оземь. Винтерфилд содрогнулся, а взметенный его падением песок, оседая, припорошивал распростертое тело.— Вот только придуриваться не надо! — сердито бросила Лея, круто развернулась и пошла прочь.Она упустила из внимания вопросительно поднятые брови лорда Грэя и то, как в ответ на этот минимальный жест Оттис, лежащий навзничь, чуть заметно покачал головой и, морщась, потянулся к пояснице.— Опять, — прохрипел он, — научишь девушку ребром ладони разрубать жизненные проблемы?— Я тоже учусь, — задумчиво заметил лорд Винтерфилда и окликнул Лею. — Мисс Андольф!«Мисс Андольф» — до обеда? Это было что-то. Она обернулась.— Вы достигли определенных успехов, мисс Андольф, — сказал лорд Грэй. — С завтрашнего дня я сам буду заниматься с вами.Она причесалась, переоделась в платье и вышла на галерею, намереваясь спуститься к обеденному столу. Однако выход на лестницу ей уже преграждал Романе, вцепившийся в поручни по обе стороны от себя.— А, — сказал он, — ты и юбку, оказывается, носишь. Отлично. Будет, под что забраться. Где ты спишь?Он знал, где у быка рога. Она остановилась на три ступени выше, глядя на него сверху вниз и оставаясь вне досягаемости, буде он решится пустить в дело свои длинные руки. Она вполне оценила преимущества занимаемой позиции, а потому скорее предложила, чем потребовала: — Пусти.Он, смеясь, покачал головой.— Плати пошлину, красавица. Всего один поцелуй — разве это цена для таких сладких губ? Ну? Иначе ведь останешься без обеда.— Ты стоишь спиной к лестнице, — улыбаясь, напомнила ему Лея. — За тобою — девятнадцать ступеней. Тебе будет очень больно. Так что… кру-у-гом! И — шагом марш! На три шага впереди меня.— Я до тебя доберусь, — мрачнея, пригрозил отпрыск Кадуцци, нехотя исполняя ее команду.— Посмотрим, сказал слепой, — пропела Лея ему в затылок.Обстановка за обедом создалась несколько напряженная. Лорд Грэй никогда не стремился стать душой компании, его присутствие обозначалось лишь мелкими услугами, какие он оказывал Лее, Она чувствовала себя словно окутанной тончайшей очаровывающей паутиной его внимания: не успевала она вопросительно поднять глаза, как соль уже оказывалась возле ее руки и тому подобное. Однако в глазах Леи галантность его не извиняла. Лея была раздосадована: она уже вжилась в прежний уклад здешней жизни, которому сегодня пришел конец, и не испытывала ни малейшего желания переходить на осадное положение ввиду сексуальной озабоченности этого недоросля. Присутствие Романо в доме сковывало ее и ограничивало ее свободу. Жди теперь пошлостей, оскорбительных выпадов и попыток нападений из-за каждого угла. Она представила свои трудности в полном объеме и обозлилась еще больше. Лорд Грэй, казалось, благодушествовал, а мальчишка молча измышлял планы штурма ее спальни.Она поняла, что недооценила своего ангела-хранителя, когда, вернувшись в свою комнату, обнаружила там плотника, сидящего на полу среди рассыпанных гвоздей. Сосредоточенно прищурившись, он прилаживал на дверь массивный кованый запор. 12. Приятное общество Стоял чудовищно жаркий ранний июнь. Палящее солнце в своей способности доводить до исступления равнялось разве что с Романо Кадуцци: только в самых глубинах Винтерфилда, сложенного из монолитных глыб, в комнатах, выходящих на запад, можно было обнаружить некое подобие прохлады, но Лее глубоко претила мысль запираться и затаиваться в своей норке как от того, так и от другого. Занятия ее проводились сейчас чуть свет, когда на тренировочном дворике еще можно было находиться без риска схватить тепловой удар, а днем, во время пекла, ей приходилось измысливать себе занятия по вкусу.Скажем только, что вышивание она ненавидела с детства. Некоторое время она наблюдала из окна за Глави, выбравшейся с плетеной колыбелькой и вязаньем в тень скудных акаций, проросших во дворе самочинно и оставленных строгим Брего только ради укрытия от палящих лучей: мажордом лучше, чем кто-либо знал, как во всех отношениях должен выглядеть рыцарский замок.Оттис словно бы невзначай слонялся рядом и совершал сложные маневры, пытаясь приблизиться к ней и вместе с тем не уронить в своих глазах собственное достоинство. Лея давно уже поняла, что в то первое утро дала маху с предположениями относительно отцовства ребенка Глави, и сильно; но поскольку она ни с кем этими предположениями не делилась, то и неловкости никакой не испытывала. Лорд Грэй был тем, кем казался, — анахоретом. Когда четыре стены и пейзаж в окне окончательно ей наскучили, Лея накинула халатик, взяла полотенце и отправилась на ручей.Он протекал неподалеку от замка, и в незапамятные времена его вода питала здешний ров, теперь за ненадобностью заброшенный, высохший и заросший. Запруда, однако, поддерживалась в полном порядке, потому что хоть лорд Грэй и не гонялся за ненужной роскошью, но любил, чтобы то, чем он пользовался, было исправно и находилось под рукой. Лея, выросшая в приморском крае и не мыслившая лета без купания, с первых же теплых дней оценила маленький уединенный пруд и безоговорочно предпочла его ванне.К воде здесь спускался пологий травянистый откос, илистое от природы дно было вычищено и засыпано привозной галькой, которую так славно было чувствовать ступнями. По краям заводи шептались камыши, а от нескромных глаз ее ограждала стена плакучих ив, склонившихся к воде, словно прачки, полощущие белье. Лея внимательно прислушалась и окинула купальню долгим пристальным взглядом, как это вошло у нее в привычку в последнее время. Птичий гомон как будто не был ничем нарушен, и камыши шевелил только ленивый ветерок, скорее дыхание, обманчивое обещание ветерка. Безлюдье казалось полным, она сбросила халатик и ступила в воду, с каждым шагом казавшуюся все приветливее и теплее.Глубину здесь каждый выбирал себе по вкусу. Чуть подальше от берега ее бы скрыло с головой. Туда-то она и собиралась, так как хотела вволю поплавать, а какая же может быть воля, если то и дело цепляешься ногами за дно? Она зашла в воду по пояс, потом чуть дальше, задумчиво наблюдая, как отраженные блики скачут по ее телу, неуловимо изменившемуся за эту весну. Сейчас она нравилась себе больше. Она стала нервнее и гибче, лучше знала возможности своего тела, научилась не только приказывать ему, но и слышать его. О своих потребностях оно сообщало ей вполне внятно, и как умная госпожа она понимала, что не сможет и не должна полностью игнорировать его. Что это нанесет ей вред. Сейчас, например, оно жаждало прикосновения прохладной воды.Сопротивление толщи воды становилось сильнее, и было все труднее передвигать ноги. Лея остановилась, когда вода дошла ей до груди и колыхала ее, словно ласковая рука. Она даже зажмурилась от удовольствия и вытянула руки, желая упасть и быть подхваченной упругой и коварной средой. Однако когда она уже падала в брызги, не в силах сдержать крик восторга, вода взметнулась ей навстречу и сомкнула вокруг нее длинные сильные и мокрые руки.Легко сказать «не паникуй», когда в твоем мозгу в единый миг пронеслись все когда-либо слышанные в темной детской страшные сказки! Кикиморы, водяные, спруты, русалки, прочие глубинные ужасы, включая даже морского змея, или Эрна фон Скерд как персонаж ужастика самой последней поры. Ей-богу, она даже дух перевела облегченно, когда оказалось, что это всего лишь Романе Кадуцци сграбастал ее в объятия.— Попалась! — обрадованно воскликнул он, выплевывая соломинку, благодаря которой сумел так долго просидеть в своей подводной засаде. — Наконец-то! Я же говорил, что доберусь…— Пусти! — потребовала Лея, делая движение вырваться прочь, ан не тут-то было. — Отпусти меня немедленно, негодник!— Да погоди! — жарко прошептал он, прижимая ее к себе и неистово исследуя губами ее шею и плечи, своею тяжестью неумолимо клоня ее вниз. — Послушай… Ты ведь уйдешь, если выпущу. Неужто ты здесь, в этой медвежьей норе — по доброй воле? Такая девушка…Его опытные ласковые ладони умело прошлись по ее телу, красноречиво объясняя ей, какая именно она девушка. Она снова Попыталась высвободиться, извернувшись всем телом, и снова потерпела неудачу. Сопротивление его только распаляло.— Романе, пожалуйста…— Пожалуйста — это мне нравится, — пробормотал он. — Попроси еще…— Романе, ну неужели ты настолько испорчен, что возьмешь девушку против ее желания?— Но ты же хочешь! — Он был так удивлен, что даже перестал целовать ее на секунду. — Я же чувствую…Дерьмо! Хотела не она, а ее тело, откликавшееся на его горячечные ласки, но объяснять это мальчишке явно было не место и не время. Романо одурел, как заяц по весне.— Тебе же здесь скучно, — шептал ей Романо в самое ухо, — у Грэя репутация известного скромника, да и не поверил бы я, будто тебе старик по вкусу. Давай любить друг друга, пока мы здесь. Посмотри, как чудесно: берег, травка, солнышко. Тебе же лучше, если по согласию. Только полежи тихонько, и тебе тоже будет хорошо.Он слишком превосходил ее ростом, чтобы она могла ударить его головой в лицо.— Кричать будешь? — яростно пыхтел он, таща ее к берегу. — Кричи. Грэй не рискнет меня убить. А хоть бы и так, я все равно это от тебя получу.Трагикомизм ситуации заключался в том, что Лея ощущала себя не жертвой, а дурой. Она была куда как неприступна с людьми получше Романо Кадуцци. Потратив уйму сил, он таки выволок ее на берег, швырнул на траву и бросился сверху. Ну что ж, будем считать, что деликатные средства исчерпаны. Испытывая холодноватое чувство некоторого сожаления, Лея приветствовала его порыв встречным движением крепко сомкнутых коленей, и когда поднялась на ноги, Романо остался на траве. Для верности она добавила ему еще, чтобы полежал спокойно, пока она оденется.— Я правильно тебя поняла? — спросила она, глядя в обращенный к себе и вытаращенный от боли глаз. — Ты этого от меня хотел? Да лорд Грэй выгнал бы меня с позором, если бы я вздумала звать на помощь.И только сейчас ее с головою начало захлестывать запоздалое бешенство. О нет, не против беспомощно скрюченного обнаженного тела на траве: что взять с мальчишки! Против того, кто наверняка все это подстроил, потешаясь над ними обоими, и кому она только что сдала экзамен по женской самообороне. Забросив полотенце на плечо, она размашистым шагом направилась в замок. Кулаки ее были крепко сжаты. Сейчас она готова была дать в морду каждому, кто встанет у нее на дороге.— Где лорд? — крикнула она Брего, встреченному ею в холле. Мажордом как-то странно дернулся и невольно глянул вверх. Там, на галерее, послышались шаги, лорд Грэй перегнулся через перила.— Вы меня ищете, мисс Андольф?— О да, — с вызовом сказала она. — Есть неотложный разговор.— Минутку… Может, подниметесь в библиотеку?Оставляя за собою мокрые следы босых ног, Лея, шагая через ступеньку, взлетела на второй этаж. Лорд Грэй тщательно мыл в тазу перепачканные землей руки. Разрешение вопроса о том, где это он ухитрился так извозиться, сидя в библиотеке, она решила оставить для досуга.— Коленку разбила? — участливо спросил он.Лея поперхнулась обвинением, а когда прокашлялась, давясь смущением и смехом, он уже вытирал руки полотенцем.— Уж не вы ли подсказали ему место и время?— Не я, — честно ответил лорд Грэй. — Но, признаться, я ожидал от него выходки в подобном роде. Он все еще лелеет тайную надежду, что я его выгоню. Это — помимо ваших собственных несомненных достоинств. Впрочем, я был уверен, что за вас мне бояться не следует.— Зачем вы вообще его взяли?— Для приятного общества, — невозмутимо отозвался хозяин Винтерфилда.— Для моего приятного общества?— Ну не сам же я положил глаз на его греческую красоту!И ей снова пришлось бороться с неуместным желанием прыснуть. Эрна фон Скерд — вот кого ей надлежало благодарить за Романо Кадуцци. Это она произнесла ту памятную фразу насчет возможностей для секса в Винтерфилде, а Грэй услышал и намотал на ус. Наученный горьким опытом, он отгородился от ее возможных посягательств первым, что попалось под руку. Это называется рокировкой.— Нет ничего смешнее разъяренной фрейлины, правда? — неожиданно тихо, чтобы быть наверняка услышанной, спросила она.И тут же была вознаграждена вспышкой неожиданного интереса в его глазах.— Разве что зарвавшийся деревенский лорд, которого вовремя щелкнули по носу, — немедленно отозвался он с той же интимной интонацией, неожиданно успокоившей ее и согревшей ее сердце, как его первая улыбка. — Еще Катарина фон Лиенталь доказала мне, что дразнить фрейлин недостойно. И неблагоразумно. И я этого делать не буду. Лорд Рэд как друга попросил меня сделать из его сына мужчину и человека. К двадцати годам молодчик превзошел в совершенстве только одну науку — делать горничным детей, и этого следовало ожидать: единственный наследник, воспитанный женщинами. Задачка, по-моему, почти безнадежная: ум в задние ворота ему следовало вгонять десять лет назад, и время упущено. Рэд собирался, как это водится, отправить его к соседу на воспитание, чтобы побегал пажем, а затем оруженосцем, да мать стеной встала: мол, слабенькое у ребенка здоровье. Чего хочет женщина, того хочет бог, и Рэд отступил, о чем сейчас жалеет.— Слабое здоровье? — озабоченно переспросила Лея. — Я его, может, покалечила?— Он здоров, как молодой бык. Урон, я полагаю, нанесен только его самолюбию: зверски избит при нападении на женщину. Женщиной.Лея со стоном смеха уткнулась лицом в портьеру.— В двадцать лет ума нет — и не будет. Однако я подумал, что вместо ума я мог бы дать ему умную жену, что реально… и почти то же самое.Лея сделала нетерпеливый жест.— Послушайте меня. Кадуцци — самый богатый клан королевства. Насколько я знаю требования лорда Рэда к женщинам, вступающим в его семью, это — хотя бы минимальное дворянство, безусловная красота и умение себя вести. Вы великолепно подходите по всем статьям, и лучшего способа осуществить ваши собственные жизненные идеалы может не представиться. Куда ни кинь, Романо — лучшей жених во всех четырех Пределах.— Этот? — с тоскою в голосе спросила Лея.— Да он не так уж плох. Избалован, ленив, готов гнаться за любой юбкой, но не злобен, а в остальном перебесится. Умная женщина могла бы взять его в руки. А я считаю, что вы умны, мисс Андольф.— Благодарю вас.Она подошла к окну и поглядела поверх деревьев на пыльную дорогу, ведущую в город. Потом перевела взгляд на жанровую сценку, разыгрывавшуюся под акациями во дворе. «Я хочу, чтобы ты обнял меня, но боюсь, что ты возомнишь о себе». — «Я хочу тебя обнять, но опасаюсь получить по морде, потому что в глубине души понимаю, что этого заслуживаю».— А что, если Романо Кадуцци откажется на мне жениться? И останусь я… как это говорят? С разбитым сердцем, и хорошо, если не с младенцем на руках?— А вот если так, — процедил лорд Грэй, будто уже и не с нею говорил, — и, разумеется, если это дерьмецо все еще будет тебе нужно, мы будем беседовать с ним на уровне его уважаемого папочки.Улыбнулся и потянулся до хруста.— Разве это от Романо зависит: хотеть ему жениться или нет? Поиграй с ним, если хочешь. Он твой. Под венец тебя никто силком не тащит, но просто подумай об этом. Идет?— Угу, — отозвалась Лея, поглощенная перипетиями действия во дворе. — Лорд Грэй, а почему Оттис не женится на Глави?У нее было самое невинное выражение лица, когда она усомнилась в его способности устроить чьи-то матримониальные планы. Сказать по правде, она и не надеялась когда-нибудь так удачно поймать его на слове.— Потому что он — зараза, — кротко ответил хозяин Винтерфилда. — Живет во грехе и позорит приличный дом. Они тут все сговорились против меня, а во главе у них — Брего. И когда я пытаюсь на него надавить, у него всегда наготове подходящая отговорка, что, мол, негоже слуге вперед… — Под ее испытующим взглядом он скомкал остаток фразы и поспешно заключил: — Это неинтересно.Это было более чем интересно, но Лея сделала вид, будто не заметила, что лорд Грэй ступил на скользкую почву, и великодушно не стала его толкать. Однако чтото, сидевшее в самой глубине ее натуры, болезненно вздрогнуло и сжалось, когда ей пришло в голову сопос тавить отчаянное Романове «да хоть бы и убил, а я от тебя это получу» с этой хитренькой рокировкой, проведенной с целью сохранения дремотного покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16