– Это очень великодушно с вашей стороны, сэр, – Уилл приостановился у двери в часовню, – если помнить, как вы пострадали по вине деда.
– Мои воспоминания остались в прошлом. И если продолжать гневаться, это лишь отравит мне душу. Настало время прощать. – Пирс предложил руку Роэз. Так вместе они вошли в часовню вслед за Уиллом, Джоанной и Эланом.
* * *
В течение второй половины этого дня и вечера Роэз держалась на почтительном расстоянии от Пирса. Все свое внимание она сосредоточила на Уилле, который распоряжался и принимал решения, словно был гораздо старше своего возраста. Чуткая Роэз заметила, что он почти ничего не ел ни за полуденной трапезой, ни вечером, а потом вообще исчез из зала задолго до того, как остальные обитатели Бэннингфорда стали готовиться ко сну. Роэз догадалась, что она знает, куда он мог пойти.
Как и ожидала, она нашла его в прежней комнате Джоанны. Он открыл ставни и, став коленями на подоконное сиденье, всматривался в темноту. Келья пленницы была освещена лишь светом звезд и бледным сиянием месяца. Роэз приблизилась к Уиллу и молча встала сзади него. Легким кивком он дал понять, что ощутил ее присутствие.
– Я верил, что она никогда не выходит отсюда по собственной воле, – наконец произнес он. – Каким жестоким был дед, если позволил ей созерцать только этот клочок мира, только то, что видно из этих двух узких окон-бойниц.
– Он еще позволял ей прогуливаться по крепостным стенам. В ясную погоду, – уточнила Роэз, усаживаясь рядом.
– Под стражей. Чтобы она не смогла ни с кем заговорить, – с горечью отозвался Уилл, – и только после того, как ты настояла на этой милости. Как жутко было ей сознавать, что после каждой прогулки она обязана вернуться сюда. Подумать только, я ведь восхищался Рэдалфом и хотел походить на него.
– Ты покинул Бэннингфорд, когда тебе едва исполнилось семь лет, – напомнила ему Роэз. – В конце концов, ты видел его, только когда он гостил у графа Босоувера или когда вы встречались при дворе. Я уверена, что во время этих кратких свиданий Рэдалф был весьма обаятельным. Он умел быть таким. Поэтому ты никак не мог распознать его истинную сущность.
– Я уже дома семь недель, – не согласился Уилл. – Мне всегда говорили, что я не глуп, почему же не понял истинного плачевного положения моей матери?
– Потому что все мы содействовали притворству Рэдалфа, – возразила ему Роэз. – Мы не давали тебе повода усомниться в благородстве деда.
– Ты тоже жила в страхе. – Уилл слегка подвинулся и уселся поудобнее. В слабом свете месяца Роэз едва различала его лицо. – Каким же чудовищем был этот человек.
– По-моему, его сделало таким неистовое желание иметь наследника, – предположила Роэз. – Возможно, он чересчур долго и настойчиво хотел сына и надежда иссякла. Кто может теперь сказать, что было у него на уме? Одно несомненно: после того как убили твоего отца, Рэдалф пошел на все, чтобы скрыть это преступление и обеспечить свою безраздельную власть над землями, которые заполучил столь богопротивным образом. Слава небесам! – теперь весь этот кошмар кончился и все мы начинаем жизнь заново. Ты прекрасно держался сегодня, Уилл. Криспин гордился бы таким сыном.
– Я так мало знаю о Криспине. Все, что вы мне о нем говорили, сводилось к одному: отец был хорошим и честным человеком.
– Он и был таким. По-моему, ты очень на него похож. – Внезапно ее осенило, и Роэз, наклонившись к Уиллу, нежно коснулась его руки. – Если ты хочешь больше узнать об отце, спроси его лучших друзей и родственников. Поговори с Пирсом и Эланом.
– Моими новыми опекунами? – В голосе Уилла прорвалось раздражение из-за этого, как ему казалось, унизительного предложения Эмброуза. – Я вполне способен сам управлять своими поместьями.
– Несомненно, можешь, если судить по сегодняшнему дню, – согласилась Роэз. – Но, Уилл, это ведь всего на несколько месяцев. Пирс считает, что тебя посвятят в рыцари на восемнадцатилетие. И наверное, к тому времени король Стефан подтвердит твое баронство. Используй это время на то, чтобы сблизиться с друзьями отца. Тебе ведь они понравились с первого дня.
– Я так и сделаю.
– Это черта мудрого человека – меняться вместе с новыми обстоятельствами. – Услышав его тихий смех в ответ па ее советы, Роэз решилась задать вопрос, который мучил ее весь день. – Ты уже решил, как поступить с Лиз? Если не знаешь, у меня есть одно соображение.
– Какое же? – Имя Лиз уже не вызывало у него раздражения, он скорее спрашивал шутливо, чем зло, и ободренная этим Роэз стала рассказывать о жене Бэрда.
– Я всегда удивлялась тому, что Лиз, про которую мне говорили, представляя, что это простая рабыня, так хорошо знает хозяйство замка. Теперь я знаю почему. Ее воспитывали как будущую владелицу поместья. Лиз рассказывала, что отец устроил ее брак с одним из своих рыцарей. Став его женой, она бы заботилась о порядке в родовом замке. Но ее жених и отец были убиты в какой-то баронской междоусобице задолго до того, как я вышла замуж за Рэдалфа. С того дня несчастная женщина жила в постоянном страхе. Она поведала мне об изощренных издевательствах, которым подвергал ее Бэрд. Я даже не буду называть их, настолько это чудовищно. Своим зверским обращением Бэрд сломил ее дух. Если ты накажешь Лиз, она больше никогда не воспрянет. Но если ты сделаешь ее полезной людям, со временем она обреет уважение к себе.
– Как этого добиться? – спросил юный барон.
– Я хочу, чтобы ты сделал ее управительницей хозяйства замка. Если Лиз будет вести домашние дела, а Оуэн отвечать за охрану, Бэннингфорд окажется в надежных руках, и ты сможешь спокойно жить здесь или в Хафстоне. Где пожелаешь.
– Что?! – воскликнул Уилл. – Ты ожидаешь, что я соглашусь с таким высоким положением этой ничтожной женщины после ее мелочных и ничтожных придирок к моей матери? И по отношению к тебе она никогда не вела себя уважительно!
– То, как вела себя Лиз со мной и Джоанной, зависело от Бэрда и в какой-то степени от Рэдалфа. Мы все трое были жертвами Рэдалфа. Джоанна и я теперь свободны. Я прошу тебя освободить и Лиз.
– Освободить Лиз, – мягко произнес Уилл. – А моя мать хочет, чтобы я простил Самире ее вероломство. Никогда не пойму я женщин.
– Всему свое время, – успокоила юношу Роэз. – Тебе еще и восемнадцати нет.
Сидя в своем темном углу, Уилл рассмеялся.
Смех закончился всхлипыванием, подозрительно похожим на рыдание. Роэз ласково прижала юношу к своему плечу.
– Я боюсь, – прошептал он, и это прозвучало по-детски, ведь, в сущности, он и был мальчишкой. – Мой мир в одночасье перевернулся вверх дном. Все, что я знал о своей семье, оказалось ложью. А теперь на мне лежит огромная ответственность, столько жизней зависит от меня… и так будет до конца дней. Как избежать ошибок, Роэз? Как находить правильные решения?
– Ты будешь не одинок, – сказал она. – Пирс, Элан, Самира, твоя мать и я будем помогать тебе. И хоть я знала твоего отца лишь несколько дней, но мне кажется, что он на твоем месте задавал бы те же вопросы. По-моему, он так же задумывался над трудными вопросами жизни.
– Когда я был маленьким, ты всегда знала, как успокоить меня, чтобы я почувствовал себя лучше. Я рад, что хоть одно в нашем замке не изменилось с этого печального утра. – Уилл выпрямился и улыбнулся. Когда он заговорил снова, голос его звучал твердо. Это был не растерянный юнец, а истинный хозяин Бэннингфорда. – Спасибо, Роэз. Я знал, что ты дашь мне хороший совет. Я последую ему. Всем твоим советам.
Склеп замка Хафстон был сложен из серого камня и безо всякой затейливой резьбы. Низкие округлые арки переходили в потолок, который был основанием, расположенным прямо над склепом часовни.
Приехавшие из Бэннингфорда остановились на ступенях, ожидая, чтобы слуги с факелами прошли вперед и осветили внутренность гробницы.
– Здесь похоронено пять хафстонских баронов, – сказал Эмброуз, спускаясь первым. – Мои предки лежат по левую руку от того места, где ты стоишь, Джоанна. Вот надгробие моего отца, а это – моего старшего брата. – Он положил руку на гладкий камень. – Моего дорогого брата, бывшего отцом Криспина. А это гробница Криспина.
Они стали вокруг нее, глядя на мраморное изображение молодого человека в латах и шлеме.
– Криспин, – Джоанна опустилась на колени. – Мой отец никогда не разрешал мне приходить сюда. Он не позволил мне даже присутствовать на твоих похоронах.
– Теперь ты здесь, дорогая моя. – Роэз стала на колени рядом с падчерицей.
Тогда и все остальные: Элан, Пирс, Уилл и Самира – последовали их примеру. Отец Эмброуз громко молился за упокоение души Криспина, за утешение душ и мирную жизнь его вдовы и сына, за тех невинных людей, кто были оклеветаны как убийцы Криспина, но через много лет оправданы. Наконец, Эмброуз молился о Божьем снисхождении к тем, кто отнял жизнь у Криспина и кто теперь предстал перед вечным судом. Когда Эмброуз закончил и двинулся к лестнице, Джоанна задержалась у надгробия мужа. Пальцы ее легко коснулись холодного лица статуи.
– Совсем не похоже на того Криспина, которого я знала, – проговорила она.
– Не похоже, – согласился Элан, – Вероятно, скульптор ни разу не видел Криспина ни живым, ни мертвым. Но я каждый раз вижу друга, когда гляжу на Уилла, его сына.
– И я тоже, – сказал Джоанна. – Ты знал Криспина лучше, чем я, Элан. Скажи мне: он очень огорчился бы тем, что мы любим друг друга?
– У Криспина была щедрая душа, и там, на небесах, она радуется за наше счастье.
– Надеюсь. Но я боюсь совершить какой-нибудь недостойный поступок, запятнавший бы его светлую память или огорчивший его сына.
– Душа Криспина была бы счастливее, – промолвил Элан, – если бы мы стали мужем и женой. И если, как я начинаю подозревать, сын Криспина похож на отца, так же благороден, то лучше бы нам объявить о помолвке до того, как Уилл узнает о нашей интимной близости. Ни при каких обстоятельствах не хотел бы я встретиться с этим молодым человеком, держа меч в руке.
– А что плохого в нашей близости? – вскричала Джоанна. – Я отдалась тебе с великой радостью. И ты это прекрасно знаешь.
Элан положил руку на мраморное плечо статуи Криспина знакомым жестом, которым, Джоанна помнила, он клал руку на плечо живого Криспина и на плечо Пирса. Вторую руку он протянул Джоанне, и она с благодарностью приняла ее.
– Криспин, – произнес Элан. – Я даю здесь, у твоего гроба, торжественную клятву, что буду любить и защищать Джоанну всей своей жизнью. Все, что имею, принадлежит ей. Спи спокойно, старый друг, дорогой брат. Твоя смерть отомщена, твой убийца мертв, твоя вдова освобождена, твой сын вступил во владение всем наследством, и тебя все вспоминают с искренней любовью.
Они оглянулись на звук шагов и увидели Пирса, который стоял рядом с ними. Он шагнул к ним и положил руку на плечо Элана.
– Я все слышал, – сказал он. – Я свидетель твоей клятвы перед Богом, Криспином и всем светом.
Так стояли они в молчании. Рука Элана лежала на бронзовом плече Криспина дружески просто и привычно… и точно так же лежала рука Пирса на плече Элана, а руку Джоанны крепко сжал Элан. Когда они наконец покинули склеп, куда проникал лишь слабый свет из часовни наверху, в усыпальнице воцарилась тишина. Но когда они направились к лестнице, легкое дуновенье ветра пронеслось над ними и гробницей Криспина как прощальный вздох.
ГЛАВА 21
В конце вечерней трапезы Уилл сообщил присутствующим, что решил остаться в Хафстоне на неопределенное время.
– Наша жизнь в Бэннингфорде была отравлена Рэдалфом, – сказал он Джоанне. – Из-за этого я пока не хочу там жить. Давайте качнем все заново на новом месте.
– Замечательная мысль, – подхватил Элан.
– Я счастлив, что вы ее одобряете. – Уилл еще не вполне освоился с тем, что у него теперь два опекуна, поэтому ответ его на искренние слова Элана был несколько ироничен.
– Завтра я уезжаю, – нарушил возникшую неловкость Эмброуз, – и забираю с собой двух твоих воинов, если ты, конечно, не возражаешь, Элан. Я отправляюсь прямо ко двору и сделаю все от меня зависящее, но не жди от короля Стефана быстрого ответа. Судя по тому, что я о нем слышал, он никогда не принимает решение, если его можно отложить хотя бы на день.
– Граф Болсоувер говаривал, – вмешался Уилл, – что если бы Стефан осмеливался принимать твердые решения и выполнять их, эта долгая гражданская война кончилась бы десять лет назад.
– Полагаю, что граф не далек от истины, – согласился Эмброуз. – Но по крайней мере сейчас в Англии относительно спокойно. Матильда и ее сын Генрих вернулись в Анжу; нет ни битв, ни осад, так что, возможно, Стефан выслушает меня со вниманием. Спасибо, Уилл, что ты напомнил мне о графе Болсоувере. Я поговорю с ними тоже и, так как он хорошо тебя знает, думаю, он замолвит словечко, чтобы сына Криспина и внука Рэдалфа поскорее утвердили в наследстве.
Теперь что касается тебя, Элан. Раз уж мы согласились не скрывать, что истинным виновником смерти Криспина был Рэдалф, а слухи разносятся быстро, не думаю, что вам следует опасаться за свою жизнь.
– Я также разослал сообщение, что Пирс и Элан находятся под моей защитой, – сказал Уилл. – Никто не осмелится причинить им вред, раз наследник Бэннингфорда и Хафстона отвечает за их безопасность.
– Спасибо, Уилл, – с чувством ответил Элан. – Это такой же великодушный жест, какой сделал бы твой отец.
– Он поступил бы так же? – Уилл перевел взгляд с Элана на Пирса с горячим желанием больше узнать о своем отце. – Мне очень хочется, чтобы вы рассказали все, что помните о благородном рыцаре Криспине.
– Это займет много времени, – предупредил Элан, подумав, что, пожалуй, стоит начать эту историю с того дня, как повстречались три одиноких юных пажа и сразу же, по-детски, решили стать друзьями. – А может, лучше начать с какой-нибудь забавной их проделки?
– Может быть, – одобрил друга Пирс, – мы будем каждый вечер за ужином вспоминать о Криспине, сдабривая рассказ мясом и вином. И если днем какой-то случай напомнит о нем, мы будем вспоминать об этом на прогулке.
– Хорошо, – обрадовался Уилл, впервые с приезда в Хафстон восторженно глядя на Пирса и Элана. – Я буду очень вам признателен.
Элан догадался, что задумал Пирс. Он хотел, чтобы Уилл и возлюбленный Джоанны лучше узнали друг друга. Постепенно, во время бесед о человеке, дорогом для всех троих.
Элан и Джоанна еще не рассказали Уиллу, что собираются пожениться. Едва они с Пирсом вышли из склепа, где поклялись в верности, как тут же чуть не поссорились из-за настойчивой просьбы Джоанны подождать с объявлением о помолвке.
– Уилл считает себя слишком взрослым, чтобы над ним были опекуны, – сказала она. – По-моему, он все еще верит, что я продолжаю любить Криспина как живого. Пусть мальчик привыкнет к тебе, Элан. Я хочу, чтобы он полюбил и зауважал тебя. Я уверена, это произойдет очень быстро. Тогда мы скажем ему о нашей помолвке, и он с легкостью воспримет эту чудесную новость.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то принимал или не принимал того, что я люблю, – самолюбиво возразил Элан. – С мальчика довольно лжи и умалчиваний. Я убежден, что мы должны ему все, не откладывая, рассказать. Пусть сам Уилл решит, как отнестись к нашему желанию пожениться. Лучше, если он узнает обо всем сейчас, когда у него в жизни столько изменилось и появились новые обязанности и ответственность. Наша помолвка отвлечет его от утомительных серьезных дел, займет его сердце и душу.
– Я не хочу его расстраивать! – воскликнула Джоанна. – Не сейчас, когда он так разочаровался в своем деде, узнав о его злодеяниях. Мы подождем, пока я не буду готова рассказать ему о нашей любви, или я вовсе не выйду за тебя замуж.
Испуганный ее неожиданной угрозой, Элан согласился подождать с объявлением о помолвке.
– Но в другом ждать не намерен, – заявил он, не обращая внимания на стоявшего рядом Пирса. – Ты моя единственная любовь, и мы провели врозь долгие годы. Так что позаботься, чтобы у тебя была отдельная комната, потому что я собираюсь навещать тебя каждую ночь.
– Элан, пожалуйста, потише. – Джоанна покраснела. Шея, лицо и даже уши стали у нее пунцовыми.
– Мы помолвлены, у нас есть свидетель наших обетов, так что нет ничего плохого в том, что мы будет спать вместе, – настаивал Элан. – Ты теперь принадлежишь мне, и я больше не смирюсь с нашей разлукой.
– Что подумает о нас Пирс? – вскричала Джоанна.
– Только одно: рад видеть вас счастливыми, – улыбнулся Пирс им обоим. – Извините меня, но мне необходимо серьезно поговорить с дочерью.
– Ну что, миледи, – сказал Элан, когда они остались одни, – позаботишься, чтобы у тебя была отдельная комната? Пока Уилл не женится, ты хозяйка этого замка. Как разместишь ты своих гостей?
Они стояли на верху ведущей в склеп лестницы, которая выходила на свет Божий как раз за алтарем часовни. Глубоко задумавшаяся Джоанна обошла алтарь и спустилась на две ступеньки вниз, прежде чем остановилась, чтобы ответить на его вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35