Потери тогда могли быть гораздо больше, но пограничников выручило то, что почти весь личный состав нес службу на участках.
В то время шли бои между отрядами Гамсахурдиа и правительственными войсками. Из каких-то источников (нельзя исключать — провокационных) грузинам стало известно, что на погранзаставе скрываются «враги режима». Было решено нанести внезапный удар.
Вскоре к Гладышеву прибыл командир погранотряда полковник Сергей Шаншин, стал просить у комдива несколько зенитных установок:
— Грузинам оружие передаете, а свои люди от грузинских самолетов будут гибнуть? У меня обученные стрелки-зенитчики есть.
Гладышев ответил, что без приказа из штаба Группы сделать это не может. К тому же над заставой проходила авиационная трасса, не дай Бог, пограничники по ошибке пальнут по пассажирскому самолету.
Через некоторое время Шаншин снова заявился с той же просьбой. Гладышев позвонил Реуту, объяснил ситуацию.
— Разрешите я выделю несколько «Шилок».
— Ты что, в тюрьму хочешь? Запрещаю!
Шаншин снова ушел ни с чем.
А через две недели еще одну его заставу грузины разнесли теми же штурмовиками в пух и прах.
Вообще во время вооруженной борьбы с отрядами Гамсахурдиа у грузинских военных некоторое время была своего рода мода атаковать российские заставы под предлогом того, что там скрываются боевики. Однажды к генералу Реуту обратился министр безопасности Грузии Игорь Георгадзе с просьбой выделить два военно-транспортных вертолета для проведения спецоперации против «незаконных вооруженных формирований». Реут в то время лежал в госпитале. Георгадзе «достал» его и там.
Командующий выделить вертолеты разрешил, поручив проконтролировать этот вопрос начальнику штаба ГРВЗ генералу Юрию Балуевскому. Тот, понимая серьезность затеи, приказал вместе с грузинскими спецназовцами посадить в каждый вертолет по четыре автоматчика ГРВЗ «для обеспечения охраны боевых машин» во время операции. Цель ее была прежней — атака погранзаставы, где якобы прячутся боевики. Лихая атака закончилась тем, что четыре российских пограничника были тяжело ранены, но при этом и командир отряда спецназовцев получил пулю в грудь.
«Боевиков» на заставе не оказалось.
Некоторую экзотичность этим смертельным играм придавало то, что против российских пограничников вместе с грузинами участвовала российская боевая техника и восемь российских мотострелков…
* * *
В конце декабря 1994 года в Тбилиси состоялся военный совет ГРВЗ. Гладышев вместе со своим адъютантом старшим лейтенантом Муратом Мамаладзе остановился в гостинице в Вазиани. На другой день к комдиву заглянул давний сослуживец. Как водится, по такому поводу — по пять капель. На столе уже стояла початая бутылка водки — Гладышев потом сто раз жалел, что не придал этому значения…
Слишком нагружаться было нельзя: утром совещание, беседы с начальниками.
Потому ограничились тем, что было.
Когда сослуживец ушел, Гладышев почувствовал, что ему становится плохо. Пошел озноб, появились красные пятна на лице, стал задыхаться. К утру потерял сознание.
Пришел в себя уже в госпитале. Колят какие-то уколы, дают таблетки. Гладышев спросил у врача о диагнозе. Тот ответил:
— Кто-то напоил вас клофелином.
Комдив тогда и вспомнил о бутылке, которую оставил в его номере бывший сослуживец…
Втайне от врача заглянув в историю болезни, Гладышев прочел совсем иной диагноз — алкогольное отравление.
После этого, оставшись с подполковником-медиком с глазу на глаз, спросил у него в лоб, как все это понимать? Тот ответил что-то невнятное.
Невнятного было много: вместо терапевтического Гладышев оказался в психоневрологическом отделении, где и узнал, что на него заведено две истории болезни с разными диагнозами.
Дальше — больше: возле его палаты появилась охрана из подразделения «Летучие мыши» (что-то вроде спецназа штаба ГРВЗ). Среди охранников был давно знакомый Гладышеву майор Зубчук, его бывший комбат. Однажды Гладышев вызволил его из грузинского плена, обменяв на партию боеприпасов. Генерал напомнил майору об этом эпизоде:
— И ты теперь меня сторожишь?
Зубчук раскололся и рассказал, что вокруг комдива «затевается что-то темное».
Гладышев понял, что надо смываться из госпиталя. Но тогда достанется людям, которые приставлены к нему надсмотрщиками. Пока продумывал план побега, прилетела в слезах из Батуми жена, так запаниковала, что Абашидзе даже дал свой самолет.
Было это 31 декабря 1995 года. Гладышев решил отпроситься у врачей на праздник домой. Те наотрез отказали. Тогда он позвонил генералу Реуту и попросил разрешения. Сказал, что чувствует себя нормально, что за ним прилетела жена. Реут запретил ему уезжать из госпиталя. Опять пошел разговор на высоких тонах. Командующий бросил трубку. А Гладышев собрал вещи и рванул на такси в аэропорт.
От госпиталя до самолета его сопровождал «хвост»: две машины, в которых сидели люди в форме спецназовцев. «Очень похоже, что это подчиненные Георгадзе», — сказал Гладышеву сопровождавший его офицер. В тот день генерал понял, что против него открыли «второй фронт».
Прилетев в Батуми, узнал, что приказом командующего ГРВЗ он отстранен от должности…
* * *
После встречи Нового года он собрал штаб дивизии и рассказал офицерам все, что с ним произошло в Тбилиси. Было решено, что комдиву необходимо срочно доложить об этом министру, начальнику Генштаба и Главкому Сухопутных войск генералу Владимиру Семенову. Гладышев надиктовал на магнитофонную ленту почти часовую исповедь и с офицером, улетающим в Москву, передал три кассеты. В них рассказал обо всем: как его втягивали в войну, как заставляли передавать стрелковое оружие и боевую технику, как распродается имущество…
Первым откликнулся Семенов и сообщил, что отменяет приказ Реута об отстранении Гладышева от должности. Владимир Петрович оказался в идиотском положении: штаб Группы отдавал приказы заместителю Гладышева, а штаб Сухопутных войск слал директивные телеграммы на имя штатного комдива.
Когда в дивизию заглянул корреспондент московской газеты, комдив пригласил его к себе и излил душу.
Министр и начальник Генштаба продолжали молчать.
У Грачева долго не доходили руки до кассеты Гладышева, зимой 1995 года он с головой ушел в чеченскую войну и долгое время почти безвылазно находился в Моздоке, в штабе Оперативной группы. По той же причине молчал и НГШ генерал Колесников.
Как только начальник аппарата министра обороны генерал Валерий Лапшов доложил Грачеву о содержании кассеты, тот приказал немедленно вызвать комдива в Москву.
Обрадованный таким поворотом дела, Гладышев позвонил столичному журналисту, которому давал интервью, и попросил подождать с публикацией материала — дескать, посмотрим, как отреагирует Грачев…
Прибыв в Москву, Гладышев остановился в военной гостинице. До поздней ночи смотрел в номере телевизор. Шел обзор прессы. Вдруг — на весь экран огромный заголовок: «Генерал Гладышев обвиняет…» И голос диктора: «Очередной громкий скандал в армии. Командир 145-й мотострелковой дивизии ГРВЗ генерал-майор Владимир Гладышев обвиняет в коррупции свое начальство и рассказывает о действиях „вооруженческой мафии“ на Кавказе…»
И тут же — телефонный звонок. Взволнованный голос Главкома Семенова:
— Чего ты раньше времени высунулся, мудак!
Утром Гладышев был «на ковре» у Грачева. Тот был усталым и раздраженным:
— Еще один «писатель» нашелся! Мне Лебедь уже в печенках сидит!. А теперь еще и ты туда же…
Был долгий разговор. Гладышев рассказал министру все, как на духу. Грачев несколько раз вскакивал из-за стола, чертыхался и грозил со своих «тбилисских» генералов содрать шкуру.
В конце беседы Гладышев спросил у Павла Сергеевича, как ему теперь быть — Реут отстранил от должности, грозил вообще снять.
— Поезжай на место и продолжай командовать дивизией, — заключил Грачев, — я тебя назначал, я тебя, когда надо будет, и сниму.
Самолет до Батуми, в котором улетал из Внуково Гладышев, уже подруливал к взлетно-посадочной полосе, когда командиру корабля приказали остановиться и ждать. Гладышев спросил у штурмана, в чем дело. Тот ответил:
— Заходит на посадку литерный из Тбилиси. Срочно почему-то летят в Москву почти все силовые министры — Надибаидзе, Георгадзе…
Смутная и тревожная догадка обожгла генерала.
Предчувствие не обманывало его…
* * *
Вскоре одна за одной повалили в штаб Группы и дивизию высокие московские инспектора — генералы Константин Кобец, Антон Терентьев. Копали все основательно, но о выводах никто ничего Гладышеву не говорил. Вскоре его снова вызвали к Грачеву. Перед тем, как зайти к нему в кабинет, Гладышев заглянул к Лапшову. В прошлый раз начальник аппарата, казалось, был идеалом вежливости, а тут сразу попер на комдива:
— Ты чего на Реута наезжаешь?! Скандал развел…
Гладышев в ответ сказал ему что-то резкое и вышел из кабинета. Было ясно, что ситуация разворачивается не в его пользу. Комдив догадывался, что Реут, Надибаидзе и Георгадзе, побывавшие у Грачева, «обработали» министра соответствующим образом.
На этот раз Грачева будто подменили: от былой благожелательности не осталось и следа. Он свирепо стал доказывать Гладышеву, что тот не понимает ситуацию в Грузии и мешает командованию Группы работать.
Сенсационные признания и обвинения генерала Гладышева, содержащиеся в газетной публикации, наделали немало шороху не только в Минобороны и Генштабе, но и в Кремле. Грачев получил команду «разобраться, доложить, наказать». В штаб ГРВЗ в Тбилиси и в дивизию Гладышева прибыла высокая московская комиссия. Следом за ней — ревизоры управления вооружения ГРВЗ, затем появился военный прокурор.
Гладышев доказывал всем, что действовал по приказам из штаба ГРВЗ. А в штабе ГРВЗ «не могли найти» этому документальное подтверждение. Отношения между командующим ГРВЗ генералом Реутом, его некоторыми заместителями и Гладышевым стали похожими на плохо скрываемую вражду. Особенно после того, как Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело в отношении комдива: ему инкриминировались незаконные действия при передаче вооружений…
Вскоре в документах минобороновской комиссии, представленных Грачеву, появился такой вывод: «В связи с конфликтом между командующим ГРВЗ генерал-полковником Ф. Реутом и командиром 145-й дивизии генерал-майором В. Гладышевым целесообразно перевести Гладышева на равнозначную должность в один из внутренних военных округов или отправить на учебу в академию Генерального штаба».
Гладышев сказал Грачеву:
— В таком случае я уйду из армии.
— Ты что, с ума сошел?
— Я уйду…
Грачев все еще надеялся удержать его в армии. Вывел Гладышева в свое распоряжение, временно перевел в Москву и приказал кадровикам подыскать комдиву подходящее место. Те предложили ему «пасьянс» из нескольких должностей во внутренних военных округах. Но пока он раздумывал, получил повестку из Главной военной прокуратуры. Когда прибыл туда, ему объявили о возбуждении уголовного дела.
Начались допросы и очные ставки…
В конце 1995 года Гладышев подал рапорт на увольнение, который был удовлетворен.
После отставки генерала Гладышева по Аджарии прокатилась волна многотысячных митингов, на которых его часто называли «Аджарским Лебедем». Мешками собирались подписи людей под обращением к Ельцину не смещать Гладышева с должности. Скандал принял широкомасштабный характер — его активно начали комментировать российские СМИ. В те дни «Независимая газета» писала: «Отстранение опального генерала Гладышева в Аджарии объясняют происками „злого гения“ (под ним явно подразумевался Георгадзе). Газета „Труд“ высказывалась на сей счет более конкретно и называла еще одно лицо: „Может быть, у командующего ГРВЗ генерала Федора Реута есть свои взгляды на способы поддержания мира в Аджарии. Иначе чем объяснить целую акцию по дискредитации командира дивизии?“ Осторожничали „Московские новости“: „Интрига против генерала Гладышева с последующим его снятием с должности осуществлена, скорее всего, Георгадзе при содействии руководства ГРВЗ и лично ее командующего“.
А сторонников генерала Гладышева уже потихоньку убирали из Батуми: начали с командира 90-го полка полковника Игоря Броницкого (перевели в Ахалкалаки). Полк Броницкого был лучшим в Сухопутных войсках, как и дивизия в целом. И это еще ярче высвечивало направленность интриги.
Я часто думал, почему два российских генерала, которым, казалось, априори служба предписывала быть полными единомышленниками, оказались, как говорится, по разные стороны баррикады? Наверное, у Реута и Гладышева были разные позиции потому, что они служили в одной армии, но в разных Грузиях.
* * *
Весной 1996 года в России вовсю кипела предвыборная президентская кампания. Лебедь стал секретарем Совета Безопасности. Он хорошо знал Гладышева по Афганистану и совместной службе в ВДВ. Когда проведал, что Гладышев не у дел, пригласил его к себе на Старую площадь и предложил Владимиру Петровичу высокую должность. Гладышев колебался. Лебедь сказал:
— Ты сейчас фактически безработный, а я тебя хочу назначить на высокую должность. И ты еще раздумываешь?
Гладышев поблагодарил за доверие и признался, что на него заведено уголовное дело.
Лебедь задумался. Пристально посмотрел на Гладышева и сказал:
— Володя, я тебя с лейтенантских времен знаю и не верю, что ты мог запутаться с оружием… Давай работать, а прокуратура пусть разбирается.
Прокуратура разбиралась до конца 1996 года. В ноябре в материалах ГВП появился вывод: «Уголовное дело в отношении генерал-майора В. Гладышева прекратить в связи с отсутствием в его действиях состава преступления».
Состав преступления следователи обнаружили в действиях командующего Группы российских войск в Закавказье генерал-полковника Федора Реута. ГВП возбудила в отношении его уголовное дело — № 31/00/0014-96 (в нем шла речь о незаконной передаче оружия Грузии и Армении). В связи с этим Реут в марте 1997 года был смещен с должности.
«Обвиняемый» Гладышев теперь превращался в свидетеля. Снова пошли вызовы в ГВП. Однажды следователь сказал генералу, что будет устроена личная ставка между ним и Реутом…
* * *
…Они встретились в Главной военной прокуратуре. Оба были в штатском. Реут еще не знал, что Гладышев уже служит в СБ.
— Здравия желаю, товарищ командующий!
— Привет, Володя. В штатском ты совсем изменился — другой человек.
Гладышев ответил тем же (хотя думал о другом):
— И вы совсем другой…
Их усадили лицом к лицу. Начался перекрестный допрос. Следователь — Реуту:
— Товарищ генерал-полковник, вы давали приказ командиру 145-й мотострелковой дивизии, тогда еще полковнику Гладышеву, на передачу оружия аджарцам?
Реут:
— Нет, не давал.
Следователь — Гладышеву:
— Товарищ генерал-майор, вы, будучи командиром 145-й дивизии, получали распоряжение от командующего ГРВЗ о передаче оружия аджарской стороне?
Гладышев:
— Да, получал.
Реут:
— Владимир Петрович, ты же генерал! Зачем неправду говоришь?
— Федор Иванович, вы тоже генерал. Только у меня одна, а у вас — три звезды. Почему вы неправду говорите?
Когда протоколы допроса были готовы, оба в напряженной тишине подписали их.
Затем Реут дал понять, что хочет поговорить с Гладышевым с глазу на глаз. Гладышев придумал повод, чтобы избежать неприятной беседы.
Выйдя вскоре из прокуратуры, Гладышев заметил Реута. И хотя дорога к метро вела в его сторону, Владимир Петрович пошел в другую.
Разные у них были дороги…
Даже после того, как Главная военная прокуратура признала Гладышева невиновным и у него были все основания продолжать службу, он решил повесить генеральский китель на гвоздь. На все уговоры старших начальников отвечал одинаково:
— Нет, в такой армии служить не буду…
* * *
…Уже лето 1999 года. Расследование уголовного дела, в котором генерал Реут выступает одним из главных фигурантов, продолжается. Виновен он или нет, следователям еще предстоит доказывать. Пока он всего лишь подозреваемый.
Некоторые офицеры штаба ГРВЗ, которые служили с Реутом, говорят, что он не тот человек, который способен по собственной инициативе ввязываться в опасные аферы с незаконной передачей оружия армянам и грузинам. Но это — всего лишь субъективное мнение нескольких бывших подчиненных генерала. Другие же (тот же Гладышев) считают, что командующий все же «прикладывал руку» к передаче оружия. Но следствие оперирует не мнениями, а фактами, которые и дали повод подозревать в действиях Реута состав преступления.
К тому же обнаружились некоторые тайные нити, которые из штаба ГРВЗ тянулись в Генштаб и Минобороны. И это заставляет следователей искать ответы на новые вопросы в деле Реута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
В то время шли бои между отрядами Гамсахурдиа и правительственными войсками. Из каких-то источников (нельзя исключать — провокационных) грузинам стало известно, что на погранзаставе скрываются «враги режима». Было решено нанести внезапный удар.
Вскоре к Гладышеву прибыл командир погранотряда полковник Сергей Шаншин, стал просить у комдива несколько зенитных установок:
— Грузинам оружие передаете, а свои люди от грузинских самолетов будут гибнуть? У меня обученные стрелки-зенитчики есть.
Гладышев ответил, что без приказа из штаба Группы сделать это не может. К тому же над заставой проходила авиационная трасса, не дай Бог, пограничники по ошибке пальнут по пассажирскому самолету.
Через некоторое время Шаншин снова заявился с той же просьбой. Гладышев позвонил Реуту, объяснил ситуацию.
— Разрешите я выделю несколько «Шилок».
— Ты что, в тюрьму хочешь? Запрещаю!
Шаншин снова ушел ни с чем.
А через две недели еще одну его заставу грузины разнесли теми же штурмовиками в пух и прах.
Вообще во время вооруженной борьбы с отрядами Гамсахурдиа у грузинских военных некоторое время была своего рода мода атаковать российские заставы под предлогом того, что там скрываются боевики. Однажды к генералу Реуту обратился министр безопасности Грузии Игорь Георгадзе с просьбой выделить два военно-транспортных вертолета для проведения спецоперации против «незаконных вооруженных формирований». Реут в то время лежал в госпитале. Георгадзе «достал» его и там.
Командующий выделить вертолеты разрешил, поручив проконтролировать этот вопрос начальнику штаба ГРВЗ генералу Юрию Балуевскому. Тот, понимая серьезность затеи, приказал вместе с грузинскими спецназовцами посадить в каждый вертолет по четыре автоматчика ГРВЗ «для обеспечения охраны боевых машин» во время операции. Цель ее была прежней — атака погранзаставы, где якобы прячутся боевики. Лихая атака закончилась тем, что четыре российских пограничника были тяжело ранены, но при этом и командир отряда спецназовцев получил пулю в грудь.
«Боевиков» на заставе не оказалось.
Некоторую экзотичность этим смертельным играм придавало то, что против российских пограничников вместе с грузинами участвовала российская боевая техника и восемь российских мотострелков…
* * *
В конце декабря 1994 года в Тбилиси состоялся военный совет ГРВЗ. Гладышев вместе со своим адъютантом старшим лейтенантом Муратом Мамаладзе остановился в гостинице в Вазиани. На другой день к комдиву заглянул давний сослуживец. Как водится, по такому поводу — по пять капель. На столе уже стояла початая бутылка водки — Гладышев потом сто раз жалел, что не придал этому значения…
Слишком нагружаться было нельзя: утром совещание, беседы с начальниками.
Потому ограничились тем, что было.
Когда сослуживец ушел, Гладышев почувствовал, что ему становится плохо. Пошел озноб, появились красные пятна на лице, стал задыхаться. К утру потерял сознание.
Пришел в себя уже в госпитале. Колят какие-то уколы, дают таблетки. Гладышев спросил у врача о диагнозе. Тот ответил:
— Кто-то напоил вас клофелином.
Комдив тогда и вспомнил о бутылке, которую оставил в его номере бывший сослуживец…
Втайне от врача заглянув в историю болезни, Гладышев прочел совсем иной диагноз — алкогольное отравление.
После этого, оставшись с подполковником-медиком с глазу на глаз, спросил у него в лоб, как все это понимать? Тот ответил что-то невнятное.
Невнятного было много: вместо терапевтического Гладышев оказался в психоневрологическом отделении, где и узнал, что на него заведено две истории болезни с разными диагнозами.
Дальше — больше: возле его палаты появилась охрана из подразделения «Летучие мыши» (что-то вроде спецназа штаба ГРВЗ). Среди охранников был давно знакомый Гладышеву майор Зубчук, его бывший комбат. Однажды Гладышев вызволил его из грузинского плена, обменяв на партию боеприпасов. Генерал напомнил майору об этом эпизоде:
— И ты теперь меня сторожишь?
Зубчук раскололся и рассказал, что вокруг комдива «затевается что-то темное».
Гладышев понял, что надо смываться из госпиталя. Но тогда достанется людям, которые приставлены к нему надсмотрщиками. Пока продумывал план побега, прилетела в слезах из Батуми жена, так запаниковала, что Абашидзе даже дал свой самолет.
Было это 31 декабря 1995 года. Гладышев решил отпроситься у врачей на праздник домой. Те наотрез отказали. Тогда он позвонил генералу Реуту и попросил разрешения. Сказал, что чувствует себя нормально, что за ним прилетела жена. Реут запретил ему уезжать из госпиталя. Опять пошел разговор на высоких тонах. Командующий бросил трубку. А Гладышев собрал вещи и рванул на такси в аэропорт.
От госпиталя до самолета его сопровождал «хвост»: две машины, в которых сидели люди в форме спецназовцев. «Очень похоже, что это подчиненные Георгадзе», — сказал Гладышеву сопровождавший его офицер. В тот день генерал понял, что против него открыли «второй фронт».
Прилетев в Батуми, узнал, что приказом командующего ГРВЗ он отстранен от должности…
* * *
После встречи Нового года он собрал штаб дивизии и рассказал офицерам все, что с ним произошло в Тбилиси. Было решено, что комдиву необходимо срочно доложить об этом министру, начальнику Генштаба и Главкому Сухопутных войск генералу Владимиру Семенову. Гладышев надиктовал на магнитофонную ленту почти часовую исповедь и с офицером, улетающим в Москву, передал три кассеты. В них рассказал обо всем: как его втягивали в войну, как заставляли передавать стрелковое оружие и боевую технику, как распродается имущество…
Первым откликнулся Семенов и сообщил, что отменяет приказ Реута об отстранении Гладышева от должности. Владимир Петрович оказался в идиотском положении: штаб Группы отдавал приказы заместителю Гладышева, а штаб Сухопутных войск слал директивные телеграммы на имя штатного комдива.
Когда в дивизию заглянул корреспондент московской газеты, комдив пригласил его к себе и излил душу.
Министр и начальник Генштаба продолжали молчать.
У Грачева долго не доходили руки до кассеты Гладышева, зимой 1995 года он с головой ушел в чеченскую войну и долгое время почти безвылазно находился в Моздоке, в штабе Оперативной группы. По той же причине молчал и НГШ генерал Колесников.
Как только начальник аппарата министра обороны генерал Валерий Лапшов доложил Грачеву о содержании кассеты, тот приказал немедленно вызвать комдива в Москву.
Обрадованный таким поворотом дела, Гладышев позвонил столичному журналисту, которому давал интервью, и попросил подождать с публикацией материала — дескать, посмотрим, как отреагирует Грачев…
Прибыв в Москву, Гладышев остановился в военной гостинице. До поздней ночи смотрел в номере телевизор. Шел обзор прессы. Вдруг — на весь экран огромный заголовок: «Генерал Гладышев обвиняет…» И голос диктора: «Очередной громкий скандал в армии. Командир 145-й мотострелковой дивизии ГРВЗ генерал-майор Владимир Гладышев обвиняет в коррупции свое начальство и рассказывает о действиях „вооруженческой мафии“ на Кавказе…»
И тут же — телефонный звонок. Взволнованный голос Главкома Семенова:
— Чего ты раньше времени высунулся, мудак!
Утром Гладышев был «на ковре» у Грачева. Тот был усталым и раздраженным:
— Еще один «писатель» нашелся! Мне Лебедь уже в печенках сидит!. А теперь еще и ты туда же…
Был долгий разговор. Гладышев рассказал министру все, как на духу. Грачев несколько раз вскакивал из-за стола, чертыхался и грозил со своих «тбилисских» генералов содрать шкуру.
В конце беседы Гладышев спросил у Павла Сергеевича, как ему теперь быть — Реут отстранил от должности, грозил вообще снять.
— Поезжай на место и продолжай командовать дивизией, — заключил Грачев, — я тебя назначал, я тебя, когда надо будет, и сниму.
Самолет до Батуми, в котором улетал из Внуково Гладышев, уже подруливал к взлетно-посадочной полосе, когда командиру корабля приказали остановиться и ждать. Гладышев спросил у штурмана, в чем дело. Тот ответил:
— Заходит на посадку литерный из Тбилиси. Срочно почему-то летят в Москву почти все силовые министры — Надибаидзе, Георгадзе…
Смутная и тревожная догадка обожгла генерала.
Предчувствие не обманывало его…
* * *
Вскоре одна за одной повалили в штаб Группы и дивизию высокие московские инспектора — генералы Константин Кобец, Антон Терентьев. Копали все основательно, но о выводах никто ничего Гладышеву не говорил. Вскоре его снова вызвали к Грачеву. Перед тем, как зайти к нему в кабинет, Гладышев заглянул к Лапшову. В прошлый раз начальник аппарата, казалось, был идеалом вежливости, а тут сразу попер на комдива:
— Ты чего на Реута наезжаешь?! Скандал развел…
Гладышев в ответ сказал ему что-то резкое и вышел из кабинета. Было ясно, что ситуация разворачивается не в его пользу. Комдив догадывался, что Реут, Надибаидзе и Георгадзе, побывавшие у Грачева, «обработали» министра соответствующим образом.
На этот раз Грачева будто подменили: от былой благожелательности не осталось и следа. Он свирепо стал доказывать Гладышеву, что тот не понимает ситуацию в Грузии и мешает командованию Группы работать.
Сенсационные признания и обвинения генерала Гладышева, содержащиеся в газетной публикации, наделали немало шороху не только в Минобороны и Генштабе, но и в Кремле. Грачев получил команду «разобраться, доложить, наказать». В штаб ГРВЗ в Тбилиси и в дивизию Гладышева прибыла высокая московская комиссия. Следом за ней — ревизоры управления вооружения ГРВЗ, затем появился военный прокурор.
Гладышев доказывал всем, что действовал по приказам из штаба ГРВЗ. А в штабе ГРВЗ «не могли найти» этому документальное подтверждение. Отношения между командующим ГРВЗ генералом Реутом, его некоторыми заместителями и Гладышевым стали похожими на плохо скрываемую вражду. Особенно после того, как Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело в отношении комдива: ему инкриминировались незаконные действия при передаче вооружений…
Вскоре в документах минобороновской комиссии, представленных Грачеву, появился такой вывод: «В связи с конфликтом между командующим ГРВЗ генерал-полковником Ф. Реутом и командиром 145-й дивизии генерал-майором В. Гладышевым целесообразно перевести Гладышева на равнозначную должность в один из внутренних военных округов или отправить на учебу в академию Генерального штаба».
Гладышев сказал Грачеву:
— В таком случае я уйду из армии.
— Ты что, с ума сошел?
— Я уйду…
Грачев все еще надеялся удержать его в армии. Вывел Гладышева в свое распоряжение, временно перевел в Москву и приказал кадровикам подыскать комдиву подходящее место. Те предложили ему «пасьянс» из нескольких должностей во внутренних военных округах. Но пока он раздумывал, получил повестку из Главной военной прокуратуры. Когда прибыл туда, ему объявили о возбуждении уголовного дела.
Начались допросы и очные ставки…
В конце 1995 года Гладышев подал рапорт на увольнение, который был удовлетворен.
После отставки генерала Гладышева по Аджарии прокатилась волна многотысячных митингов, на которых его часто называли «Аджарским Лебедем». Мешками собирались подписи людей под обращением к Ельцину не смещать Гладышева с должности. Скандал принял широкомасштабный характер — его активно начали комментировать российские СМИ. В те дни «Независимая газета» писала: «Отстранение опального генерала Гладышева в Аджарии объясняют происками „злого гения“ (под ним явно подразумевался Георгадзе). Газета „Труд“ высказывалась на сей счет более конкретно и называла еще одно лицо: „Может быть, у командующего ГРВЗ генерала Федора Реута есть свои взгляды на способы поддержания мира в Аджарии. Иначе чем объяснить целую акцию по дискредитации командира дивизии?“ Осторожничали „Московские новости“: „Интрига против генерала Гладышева с последующим его снятием с должности осуществлена, скорее всего, Георгадзе при содействии руководства ГРВЗ и лично ее командующего“.
А сторонников генерала Гладышева уже потихоньку убирали из Батуми: начали с командира 90-го полка полковника Игоря Броницкого (перевели в Ахалкалаки). Полк Броницкого был лучшим в Сухопутных войсках, как и дивизия в целом. И это еще ярче высвечивало направленность интриги.
Я часто думал, почему два российских генерала, которым, казалось, априори служба предписывала быть полными единомышленниками, оказались, как говорится, по разные стороны баррикады? Наверное, у Реута и Гладышева были разные позиции потому, что они служили в одной армии, но в разных Грузиях.
* * *
Весной 1996 года в России вовсю кипела предвыборная президентская кампания. Лебедь стал секретарем Совета Безопасности. Он хорошо знал Гладышева по Афганистану и совместной службе в ВДВ. Когда проведал, что Гладышев не у дел, пригласил его к себе на Старую площадь и предложил Владимиру Петровичу высокую должность. Гладышев колебался. Лебедь сказал:
— Ты сейчас фактически безработный, а я тебя хочу назначить на высокую должность. И ты еще раздумываешь?
Гладышев поблагодарил за доверие и признался, что на него заведено уголовное дело.
Лебедь задумался. Пристально посмотрел на Гладышева и сказал:
— Володя, я тебя с лейтенантских времен знаю и не верю, что ты мог запутаться с оружием… Давай работать, а прокуратура пусть разбирается.
Прокуратура разбиралась до конца 1996 года. В ноябре в материалах ГВП появился вывод: «Уголовное дело в отношении генерал-майора В. Гладышева прекратить в связи с отсутствием в его действиях состава преступления».
Состав преступления следователи обнаружили в действиях командующего Группы российских войск в Закавказье генерал-полковника Федора Реута. ГВП возбудила в отношении его уголовное дело — № 31/00/0014-96 (в нем шла речь о незаконной передаче оружия Грузии и Армении). В связи с этим Реут в марте 1997 года был смещен с должности.
«Обвиняемый» Гладышев теперь превращался в свидетеля. Снова пошли вызовы в ГВП. Однажды следователь сказал генералу, что будет устроена личная ставка между ним и Реутом…
* * *
…Они встретились в Главной военной прокуратуре. Оба были в штатском. Реут еще не знал, что Гладышев уже служит в СБ.
— Здравия желаю, товарищ командующий!
— Привет, Володя. В штатском ты совсем изменился — другой человек.
Гладышев ответил тем же (хотя думал о другом):
— И вы совсем другой…
Их усадили лицом к лицу. Начался перекрестный допрос. Следователь — Реуту:
— Товарищ генерал-полковник, вы давали приказ командиру 145-й мотострелковой дивизии, тогда еще полковнику Гладышеву, на передачу оружия аджарцам?
Реут:
— Нет, не давал.
Следователь — Гладышеву:
— Товарищ генерал-майор, вы, будучи командиром 145-й дивизии, получали распоряжение от командующего ГРВЗ о передаче оружия аджарской стороне?
Гладышев:
— Да, получал.
Реут:
— Владимир Петрович, ты же генерал! Зачем неправду говоришь?
— Федор Иванович, вы тоже генерал. Только у меня одна, а у вас — три звезды. Почему вы неправду говорите?
Когда протоколы допроса были готовы, оба в напряженной тишине подписали их.
Затем Реут дал понять, что хочет поговорить с Гладышевым с глазу на глаз. Гладышев придумал повод, чтобы избежать неприятной беседы.
Выйдя вскоре из прокуратуры, Гладышев заметил Реута. И хотя дорога к метро вела в его сторону, Владимир Петрович пошел в другую.
Разные у них были дороги…
Даже после того, как Главная военная прокуратура признала Гладышева невиновным и у него были все основания продолжать службу, он решил повесить генеральский китель на гвоздь. На все уговоры старших начальников отвечал одинаково:
— Нет, в такой армии служить не буду…
* * *
…Уже лето 1999 года. Расследование уголовного дела, в котором генерал Реут выступает одним из главных фигурантов, продолжается. Виновен он или нет, следователям еще предстоит доказывать. Пока он всего лишь подозреваемый.
Некоторые офицеры штаба ГРВЗ, которые служили с Реутом, говорят, что он не тот человек, который способен по собственной инициативе ввязываться в опасные аферы с незаконной передачей оружия армянам и грузинам. Но это — всего лишь субъективное мнение нескольких бывших подчиненных генерала. Другие же (тот же Гладышев) считают, что командующий все же «прикладывал руку» к передаче оружия. Но следствие оперирует не мнениями, а фактами, которые и дали повод подозревать в действиях Реута состав преступления.
К тому же обнаружились некоторые тайные нити, которые из штаба ГРВЗ тянулись в Генштаб и Минобороны. И это заставляет следователей искать ответы на новые вопросы в деле Реута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58