Он уже запер дом и отправился спать. Анни почувствовала, как ее переполняют отчаяние и облегчение — чувства равно сильные и перемешанные в ее душе совершенно невероятным образом.
Облегчение она чувствовала оттого, что ей не придется размышлять над вопросом, который он задал ей утром, — о том, почему решила провести с ним ночь. О да, она хотела этого. С первой минуты, когда она снова увидела его — две недели назад, подумать только! — это влечение становилось все сильнее.
Но это объясняло только, почему она все это позволяла — почему она принимала все то, что доставило ей столько удовольствия ночью. Это не объясняло, почему она с такой радостью давала ему все, чего он хотел от нее, почему ей хотелось, чтобы его сердце забилось так же часто, чтобы дыхание его стало таким же тяжелым и прерывистым, как и ее. Может, дело в чисто женском желании доставить удовольствие мужчине, чтобы самой получить от него еще большее удовольствие? Или Харпер был все-таки прав, сказав, что она отдалась ему, чтобы загладить свою прошлую вину?
Конечно, и перед ним, и перед самой собой она отрицала это. Но… быть может, в этом предположении все-таки была доля истины? Доставить ему удовольствие, чтобы унять гложущую ее совесть… Господи Боже, неужели она и до этого способна дойти, чтобы только успокоить совесть?!
Нет. По крайней мере, Анни надеялась, что нет. Так она считала. Но Харпер заставил ее сомневаться в себе. Она знала, что еще несколько часов будет лежать без сна, пытаясь всерьез разобраться в себе.
Значит, ее должно радовать то, что он отправился спать, решив не проводить ночь с ней. Но она вовсе не была рада — потому что, каковы бы ни были причины, толкнувшие их в объятия друг друга, она хотела бы, чтобы эту ночь они тоже провели вместе. Анни хотела снова ощутить жар его тела, ласку его губ, его рук, силу его мускулов — она желала этого — страстно, всей душой…
Боже, как же она хотела его…
По всей очевидности, Харпер не испытывал ничего подобного, раз просто запер дверь и молча отправился спать — даже доброй ночи ей не пожелал. Ушел, пока она была в ванной. Почему?
Анни тихонько горестно вздохнула и отправилась в свою комнату. Ночь обещала быть долгой и одинокой.
Тоскливые завывания койота напомнили Харперу — словно он нуждался в этом напоминании! — насколько он одинок. Смешно, но за все эти годы он ни разу не чувствовал себя так одиноко. С тех самых пор, когда ушел с фермы — сразу после похорон отца. Когда Анни была беременна — носила его ребенка. Его сына.
Господи!.. Он готов был на что угодно, чтобы дать им все, в чем они нуждались. Безопасность, надежность. Уважение. Нежность, приязнь, заботу. Любовь. Более всего — любовь. Он никогда не видел людей, которые нуждались бы в любви так, как Анни и Джейсон. Ему было страшно даже подумать о том, сколько же всего им нужно. Страшно — потому что он вовсе не был уверен, что сумеет дать им все это.
А он так хотел этого… Он хотел заботиться о них — о них обоих. Хотел сделать так, чтобы им всегда было тепло и уютно, чтобы они всегда были счастливы и здоровы. Он хотел любить их — каждого по-своему, но чтобы ни Анни, ни Джейсон никогда больше не усомнились в его чувствах.
Он сразу почувствовал притяжение к Джейсону, не успев еще даже узнать, что мальчишка — его родной сын! И с тех самых пор чувства Харпера становились только сильнее. Он отдал бы все на свете, чтобы стать частью жизни Джейсона, чтобы всегда быть рядом с мальчиком. Он хотел видеть, как Джейсон подрастает, хотел занять в его жизни важное место, надеялся не упустить те радости отцовства, которые он мог получить, — ходить с ним на рыбалку, устраивать пикники, разъезжать с ним на машине по сельским дорогам… Смеяться вместе с ним, бегать наперегонки, и возиться с собаками, и купаться… Учить его всему, что знает сам Харпер, учить его любить землю, чтить ее, ухаживать за ней, чтобы она в свой черед питала его…
Боже милостивый — он хотел так много! И еще хотел, чтобы рядом с ним — все время, всегда, каждую минуту, каждый миг — была Анни.
Но в этом-то и заключалась самая большая проблема. Анни. Вернее сказать, его чувства к ней. Задолго до прошлой ночи он осознал, что любовь ожила в его сердце, только с еще большей силой. Харпер не мог понять, то ли в нем воскресло прошлое — юношеская влюбленность, то ли он действительно полюбил новую, зрелую Анни, ту женщину, в которую превратилась его первая возлюбленная.
Этого он не знал и решил, что, пока не разберется в своих чувствах, не коснется ее и… словом, оставит ее в покое. Насколько это возможно. Но физическое влечение было невероятно сильным, довольно трудно держаться на расстоянии от Анни… видно, гормоны заглушали голос разума, не иначе.
Он не должен был проводить с ней ночь — по крайней мере, пока еще не понял, что испытывает к ней. Но какой мужчина смог бы устоять? Она просто опьянила его. Он ничего не мог с собой поделать. Все-таки он живой человек, а не дубина бесчувственная!
Может быть, она была много умнее его — со всем этим показным безразличием, со всем ее спокойствием… Она одновременно завлекала и отталкивала его. Черт его знает — может, Анни вовсе и не был нужен он, Харпер, как мужчина. Может, ей просто нужно было, чтобы у Джейсона был отец. Может, все это был трезвый и холодный расчет? Нет, пока он не разберется во всем этом, нечего и пытаться головой пробить стену, которую она между ними воздвигла, — не настолько же он поглупел от этой не то любви, не то страсти…
Но эта решимость вовсе не лишила его желания обнять Анни, прижать ее к себе — раствориться в ней… Нет, это не был расчет. Она хотела быть любимой и заслуживала этого. И ему нужно было поверить — да он и верил, что ей нужен был не только отец для Джейсона. Ей нужно было выплеснуть нерастраченную любовь…
Харпер вовсе не был уверен, что он еще помнит, как это — любить. Слишком долго в его душе не было ничего, кроме жестокого холода и горечи. Но он хотел стать иным. Хотел снова узнать любовь женщины — любовь Анни. Просто — он не был уверен, что знает, как добиться этого…
В ночи снова протяжно и тоскливо завыл койот.
На следующее утро, едва Джейсон ушел в школу, Харпер тщательно обыскал машину Анни и пикап Майка. В машине брата он отыскал четыре отвертки — три с плоским концом, одну с крестовой насечкой — и две грязных бейсбольных кепки; под сиденье был запихнут фривольного содержания журнальчик и несколько оберток от гамбургеров из «Макдональдса» — ближайшая из этих забегаловок находилась милях в пятидесяти от Кроу-Крик; в пепельнице нашлось три доллара сорок семь центов мелочью, в бардачке — бланк страховки, документы на машину, несколько чеков и городская карта Далласа.
Машина Анни по сравнению с пикапом брата просто сияла чистотой — там нашлось лишь несколько собачьих шерстинок. Под сиденьем Анни держала щетку и зонтик, в бардачке — все необходимые документы, а на заднем сиденье лежала коробка салфеток.
Тут Харпер посерьезнел. Он решил проверить, нет ли чего под ковриком на полу машины Анни; в пикапе Майка коврика не было и в помине, зато на полу образовался такой слой грязи — хоть овощи сажай. Потом Харпер вытащил сиденья и проверил, нет ли еще чего под ними. Он обшарил багажники обеих машин и проверил даже моторы.
Но не нашел никакой черной книжки — ни большой, ни маленькой.
Отчаявшийся и грязный с ног до головы, Харпер вернулся в дом. Как раз когда он мыл руки, в дом вошла Анни, перед тем кормившая цыплят. В руке она держала какой-то сверток, обернутый в бумагу, — должно быть, лазила в большой холодильник.
— Для бифштекса маловато, — заметил Харпер, пытаясь справиться с безнадежным чувством разочарования. — Черт побери, даже представить себе не могу, что может оказаться в таком сверточке. Надеюсь, это не наш сегодняшний ужин?
Только теперь Анни подняла на него взгляд, и Харпер понял, почему она показалась ему такой странной.
Лицо ее было мертвенно-бледным.
— Что случилось? — испугался Харпер.
— Это… не ужин.
Она осторожно положила сверток на стол; Харпер взял полотенце и принялся тщательно вытирать руки. Потом осторожно, уже догадываясь, что обнаружит, он одним пальцем развернул надорванную бумагу.
— Итак, значит, нам все-таки не придется обшаривать амбар и курятник, — медленно проговорил он.
В свертке оказалась… маленькая черная книжка. Толщиной поболее дюйма. Он почувствовал, что его сердце забилось быстрее. Толстая маленькая черная книжка.
— Значит, в морозильнике, да? Дрожащей рукой Анни отбросила со лба прядь волос.
— Нет, в тракторе.
— Шутишь!
— Нет. — Она покачала головой и нервно облизнула губы. — Я возвращалась из курятника и вдруг подумала — а почему бы и нет? Старина «Джон Дири» — единственная вещь на ферме, на которую я и внимания бы не обращала до весны. Вот я и подумала — почему бы не попробовать, понимаешь? Эта штука была запихнута под сиденье. Что… что в ней?
— Ну, давай возьмем да посмотрим, — Харпер выдвинул кухонный ящик и достал нож.
— Зачем это?
— Обертка слишком гладкая, — рассеянно отозвался он, приступая к пакету, — а обложка книжки слишком прочная. Сомневаюсь, чтобы они смогли снять какие-нибудь отпечатки пальцев, а лучше все — таки быть поосторожнее.
Концом ножа он осторожно высвободил книжку из обертки.
— Я до нее дотрагивалась, — испуганно проговорила Анни.
— Ладно, все в порядке. Не беспокойся. Интересно только, почему ему пришло в голову завернуть книжку в эту бумагу…
— Наверно, Майк даже не задумался об этом. Мы эту бумагу используем все время — даже для того, чтобы подарки оборачивать. Что под руку попалось, то и взял.
Так же осторожно, кончиком ножа Харпер перевернул гладкую черную обложку.
Страницы были белыми, разлинованными тонкими голубыми линиями. На каждой — аккуратные колонки цифр, выведенные черными чернилами. Одна колонка, по всей очевидности, была заполнена датами. Во второй, состоящей из пятизначных цифр, разобраться было невозможно. Но третью Харперу было так же легко прочитать, как имена близких друзей в телефонной книжке.
Он изумленно присвистнул.
Анни заглянула через плечо Харпера:
— Что это?
— Номера.
— Что? — не поняла она.
— Вот эта колонка, — ножом он указал на третий столбик цифр. — Регистрационные номера автомобилей.
— То есть что-то вроде серийных номеров?
— Точно так оно и есть. Это для машин… каждая машина, пикап или что там еще, — все они имеют такие номера.
— Но зачем было кому-то… О Господи! — Анни зажала рот рукой и отступила на шаг; взгляд ее расширившихся глаз по — прежнему был прикован к книжке. — Краденые машины? Майк был связан с теми, кто ворует машины?
— Может быть, и так, а может, он стянул эту штуку у того, кто этим занимается, — мрачно проговорил Харпер.
Он и так знал, что эти края на плохом счету у полиции и где уже начали подозревать, что здесь может находиться центр перепродажи краденых автомобилей; однако количество номеров, записанных в этой книжечке, было слишком велико для одного района. Если бы кто попытался заправлять здесь настолько масштабными делами, его тут же вычислили и вывели бы на чистую воду.
Горизонтальные черточки, проведенные кое-где посреди таблиц, вероятно, служили отметками различных операций. Может, разных «филиалов» одной центральной воровской организации? Что-то вроде так сказать «дочерних фирм»?
Разумеется, самым существенным оставался один вопрос: каким образом ко всему этому был причастен Майк?
Харпер не верил в совпадения. Тем более в тех случаях, которые касались смерти и преступлений. При одной мысли о том, что смерть Майка могла оказаться не случайной, холодный озноб пробирал его до костей. Незадолго до смерти Майк хвалился, что вскоре у него появится крупная сумма. С чем это могло быть связано? С шантажом? С убийством?..
О Господи Иисусе…
Харпер потянулся к телефону, мимоходом взглянув на часы, удостоверился, что еще нет восьми, и набрал домашний номер Трейса.
— У меня тут есть кое-что, что мне не хотелось бы доверять почте, — сообщил он своему партнеру. — Не смог бы ты подъехать сегодня на ферму и забрать это?
Он вкратце изложил Трейсу ситуацию, и тот пообещал, что заедет ближе к вечеру.
Харпер повесил трубку и уставился в окно. Утреннее солнце ласково золотило сухую траву; он довольно долго созерцал эту мирную картину, погружаясь все глубже в воспоминания. Кажется, лет пятнадцать назад ему доводилось слышать об убийстве в округе Кроу. Жертвой оказался некий человек, живший довольно далеко отсюда; его убили из-за двадцати семи долларов с мелочью.
Странно было даже подумать, что в этом мирном уголке могло бы случиться еще одно убийство. То, что жертвой этого убийства стал родной брат Харпера, казалось просто невероятным. Но Харпер хорошо знал, что в мире нет ничего невозможного.
Может, конечно, Майк и был, что называется, не подарочек — в этом можно было убедиться за последние две недели, Харперу и самому пару раз хотелось его придушить, — но все-таки он не заслуживал смерти. Пожалуй, за всю свою жизнь Харпер вообще не встречал человека, который заслужил бы такой конец.
В том, что касается времени смерти и процентного содержания алкоголя в крови Майка, результаты вскрытия были явно фальсифицированы. Чертовски подозрительно выглядит все это дело — особенно если принимать во внимание новые факты… Может, Майк умер вовсе не так, как написано в отчетах?
Кому принадлежала эта книжка? Кто в этой местности мог заниматься кражей автомобилей? Ответы, приходившие в голову Харперу, были настолько очевидны, что невольно закрадывалось сомнение: не слишком ли удачно складывается общая картина?
Логичнее всего было предположить, что угнанные машины продает единственный продавец машин на весь город — Уиллард Кольер. Конечно, трудно представить себе, что такой тихий и застенчивый человек, как Косоглазый Уиллард, занимается какой-то незаконной деятельностью. Однако факт остается фактом: он торгует машинами, а более удобного прикрытия для сбыта краденых автомобилей и придумать нельзя.
Кроме того, существует еще Билл, братец Уилларда. Майк умер в мастерской Билла. За этими огромными раздвижными дверями, где машины разбирали на запчасти, переделывали, собирали заново — то есть делали их совершенно неузнаваемыми. Может, мастерская Билла как раз и имела отношение к воровскому бизнесу?
И еще Фрэнк. Младший брат. Шериф округа. Он гладил Анни по голове и обращался с ней как с дурочкой или законченной неврастеничкой после того, как к ней в дом впервые вломились и перевернули здесь все вверх дном. И сделал это кто-то, кому нужна была черная книжечка. Может, Фрэнк тоже состоял в этом заговоре и покрывал незаконную деятельность своих братьев?
Все это казалось Харперу слишком логичным, однако он не хотел торопиться с выводами. Вся его блестящая теория была покуда построена на песке — по крайней мере, пока Трейс не разберется в загадочных записях. А потом, когда Харперу предоставится возможность найти того, по чьей вине в глазах Анни поселился страх, он заставит этого человека — или этих людей — заплатить за все сполна.
Трейс Янгблад появился ближе к вечеру, как и обещал. Харпер не стал посвящать Анни в свои предположения — в первую очередь потому, что никаких фактов у него пока не было. Но Трейс вовсе не был так сдержан.
— Может, это как раз и есть недостающее звено в нашей цепочке. Я кое-что проверил сегодня утром в конторе. Похоже, в этом штате и в Техасе полным-полно мастерских, занимающихся переделкой автомобилей; по крайней мере, штук девять или десять. Этим делом сейчас занимаются Миллер и Уокингстик. И, судя по всему, ваш родной Кроу-Крик находится как раз в центре всей этой заварухи. Фигурально, буквально и географически.
— Как ступица в колесе, — задумчиво вставил Харпер.
— Именно так. Они уже давно взяли на заметку и автомагазин, и мастерскую, но пока у них не было никаких доказательств. Может, это именно и есть то, что им надо.
Анни со свистом втянула воздух, она была явно потрясена и испугана.
— Билл и Уилли Кольер?
Трейс бросил быстрый взгляд на Харпера. Харпер кивнул:
— Продолжай.
Я как раз о них и вспомнил, — заметил Трейс. — Но, как я уже и говорил, у нас нет никаких доказательств.
— А как насчет Фрэнка? — спросила Анни. — Он что, тоже в этом замешан?
— Интересная мысль, верно? — мрачно заметил Харпер.
— А кто этот Фрэнк?
— Фрэнк Кольер. Младший брат Билла и Уилли. Шериф округа.
Трейс поджал губы и тихо присвистнул:
— Вот это да! Отлично придумано. Он может предупредить их, когда дело запахнет жареным, и прикрыть, если что.
— А как насчет… — Анни не договорила, фраза повисла в воздухе.
— Да, мэм? — обернулся к ней Трейс. Харпер увидел, как побелело лицо Анни, и понял, что она хотела сказать.
— Нам нужно бы подумать о том, как эта книжка попала к моему брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19