Слышишь, ты!
Бретт продолжал внимательно смотреть на нее, хотя теперь в его взгляде мелькнуло неподдельное удивление. Он несколько ослабил хватку, но руки ее не выпустил.
— Ответь мне. Откуда ты узнала про книгу?
Тогда, воскресным вечером в кафе «Дю Монд», Дженни бросила фразу: «На самом деле было именно так». Честно говоря, она и не думала, что все расскажет ему вот так сразу. А сейчас она была уверена, что не расскажет ему этого уже никогда.
Дженни высвободила руку и натянула на себя футболку.
— Хорошо, я тебе сейчас объясню. Я посчитала, что такая концовка книги более интересна. Естественно, я не знала и не хочу знать, что там у тебя было в первом варианте. Мне просто показалось, что пустой револьвер в руках Моди и затем появляющийся у нее острый нож придадут твоему роману больше остроты. Прости за каламбур.
— Продолжай.
— Продолжаю. Ты, конечно, очень подробно описал в романе, как эта чертова Моди стащила револьвер у своего дядюшки и как применила его той ночью. Оба раза появление на сцене оружия просто изобиловало нужными и ненужными деталями. Но ты хоть бы раз упомянул, где она достала патроны! Ну что? У тебя еще есть ко мне вопросы?
Дженни не могла себя заставить взглянуть на Бретта после всего случившегося, чувство унижения просто раздавило ее. Господи, угораздило же ее! Проститутки с Бурбон-стрит ведут себя более осмотрительно! Разум Дженни, избавившись от любовного угара, уже хладнокровно просчитывал последствия, и Дженни с удовлетворением отметила, что в эти дни презерватив ей был не нужен.
Она поднялась с кровати:
— Если вопросов нет, то будь добр, сделай так, чтобы, вернувшись из ванной, я оказалась в полном одиночестве. Выйти можешь по своему усмотрению либо через дверь, либо через балкон — этот путь тебе более знаком.
— Послушай, Дженни, какого черта…
— Всегда предполагала, что писатели хорошо понимают родной язык. Ты что, исключение? — И она оглушительно захлопнула дверь ванной перед его носом.
Дженни злилась прежде всего на самое себя, а не на Бретта. Никогда в жизни она не вела себя столь безответственно и теперь испытывала к себе тошнотворное отвращение. Дженни впустила Бретта в свой сон, в свое подсознание и никогда снова не повторит этой ошибки.
А в том, что произошедшее ночью было ошибкой, она не сомневалась. Может быть, самой большой ошибкой в ее жизни. Она стояла посреди ванной комнаты, рассматривая свое отражение в зеркале. Дженни до сих пор не могла поверить, что занималась любовью с абсолютно чужим для нее человеком. С чужим!
— Спускайся вниз через сорок пять минут, — раздался голос Бретта из-за двери. — Я накормлю тебя завтраком.
Дженни не могла сейчас даже слышать его голос, не говоря уж о том, чтобы видеть его лицо. Так получилось, что Дженни не имела близких отношений с мужчинами больше двух лет, и теперь ей казалось, что она вообще не сможет больше общаться с ними, за исключением, может быть, Роба. Интересно, что думает сейчас Бретт? «Господи, за кого же он меня принимает!»
— Нет, спасибо за предложение.
— Я сказал, что накормлю тебя завтраком!
— А я сказала: «Нет, спасибо»!
— Сорок пять минут, Дженни, или я снова залезу к тебе через балкон.
Бретт сам не знал, почему проявляет такую настойчивость. Может быть, потому, что в Дженни, даже после всего произошедшего между ними, ему по-прежнему чудилась какая-то манящая загадка. Бретт стоял. тупо уставясь на разделяющую их дверь ванной. Кто она для него? Почему всю неделю он не мог выбросить ее из головы? Зачем проснулся в ее постели сегодня утром? И почему их близость показалась ему абсолютно закономерной? Ведь секс, особенно такой — безрассудный случайный, никогда не был для него самоцелью, более того, напрочь выпадал из его жизненного стиля. Так почему же, проснувшись утром вместе с Дженни, он не почувствовал досады, наоборот, Бретту показалось, что он действовал совершенно правильно, зная, что именно так и должно быть? Правда, любое действие преследует какую-то цель, а Бретт вовсе не представлял, какова она в данном случае.
Но тогда вместе с Дженни он не думал об этом, каждое их движение, каждый взгляд казались естественными и исполненными смысла. Может быть, это и называется судьбой? Возможно. Но все равно продолжали оставаться вопросы, на которые Дженни не захотела или не смогла найти ответа. Ее записка… Бретт был уверен, что Дженни что-то от него скрывает.
Чтобы попасть в свою квартиру, Бретт решил воспользоваться проторенной дорогой. Он совершенно не помнил, куда засунул ключи от двери, перед тем как решил поиграть в Тарзана, взбираясь на соседский балкон.
Через несколько секунд он уже выключал горящий по всей квартире свет.
Итак, он окончательно запутался. Дженни что-то хотела от него, как и все остальные женщины. Они всегда что-нибудь от него хотели. Именно поэтому Бретт никогда не верил женщинам и сейчас не имел никаких оснований верить своей новой соседке.
Кроме того, она явно что-то скрывала. И Бретт намеревался непременно узнать, что именно.
Глава 6
Через три четверти часа после объявления Бреттом ультиматума они вдвоем сидели в его «корвете». Признаться, Бретт был приятно удивлен, увидев Дженни, сбегающую вниз по ступенькам. Хотя, когда он пришел домой, у него возникла, как ему показалось, не самая глупая мысль: послать все к черту и завалиться спать. Кроме того, Бретт был голоден, а завтрак в приличном ресторане означал обильную еду, следовательно, подобное мероприятие могло закончиться расстройством желудка. Последствиями обжорства, другими словами.
— Итак, — Дженни прикрыла дверь и накинула ремень безопасности; лицо ее напоминало Бретту лицо человека, только что откусившего здоровенный кусок незрелой хурмы, — похоже, ты здесь такой единственный.
— Какой — такой? — не понял Бретт.
— Который за неделю не освоил порядок парковки машин на этой стоянке.
— Надеюсь, ты разъяснишь мне этот сложный процесс?
— Запросто. — Она выпятила вперед подбородок. — С того самого дня, как ты здесь появился, ты ставишь свою машину на мое место. Повторяю: это место мое — вот и весь сложный процесс. Объяснить еще раз или не стоит?
— Не стоит.
Он посмотрел на Дженни, нервно и резко нажал на стартер, но двигатель, пару раз чихнув, замолк. Дженни сидела, опустив голову и прищурившись, и молчала. Бретт снова нажал на кнопку.
«Посмотрите-ка, — подумала Дженни, — он заводит свой драндулет с таким выражением лица, словно сдает сложнейший экзамен! Какого черта я вообще сижу в его машине?» Сначала она легла в постель с незнакомым человеком, затем трахнулась с ним, а теперь еще едет с ним завтракать!
Она просто дура, полная идиотка, ей же больше ничего не надо от Бретта… Ей же ничего не надо! Но где-то в потаенном уголке ее сознания, таком далеком, что она силилась его не замечать, занозой сидела уверенность, что так и должно быть.
Бретт наконец завел машину и, не торопясь, покинул законное место Дженни. Наконец добрались до небольшого ресторанчика, который Мак-Кормик иногда любил посещать. Бретт подумал, что это конец. Конец карьере писателя, заключившего контракт и обязанного до конца месяца сдать рукопись. И все из-за какой-то соседки, с которой он неосторожно переспал сегодня утром. Бретт тщетно убеждал себя, что их отношения с Дженни сводятся лишь к сексу. Пусть это было пре. красно и дало обоим полное удовлетворение, но ничего иного за этим не стояло.
— Скажи мне, пожалуйста, — неожиданно спросил Бретт, — как ты предохраняешься?
— Некоторым образом, о котором тебе вовсе не обязательно знать, — ответила Дженни, внимательно рассматривая дворники на лобовом стекле.
— Точно?
В голосе Дженни послышались отзвуки еле сдерживаемого рычания:
— Точно!
Бретт завел машину на стоянку перед рестораном:
— Несколько месяцев назад в городе проходила широкая кампания по проблемам СПИДа. Рекомендовалось пройти тест на ВИЧ. Кстати, у меня отрицательный результат. Это я для того, чтобы ты спала спокойно.
— Чтобы ты тоже не ворочался по ночам, могу обрадовать: и я сдавала кровь. Правда, это было перед прошлым Рождеством.
— Что? Девять месяцев назад? А после этого ты жила в монастыре?
— После этого у меня не было ни одного мужика! — Дженни снова начала злиться.
Бретт заглушил двигатель и улыбнулся:
— У меня тоже. В смысле, женщины. Честное слово.
Они покинули машину и через зеркальные двери зашли в ресторан. Со стороны Бретт и Дженни выглядели весьма необычной парой. Оба с темными кругами под глазами и мрачными лицами, они молча промаршировали к столику и, взяв меню, принялись его внимательно изучать, украдкой кидая друг на друга недоуменные взгляды. Неловкое молчание начинало затягиваться.
— Почему ты согласилась приехать со мной сюда? — задал Бретт, как ему показалось, не самый умный вопрос.
— Я, как воспитанная девушка, никогда не отказываюсь от вежливых приглашений. Особенно если они делаются таким тоном.
Бретт отложил меню в сторону. Что ж, каков вопрос, таков и ответ. Во всяком случае, обижаться ему не на что.
Перед столиком появилась официантка, выражением лица напоминающая обиженного бассетхаунда.
— Ваш заказ?
— Пожалуйста, апельсиновый сок и тосты.
Бретт, проживший первые двадцать лет своей жизни в сельском городишке, всегда считал завтрак немаловажной деталью дня и не понимал такого, как он считал, безответственного к нему отношения.
— Это что, все?
Дженни положила руки на стол и взглянула на Бретта:
— Этого вполне достаточно, я не голодна.
По ее покрасневшим от усталости глазам, измученному лицу, нервному подрагиванию рук было видно: ей действительно не до еды. Взгляд Бретта остановился на ее кистях. Женственных и грациозных. Даже короткие ногти без маникюра не портили ее тонких изящных пальцев. Эти пальцы, которые так нежно ласкали его сегодня, поглаживали его грудь, которые… Тьфу, черт! Опять он думает не о том! Если не заставить ее поесть, она грохнется в обморок прямо за столиком, на свои тосты с соком.
— Принесите, пожалуйста, кофе и два завтрака на ваше усмотрение.
— Два завтрака?
— Два.
— Один, — поправила Дженни.
— Нет, два.
Официантка переводила ошалелый взгляд с Бретта на Дженни. Было видно, что перепалка вывела ее из обычного летаргического состояния, и теперь она озадаченно прислушивалась к тому, что просыпается у нее внутри, пытаясь понять, нравится ей это или нет.
— Простите, сэр! Я думаю, мне лучше пока подать сок и кофе, а остальное вы закажете, когда договоритесь.
Бретт посмотрел вслед удаляющейся официантке.
— Она права. Мы оба выглядим так, словно не знаем, чего хотим.
— А ты что, знаешь? Тогда поделись своим знанием со мной.
— Ну, во-первых, наверное, ты хочешь мне сказать, что я несу полную ответственность за то, что произошло между нами сегодня утром.
Дженни вспыхнула, и Бретту показалось, что ее взгляд сейчас разрежет его пополам.
— Ошибаешься. Я как раз хочу сказать, что не привыкла обсуждать свои личные проблемы в общественных местах. Что и тебе рекомендую.
— Прошу прощения, ты права. Займемся этим позже, когда уедем отсюда.
Дженни мысленно послала Бретта ко всем чертям. Она не собиралась больше не только что-либо обсуждать, но и вообще иметь с ним дело.
— Есть предложение самим сходить к буфетной стойке и взять что-нибудь оттуда. Пошли?
— Я уже сказала, что не голодна. Мне достаточно тостов и сока.
Бретт понял, что таким образом ничего не добьется. Но было просто необходимо заставить ее поесть, хотя бы и через силу.
— Ну тогда посиди здесь, я скоро.
Бретт отошел к стойке и, мало заботясь о содержании холестерина, водрузил на тарелку огромную, плохо прожаренную яичницу, целую цепь сосисок, здоровенный кусок бекона и гору золотистой от жира жареной картошки. В этом ресторане никогда не было тарелок, размер которых устраивал бы Бретта. Вся процедура заняла у него не больше двух минут.
Наконец он вернулся назад, к столику. Там его ожидали уже начинающий остывать кофе и Дженни, склонившаяся над своим соком и тостом страшноватого вида. Он поставил тарелку на стол и уселся. Дженни с ужасом обозревала принесенное.
Один-единственный взгляд на Дженни снова вернул Бретта к не дающим ему покоя мыслям. Он глубоко вздохнул, предвидя ее реакцию, но придется идти до конца.
— Дженни, послушай. Что тебе все-таки нужно от меня, скажи прямо?
— О чем ты снова, Бретт?
— О том, что пытался выяснить уже не раз. И каждый раз ты уходила от ответа. Или, прошу прощения, просто врала, кстати, весьма неумело. Так зачем же ты все-таки написала мне записку?
— Ты знаешь, я тоже задаю себе этот вопрос. — Она взяла с тарелки Бретта кусок бекона и принялась жевать с задумчивым видом. — Хотя я могу задать тебе аналогичный. Почему ты написал эту чертову книгу?
Бретт удивленно вскинул на нее взгляд:
— Что значит «почему»? Я этим занимаюсь. Это моя работа, мое призвание, наконец.
Дженни положила недоеденный кусок бекона к себе на тарелку.
— Ты меня не совсем понял. Хорошо, спрошу по-другому. Откуда ты взял эту историю? Что послужило основой сюжета? Только не говори, как в прошлый раз, что высосал ее из пальца, — это уже будет не оригинально.
— Спроси любого писателя, откуда берутся идеи для его книг, и, конечно, если он честный человек, он никогда не станет утверждать, что придумал все сам, от начала и до конца.
— Но как?.. Я понимаю, что писатель может взять сюжет из подсмотренной реальной жизненной сцены, может — из услышанной где-нибудь истории, может быть, ну, я не знаю, из… собственного сна?
Бретт вздрогнул, но ответил спокойно и уверенно:
— Конечно. Все, что ты перечислила, может послужить таким источником.
— И что же конкретно было таким источником в данном случае?
Бретт проглотил огромный кусок сосиски.
— А почему тебя это так интересует?
— Считай, что это простое любопытство. Или любознательность, если тебе так больше нравится. — Как же ей трудно казаться спокойной! У Дженни было такое чувство, будто от ответа Бретта зависит вся ее дальнейшая жизнь.
— Хорошо, я удовлетворю твою любознательность. Историю, легшую в основу моего романа, я увидел во сне.
Горячая волна ударила ее по лицу и, прокатившись по всему телу, исчезла. Во сне, Господи, да что же это?
— В ка… — Голос «дал петуха», и она закашлялась. — В каком именно сне? Это был кошмар или что-нибудь в этом роде?
— Ты имеешь в виду такой, как приснился тебе этой ночью? — уточнил Бретт с самым серьезным видом и, поскольку Дженни молчала, продолжил: — Нет, совсем другое… Помнишь сцену, когда Сэз стоял и любовался Анной, которая стала совсем взрослой?
— Да, конечно. Это было на пикнике.
— Так вот эта сцена и послужила отправным пунктом для всей истории.
Теперь Бретт заметил, что Дженни и в самом деле ошеломлена.
Действительно, она ожидала всего чего угодно, но только не этого. Он тоже видел сон, но это был совсем другой кусок жизни Анны и Сэза!..
— Скажи, Бретт, а конец своего романа ты тоже увидел во сне?
— Нет! — Ответ был однозначен и лег, как кирпич.
Ощущение неизбежности накатило на Дженни. Выходило, что два незнакомых человека видели во сне жизнь двух других, тесно связанных между собой людей, к тому же никогда не существовавших. Что это? Какая невидимая цепочка связывает ее с Бреттом? Кем являются далекие Сэз и Анна в этой цепи?
— А когда ты увидел этот сон?
— Когда? — улыбнулся Бретт. — Когда спал.
— Безусловно. — Дженни даже не заметила шутки. — Но я спрашиваю, сколько лет назад это было, давно или недавно, один раз или несколько?
— …изменяется он или всегда один и тот же, — подхватил Бретт тем же тоном.
— Конечно, нет, — опешила Дженни.
Только сейчас до нее дошло, как много вопросов она задала. Для удовлетворения любознательности явный перебор. Дженни дотошно выспрашивала почти незнакомого человека, которого где-то в самой глубине она почему-то воспринимала как часть себя. Перед тем как Бретт первый раз дотронулся до нее, она уже знала нежность его пальцев; до того как первый раз поцеловал — вкус его губ. Его улыбка, прямой взгляд, голос — все казалось Дженни родным и знакомым, словно когда-то давно она его уже знала.
Бретт с интересом вглядывался, как меняется выражение ее глаз. Было видно, что Дженни вспоминает сегодняшнее утро, проведенное с ним. Это было заметно по ее полуоткрытым губам, трепетанию ноздрей, неровному дыханию и взгляду. Господи, Бретт сходил с ума от ее серых глаз! И она еще хотела разговаривать с ним о каких-то снах?
Да только одно воспоминание о сегодняшнем утре казалось ему самым лучшим сном, который он когда-либо видел в своей жизни! Его тело помнило, как Дженни ему принадлежала, как они оба поняли, насколько им не хватало друг друга долгие годы.
Но это же не сон, черт побери! Они действительно проснулись сегодня вместе, они занимались любовью и будут заниматься еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Бретт продолжал внимательно смотреть на нее, хотя теперь в его взгляде мелькнуло неподдельное удивление. Он несколько ослабил хватку, но руки ее не выпустил.
— Ответь мне. Откуда ты узнала про книгу?
Тогда, воскресным вечером в кафе «Дю Монд», Дженни бросила фразу: «На самом деле было именно так». Честно говоря, она и не думала, что все расскажет ему вот так сразу. А сейчас она была уверена, что не расскажет ему этого уже никогда.
Дженни высвободила руку и натянула на себя футболку.
— Хорошо, я тебе сейчас объясню. Я посчитала, что такая концовка книги более интересна. Естественно, я не знала и не хочу знать, что там у тебя было в первом варианте. Мне просто показалось, что пустой револьвер в руках Моди и затем появляющийся у нее острый нож придадут твоему роману больше остроты. Прости за каламбур.
— Продолжай.
— Продолжаю. Ты, конечно, очень подробно описал в романе, как эта чертова Моди стащила револьвер у своего дядюшки и как применила его той ночью. Оба раза появление на сцене оружия просто изобиловало нужными и ненужными деталями. Но ты хоть бы раз упомянул, где она достала патроны! Ну что? У тебя еще есть ко мне вопросы?
Дженни не могла себя заставить взглянуть на Бретта после всего случившегося, чувство унижения просто раздавило ее. Господи, угораздило же ее! Проститутки с Бурбон-стрит ведут себя более осмотрительно! Разум Дженни, избавившись от любовного угара, уже хладнокровно просчитывал последствия, и Дженни с удовлетворением отметила, что в эти дни презерватив ей был не нужен.
Она поднялась с кровати:
— Если вопросов нет, то будь добр, сделай так, чтобы, вернувшись из ванной, я оказалась в полном одиночестве. Выйти можешь по своему усмотрению либо через дверь, либо через балкон — этот путь тебе более знаком.
— Послушай, Дженни, какого черта…
— Всегда предполагала, что писатели хорошо понимают родной язык. Ты что, исключение? — И она оглушительно захлопнула дверь ванной перед его носом.
Дженни злилась прежде всего на самое себя, а не на Бретта. Никогда в жизни она не вела себя столь безответственно и теперь испытывала к себе тошнотворное отвращение. Дженни впустила Бретта в свой сон, в свое подсознание и никогда снова не повторит этой ошибки.
А в том, что произошедшее ночью было ошибкой, она не сомневалась. Может быть, самой большой ошибкой в ее жизни. Она стояла посреди ванной комнаты, рассматривая свое отражение в зеркале. Дженни до сих пор не могла поверить, что занималась любовью с абсолютно чужим для нее человеком. С чужим!
— Спускайся вниз через сорок пять минут, — раздался голос Бретта из-за двери. — Я накормлю тебя завтраком.
Дженни не могла сейчас даже слышать его голос, не говоря уж о том, чтобы видеть его лицо. Так получилось, что Дженни не имела близких отношений с мужчинами больше двух лет, и теперь ей казалось, что она вообще не сможет больше общаться с ними, за исключением, может быть, Роба. Интересно, что думает сейчас Бретт? «Господи, за кого же он меня принимает!»
— Нет, спасибо за предложение.
— Я сказал, что накормлю тебя завтраком!
— А я сказала: «Нет, спасибо»!
— Сорок пять минут, Дженни, или я снова залезу к тебе через балкон.
Бретт сам не знал, почему проявляет такую настойчивость. Может быть, потому, что в Дженни, даже после всего произошедшего между ними, ему по-прежнему чудилась какая-то манящая загадка. Бретт стоял. тупо уставясь на разделяющую их дверь ванной. Кто она для него? Почему всю неделю он не мог выбросить ее из головы? Зачем проснулся в ее постели сегодня утром? И почему их близость показалась ему абсолютно закономерной? Ведь секс, особенно такой — безрассудный случайный, никогда не был для него самоцелью, более того, напрочь выпадал из его жизненного стиля. Так почему же, проснувшись утром вместе с Дженни, он не почувствовал досады, наоборот, Бретту показалось, что он действовал совершенно правильно, зная, что именно так и должно быть? Правда, любое действие преследует какую-то цель, а Бретт вовсе не представлял, какова она в данном случае.
Но тогда вместе с Дженни он не думал об этом, каждое их движение, каждый взгляд казались естественными и исполненными смысла. Может быть, это и называется судьбой? Возможно. Но все равно продолжали оставаться вопросы, на которые Дженни не захотела или не смогла найти ответа. Ее записка… Бретт был уверен, что Дженни что-то от него скрывает.
Чтобы попасть в свою квартиру, Бретт решил воспользоваться проторенной дорогой. Он совершенно не помнил, куда засунул ключи от двери, перед тем как решил поиграть в Тарзана, взбираясь на соседский балкон.
Через несколько секунд он уже выключал горящий по всей квартире свет.
Итак, он окончательно запутался. Дженни что-то хотела от него, как и все остальные женщины. Они всегда что-нибудь от него хотели. Именно поэтому Бретт никогда не верил женщинам и сейчас не имел никаких оснований верить своей новой соседке.
Кроме того, она явно что-то скрывала. И Бретт намеревался непременно узнать, что именно.
Глава 6
Через три четверти часа после объявления Бреттом ультиматума они вдвоем сидели в его «корвете». Признаться, Бретт был приятно удивлен, увидев Дженни, сбегающую вниз по ступенькам. Хотя, когда он пришел домой, у него возникла, как ему показалось, не самая глупая мысль: послать все к черту и завалиться спать. Кроме того, Бретт был голоден, а завтрак в приличном ресторане означал обильную еду, следовательно, подобное мероприятие могло закончиться расстройством желудка. Последствиями обжорства, другими словами.
— Итак, — Дженни прикрыла дверь и накинула ремень безопасности; лицо ее напоминало Бретту лицо человека, только что откусившего здоровенный кусок незрелой хурмы, — похоже, ты здесь такой единственный.
— Какой — такой? — не понял Бретт.
— Который за неделю не освоил порядок парковки машин на этой стоянке.
— Надеюсь, ты разъяснишь мне этот сложный процесс?
— Запросто. — Она выпятила вперед подбородок. — С того самого дня, как ты здесь появился, ты ставишь свою машину на мое место. Повторяю: это место мое — вот и весь сложный процесс. Объяснить еще раз или не стоит?
— Не стоит.
Он посмотрел на Дженни, нервно и резко нажал на стартер, но двигатель, пару раз чихнув, замолк. Дженни сидела, опустив голову и прищурившись, и молчала. Бретт снова нажал на кнопку.
«Посмотрите-ка, — подумала Дженни, — он заводит свой драндулет с таким выражением лица, словно сдает сложнейший экзамен! Какого черта я вообще сижу в его машине?» Сначала она легла в постель с незнакомым человеком, затем трахнулась с ним, а теперь еще едет с ним завтракать!
Она просто дура, полная идиотка, ей же больше ничего не надо от Бретта… Ей же ничего не надо! Но где-то в потаенном уголке ее сознания, таком далеком, что она силилась его не замечать, занозой сидела уверенность, что так и должно быть.
Бретт наконец завел машину и, не торопясь, покинул законное место Дженни. Наконец добрались до небольшого ресторанчика, который Мак-Кормик иногда любил посещать. Бретт подумал, что это конец. Конец карьере писателя, заключившего контракт и обязанного до конца месяца сдать рукопись. И все из-за какой-то соседки, с которой он неосторожно переспал сегодня утром. Бретт тщетно убеждал себя, что их отношения с Дженни сводятся лишь к сексу. Пусть это было пре. красно и дало обоим полное удовлетворение, но ничего иного за этим не стояло.
— Скажи мне, пожалуйста, — неожиданно спросил Бретт, — как ты предохраняешься?
— Некоторым образом, о котором тебе вовсе не обязательно знать, — ответила Дженни, внимательно рассматривая дворники на лобовом стекле.
— Точно?
В голосе Дженни послышались отзвуки еле сдерживаемого рычания:
— Точно!
Бретт завел машину на стоянку перед рестораном:
— Несколько месяцев назад в городе проходила широкая кампания по проблемам СПИДа. Рекомендовалось пройти тест на ВИЧ. Кстати, у меня отрицательный результат. Это я для того, чтобы ты спала спокойно.
— Чтобы ты тоже не ворочался по ночам, могу обрадовать: и я сдавала кровь. Правда, это было перед прошлым Рождеством.
— Что? Девять месяцев назад? А после этого ты жила в монастыре?
— После этого у меня не было ни одного мужика! — Дженни снова начала злиться.
Бретт заглушил двигатель и улыбнулся:
— У меня тоже. В смысле, женщины. Честное слово.
Они покинули машину и через зеркальные двери зашли в ресторан. Со стороны Бретт и Дженни выглядели весьма необычной парой. Оба с темными кругами под глазами и мрачными лицами, они молча промаршировали к столику и, взяв меню, принялись его внимательно изучать, украдкой кидая друг на друга недоуменные взгляды. Неловкое молчание начинало затягиваться.
— Почему ты согласилась приехать со мной сюда? — задал Бретт, как ему показалось, не самый умный вопрос.
— Я, как воспитанная девушка, никогда не отказываюсь от вежливых приглашений. Особенно если они делаются таким тоном.
Бретт отложил меню в сторону. Что ж, каков вопрос, таков и ответ. Во всяком случае, обижаться ему не на что.
Перед столиком появилась официантка, выражением лица напоминающая обиженного бассетхаунда.
— Ваш заказ?
— Пожалуйста, апельсиновый сок и тосты.
Бретт, проживший первые двадцать лет своей жизни в сельском городишке, всегда считал завтрак немаловажной деталью дня и не понимал такого, как он считал, безответственного к нему отношения.
— Это что, все?
Дженни положила руки на стол и взглянула на Бретта:
— Этого вполне достаточно, я не голодна.
По ее покрасневшим от усталости глазам, измученному лицу, нервному подрагиванию рук было видно: ей действительно не до еды. Взгляд Бретта остановился на ее кистях. Женственных и грациозных. Даже короткие ногти без маникюра не портили ее тонких изящных пальцев. Эти пальцы, которые так нежно ласкали его сегодня, поглаживали его грудь, которые… Тьфу, черт! Опять он думает не о том! Если не заставить ее поесть, она грохнется в обморок прямо за столиком, на свои тосты с соком.
— Принесите, пожалуйста, кофе и два завтрака на ваше усмотрение.
— Два завтрака?
— Два.
— Один, — поправила Дженни.
— Нет, два.
Официантка переводила ошалелый взгляд с Бретта на Дженни. Было видно, что перепалка вывела ее из обычного летаргического состояния, и теперь она озадаченно прислушивалась к тому, что просыпается у нее внутри, пытаясь понять, нравится ей это или нет.
— Простите, сэр! Я думаю, мне лучше пока подать сок и кофе, а остальное вы закажете, когда договоритесь.
Бретт посмотрел вслед удаляющейся официантке.
— Она права. Мы оба выглядим так, словно не знаем, чего хотим.
— А ты что, знаешь? Тогда поделись своим знанием со мной.
— Ну, во-первых, наверное, ты хочешь мне сказать, что я несу полную ответственность за то, что произошло между нами сегодня утром.
Дженни вспыхнула, и Бретту показалось, что ее взгляд сейчас разрежет его пополам.
— Ошибаешься. Я как раз хочу сказать, что не привыкла обсуждать свои личные проблемы в общественных местах. Что и тебе рекомендую.
— Прошу прощения, ты права. Займемся этим позже, когда уедем отсюда.
Дженни мысленно послала Бретта ко всем чертям. Она не собиралась больше не только что-либо обсуждать, но и вообще иметь с ним дело.
— Есть предложение самим сходить к буфетной стойке и взять что-нибудь оттуда. Пошли?
— Я уже сказала, что не голодна. Мне достаточно тостов и сока.
Бретт понял, что таким образом ничего не добьется. Но было просто необходимо заставить ее поесть, хотя бы и через силу.
— Ну тогда посиди здесь, я скоро.
Бретт отошел к стойке и, мало заботясь о содержании холестерина, водрузил на тарелку огромную, плохо прожаренную яичницу, целую цепь сосисок, здоровенный кусок бекона и гору золотистой от жира жареной картошки. В этом ресторане никогда не было тарелок, размер которых устраивал бы Бретта. Вся процедура заняла у него не больше двух минут.
Наконец он вернулся назад, к столику. Там его ожидали уже начинающий остывать кофе и Дженни, склонившаяся над своим соком и тостом страшноватого вида. Он поставил тарелку на стол и уселся. Дженни с ужасом обозревала принесенное.
Один-единственный взгляд на Дженни снова вернул Бретта к не дающим ему покоя мыслям. Он глубоко вздохнул, предвидя ее реакцию, но придется идти до конца.
— Дженни, послушай. Что тебе все-таки нужно от меня, скажи прямо?
— О чем ты снова, Бретт?
— О том, что пытался выяснить уже не раз. И каждый раз ты уходила от ответа. Или, прошу прощения, просто врала, кстати, весьма неумело. Так зачем же ты все-таки написала мне записку?
— Ты знаешь, я тоже задаю себе этот вопрос. — Она взяла с тарелки Бретта кусок бекона и принялась жевать с задумчивым видом. — Хотя я могу задать тебе аналогичный. Почему ты написал эту чертову книгу?
Бретт удивленно вскинул на нее взгляд:
— Что значит «почему»? Я этим занимаюсь. Это моя работа, мое призвание, наконец.
Дженни положила недоеденный кусок бекона к себе на тарелку.
— Ты меня не совсем понял. Хорошо, спрошу по-другому. Откуда ты взял эту историю? Что послужило основой сюжета? Только не говори, как в прошлый раз, что высосал ее из пальца, — это уже будет не оригинально.
— Спроси любого писателя, откуда берутся идеи для его книг, и, конечно, если он честный человек, он никогда не станет утверждать, что придумал все сам, от начала и до конца.
— Но как?.. Я понимаю, что писатель может взять сюжет из подсмотренной реальной жизненной сцены, может — из услышанной где-нибудь истории, может быть, ну, я не знаю, из… собственного сна?
Бретт вздрогнул, но ответил спокойно и уверенно:
— Конечно. Все, что ты перечислила, может послужить таким источником.
— И что же конкретно было таким источником в данном случае?
Бретт проглотил огромный кусок сосиски.
— А почему тебя это так интересует?
— Считай, что это простое любопытство. Или любознательность, если тебе так больше нравится. — Как же ей трудно казаться спокойной! У Дженни было такое чувство, будто от ответа Бретта зависит вся ее дальнейшая жизнь.
— Хорошо, я удовлетворю твою любознательность. Историю, легшую в основу моего романа, я увидел во сне.
Горячая волна ударила ее по лицу и, прокатившись по всему телу, исчезла. Во сне, Господи, да что же это?
— В ка… — Голос «дал петуха», и она закашлялась. — В каком именно сне? Это был кошмар или что-нибудь в этом роде?
— Ты имеешь в виду такой, как приснился тебе этой ночью? — уточнил Бретт с самым серьезным видом и, поскольку Дженни молчала, продолжил: — Нет, совсем другое… Помнишь сцену, когда Сэз стоял и любовался Анной, которая стала совсем взрослой?
— Да, конечно. Это было на пикнике.
— Так вот эта сцена и послужила отправным пунктом для всей истории.
Теперь Бретт заметил, что Дженни и в самом деле ошеломлена.
Действительно, она ожидала всего чего угодно, но только не этого. Он тоже видел сон, но это был совсем другой кусок жизни Анны и Сэза!..
— Скажи, Бретт, а конец своего романа ты тоже увидел во сне?
— Нет! — Ответ был однозначен и лег, как кирпич.
Ощущение неизбежности накатило на Дженни. Выходило, что два незнакомых человека видели во сне жизнь двух других, тесно связанных между собой людей, к тому же никогда не существовавших. Что это? Какая невидимая цепочка связывает ее с Бреттом? Кем являются далекие Сэз и Анна в этой цепи?
— А когда ты увидел этот сон?
— Когда? — улыбнулся Бретт. — Когда спал.
— Безусловно. — Дженни даже не заметила шутки. — Но я спрашиваю, сколько лет назад это было, давно или недавно, один раз или несколько?
— …изменяется он или всегда один и тот же, — подхватил Бретт тем же тоном.
— Конечно, нет, — опешила Дженни.
Только сейчас до нее дошло, как много вопросов она задала. Для удовлетворения любознательности явный перебор. Дженни дотошно выспрашивала почти незнакомого человека, которого где-то в самой глубине она почему-то воспринимала как часть себя. Перед тем как Бретт первый раз дотронулся до нее, она уже знала нежность его пальцев; до того как первый раз поцеловал — вкус его губ. Его улыбка, прямой взгляд, голос — все казалось Дженни родным и знакомым, словно когда-то давно она его уже знала.
Бретт с интересом вглядывался, как меняется выражение ее глаз. Было видно, что Дженни вспоминает сегодняшнее утро, проведенное с ним. Это было заметно по ее полуоткрытым губам, трепетанию ноздрей, неровному дыханию и взгляду. Господи, Бретт сходил с ума от ее серых глаз! И она еще хотела разговаривать с ним о каких-то снах?
Да только одно воспоминание о сегодняшнем утре казалось ему самым лучшим сном, который он когда-либо видел в своей жизни! Его тело помнило, как Дженни ему принадлежала, как они оба поняли, насколько им не хватало друг друга долгие годы.
Но это же не сон, черт побери! Они действительно проснулись сегодня вместе, они занимались любовью и будут заниматься еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29