Вода теплыми потоками полилась через край ванны.
Дверь ванной открылась, и на пороге появился Томми, сразу же оценивший ситуацию. Эван попытался отогнать его.
— Ты забыл поставить на край тостер, а без этого ничего не получится.
Почти спокойно Томми закрутил краны и, засунув руку в воду, выдернул пробку. Вода устремилась в отверстие, стекая по груди Эвана.
— Но и ты, и Кейли, и Ленни… Вам всем нравятся тосты, — промямлил Эван. — Это то, что имеет значение теперь, не я.
Томми посмотрел на него с пониманием.
— Все имеет значение, Эван.
Нагнувшись над ванной, он поднял его и переложил на мокрый пол. Без всякого намека на сомнения Томми обнял его, предлагая единственное утешение, которое он мог дать. Сначала Эван ощетинился. Злость к Томми снова вспыхнула в нем, но потом он понял, что тот Томми, которого он ненавидел, не имел ничего общего с тем добрым и хорошим человеком, который был рядом с ним и только что предотвратил его самоубийство.
— Спасибо тебе, — прошептал он. Томми кивнул.
— Пойдем я тебя переодену. Часы посещения подходят к концу.
Томми провез его через территорию университета и далее к Сент-Винсенту, изолированному больничному комплексу на краю чистенькой парковой зоны. Они прибыли туда на закате, и Томми развернул кресло с привычной легкостью, удобно усадив в него Эвана. Они ехали по коридорам, и время от времени проходящие доктора приветливо кивали Томми.
— Я же тут добровольцем работаю, помнишь? — сказал он, заметив вопросительный взгляд Эвана.
— А, точно, — ответил Эван. Он крутил головой, когда они проезжали по блоку частных палат. — Что мы тут делаем? Мою маму снова перевели на новое место?
Слова замерли на его губах, когда Томми вкатил его коляску в палату, в которой находился лишь один пациент. Эван потерял дар речи.
Лежавшая в окружении всяких проводков и трубочек Андреа слабо ему улыбнулась и жестом попросила подойти поближе. Томми наклонился и поцеловал ее в щеку, и в ответ она взъерошила ему волосы.
Эван попытался выдавить из себя вопрос «Почему?», но так и не смог. Его мать была соединена с целой паутиной капельниц трахеотомической трубкой. Рядом стоял тускло-зеленый торпедообразный кислородный баллон с респиратором. Эван смотрел, как машина с шумом качает поршнем вверх-вниз, дыша за его мать.
Томми подвез его ближе, и он услышал, как она тихо, словно бриз в траве, прошептала:
— Выглядишь. Классно. Малыш.
Глаза Эвана скользнули по листу назначенного лечения, прикрепленному к доске в ногах кровати.
— Рак легких? — выдохнул он. Андреа и Томми обменялись неловкими взглядами.
— Извините, миссис Ти, Эван просто не в себе последнее время. Забывчив стал.
На лице матери Эвана появилось беспокойство, когда он посмотрел на нее расширившимися глазами.
— Ага. Точно… — осторожно подтвердил он. — Ты начала курить как паровоз, после того как я взорвался…
Воспоминание об этом было эфемерным, но, тем не менее, вызвало тошнотворное чувство вины.
— Должен быть способ все исправить.
— Исправить? — ей было больно даже шептать.
— Доктора делают все, что могут… — сказал Томми, но Эван не обратил на него внимания. Его разум был занят другими вещами.
— Мне просто нужно найти запись о взрывчатке! — прошипел он, и Томми напрягся.
— Слушай, Эван, это все в прошлом… — предупредил он.
— Подождите-ка! Вот дерьмо! — продолжал, не обращая на него внимания. Эван. —
Нет рук! Нет никаких записей об этом, потому что у меня не было возможно написать об этом.
От внезапной ужасной догадки лицо Андреа исказилось.
— Нет, — прошептала она. — Только не ты.
Она схватила Томми за руку, подтянув его ближе.
— По-твоему, Эван… другой?
Томми пожевал губу, пытаясь скрыть замешательство.
— Да нет… Просто у него сейчас тяжелый период…
Из глаз Андреа покатились слезы.
— Эван, нет…
Сын наклонился к ней и вытер слезы с ее бледной впалой щеки.
— Не плачь мама, — сказал он с уверенностью. — Я изменю все это. Я знаю, что у меня получится.
— Я, э, пожалуй, пойду в часовню, — слабо улыбнулся Томми, чувствуя себя лишним. — Вернусь скоро.
Андреа схватила сына за руку, едва за Том ми закрылась дверь.
— Что… ты… делаешь? — прохрипела она. — Ты… ведешь… себя… как… отец…
Эван попытался успокоить ее.
— Нет, нет, ничего подобного. Да ладно, мам, то, что отец был моего возраста, когда начал сходить с ума, не значит, что и я такой же.
— Как? — в ужасе спросила она. — Как… ты… об… этом… узнал?
— Ты сама сказала мне на Родительском вечере, помнишь?
— Я… никогда… не говорила… тебе… об этом, — сказала она. — Никогда.
Эван похолодел. Те события произошли в других обстоятельствах и в другой временной линии.
— Подожди… Это был не я… Или ты… С усилием мать левой рукой подкрутила вентиль с кислородом, поступающим к ней через трубку, и с трудом прошептала:
— Ты… такой же… как… Джейсон.
Ее глаза умоляли его не продолжать, но он был полон новых, свежих намерений.
— Нет, мам. Я все исправлю. Мне надо пройти все до конца, чего бы мне это ни стоило.
Он потрепал ее по руке. Этот жест должен был придать ей уверенности, но ничего подобного. В глазах ее стояли слезы, голова тряслась.
— Если подумать, то я, по идее, должен был бы утонуть, оставив тебя страдать всю оставшуюся жизнь. Я не позволю этому случиться. Не беспокойся, я вытащу тебя из этого. Поверь мне.
Эван отпустил тормоза кресла и покатился вперед, из комнаты в коридор. Андреа набрала побольше воздуха в свои искалеченные легкие и захрипела изо всех сил:
— Остановите его! Остановите его! Остановите его!
Ее сын не оглянулся ни разу.
Глава двадцать пятая
Ленни застонал, когда снял последнюю из тяжеленных коробок с полки шкафа. Он по ставил ее на пол рядом с такой же коробкой. На обеих было написано черным маркером слово «Эван». Ленни пихнул одну из них ногой, толкая по затертому ковру комнаты в сторону Эвана.
— О' кей? — спросил Ленни.
— Ты можешь их высыпать на пол для меня? — попросил Эван.
— А что ты, собственно, ищешь? — поинтересовался Ленни, украдкой посмотрев на часы на стене. Он пообещал Кейли прийти к ней сегодня ночью, и ему хотелось побыстрее уйти отсюда.
— Тетрадь, — ответил Эван. — С мраморной обложкой. Типа тех, которые у нас были в школе.
— О да, я помню.
Ленни перевернул коробки рядом с кроватью Эвана, высыпав на пол кучу личного барахла, собранного вместе, обломки детства Эвана Треборна.
— А ты уверен, что она вообще их сюда положила?
Эван кивнул.
— Моя мама вообще никогда и ничего не выбрасывала. Она упаковала все, когда я поступил в колледж. Мне кажется, она послала все, что у меня когда-либо было, так что давай посмотрим.
Ленни начал перебирать предметы в массе барахла.
— Смотри, книги, фотоальбомы…
— Эван, слушай, ты с самого утра как-то странно себя ведешь. Кейли говорит, что ты не помнишь некоторые вещи, а Томми сказал, что ты нес околесицу в больнице. Теперь ты говоришь о каких-то приступах…
Ленни помолчал, кусая губу.
— Может, тебе стоит обратиться к доктору Редфилду? Просто так, на всякий случай?
— Я не пойду туда, — твердо сказал Эван. — А теперь замолчи. Мне нужно сконцентрироваться на взрывчатке, если я собираюсь уничтожить ее.
— Уничтожить ее? — со смесью заинтересованности и смущения переспросил Ленни. — Это было сто лет назад, Эван, и в этом нет никакого смысла.
Ленни наклонился к нему и почувствовал, как металлическая рука сжала его колено.
— Если бы мне не оторвало руки, мама не начала бы курить как паровоз, — глаза Эвана лихорадочно блеснули. — И она не оказалась бы в больнице с этой дурацкой дыхательной машиной! А теперь заткнись и дай мне сосредоточиться!
Ленни поднял руки и встал.
— Ну все. У тебя реально потекла крыша, приятель. Я звоню Кейли, и мы с ней отвезем тебя в клинику.
— Нет! Нет! — прошипел Эван, дернувшись. Он сделал вдох и взял себя в руки. — Ладно, слушай, наверное, ты прав, — сказал Эван более спокойным тоном. — Просто это утро… Оно меня выбило из колеи, понимаешь?
Ленни заколебался.
— Я поеду с тобой в клинику завтра, ладно? — сказал Эван. — Просто сделай то, о чем я попросил. Пожалуйста.
Ленни снова сел, все еще расстроенный его просьбой.
— Хорошо.
Эван начал читать, еле двигая губами. С места Ленни было видно, как голова его друга слегка наклонилась, а потом он вдруг полностью обмяк, как тряпичная кукла.
— Эван? Эван, ты меня слышишь?
Сначала был колеблющийся и мерцающий сдвиг пространства, а потом он оказался на кухне, семилетним мальчиком.
— Эван? — услышал он голос матери. — Ты меня понял?
Что-то заклокотало в горле, и Эван закашлялся, разбрызгав по всему столу кукурузные хлопья, которыми набил рот, завтракая. Уронив в тарелку ложку, он потряс головой, пытаясь справиться со слабостью, которую он чувствовал в своем теле.
— Да! — пропищал он, не обращая внимания на перемены в голосе. — Это все еще действует!
Перед ним лежала раскрытая тетрадь, которую он до этого читал, только сейчас, в прошлом, она была чистой и новой. Чернила еще не просохли на бумаге.
«Сегодня мама бирет меня играть с Кейли и Томми. Там я встречу их отца и пасматрю на что похож настоящий Папа».
Последние слова вызвали на лице семилетнего ребенка очень взрослую ухмылку. «Джордж Миллер настоящий папа? Да, конечно. А я Мисс Америка».
Он соскочил со стула и согнул руки — его настоящие, из плоти и крови, руки. Из-под стула на него осторожно посматривал Крокет. Пес, казалось, заметил произошедшие с ним перемены и, тихо рыча, попятился. Не обращая внимания на животное, Эван огляделся по сторонам.
«Так. И как же мне теперь уничтожить взрывчатку?»
Его взгляд остановился на ящике стола, где лежали столовые приборы, и он подошел к нему. Открыв ящик, он порылся в ножах, пока его детские пальцы не сомкнулись вокруг ручки тяжелого мясницкого тесака.
Эван взвесил нож в руке. В его детской ладони он казался огромным. Это должно сработать, вот только как он пронесет его в дом Миллеров? Он попытался засунуть нож в носок, но тот был слишком большим. Эван покрутил его в руках, пока мозг пытался найти решение.
Он услышал тревожный вскрик и звук упавших на плиточный пол ключей. Мать стояла у входа в кухню, на ее лице было выражение ужаса при виде играющего с мясницким ножом ребенка.
— Эван? — окликнула она его пронзительно-ворчливым тоном.
Он застыл, не зная, что делать или что говорить. Андреа побледнела, увидев отблеск света на широком лезвии ножа в его руках, и Эвану нетрудно было догадаться, о чем именно она подумала.
С трудом выговаривая слова, она спросила:
— Эван? Ч-что ты делаешь с этим ножом?
Он хотел было что-то сказать, но почувствовал внезапное напряжение в затылке, и затем в глазах полыхнуло…
— Эван! — Ленни похлопал его по щеке, и он выбросил руку, останавливая его.
— Я в порядке! — сказал он, поколебавшись секунду-другую, пока тошнота после шока от перехода не отпустила его. — Что ж, это не сработало…
— Ты просто клевал носом, — начал Ленни.
— Так оно и было.
— Неужели? А я-то после всех этих разговоров ожидал чего-то грандиозного…
Несмотря на недомогание, Эван хохотнул.
— Ожидал чего? Что моя голова начнет крутиться вокруг свой оси?
Ленни нахмурился.
— Ну что, ты закончил?
Эван перевернул страницу дневника и изучил следующую запись. Его глаза сузились, когда он прочитал написанное.
«Мне все равно никогда не хотелось сниматься в кино, к тому же было холодно и я не хотел раздеваться, но мистер Миллер снял с меня рубашку».
На периферии его зрения внимательное яйцо наблюдающего за ним Ленни слегка задрожало и исказилось, будто он смотрел на него через искаженную линзу. Хихиканье маленькой девочки эхом донеслось до него откуда-то издалека…
И время снова сдвинулось.
— А теперь, Эван, надевай свой костюм. И поклянись мне, что это будет нашим маленьким секретом. Думаешь, ты сможешь? — ухмыльнулся Джордж Миллер. — Эй, ребята, а знаете, что я придумал? Давайте спустимся в подвал. Там прямо как в темнице!
— Это будет здорово! Как в настоящем замке! — обрадовалась Кейли.
Эван ничего не сказал, позволяя событиям увести его в подвал. Когда мистер Миллер установил камеру на штатив, Эван потянул свое маленькое тело, чувствуя его словно знакомый, старый костюм. Возвращение в прошлое с каждым разом происходило быстрее и легче.
Джордж Миллер злобно крикнул Томми, когда тот попытался подсматривать за ними сверху лестницы:
— Я что говорил насчет того, чтобы дверь в подвал была закрыта, идиот?!
— Но я хотел посмотреть!
— Ты увидишь мой кулак, если сейчас же не сделаешь то, что я тебе сказал! А теперь проваливай и закрой эту чертову дверь!
Ответ обиженного Томми был заглушён стуком хлопнувшей двери, и Джордж пьяно подмигнул Кейли и Эвану.
— Ладно, актеры, вы готовы? Итак, в этой части истории Робин Гуд женится на Марианне, и им надо поцеловаться и делать так, как делают взрослые.
Кейли смущенно фыркнула, а Эван внимательно осмотрелся. Он заметил Томми, который тайно подсматривал за ними сверху, откручивая одновременно голову кукле.
В дальнем углу комнаты, у холодного жерла камина, Эван увидел то, что искал. Отчасти скрытый какими-то одеялами, там стоял армейский шкафчик для переодевания, и где-то внутри него была четверть палочки динамита, которую потом, когда им будет по тринадцать лет, найдет Томми.
— Подождите, мне нужен мой ремень! — резко сказал Эван и проскочил за спиной
Кейли. Ее отец оторвался от видеокамеры, на которой настраивал резкость, держа дочь в объективе, и посмотрел на Эвана с недоумением, удивившись странному поведению мальчика.
— Тупой мальчишка, — пробормотал он и снова склонился над объективом, настраивая резкость. Эван понял, что это его шанс, и воспользовался им. Пока отец Кейли был отвлечен, он наклонился и открыл металлическую дверцу шкафчика. Первое, что он увидел, был старый номер «Плейбоя» за 1982 год — тот самый, который Томми швырнул — швырнет, поправил он себя — в лицо Ленни. Под журналом лежал тусклый зеленый цилиндр армейской фляжки, и лицо Эвана осветила радость — нашел!
Напевая дурацкую детскую песенку, он отвернул крышку фляги и потряс ее. Кусок динамита выпал на его подставленную ладонь. Эван зажал взрывчатку и попытался разодрать ее бумажную оболочку, но, как он ни старался, его детским мускулам не хватало силы.
Джордж в нетерпении оторвал глаз от окуляра.
— Эй, парень, — начал он. — Забудь ты про этот ремень…
Миллер побледнел, когда увидел, что мальчик бьет о край стола динамитной шашкой, и сделал предупреждающий шаг ему навстречу. Эван резким движением руки остановил его.
— Стой где стоишь, гондон!
Мистер Миллер застыл, испуганно моргая и издавая булькающие звуки. Эван криво улыбнулся.
— Это слово всегда безотказно на тебя действует, не так ли, Джордж?
Кейли наблюдала за разговором с детским любопытством, не совсем уверенная в том, что понимает происходящее, но, тем не менее, очарованная этим.
Находящийся на площадке лестницы Томми украдкой подполз ближе, чтобы получше все разглядеть.
Джордж Миллер сделал еще один осторожный шаг к Эвану, подняв руки в успокаивающем жесте.
— Спокойно, Эван. Просто передай мне это, и мы не будем об этом больше говорить, ладно? Не будь плохим мальчиком, не то я расскажу твоей маме о том, каким ты был негодником.
— Неужели? — цинично усмехнулся Эван. Эта гримаса очень странно смотрелась на лице семилетнего ребенка. — А я расскажу Службе по защите прав детей о твоих любительских детских порнофильмах! Подойдешь на шаг ближе, и я засуну это тебе в жопу!
Кейли удивленно раскрыла рот.
— Эван сказал плохое слово! — Она была потрясена.
Эван сунул руку в шкафчик и выудил оттуда коробку спичек, которые можно было зажигать о любую поверхность, таких же, которыми он когда-то пользовался — будет пользоваться, поправил он себя в очередной раз — в подростковом возрасте. Он потряс коробком.
— Это опасно, ты, маленький кретин! — прошипел зло Миллер, на этот раз в самом деле забеспокоившись. — Тебе же руки оторвет, к чертям, этой штукой!
— Бывали — знаем, — безразлично пожал плечами Эван.
Стоя перед камином, он вытащил спичку и неловко чиркнул ею о ноготь большого пальца. Головка спички вспыхнула, и он поджег шашку.
Короткий фитиль зашипел и ожил, заставив Эвана зажмуриться на секунду. В этот момент Джордж Миллер прыгнул на него, отчаянно пытаясь вырвать из его рук взрывчатку. Они столкнулись и рухнули на решетку камина. Динамит вылетел из руки мальчика и, описав в воздухе дугу, упал и покатился по полу.
— Прямо как бенгальский огонь… — восхищенно сказала Кейли. Она наклонилась, чтобы поднять динамит, завороженная танцующим оранжевым огоньком.
— Кейли, не-е-е-ет! — Эван не знал, кто именно кричал, предупреждая ее, — он сам, ее отец или Томми, — но они опоздали с этим на полсекунды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Дверь ванной открылась, и на пороге появился Томми, сразу же оценивший ситуацию. Эван попытался отогнать его.
— Ты забыл поставить на край тостер, а без этого ничего не получится.
Почти спокойно Томми закрутил краны и, засунув руку в воду, выдернул пробку. Вода устремилась в отверстие, стекая по груди Эвана.
— Но и ты, и Кейли, и Ленни… Вам всем нравятся тосты, — промямлил Эван. — Это то, что имеет значение теперь, не я.
Томми посмотрел на него с пониманием.
— Все имеет значение, Эван.
Нагнувшись над ванной, он поднял его и переложил на мокрый пол. Без всякого намека на сомнения Томми обнял его, предлагая единственное утешение, которое он мог дать. Сначала Эван ощетинился. Злость к Томми снова вспыхнула в нем, но потом он понял, что тот Томми, которого он ненавидел, не имел ничего общего с тем добрым и хорошим человеком, который был рядом с ним и только что предотвратил его самоубийство.
— Спасибо тебе, — прошептал он. Томми кивнул.
— Пойдем я тебя переодену. Часы посещения подходят к концу.
Томми провез его через территорию университета и далее к Сент-Винсенту, изолированному больничному комплексу на краю чистенькой парковой зоны. Они прибыли туда на закате, и Томми развернул кресло с привычной легкостью, удобно усадив в него Эвана. Они ехали по коридорам, и время от времени проходящие доктора приветливо кивали Томми.
— Я же тут добровольцем работаю, помнишь? — сказал он, заметив вопросительный взгляд Эвана.
— А, точно, — ответил Эван. Он крутил головой, когда они проезжали по блоку частных палат. — Что мы тут делаем? Мою маму снова перевели на новое место?
Слова замерли на его губах, когда Томми вкатил его коляску в палату, в которой находился лишь один пациент. Эван потерял дар речи.
Лежавшая в окружении всяких проводков и трубочек Андреа слабо ему улыбнулась и жестом попросила подойти поближе. Томми наклонился и поцеловал ее в щеку, и в ответ она взъерошила ему волосы.
Эван попытался выдавить из себя вопрос «Почему?», но так и не смог. Его мать была соединена с целой паутиной капельниц трахеотомической трубкой. Рядом стоял тускло-зеленый торпедообразный кислородный баллон с респиратором. Эван смотрел, как машина с шумом качает поршнем вверх-вниз, дыша за его мать.
Томми подвез его ближе, и он услышал, как она тихо, словно бриз в траве, прошептала:
— Выглядишь. Классно. Малыш.
Глаза Эвана скользнули по листу назначенного лечения, прикрепленному к доске в ногах кровати.
— Рак легких? — выдохнул он. Андреа и Томми обменялись неловкими взглядами.
— Извините, миссис Ти, Эван просто не в себе последнее время. Забывчив стал.
На лице матери Эвана появилось беспокойство, когда он посмотрел на нее расширившимися глазами.
— Ага. Точно… — осторожно подтвердил он. — Ты начала курить как паровоз, после того как я взорвался…
Воспоминание об этом было эфемерным, но, тем не менее, вызвало тошнотворное чувство вины.
— Должен быть способ все исправить.
— Исправить? — ей было больно даже шептать.
— Доктора делают все, что могут… — сказал Томми, но Эван не обратил на него внимания. Его разум был занят другими вещами.
— Мне просто нужно найти запись о взрывчатке! — прошипел он, и Томми напрягся.
— Слушай, Эван, это все в прошлом… — предупредил он.
— Подождите-ка! Вот дерьмо! — продолжал, не обращая на него внимания. Эван. —
Нет рук! Нет никаких записей об этом, потому что у меня не было возможно написать об этом.
От внезапной ужасной догадки лицо Андреа исказилось.
— Нет, — прошептала она. — Только не ты.
Она схватила Томми за руку, подтянув его ближе.
— По-твоему, Эван… другой?
Томми пожевал губу, пытаясь скрыть замешательство.
— Да нет… Просто у него сейчас тяжелый период…
Из глаз Андреа покатились слезы.
— Эван, нет…
Сын наклонился к ней и вытер слезы с ее бледной впалой щеки.
— Не плачь мама, — сказал он с уверенностью. — Я изменю все это. Я знаю, что у меня получится.
— Я, э, пожалуй, пойду в часовню, — слабо улыбнулся Томми, чувствуя себя лишним. — Вернусь скоро.
Андреа схватила сына за руку, едва за Том ми закрылась дверь.
— Что… ты… делаешь? — прохрипела она. — Ты… ведешь… себя… как… отец…
Эван попытался успокоить ее.
— Нет, нет, ничего подобного. Да ладно, мам, то, что отец был моего возраста, когда начал сходить с ума, не значит, что и я такой же.
— Как? — в ужасе спросила она. — Как… ты… об… этом… узнал?
— Ты сама сказала мне на Родительском вечере, помнишь?
— Я… никогда… не говорила… тебе… об этом, — сказала она. — Никогда.
Эван похолодел. Те события произошли в других обстоятельствах и в другой временной линии.
— Подожди… Это был не я… Или ты… С усилием мать левой рукой подкрутила вентиль с кислородом, поступающим к ней через трубку, и с трудом прошептала:
— Ты… такой же… как… Джейсон.
Ее глаза умоляли его не продолжать, но он был полон новых, свежих намерений.
— Нет, мам. Я все исправлю. Мне надо пройти все до конца, чего бы мне это ни стоило.
Он потрепал ее по руке. Этот жест должен был придать ей уверенности, но ничего подобного. В глазах ее стояли слезы, голова тряслась.
— Если подумать, то я, по идее, должен был бы утонуть, оставив тебя страдать всю оставшуюся жизнь. Я не позволю этому случиться. Не беспокойся, я вытащу тебя из этого. Поверь мне.
Эван отпустил тормоза кресла и покатился вперед, из комнаты в коридор. Андреа набрала побольше воздуха в свои искалеченные легкие и захрипела изо всех сил:
— Остановите его! Остановите его! Остановите его!
Ее сын не оглянулся ни разу.
Глава двадцать пятая
Ленни застонал, когда снял последнюю из тяжеленных коробок с полки шкафа. Он по ставил ее на пол рядом с такой же коробкой. На обеих было написано черным маркером слово «Эван». Ленни пихнул одну из них ногой, толкая по затертому ковру комнаты в сторону Эвана.
— О' кей? — спросил Ленни.
— Ты можешь их высыпать на пол для меня? — попросил Эван.
— А что ты, собственно, ищешь? — поинтересовался Ленни, украдкой посмотрев на часы на стене. Он пообещал Кейли прийти к ней сегодня ночью, и ему хотелось побыстрее уйти отсюда.
— Тетрадь, — ответил Эван. — С мраморной обложкой. Типа тех, которые у нас были в школе.
— О да, я помню.
Ленни перевернул коробки рядом с кроватью Эвана, высыпав на пол кучу личного барахла, собранного вместе, обломки детства Эвана Треборна.
— А ты уверен, что она вообще их сюда положила?
Эван кивнул.
— Моя мама вообще никогда и ничего не выбрасывала. Она упаковала все, когда я поступил в колледж. Мне кажется, она послала все, что у меня когда-либо было, так что давай посмотрим.
Ленни начал перебирать предметы в массе барахла.
— Смотри, книги, фотоальбомы…
— Эван, слушай, ты с самого утра как-то странно себя ведешь. Кейли говорит, что ты не помнишь некоторые вещи, а Томми сказал, что ты нес околесицу в больнице. Теперь ты говоришь о каких-то приступах…
Ленни помолчал, кусая губу.
— Может, тебе стоит обратиться к доктору Редфилду? Просто так, на всякий случай?
— Я не пойду туда, — твердо сказал Эван. — А теперь замолчи. Мне нужно сконцентрироваться на взрывчатке, если я собираюсь уничтожить ее.
— Уничтожить ее? — со смесью заинтересованности и смущения переспросил Ленни. — Это было сто лет назад, Эван, и в этом нет никакого смысла.
Ленни наклонился к нему и почувствовал, как металлическая рука сжала его колено.
— Если бы мне не оторвало руки, мама не начала бы курить как паровоз, — глаза Эвана лихорадочно блеснули. — И она не оказалась бы в больнице с этой дурацкой дыхательной машиной! А теперь заткнись и дай мне сосредоточиться!
Ленни поднял руки и встал.
— Ну все. У тебя реально потекла крыша, приятель. Я звоню Кейли, и мы с ней отвезем тебя в клинику.
— Нет! Нет! — прошипел Эван, дернувшись. Он сделал вдох и взял себя в руки. — Ладно, слушай, наверное, ты прав, — сказал Эван более спокойным тоном. — Просто это утро… Оно меня выбило из колеи, понимаешь?
Ленни заколебался.
— Я поеду с тобой в клинику завтра, ладно? — сказал Эван. — Просто сделай то, о чем я попросил. Пожалуйста.
Ленни снова сел, все еще расстроенный его просьбой.
— Хорошо.
Эван начал читать, еле двигая губами. С места Ленни было видно, как голова его друга слегка наклонилась, а потом он вдруг полностью обмяк, как тряпичная кукла.
— Эван? Эван, ты меня слышишь?
Сначала был колеблющийся и мерцающий сдвиг пространства, а потом он оказался на кухне, семилетним мальчиком.
— Эван? — услышал он голос матери. — Ты меня понял?
Что-то заклокотало в горле, и Эван закашлялся, разбрызгав по всему столу кукурузные хлопья, которыми набил рот, завтракая. Уронив в тарелку ложку, он потряс головой, пытаясь справиться со слабостью, которую он чувствовал в своем теле.
— Да! — пропищал он, не обращая внимания на перемены в голосе. — Это все еще действует!
Перед ним лежала раскрытая тетрадь, которую он до этого читал, только сейчас, в прошлом, она была чистой и новой. Чернила еще не просохли на бумаге.
«Сегодня мама бирет меня играть с Кейли и Томми. Там я встречу их отца и пасматрю на что похож настоящий Папа».
Последние слова вызвали на лице семилетнего ребенка очень взрослую ухмылку. «Джордж Миллер настоящий папа? Да, конечно. А я Мисс Америка».
Он соскочил со стула и согнул руки — его настоящие, из плоти и крови, руки. Из-под стула на него осторожно посматривал Крокет. Пес, казалось, заметил произошедшие с ним перемены и, тихо рыча, попятился. Не обращая внимания на животное, Эван огляделся по сторонам.
«Так. И как же мне теперь уничтожить взрывчатку?»
Его взгляд остановился на ящике стола, где лежали столовые приборы, и он подошел к нему. Открыв ящик, он порылся в ножах, пока его детские пальцы не сомкнулись вокруг ручки тяжелого мясницкого тесака.
Эван взвесил нож в руке. В его детской ладони он казался огромным. Это должно сработать, вот только как он пронесет его в дом Миллеров? Он попытался засунуть нож в носок, но тот был слишком большим. Эван покрутил его в руках, пока мозг пытался найти решение.
Он услышал тревожный вскрик и звук упавших на плиточный пол ключей. Мать стояла у входа в кухню, на ее лице было выражение ужаса при виде играющего с мясницким ножом ребенка.
— Эван? — окликнула она его пронзительно-ворчливым тоном.
Он застыл, не зная, что делать или что говорить. Андреа побледнела, увидев отблеск света на широком лезвии ножа в его руках, и Эвану нетрудно было догадаться, о чем именно она подумала.
С трудом выговаривая слова, она спросила:
— Эван? Ч-что ты делаешь с этим ножом?
Он хотел было что-то сказать, но почувствовал внезапное напряжение в затылке, и затем в глазах полыхнуло…
— Эван! — Ленни похлопал его по щеке, и он выбросил руку, останавливая его.
— Я в порядке! — сказал он, поколебавшись секунду-другую, пока тошнота после шока от перехода не отпустила его. — Что ж, это не сработало…
— Ты просто клевал носом, — начал Ленни.
— Так оно и было.
— Неужели? А я-то после всех этих разговоров ожидал чего-то грандиозного…
Несмотря на недомогание, Эван хохотнул.
— Ожидал чего? Что моя голова начнет крутиться вокруг свой оси?
Ленни нахмурился.
— Ну что, ты закончил?
Эван перевернул страницу дневника и изучил следующую запись. Его глаза сузились, когда он прочитал написанное.
«Мне все равно никогда не хотелось сниматься в кино, к тому же было холодно и я не хотел раздеваться, но мистер Миллер снял с меня рубашку».
На периферии его зрения внимательное яйцо наблюдающего за ним Ленни слегка задрожало и исказилось, будто он смотрел на него через искаженную линзу. Хихиканье маленькой девочки эхом донеслось до него откуда-то издалека…
И время снова сдвинулось.
— А теперь, Эван, надевай свой костюм. И поклянись мне, что это будет нашим маленьким секретом. Думаешь, ты сможешь? — ухмыльнулся Джордж Миллер. — Эй, ребята, а знаете, что я придумал? Давайте спустимся в подвал. Там прямо как в темнице!
— Это будет здорово! Как в настоящем замке! — обрадовалась Кейли.
Эван ничего не сказал, позволяя событиям увести его в подвал. Когда мистер Миллер установил камеру на штатив, Эван потянул свое маленькое тело, чувствуя его словно знакомый, старый костюм. Возвращение в прошлое с каждым разом происходило быстрее и легче.
Джордж Миллер злобно крикнул Томми, когда тот попытался подсматривать за ними сверху лестницы:
— Я что говорил насчет того, чтобы дверь в подвал была закрыта, идиот?!
— Но я хотел посмотреть!
— Ты увидишь мой кулак, если сейчас же не сделаешь то, что я тебе сказал! А теперь проваливай и закрой эту чертову дверь!
Ответ обиженного Томми был заглушён стуком хлопнувшей двери, и Джордж пьяно подмигнул Кейли и Эвану.
— Ладно, актеры, вы готовы? Итак, в этой части истории Робин Гуд женится на Марианне, и им надо поцеловаться и делать так, как делают взрослые.
Кейли смущенно фыркнула, а Эван внимательно осмотрелся. Он заметил Томми, который тайно подсматривал за ними сверху, откручивая одновременно голову кукле.
В дальнем углу комнаты, у холодного жерла камина, Эван увидел то, что искал. Отчасти скрытый какими-то одеялами, там стоял армейский шкафчик для переодевания, и где-то внутри него была четверть палочки динамита, которую потом, когда им будет по тринадцать лет, найдет Томми.
— Подождите, мне нужен мой ремень! — резко сказал Эван и проскочил за спиной
Кейли. Ее отец оторвался от видеокамеры, на которой настраивал резкость, держа дочь в объективе, и посмотрел на Эвана с недоумением, удивившись странному поведению мальчика.
— Тупой мальчишка, — пробормотал он и снова склонился над объективом, настраивая резкость. Эван понял, что это его шанс, и воспользовался им. Пока отец Кейли был отвлечен, он наклонился и открыл металлическую дверцу шкафчика. Первое, что он увидел, был старый номер «Плейбоя» за 1982 год — тот самый, который Томми швырнул — швырнет, поправил он себя — в лицо Ленни. Под журналом лежал тусклый зеленый цилиндр армейской фляжки, и лицо Эвана осветила радость — нашел!
Напевая дурацкую детскую песенку, он отвернул крышку фляги и потряс ее. Кусок динамита выпал на его подставленную ладонь. Эван зажал взрывчатку и попытался разодрать ее бумажную оболочку, но, как он ни старался, его детским мускулам не хватало силы.
Джордж в нетерпении оторвал глаз от окуляра.
— Эй, парень, — начал он. — Забудь ты про этот ремень…
Миллер побледнел, когда увидел, что мальчик бьет о край стола динамитной шашкой, и сделал предупреждающий шаг ему навстречу. Эван резким движением руки остановил его.
— Стой где стоишь, гондон!
Мистер Миллер застыл, испуганно моргая и издавая булькающие звуки. Эван криво улыбнулся.
— Это слово всегда безотказно на тебя действует, не так ли, Джордж?
Кейли наблюдала за разговором с детским любопытством, не совсем уверенная в том, что понимает происходящее, но, тем не менее, очарованная этим.
Находящийся на площадке лестницы Томми украдкой подполз ближе, чтобы получше все разглядеть.
Джордж Миллер сделал еще один осторожный шаг к Эвану, подняв руки в успокаивающем жесте.
— Спокойно, Эван. Просто передай мне это, и мы не будем об этом больше говорить, ладно? Не будь плохим мальчиком, не то я расскажу твоей маме о том, каким ты был негодником.
— Неужели? — цинично усмехнулся Эван. Эта гримаса очень странно смотрелась на лице семилетнего ребенка. — А я расскажу Службе по защите прав детей о твоих любительских детских порнофильмах! Подойдешь на шаг ближе, и я засуну это тебе в жопу!
Кейли удивленно раскрыла рот.
— Эван сказал плохое слово! — Она была потрясена.
Эван сунул руку в шкафчик и выудил оттуда коробку спичек, которые можно было зажигать о любую поверхность, таких же, которыми он когда-то пользовался — будет пользоваться, поправил он себя в очередной раз — в подростковом возрасте. Он потряс коробком.
— Это опасно, ты, маленький кретин! — прошипел зло Миллер, на этот раз в самом деле забеспокоившись. — Тебе же руки оторвет, к чертям, этой штукой!
— Бывали — знаем, — безразлично пожал плечами Эван.
Стоя перед камином, он вытащил спичку и неловко чиркнул ею о ноготь большого пальца. Головка спички вспыхнула, и он поджег шашку.
Короткий фитиль зашипел и ожил, заставив Эвана зажмуриться на секунду. В этот момент Джордж Миллер прыгнул на него, отчаянно пытаясь вырвать из его рук взрывчатку. Они столкнулись и рухнули на решетку камина. Динамит вылетел из руки мальчика и, описав в воздухе дугу, упал и покатился по полу.
— Прямо как бенгальский огонь… — восхищенно сказала Кейли. Она наклонилась, чтобы поднять динамит, завороженная танцующим оранжевым огоньком.
— Кейли, не-е-е-ет! — Эван не знал, кто именно кричал, предупреждая ее, — он сам, ее отец или Томми, — но они опоздали с этим на полсекунды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27