Однако она приободрилась и даже сумела нанести сопернице полноценный укол под задранный локоть, чем существенно укрепила свои позиции. Рефери отчаянно семафорили, обмениваясь со своими подручными целым каскадом таинственных знаков, цифры на досках стирались, писались и снова стирались с такой быстротой, что глаз не мог уследить за их сменой. Во всяком случае, ее собственные глаза были заняты кое-чем поважнее.Еще дома, когда отец давал ей первые уроки меча, он научил ее уделять оружию соперника лишь толику внимания, остальное же отдавать глазам, что напротив. Они выдают намерение раньше, чем клинок, а кроме того, это дает некоторую власть над психикой противника.Эрна фон Скерд бесилась. Она вышла победить мокрохвостую сучонку наскоком, вытереть ноги и перешагнуть через нее. Не она, а трт, в кресле, был ее желанной жертвой, чьим унижением она жаждала насладиться сполна.И перестроиться она уже не могла. Она была рабом своих страстей, а не их полноправной властительницей. Чем больше очков она теряла за «грязь», тем опаснее, непредсказуемее и мощнее становились ее удары. Лея изнемогала. Если она упадет, никакие очки не спасут ее, то будет полная победа фон Скерд.— Кто эта девочка? — спросил лорд Грэй, опуская обязательное «сир». Она потом вспомнит эту тонкость, сейчас у нее нет на нее времени.— . Одна из фрейлин жены, дворяночка с Запада, кажется, Андольф. Ах, какое коварство! Я и не подозревал, что моя дражайшая супруга способна скрывать такое маленькое чудо, и тщательно, в тайне, готовить ее. Не правда ли, хороша?— Хорошая девочка, — согласился чемпион. — Чистенькая и хваткая. Неотразимая, как банальность.Слава богу, они оценивали ее профессионализм, а не женские стати. Она и того наслушалась от придворных, когда те полагали, что она стоит слишком далеко, или когда им было наплевать на ее оскорбленные чувства.А потом все случилось в один момент. Взвыл рожок, рефери выскочил меж соперницами, его помощники схватили за руки бранящуюся и брызжущую слюной фон Скерд, и герольд важно, но явно давая понять, что лично он очень рад, объявил победительницей полуфинала представительницу сборной ее величества Лею Андольф.Брави фон Скерд взорвались негодующими воплями, оскорбляя победительницу, судей и систему подсчета очков, но их заглушил рев публики, обожающей спортивные скандалы. Гиацинты кинулись обнимать Лею, дрожащую всем телом, словно загнанная лошадь. При любой иной системе подсчета очков она неминуемо бы проиграла. Букмекеры метались в толпе, кто-то во всеуслышанье выяснял судьбу своих ставок, Катарина фон Лиенталь с многозначительным и довольным видом сделала королеве книксен, та смотрела на нее с явным сомнением, сердясь, что ее выставили дурой и одновременно радуясь небывалому взлету своей команды.Влажные пряди прилипли к разгоряченному лицу Леи, она вспомнила наконец об этикете, повернулась к королю и поклонилась ему. Внимательный взгляд лорда Грэя в момент остудил ее возбуждение. Вольно ему разглядывать ее!Она и в мыслях не держала, будто может победить фон Скерд, она еще не свыклась с этим триумфом, но сейчас…Всю ее, до последней клеточки, пробил озноб. Фон Скерд уже БЫЛА, и то были цветочки. Вот кто ее ждет. Тело ее молило о пощаде. Против него она и руки поднять не сможет. Он одним мизинцем намажет ее на бутерброд.Фрейлины отхлынули от нее, Эрну фон Скерд, заботливо придерживая под локти, выдворили за канаты, толпу оттеснили туда же, гул стих, словно усмиренный взмахом дирижерской палочки, лорд Грэй неторопливо поднялся, свеженький, вытянул из ножен меч. Что, уже?Лея поняла, что еще один его шаг, и она умрет от разрыва сердца.Он сделал этот шаг, грациозный и смертоносный, как огромная кошка, и положил меч к ее ногам. Тишина стала гробовой, и Лея никак не могла сообразить, что означает этот жест.— Я сражен юностью и красотой, — пояснил чемпион, взял ее безвольную руку и поцеловал. Зал кругом угрожающе поплыл, и она беспомощно подчинилась, когда он заставил ее подняться по ступенькам возвышения и занять его кресло. Бывшее его. Он уступил ей без боя.— Что за черт? — прошипел король, продолжая благостно улыбаться для публики, криками приветствующей новую чемпионку. — Как ты смеешь превращать мой фестиваль в балаган?На выразительном худом лице лорда Грэя цвело выражение глубокого довольства собой. Будто она тут и не сидела.— Посмотрите, — мурлыкнул он, — какая хорршая девочка. Когда еще мне выпадет случай уйти галантно, красиво… и небитым.— С Эрной ты бы так не раскланялся?— Да я что, рехнулся?Будто ее тут и не было!Эрна, стоявшая у самых канатов, мерила их прищуренными презрительными и злыми глазами.— Спрятался за бабью юбку! — выкрикнула она. — Ха! Радуйся сегодня, девочка, успевай, на чужом месте сидючи. Я тебя запомнила. Скоро плакать будешь. И не сядешь ты сюда через год, липовая чемпионка!С этими словами она развернулась на каблуках и вышла, уводя за собою толпу свистящих и улюлюкающих прихвостней.— Тебя сейчас в клочки разорвут, — сказал король. — Ты что, не понимаешь, сколько народа на тебя ставило и потеряло денежки из-за твоей паскудной галантности? Я назначу расследование, и если окажется, что ты поставил против себя… дисквалифицирую к чертям!— Сделай милость, — буркнул экс-чемпион, провожая глазами Эрну фон Скерд. Что-то в нем неуловимо изменилось, будто внезапно выдохлось искристое шампанское или наступило отрезвление. — Я уж отсидел все на свете в этом кресле…Сидя в кресле, вожделенном для всех, кроме нее, Лея чуть не плакала. Какая, к дьяволу, галантность? Неужели все ослепли? Он попросту воспользовался ею, чтобы от души лягнуть осточертевшую ему злобную стерву. В эту минуту она находилась в полном согласии с чувствами, питаемыми к нему фон Скерд, и расписалась бы под каждым ее словом. Спрятался за бабью юбку? Точно!Наградил ее сомнительным титулом липовой чемпионки. Это прилипнет. Подарил ей своего врага. Душевное вам спасибо, благородный лорд Грэй! 5. Милые девичьи забавы — Лорд Роули приглашает на речную прогулку, — сказала Зильке, возвращаясь от двери с охапкой тюльпанов и карточкой в руке. — Он будет на веслах. Как романтично! Что скажешь?Нечесаная и неодетая, Лея пластом лежала на постели, а Гиацинтовая фрейлинская напоминала экзотическую оранжерею: букеты самого причудливого ассортимента — от простеньких ранних нарциссов до тепличных орхидей, в зависимости от амбиций дарителей, — стоявшие тут и там в вазах, банках и даже пивных бутылках, заставляли забыть о ее привычной убогости. Если поток цветов не иссякнет, заметила Катарина фон Лиенталь, придется либо отправлять подношения за окошко, либо задействовать ночные горшки. Гиацинты наслаждались двумя днями отпуска, милостиво пожалованными королевой, отдыхали от корсетов, щеголяя в пеньюарах поверх нижнего белья, а обитательницы прочих фрейлинских терзались самой черной завистью и строили планы коварной мести.— Он будет на веслах, — повторила Теодора, меланхолически водя пилочкой по ногтям. — Стало быть, без посторонних. Лодочка у него ничего: ковры, меха, парча… Учти только, если тебе что-то придется не по вкусу, встать и уйти ты не сможешь. Разве что за борт сиганешь.— Роули — дерьмо, — подала голос Хайке. — Это видно с первого взгляда, а когда он открывает рот, становится ясно, что он этим гордится. И кто поручится, что в пароксизме возбуждения он не опрокинет лодку?Лея повернулась на бок и подперла голову рукой.— Вообще-то, — задумчиво сказала она, — я хорошо плаваю.— Вот-вот. А потом родственники тебя же и обвинят, будто ты его утопила.Зильке между тем продолжала разбирать и вспарывать конверты.— Лорд Деспард, — провозгласила она, пародируя манеру герольдов, — зовет на ужин при свечах. Тет-а-тет. И этот туда же! Ему же семьдесят пять!— С ума сойти, — вздохнула Хайке, постукивавшая босой пяткой по спинке своей кровати, — все это могло быть моим!Барабанный стук в дверь заставил Зильке подняться и отворить. Двое мальчишек-посыльных втащили огромную, в половину человеческого роста, корзину, груженную целым розарием вперемежку с бутылками, остро зыркнули на фрейлинское неглиже и исчезли, испепеленные взглядом фон Лиенталь.— Офицеры гусарского полка, расквартированного в Буанси, просят оказать им честь, посетив их вечеринку. Тут ничего не сказано про подруг!Лея застонала.— Ну, гусарский полк — это уже беспредел, — сказала рассудительная Теодора. — Гусарский полк ты не потянешь определенно. Думаю, они не особенно-то и рассчитывали. Опять шампанское! Хоть бы один жеребец догадался цыплячью ножку прислать…— А я бы пошла к лорду Деспарду, — мечтательно сказала Зильке, ни к кому в особенности не обращаясь. — Ему семьдесят пять, он удовольствуется малым, а сколько радости старичку на каждом углу рассказать, что ты у него была. Что он еще — ого-го! Зачем тебе пьяные гусары?— Кто вообще сказал, что я куда-то пойду? — задушенным голосом взмолилась несчастная чемпионка. — У меня все болит, у меня паршивое настроение, и я только-только распустила живот! Опять шнуроваться — благодарю покорно!— Ка-ак? — возмутились хором трое подруг. — А зачем тогда все это? Разумеется, ты пойдешь! Главное — правильно выбрать.— А это что? Тоже мне, ни цветочка не приложено, ни конфетки. Кто это из наших господ такой скупердяй?.. Ха!Зильке выдержала эффектную паузу.— Какая крепость пала. Лорд Грэй!— Ого-го!На какую-то минуту Лея и ее постель скрылись под ворохом хохочущих, щекотящихся и целующих ее подруг.— И то сказать, он же на тебя прилюдно облизывался, как кот на сметану! Ах, как это было эффектно: чемпионский титул к твоим ногам!— Вот уж туда я заведомо не пойду, — угрюмо буркнула Лея, распихивая цветной шелковый клубок. — Он очень ошибается, если думает, что я ему чем-то обязана. Он меня подставил. Я уделала для него фон Скерд, а он воспользовался мною, чтобы лишний раз ткнуть ее мордой в грязь. Перехочет.Гофмейстерина подобрала оброненную карточку.— Он приглашает тебя завтра утром в кофейню. Мягко говоря, очень настойчиво. Это нужно тебе, пишет он, а не ему. Полагаю, это приглашение не того свойства, на какое вы надеетесь. Если ты не враг себе и не полная дура, ты пойдешь именно сюда.Лея фыркнула.— В кофейню! Я что же, буду теперь дамой, посещающей кофейни? Сами знаете, кто туда ходит…Она осеклась, увидев, как фон Лиенталь смотрит на нее. Когда она так смотрела, следовало амбиции прятать в карман и мотать на ус. Дурой Лея не была.— Приличные женщины не ходят в кофейню ОДНИ. Ты пойдешь с мужчиной. Если Грэй пишет, что это нужно тебе, значит, это тебе действительно нужно.— Какое белье ты наденешь? — невинно поинтересовалась Зильке. — Хочешь, я одолжу тебе мое черное кружевное, я вчера только расплатилась за него в прачечной и ни разу не надевала. Ты же блондинка, как и я, с твоим телом ты будешь в нем прекрасна, как мраморная статуя.— Хочешь мой браслет с гранатом на щиколотку? — Это Хайке. — В него запрятаны кое-какие ароматные травки… Мне говорили, он действует очень возбуждающе.— И утянись потуже, — добавила Зильке. — Может быть, тебе станет дурно, и он догадается тебя расшнуровать.— Он догадается облить ее водой, — невозмутимо сказала фон Лиенталь. — Удержись от обмороков, если не хочешь очнуться мокрой, как мышь, с потеками макияжа и паклей вместо прически. Пятнадцать лет кто только не пытался его охмурить, так что все эти фрейлинские штучки он насквозь видит. Обморочных девиц он особенно ненавидит.— А может, — словно осененная неожиданной идеей, подала голос Теодора, — тебе вовсе не надевать белья?Гиацинты затаили дыхание.— А разве это не Эрна фон Скерд отбила у него охоту?— Ха, скажешь тоже. Спать с фон Скерд — это все равно что держать в постели ядовитую змею. Лея, душечка, помни, ты — совсем другое дело! Такой импозантный мужчина… Ты все нам расскажешь.— Курицы, — рассмеялась вдруг фон Лиенталь. — Есть у вас в голове что-то, кроме секса? Я доверила бы Грэю собственную дочь…Теодора заломила тонкую бровь: — С каких пор это — комплимент?— И была бы просто счастлива, когда бы оказалось, что он меня подвел. Не хотелось бы тебя разочаровывать, но… не обольщайся. Остальным я сама напишу вежливые отказы с извинениями, им не к чему будет придраться. Лея, девочка, как ты себя чувствуешь?Лея перевернулась на живот и уткнулась носом в скрещенные руки.— Надеюсь, он оценит, что я променяла на него целый гусарский полк. 6. Сомнительное предложение Она сразу же сделала непростительную ошибку. Она пришла слишком рано. Однако у Леи хватило мозгов — а может, это наставления гофмейстерины не пропал даром! — осознать, как двусмысленно и нелепо выглядит благопристойно одетая дама, неприкаянно слоняющаяся под окнами кофейни. Благо, та выходила на небольшую площадь, скорее даже скверик, неожиданный тихий уголок в самом центре столицы, понимающими людьми облюбованный для конфиденциальных встреч. Лея отошла в сторонку и устроилась на скамеечке, так, однако, чтобы не терять из виду высокое крыльцо кофейни «Чин-Чин».Женщина (имеется в виду приличная женщина, дама) не может войти в кофейню одна. Там встречаются либо пары, желающие избежать пристального внимания, либо богемная публика, наоборот, жаждущая внимание привлечь. Появившаяся здесь одинокая женщина непременно натолкнется на недоуменную оглядку первых и насмешливые комментарии вторых.Надо сказать, по большей части Леей двигало вовсе не любопытство, а необоримое желание высказать лорду Грэю все, что она думает лично о нем и о его выходке в частности. Правда, она очень сомневалась в том, что соображения благоразумия ей это позволят: слишком велика была разница в их возрасте и общественном положении. .Отправляя Лею на свидание, гофмейстерина устроила торжественный смотр ее прическе и платью. Подруги остались разочарованы: Катарина фон Лиенталь не допустила их внести в наряд ни одной пикантной, возбуждающей воображение мелочи, никаких глупостей вроде мушек или, тем паче, кружевного белья, и сейчас Лея выглядела как скромная девушка из приличной семьи, кем, собственно, она и была еще три месяца назад. Кем она, в сущности, и не переставала быть. Платье она надела закрытое, серое, переливчатое, светлое на плечах и постепенно темнеющее до самого антрацита вниз, к подолу и манжетам, едва тронутое ниточкой серебряного шитья, ибо хорошая вещь должна быть простой, но не простенькой. Свои недлинные — чуть ниже плеч — волосы она заплела в косу и подвернула к шее, легкие локоны выбивались на лбу и висках. Она надела черную кружевную полумаску: не столько из соображений безопасности, сколько потому, что их носили все дамы, защищая от уличной пыли нежную кожу, а голову обмотала пепельным шифоновым шарфом. Длинный плащ с капюшоном, черные перчатки и высокие ботинки завершили ее наряд, а сумочку-мешочек с носовым платком и несколькими монетами она несла на запястье.Стояло раннее утро, рабочие и торговые кварталы, где в это время уже бурлила жизнь, были далеко отсюда, по улице редко кто проходил. Не обремененные придворной службой дворяне без особой причины не поднимались спозаранку. Бряцая сталью, промаршировал гвардейский патруль, учрежденный ради предупреждения дуэлей, принявших масштаб национального бедствия.Гвардейцы любезно раскланялись с тремя дворянами, один из которых был бледен и имел на плече свежеокровавленную повязку. Поддерживающие его под руки друзья сильно походили на секундантов, во всяком случае, Лея не сомневалась, что где-то лежит их четвертый приятель, для коего завершилась земная юдоль.Потупив взор, продефилировали две молоденькие монашки в белых крахмальных чепцах, похожих на парусные корабли. На освещенные, несмотря на раннее утро, окна кофейни они бросили взгляд, очень далекий от благочестивого осуждения. В них светилось любопытство горничных, и Лее показалось, что они с огромным удовольствием сами заглянули бы в сию обитель греха.По ступеням «обители» время от времени на нетвердых ногах поднимались неряшливые личности со следами вчерашнего праздника на физиономиях. Ни одна из них даже отдаленно не напоминала лорда Грэя. Настроение Леи неудержимо портилось.Когда она перестала рассматривать прохожих и разочарованно откинулась на спинку скамьи, она спохватилась, что сама стала объектом наблюдения. Немного поодаль стоял усатый молодец и самым беззастенчивым образом ее разглядывал. Совершенно внезапно она обнаружила, что ее смущает пристальный взгляд в упор.Лея опустила глаза и нервно разгладила подол. Потом отвернулась и стала демонстративно смотреть в другую сторону. Однако облегчения ей это не принесло. С той стороны на нее тоже глазели. Дерзко, вызывающе, нагло. Собственник этого взгляда подпирал спиною колонну дома, соседнего с «Чин-Чин». Даже взгляды придворных, привыкших видеть фрейлин чем-то вроде коз в своем огороде, не были столь оскорбительно откровенны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16