Если уж ты непременно хочешь быть со мной, ты мне можешь кое в чем помочь. Мне надо знать, где и когда появятся Майк и Дженни.— Как они выглядят?— У Майка боксерский нос. Он был в тяжелом весе, не мирового класса, но близко к этому. Он сошел из-за удара по почкам. Это по-прежнему его слабое место. У него глупый страх, что подобное может повториться. Но это тебя не касается. Тебе надо смотреть на правый глаз. Веко рваное. Он действует как медведь, не как старый гризли, а как забитый, но ставший коварным цирковой медведь. У него и голос-то похож на рычание. Предпочитает розовые галстуки в голубую полоску. Их ему изготавливают по заказу. Это у него такая ребячья блажь. Значит, мне надо знать, где он появится. Он намного быстрее, чем можно ждать от него, и, главное, с автоматическим пистолетом. О кольте он уже, можно сказать, забыл и думать. Он преследует меня.— Зачем ему надо тебя уничтожать?— Он в свое время привел меня, я считался как бы его воспитанником, и поэтому он — мой первый тайный судья. Дженни ненавидит меня с первой встречи, как и я его, Дженни захватил мою банду и превратил ее в кучу дерьма, пока я был в предварительном заключении: они сунули меня в дело об убийстве, как пешку, а косвенные улики против меня собирал Дженни. Индеец и убийство — это для присяжных всегда убедительно. И это им чуть было не удалось.— Стоунхорн, кто же на самом деле убийца?— Они не настолько глупы, чтобы мне это сказать. Вообще-то это, наверное, Дженни.— Дженни — это жена Майка?— Дженни — это мужчина, моя девочка, но мужчина, которого ты легко можешь принять за женщину. У него белокурые локоны, такие невероятно светлые природные локоны, что ты его моментально узнаешь. Раньше из этого получился бы прекрасный скальп. Он один из противнейших и опаснейших типов, которых я когда-либо встречал. Он второй в банде, в которой теперь подвизается убежавший от меня Джеймс. Дженни подобрал этого Джеймса. Значит, смотри не только на лошадей и бычков своего мужа, но посматривай немного и вокруг. На родео они меня, конечно, не застрелят, но я хочу знать, как они расставят свои силы, с кем будут говорить, с кем общаться. Понятно? Военный танец начнется, скорее всего, вечером при условленном шейке. Я не знаю, не договорились ли они уже. Во всяком случае, приглашены «Ньют Битсы» «Ньют Битсы»— Newt Beats (амер.) — «Ритмы саламандры».
. Эта группа слишком большая роскошь для небольшого городка. Значит, будет столпотворение, истерия — словом, подходящая для них обстановка. Если они тут не достигнут цели, тогда наверняка на пути домой. А Гарольда тебе нечего высматривать, за ним я буду наблюдать сам.— Стоунхорн, я прошу тебя, подумай о Мэри.Сказав это, Квини заметила по мужу, что лучше бы ей молчать.— Он назвал меня вором, а знает, что я не воровал. Я попал в тюрьму… это было начало. Когда меня освободили, я не мог вернуться назад ни в эту школу, как рекомендовал директор тюрьмы суперинтенденту, ни в эту резервацию, ни к своему отцу. Адвокат, который со мной сидел, обратил на меня внимание Майка. Я начал с ним работать. Чтобы отомстить за себя. Всем отомстить… Но Дженни мою банду превратил в дерьмо.И больше в продолжение поездки не было произнесено ни слова, Квини в мыслях была в том бурном дне, когда она возвращалась из школы и ехала этой дорогой в обратном направлении. Остов типи, деревянный фасад декоративного форта, домик сторожа пронеслись мимо. Встречный ветер трепал ее волосы. Тогда она ехала к своей судьбе. Она не раскаивалась. Нет. Но что ее угнетало, так это та невозмутимость, с которой ее муж говорил о гангстерах. Она поняла, что это был его мир, его ежедневная жизнь, что он научился ненавидеть несправедливость обывателей и их законы, что он, не признавая законов, способствовал преступлениям, что эти изверги, которых она ночью встретила в прерии, были как бы его братьями. Он их перестрелял. Но когда он говорил о них и об им подобных, он и сегодня еще говорил об этом словно о «работе» (так, уже будучи ранчеро, он говорил о лошадях), — ведь он из года в год делил с ними пищу, одежду, кров; повинуясь этим людям, действовал. Так Квини открылся с этой стороны смысл понятия «профессиональный преступник».Стоунхорн ехал по пустынной дороге, выдерживая благоразумную скорость шестьдесят пять миль в час. Он не направился сразу к центру города, а поехал окружной дорогой к трущобам, к дому Элка. Дети опять, как и тогда, играли перед домом. Они узнали Квини и Джо Кинга и обрадовались. Элк и его жена были дома. Оказалось, что они уже знали о предстоящем приезде Кингов. Джо отдал Квини ключ зажигания и попрощался, чтобы сейчас же зайти к менеджеру родео. Площадка родео была расположена за городом, неподалеку от предместья.Квини поиграла с детьми, а когда мать уложила их рано спать и сама, усталая, улеглась тоже, Квини посидела еще с Элком на втором топчане. Керосиновая лампа была потушена. Стало темно. Луна стояла в небе со своим приветливо-глупым лицом и куда-то манила людей неверным светом своих пустынь. Но для Квини луна была больше чем небесное светило. Это была магия.И к одиннадцати вечера Джо еще не было, и Квини прилегла с краешку около жены Элка, сам он устроился спать на другом топчане.В час пополуночи пришел Джо. Он завалился рядом с Элком и сразу заснул. А Квини еще долго не могла оторвать глаз от его освещенного луной лица. Она хотела навсегда запечатлеть его образ. Она одна бодрствовала, и глаза ее наполнились слезами. Она заметила еще, что от Джо пахнет алкоголем — хорошим виски.В субботнее утро все поднялись рано, хотя этот день при пятидневной неделе был выходной и никто на работу не шел. Но Элк любил спокойно побыть с семьей перед богослужением, которое совершал в маленькой деревянной церкви для бедных. Джо принес с собой завтрак, и у жены Элка эта забота отпала. Все уселись на топчанах у стола и поели. Здесь никого не смущало, если на столе не было ничего, кроме черного хлеба. Свое жалованье Элк делил с безработными, которые не получали никакого пособия.Джо, конечно, знал, что от него хотят услышать, и начал рассказывать:— Кое-что идет не так, как я предполагал. Я хотел участвовать в борьбе с быком, за это я сделал взнос, а также и за ловлю телят в команде. Но у них не приехал бронк-рейтар Бронк-рейтар — от англ, bronco — полудикая лошадь и рейтар (нем.) — всадник, исполняющий заезд на бронке. Бронк также номер на родео — заезд на бронке.
. И у них есть хорошие лошади, сильные, гибкие, обученные многим штукам. Одна — настоящий дьявол. Жаль упускать такую возможность… очень жаль. Но бронк и борьба с быком в один день — это и более крепкому мужчине слишком много, а я уже год как не тренировался. И от ловли бычков я не могу отказаться, — это огорчит Рассела. Правда, какая это работа — накинуть лассо на заднюю ногу беспомощного животного…— Так за чем же тогда дело? — поинтересовался Элк.— За деньгами. Они не возвращают мне взнос за борьбу с быком, и как будет обстоять со взносом за бронка, они тоже не знают. Взнос сделан, но наездник, который собирался приехать, свалился на родео в Кардстоне и серьезно повредил позвоночник… Он останется калекой. Его взнос пропал. Они могли бы дать мне заезд вместо него, но не хотят. Делаши!— Тогда ты оставь только это.— Если бы не так чертовски заманчиво все же совершить заезд… Моя лошадь еще не готова, поэтому я не сделал заявки… но Пегий — черт… и за бронк назначены самые высокие призы.— Ты еще молод, Джо, и сколько у тебя впереди родео. Брось это.— Ты прав, Элк, но я бы с удовольствием проскакал на пегом черте.Снаружи у автомобиля поднялся шум.Пришла старшая сестра Джо со своими пятью детьми в возрасте от одного до восьми лет. У нее не было своего автомобиля, и поэтому она должна была ехать вместе с Кингом. Так как Тачина и Джо были очень худые, они, хотя и с трудом, втиснулись втроем на сиденье, годовалого мальчика положили на узкую полочку позади сиденья. Два мальчика — четырех и пяти лет — устроились в открытом багажнике. Старшая, восьмилетняя девочка, проявила благоразумие и осталась с двухлетней сестренкой, чтобы отправиться вслед с семейством Элка. Элк питался кое-как, но старый автомобиль у него был, ведь без него он не смог бы добираться до работы. Полная детьми машина Кинга не вызывала удивления. Индейские авто бывали большею частью наполнены под самую крышу, а без крыши получалось еще лучше. Стоунхорн вел машину осторожно. В этой поездке Квини впервые встретилась со своей невесткой, которую она сначала посчитала за вдову. Но тут же из разговора она узнала, что ее безработный муж оставил город, чтобы жена хотя бы получала пособие от отдела социального обеспечения. Одета сестра Джо была ярко, но, несмотря на это, выглядела вполне добропорядочной женщиной. На своего брата с его длинным черепом, она, круглолицая, была мало похожа, а все превратности жизни, кажется, переносила легче, чем он. У детей с Джо, по-видимому, было полное взаимопонимание. Квини невольно представила себе, как в будущем году Стоунхорн будет играть со своим собственным ребенком.Стоунхорн первым прибыл к месту родео. Он поставил машину недалеко от въезда на стоянку так, чтобы ему не могли помешать выехать. С возвышенного места родео хорошо обозревалось. На ровном лугу было устроено то, что можно было назвать ареной. Полукружие белого ограждения, не дающее вырваться лошадям, было не везде одинаково высоким. Лошади на родео были не скаковые, а не отличающиеся особыми уловками дикие лошади. По правую руку, с восточной, узкой стороны вытянутой площадки состязания, находился загон для скота и телят; по левую — выход для участников, отсюда должен был появиться и бронк с его хитростями в борьбе-состязании с наездником. Автомобильные гонки в программу не входили: этот номер был принадлежностью больших родео. А тут не позаботились даже о конюшнях, и участники должны были сами устраивать своих лошадей или находить кого-нибудь, кто бы им помог это сделать.Джо отдал ключ от машины своей сестре и распорядился, чтобы Маргарет никого постороннего к ней не допускала. Он надеялся, что потом сменит ее.Джо и Квини пошли затем пологим луговым склоном вниз к ограде. По другую сторону арены находились трибуны, и Джо дал своей жене входной билет, по которому она, если бы захотела, могла занять место на трибуне. У подножия трибуны находился помост для оркестра.Появились уже и другие автомобили. Многие семьи собирались провести здесь весь день и захватили с собой еду. Были на месте среди своих ларьков и торгаши, они уже готовили товары и кассы. Здесь были холодные жареные куры, чипсы, гамбургеры, горячие сосиски, кофе, кока-кола, фруктовые соки и минеральная вода, ну и, конечно, жевательная резинка, шоколад и сигареты. Зато спиртного было незаметно. Первые дети с центами в руках толпились у ларьков и покупали мороженое на палочках.Три девочки радостно сбежали по склону вниз и набросились на Квини. Это были ее маленькие сестры. Они повисли на ней, и их было не так-то легко стряхнуть. С удивлением и с большим уважением они смотрели на Джо, который собирался принять участие в состязаниях. Сам еще задорный, как ребенок, он подбросил младшую в воздух и снова поймал, а потом — трехлетнюю, которая первая преодолела смущение.— Разок, еще разок! — прикрикивал он при этом.Потом они повстречали семейство Бут. Айзек Бут приветствовал Стоунхорна, как ранчеро своего удачливого ковбоя или как зажиточный крестьянин своего усердного меньшого соседа. Римский император не мог бы быть благосклоннее к гладиатору с шансом на победу. Мамаша Бут смущенно улыбнулась и поинтересовалась маленькими сестрами Халкетт.Джо решил, что пора идти, к менеджеру, чтобы выяснить, как же теперь строится программа. Мэри, дочь ранчеро с мускулистыми руками и трезвым разумом, с детской непосредственностью пустилась в откровения.— Представь себе, — обратилась она к Квини, — Гарольд-то объявился. Он думает, конечно, нас всех тут удивить. Люди говорят, подцепил заплывшую жиром белобрысую фурию лет за сорок, прошедшую и огонь, и воду. Только мне этого и недоставало. Но зато автомобиль у нее, говорят, роскошнейший.— Мэри, и тебе не стыдно повторять всякую чепуху про бездельника и лентяя! — сердито сдвинув брови, пробурчал Айзек Бут.— Как это так? Да это я о Миллер. (Миллер заправляла самой большой бензоколонкой в Нью-Сити. ) У нее, наверное, не только автомобиль, но еще и деньги, что не всегда бывает вместе. Может быть, она белая, а может быть, метиска. Может быть, она собирается выйти за него замуж, а может быть, и нет.— Не приучайся к болтовне, мать твоя избавилась от этого порока.Айзек Бут повернулся, чтобы уйти и пресечь в корне то, что в его глазах могло только компрометировать в высшей степени почтенное семейство.Квини усмехнулась вслед троим. Она почувствовала облегчение и принялась возиться со своими маленькими сестрами. Наверху, на склоне, она заметила также отца и мать, и у нее появилась уверенность, что она может поприветствовать родителей.— Так, так, молодая дама в одиночестве? — услышала Квини позади себя низкий ворчливый голос.Она опустила глаза и продолжала играть с детьми, как будто бы не поняла, что обращаются к ней. Но рослый, крепкий мужчина на этом не успокоился.Он подошел к детям, которые посмотрели на него с удивлением и легким испугом, потому что лицо его было обезображено сломанным носом и зарубцевавшимся рваным веком. Но когда он достал из кармана пакетик земляных орехов и дети, не остановленные Квини, приняли их, робость у них пропала.Квини мобилизовала все свое внимание, как бы между прочим, незаметно рассматривая этого мужчину. На нем была соломенная ковбойская шляпа и розовый галстук в синюю полоску. У него совершенно отсутствовал вкус, и самоуверенность его была наивна. Квини почувствовала еще, что этот человек не только боится удара по больным почкам, но еще и как-то душевно ущербен. Она, правда, не могла пока сказать как. Он выделялся ростом, этот неудавшийся мастер мирового класса. Он не с младых ногтей стал гангстером, озлобление направило его на этот путь. Наверняка он мог быть хорошим организатором, как говорил Стоунхорн, и наверняка ему больше подходит боксерский удар и автоматический пистолет, чем стилет или кольт. Он был человеком силы, и Квини могла бы поверить, что он способен на любую грубость, но не на садизм.Прошел полицейский, не удостоив Майка вниманием: полиция сегодня должна была следить за порядком в районе родео, но, кажется, тут был только небольшой местный наряд.— Да, за такой прелестной молодой дамой мужу следовало бы присматривать получше, — изрек он тем же ворчливым тоном, содержащим в себе невероятное сочетание благосклонности и сарказма.Квини улыбнулась, но все еще ничего не отвечала. Она и сама знала, что очень хорошо выглядит в бирюзовом платье без рукавов, с серебряным кулоном на груди и серебряным браслетом на смуглой руке. Эти серебряные вещи были еще из художественной школы.Вдруг она выпалила:— Мой муж на родео.— Участвует? Очень хорошо. Вам к лицу.— Стоунхорн!Майк только свистнул. Он был озадачен.— Ну и ну! И тут успел найти красотку!— Мы с ним уже давно женаты.Квини сама не знала, почему так сказала. Давно — это было понятие относительное. Быть женой Стоунхорна было для нее само собой разумеющимся, все остальное казалось, в сущности, неважным, по времени совершенно незначительным. Или, может быть, она решила, что лучше всего назло Майку представить дело так, будто она давным-давно ходила в невестах гангстера.Майк пожевал что-то и вывалил широкую губу:— Ну и ну… — Он пошел прочь, посвистывая и приговаривая: — Ребенок… ребенок…Квини пошла с девочками к своим родителям и села на скамью рядом с ними; рядом, словно бы и не было никаких размолвок. За эти несколько недель отец, казалось, сильно постарел.— Кто этот такой длинный? — спросил он дочь.— Один из тех, кто ищет знакомств.Родео должно было начаться в два часа пополудни. До этого времени было еще много, но лучшие стоячие места у ограждения стали понемногу заполняться. Квини поднялась, чтобы встать там вместе с мальчишками и парнями. Она хотела быть как можно ближе к арене, это было всякому понятно. Она обнаружила своего мужа, который стоял вместе с несколькими служащими и другими участниками родео у выхода для наездников и бросателей лассо. Его высокая фигура в черной ковбойской шляпе была очень заметна. Джо проявил еще большую наблюдательность, он со своего места заметил жену даже раньше, чем она его. Встреча с Майком от него не ускользнула. Он с удовольствием бы узнал, что было при этом сказано. Но сейчас его внимание привлекло другое событие. По лужайке, отведенной зрителям, шел Гарольд Бут, сопровождаемый той особой, которую Мэри, не без удовольствия с некоторой злобой утрируя, определила как заплывшую жиром белобрысую фурию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
. Эта группа слишком большая роскошь для небольшого городка. Значит, будет столпотворение, истерия — словом, подходящая для них обстановка. Если они тут не достигнут цели, тогда наверняка на пути домой. А Гарольда тебе нечего высматривать, за ним я буду наблюдать сам.— Стоунхорн, я прошу тебя, подумай о Мэри.Сказав это, Квини заметила по мужу, что лучше бы ей молчать.— Он назвал меня вором, а знает, что я не воровал. Я попал в тюрьму… это было начало. Когда меня освободили, я не мог вернуться назад ни в эту школу, как рекомендовал директор тюрьмы суперинтенденту, ни в эту резервацию, ни к своему отцу. Адвокат, который со мной сидел, обратил на меня внимание Майка. Я начал с ним работать. Чтобы отомстить за себя. Всем отомстить… Но Дженни мою банду превратил в дерьмо.И больше в продолжение поездки не было произнесено ни слова, Квини в мыслях была в том бурном дне, когда она возвращалась из школы и ехала этой дорогой в обратном направлении. Остов типи, деревянный фасад декоративного форта, домик сторожа пронеслись мимо. Встречный ветер трепал ее волосы. Тогда она ехала к своей судьбе. Она не раскаивалась. Нет. Но что ее угнетало, так это та невозмутимость, с которой ее муж говорил о гангстерах. Она поняла, что это был его мир, его ежедневная жизнь, что он научился ненавидеть несправедливость обывателей и их законы, что он, не признавая законов, способствовал преступлениям, что эти изверги, которых она ночью встретила в прерии, были как бы его братьями. Он их перестрелял. Но когда он говорил о них и об им подобных, он и сегодня еще говорил об этом словно о «работе» (так, уже будучи ранчеро, он говорил о лошадях), — ведь он из года в год делил с ними пищу, одежду, кров; повинуясь этим людям, действовал. Так Квини открылся с этой стороны смысл понятия «профессиональный преступник».Стоунхорн ехал по пустынной дороге, выдерживая благоразумную скорость шестьдесят пять миль в час. Он не направился сразу к центру города, а поехал окружной дорогой к трущобам, к дому Элка. Дети опять, как и тогда, играли перед домом. Они узнали Квини и Джо Кинга и обрадовались. Элк и его жена были дома. Оказалось, что они уже знали о предстоящем приезде Кингов. Джо отдал Квини ключ зажигания и попрощался, чтобы сейчас же зайти к менеджеру родео. Площадка родео была расположена за городом, неподалеку от предместья.Квини поиграла с детьми, а когда мать уложила их рано спать и сама, усталая, улеглась тоже, Квини посидела еще с Элком на втором топчане. Керосиновая лампа была потушена. Стало темно. Луна стояла в небе со своим приветливо-глупым лицом и куда-то манила людей неверным светом своих пустынь. Но для Квини луна была больше чем небесное светило. Это была магия.И к одиннадцати вечера Джо еще не было, и Квини прилегла с краешку около жены Элка, сам он устроился спать на другом топчане.В час пополуночи пришел Джо. Он завалился рядом с Элком и сразу заснул. А Квини еще долго не могла оторвать глаз от его освещенного луной лица. Она хотела навсегда запечатлеть его образ. Она одна бодрствовала, и глаза ее наполнились слезами. Она заметила еще, что от Джо пахнет алкоголем — хорошим виски.В субботнее утро все поднялись рано, хотя этот день при пятидневной неделе был выходной и никто на работу не шел. Но Элк любил спокойно побыть с семьей перед богослужением, которое совершал в маленькой деревянной церкви для бедных. Джо принес с собой завтрак, и у жены Элка эта забота отпала. Все уселись на топчанах у стола и поели. Здесь никого не смущало, если на столе не было ничего, кроме черного хлеба. Свое жалованье Элк делил с безработными, которые не получали никакого пособия.Джо, конечно, знал, что от него хотят услышать, и начал рассказывать:— Кое-что идет не так, как я предполагал. Я хотел участвовать в борьбе с быком, за это я сделал взнос, а также и за ловлю телят в команде. Но у них не приехал бронк-рейтар Бронк-рейтар — от англ, bronco — полудикая лошадь и рейтар (нем.) — всадник, исполняющий заезд на бронке. Бронк также номер на родео — заезд на бронке.
. И у них есть хорошие лошади, сильные, гибкие, обученные многим штукам. Одна — настоящий дьявол. Жаль упускать такую возможность… очень жаль. Но бронк и борьба с быком в один день — это и более крепкому мужчине слишком много, а я уже год как не тренировался. И от ловли бычков я не могу отказаться, — это огорчит Рассела. Правда, какая это работа — накинуть лассо на заднюю ногу беспомощного животного…— Так за чем же тогда дело? — поинтересовался Элк.— За деньгами. Они не возвращают мне взнос за борьбу с быком, и как будет обстоять со взносом за бронка, они тоже не знают. Взнос сделан, но наездник, который собирался приехать, свалился на родео в Кардстоне и серьезно повредил позвоночник… Он останется калекой. Его взнос пропал. Они могли бы дать мне заезд вместо него, но не хотят. Делаши!— Тогда ты оставь только это.— Если бы не так чертовски заманчиво все же совершить заезд… Моя лошадь еще не готова, поэтому я не сделал заявки… но Пегий — черт… и за бронк назначены самые высокие призы.— Ты еще молод, Джо, и сколько у тебя впереди родео. Брось это.— Ты прав, Элк, но я бы с удовольствием проскакал на пегом черте.Снаружи у автомобиля поднялся шум.Пришла старшая сестра Джо со своими пятью детьми в возрасте от одного до восьми лет. У нее не было своего автомобиля, и поэтому она должна была ехать вместе с Кингом. Так как Тачина и Джо были очень худые, они, хотя и с трудом, втиснулись втроем на сиденье, годовалого мальчика положили на узкую полочку позади сиденья. Два мальчика — четырех и пяти лет — устроились в открытом багажнике. Старшая, восьмилетняя девочка, проявила благоразумие и осталась с двухлетней сестренкой, чтобы отправиться вслед с семейством Элка. Элк питался кое-как, но старый автомобиль у него был, ведь без него он не смог бы добираться до работы. Полная детьми машина Кинга не вызывала удивления. Индейские авто бывали большею частью наполнены под самую крышу, а без крыши получалось еще лучше. Стоунхорн вел машину осторожно. В этой поездке Квини впервые встретилась со своей невесткой, которую она сначала посчитала за вдову. Но тут же из разговора она узнала, что ее безработный муж оставил город, чтобы жена хотя бы получала пособие от отдела социального обеспечения. Одета сестра Джо была ярко, но, несмотря на это, выглядела вполне добропорядочной женщиной. На своего брата с его длинным черепом, она, круглолицая, была мало похожа, а все превратности жизни, кажется, переносила легче, чем он. У детей с Джо, по-видимому, было полное взаимопонимание. Квини невольно представила себе, как в будущем году Стоунхорн будет играть со своим собственным ребенком.Стоунхорн первым прибыл к месту родео. Он поставил машину недалеко от въезда на стоянку так, чтобы ему не могли помешать выехать. С возвышенного места родео хорошо обозревалось. На ровном лугу было устроено то, что можно было назвать ареной. Полукружие белого ограждения, не дающее вырваться лошадям, было не везде одинаково высоким. Лошади на родео были не скаковые, а не отличающиеся особыми уловками дикие лошади. По правую руку, с восточной, узкой стороны вытянутой площадки состязания, находился загон для скота и телят; по левую — выход для участников, отсюда должен был появиться и бронк с его хитростями в борьбе-состязании с наездником. Автомобильные гонки в программу не входили: этот номер был принадлежностью больших родео. А тут не позаботились даже о конюшнях, и участники должны были сами устраивать своих лошадей или находить кого-нибудь, кто бы им помог это сделать.Джо отдал ключ от машины своей сестре и распорядился, чтобы Маргарет никого постороннего к ней не допускала. Он надеялся, что потом сменит ее.Джо и Квини пошли затем пологим луговым склоном вниз к ограде. По другую сторону арены находились трибуны, и Джо дал своей жене входной билет, по которому она, если бы захотела, могла занять место на трибуне. У подножия трибуны находился помост для оркестра.Появились уже и другие автомобили. Многие семьи собирались провести здесь весь день и захватили с собой еду. Были на месте среди своих ларьков и торгаши, они уже готовили товары и кассы. Здесь были холодные жареные куры, чипсы, гамбургеры, горячие сосиски, кофе, кока-кола, фруктовые соки и минеральная вода, ну и, конечно, жевательная резинка, шоколад и сигареты. Зато спиртного было незаметно. Первые дети с центами в руках толпились у ларьков и покупали мороженое на палочках.Три девочки радостно сбежали по склону вниз и набросились на Квини. Это были ее маленькие сестры. Они повисли на ней, и их было не так-то легко стряхнуть. С удивлением и с большим уважением они смотрели на Джо, который собирался принять участие в состязаниях. Сам еще задорный, как ребенок, он подбросил младшую в воздух и снова поймал, а потом — трехлетнюю, которая первая преодолела смущение.— Разок, еще разок! — прикрикивал он при этом.Потом они повстречали семейство Бут. Айзек Бут приветствовал Стоунхорна, как ранчеро своего удачливого ковбоя или как зажиточный крестьянин своего усердного меньшого соседа. Римский император не мог бы быть благосклоннее к гладиатору с шансом на победу. Мамаша Бут смущенно улыбнулась и поинтересовалась маленькими сестрами Халкетт.Джо решил, что пора идти, к менеджеру, чтобы выяснить, как же теперь строится программа. Мэри, дочь ранчеро с мускулистыми руками и трезвым разумом, с детской непосредственностью пустилась в откровения.— Представь себе, — обратилась она к Квини, — Гарольд-то объявился. Он думает, конечно, нас всех тут удивить. Люди говорят, подцепил заплывшую жиром белобрысую фурию лет за сорок, прошедшую и огонь, и воду. Только мне этого и недоставало. Но зато автомобиль у нее, говорят, роскошнейший.— Мэри, и тебе не стыдно повторять всякую чепуху про бездельника и лентяя! — сердито сдвинув брови, пробурчал Айзек Бут.— Как это так? Да это я о Миллер. (Миллер заправляла самой большой бензоколонкой в Нью-Сити. ) У нее, наверное, не только автомобиль, но еще и деньги, что не всегда бывает вместе. Может быть, она белая, а может быть, метиска. Может быть, она собирается выйти за него замуж, а может быть, и нет.— Не приучайся к болтовне, мать твоя избавилась от этого порока.Айзек Бут повернулся, чтобы уйти и пресечь в корне то, что в его глазах могло только компрометировать в высшей степени почтенное семейство.Квини усмехнулась вслед троим. Она почувствовала облегчение и принялась возиться со своими маленькими сестрами. Наверху, на склоне, она заметила также отца и мать, и у нее появилась уверенность, что она может поприветствовать родителей.— Так, так, молодая дама в одиночестве? — услышала Квини позади себя низкий ворчливый голос.Она опустила глаза и продолжала играть с детьми, как будто бы не поняла, что обращаются к ней. Но рослый, крепкий мужчина на этом не успокоился.Он подошел к детям, которые посмотрели на него с удивлением и легким испугом, потому что лицо его было обезображено сломанным носом и зарубцевавшимся рваным веком. Но когда он достал из кармана пакетик земляных орехов и дети, не остановленные Квини, приняли их, робость у них пропала.Квини мобилизовала все свое внимание, как бы между прочим, незаметно рассматривая этого мужчину. На нем была соломенная ковбойская шляпа и розовый галстук в синюю полоску. У него совершенно отсутствовал вкус, и самоуверенность его была наивна. Квини почувствовала еще, что этот человек не только боится удара по больным почкам, но еще и как-то душевно ущербен. Она, правда, не могла пока сказать как. Он выделялся ростом, этот неудавшийся мастер мирового класса. Он не с младых ногтей стал гангстером, озлобление направило его на этот путь. Наверняка он мог быть хорошим организатором, как говорил Стоунхорн, и наверняка ему больше подходит боксерский удар и автоматический пистолет, чем стилет или кольт. Он был человеком силы, и Квини могла бы поверить, что он способен на любую грубость, но не на садизм.Прошел полицейский, не удостоив Майка вниманием: полиция сегодня должна была следить за порядком в районе родео, но, кажется, тут был только небольшой местный наряд.— Да, за такой прелестной молодой дамой мужу следовало бы присматривать получше, — изрек он тем же ворчливым тоном, содержащим в себе невероятное сочетание благосклонности и сарказма.Квини улыбнулась, но все еще ничего не отвечала. Она и сама знала, что очень хорошо выглядит в бирюзовом платье без рукавов, с серебряным кулоном на груди и серебряным браслетом на смуглой руке. Эти серебряные вещи были еще из художественной школы.Вдруг она выпалила:— Мой муж на родео.— Участвует? Очень хорошо. Вам к лицу.— Стоунхорн!Майк только свистнул. Он был озадачен.— Ну и ну! И тут успел найти красотку!— Мы с ним уже давно женаты.Квини сама не знала, почему так сказала. Давно — это было понятие относительное. Быть женой Стоунхорна было для нее само собой разумеющимся, все остальное казалось, в сущности, неважным, по времени совершенно незначительным. Или, может быть, она решила, что лучше всего назло Майку представить дело так, будто она давным-давно ходила в невестах гангстера.Майк пожевал что-то и вывалил широкую губу:— Ну и ну… — Он пошел прочь, посвистывая и приговаривая: — Ребенок… ребенок…Квини пошла с девочками к своим родителям и села на скамью рядом с ними; рядом, словно бы и не было никаких размолвок. За эти несколько недель отец, казалось, сильно постарел.— Кто этот такой длинный? — спросил он дочь.— Один из тех, кто ищет знакомств.Родео должно было начаться в два часа пополудни. До этого времени было еще много, но лучшие стоячие места у ограждения стали понемногу заполняться. Квини поднялась, чтобы встать там вместе с мальчишками и парнями. Она хотела быть как можно ближе к арене, это было всякому понятно. Она обнаружила своего мужа, который стоял вместе с несколькими служащими и другими участниками родео у выхода для наездников и бросателей лассо. Его высокая фигура в черной ковбойской шляпе была очень заметна. Джо проявил еще большую наблюдательность, он со своего места заметил жену даже раньше, чем она его. Встреча с Майком от него не ускользнула. Он с удовольствием бы узнал, что было при этом сказано. Но сейчас его внимание привлекло другое событие. По лужайке, отведенной зрителям, шел Гарольд Бут, сопровождаемый той особой, которую Мэри, не без удовольствия с некоторой злобой утрируя, определила как заплывшую жиром белобрысую фурию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55