И он хладнокровно и прямо раскрыл ей глаза на саму себя.
Но самое ужасное было то, что она в мечтах своих возвращалась назад в монастырь, как преступник, возвращающийся на место преступления, чтобы помучить себя еще больше. Она или мазохистка, или просто испорченная женщина, которая стремится завладеть вниманием целомудренного монаха, хотя и будет отрицать это до своего последнего вздоха.
В монастыре было более восьмидесяти монахов, а она принесла только дюжину номеров. Правда, братьям не дозволялось иметь личное имущество, поэтому в журнале для каждого не было необходимости.
Было первое июля, в монастырских садах еще цвели деревья. Братья, должно быть, смертельно уставали, работая в такую жару. Во время интервью она обнаружила, что внутри не было кондиционеров. Как они здесь живут?
Она не могла представить себя, живущей в монастыре, даже на короткий период времени!
На этот раз, когда Фрэн припарковалась, она заметила другие машины и туристический автобус компании «Грэйхаунд». Люди сновали вокруг. Это означало, что внутри лавки тоже будут туристы.
Она недовольно нахмурила брови. Она не рассчитывала на это, когда собиралась передавать журналы.
Ты хочешь остаться наедине с ним. Франческа Мэллори, ты дура!
Без колебаний она выбралась из машины и направилась к часовне, сжимая пачку журналов.
Как она и подозревала, лавка была заполнена людьми в солнечных очках, с фотоаппаратами на плече, скупающими все подряд. Двое монахов обслуживали покупателей, но того, кто преследовал ее в снах, нигде не было видно. Ее сердце сжалось. Она ждала в углу, пока комната не опустела, потом подошла к одному из монахов.
– Я – Фрэн Мэллори из «Бихайв мэгэзин». Я обещала монаху, который давал мне интервью вместо аббата Амброзия, что принесу несколько журналов со статьей.
Он слегка поклонился:
– Вы очень добры, – и потянулся за журналами.
Все шло не так, как она планировала. Теперь она была вынуждена отдать журналы.
– Могу ли я поговорить с монахом, у которого брала интервью?
– Он больше не с нами.
Фрэн моргнула, пораженная.
– Вы имеете в виду, что его послали в другой монастырь? – вскрикнула она.
– Я не имею права что-то объяснять вам.
По ее коже пробежали мурашки.
– Конечно, нет. Я только разочарована, потому что не смогу лично поблагодарить его за помощь.
– Я передам ему вашу благодарность.
– Спа… спасибо. До свидания.
– До свидания.
Потрясенная этим известием, Фрэн поспешила к машине. Ощущение утраты было слишком сильным.
Уезжая в Лос-Анджелес двумя днями позже, Фрэн была в ярости на саму себя, потому что воспоминания о проклятом монахе мешали ее работе. Когда она поднялась на борт одного из двух специально заказанных для чартерного рейса «Боингов-747», предназначенных для хора из Солт-Лейк-Сити и обслуживающего персонала, она постаралась забыть о поездке в монастырь и сосредоточиться на работе.
Эта поездка будет не только большим приключением, она еще очень важна для ее карьеры. Фрэн не собиралась портить себе будущее, размышляя о монахе, о котором она не имеет права даже вспоминать.
Приняв такое решение, Фрэн смогла наконец-то разделить всеобщее волнение в аэропорте Холливуд-Боул в Лос-Анджелесе, откуда их должны были забрать автобусы и отвезти к месту первого концерта. Все билеты были уже проданы.
Будучи страстной поклонницей хора с полуторавековой историей, Фрэн посетила по крайней мере дюжину его концертов. Каждый год она слушала пасхальные выступления хора и знала большую часть репертуара. Одни песни поднимали ей настроение, другие заставляли плакать.
Была одна особенная песня, которая всегда заставляла рыдать не только ее, но и всех слушателей. После исполнения этой песни люди аплодировали стоя. Для Фрэн эта пауза, наполненная восхищением, была одной из самых замечательных во время концерта.
Сегодня она собиралась запечатлеть на пленку восхищенные лица слушателей. Удачная фотография всегда лучше самых восторженных слов.
Песня, которую она так ждала, зазвучала вскоре после антракта. Дирижер вышел вперед и взмахнул палочкой. Все в зале стихло, сопрано начали петь вступление. Фрэн медленно подняла фотоаппарат, делая снимок за снимком. К тому времени как к сопрано присоединились низкие мужские голоса, она сделала снимок человека, на лице которого выражалась настоящая радость. Запечатлеть это мгновение могла только фотокамера.
Женщина лет шестидесяти, седая, с европейскими чертами лица. Слезы текли по ее щекам, а взгляд замер в пространстве.
Фрэн сглотнула и щелкнула несколько раз фотоаппаратом. Больше не было нужды искать. Что-то подсказывало ей, что именно эту женщину она надеялась найти в огромной массе слушателей, женщину, на лице которой лучше всего отразились чувства, которые испытывали все.
Она внезапо ощутила желание, чтобы концерт поскорее закончился и она смогла бы поговорить с этой женщиной. Наверняка, у нее есть интересная история. Фрэн хотела узнать ее, не только для статьи, но и для собственного любопытства.
После того как хор исполнил последнюю песню, публика аплодировала почти полчаса. Никто не хотел, чтобы концерт заканчивался.
Фрэн протиснулась через толпу и оказалась возле женщины.
– Прекрасный концерт, не правда ли?
Женщина, чье лицо все еще было влажным от слез, повернулась к ней.
– Это было так же прекрасно, как когда я слышала его в Германии.
– Вы слышали хор там?
– О, да."Много лет назад. Когда я была маленькой девочкой из Восточного Берлина, моя мама сказала мне, что, если мне когда-нибудь представится такая возможность, я должна уехать туда, где можно свободно молиться Богу. Я не знала, что она имела в виду. Потом, много лет спустя, у меня появился такой шанс. Я переехала с семьей во Франкфурт. Там я услышала эту прекрасную музыку первый раз в жизни. Потом, когда мы переехали в Швейцарию, в Цюрих, я снова услышала хор. Тогда я и нашла Бога, – она покачала головой. – Вы не можете это себе представить.
– Спасибо, что поделились со мной, – про шептала Фрэн. – Я работаю в журнале в Юте и фотографировала сегодня вечером. И вас тоже. Можно я использую ваш снимок и вашу историю в статье?
Женщина улыбнулась.
– Я не возражаю.
– Спасибо, – сказала Фрэн, наблюдая, как женщина вместе с семьей покидает зал.
С глазами полными слез Фрэн обернулась и столкнулась лицом к лицу с мужчиной, как две капли воды похожим на монаха из той церковной лавки. Но его волосы были длиннее, и на нем были костюм и галстук.
Во всем вечере было что-то нереальное. Ее сердце испытало слишком много эмоций. Сначала женщина, теперь этот призрак с лицом, которое она так безуспешно пыталась забыть. Она попыталась пройти мимо.
– Мисс Мэллори?
Фрэн застыла. Это был его голос.
– Вы боитесь, что я призрак? Уверяю вас, это не так.
Она обернулась, смущенная и не верящая своим ушам.
– Когда я привезла журналы в монастырь, один из монахов сказал мне, что вас там больше нет. Я и понятия не имела, что вы в Лос-Анджелесе.
– Я уехал на следующий день после нашего последнего разговора.
Ее дыхание участилось.
– Не могу сказать, что удивлена. Вы не похожи на монаха.
Его губы сжались.
– Вы правы.
Снова его прямота обезоружила ее.
– Вы сбежали?
Он кивнул, не колеблясь ни мгновение.
– Можно и так сказать.
– Разве монах может сделать это? – спросила она неуверенно. – Я имею в виду все эти формальности, через которые нужно пройти, если вы решили покинуть орден? Бесконечные формальности, включая прошение об исключении из ордена, обращенное к Папе Римскому.
Фрэн видела монахов и монахинь только в кино. Она понятия не имела об их реальной жизни, и сомневалась, что даже Голливуд когда-либо снимал фильм о настоящих чувствах человека, принявшего такое решение. Вряд ли это вообще возможно показать.
– Вас уже исключили из общины?
– Не знаю.
Почти все уже покинули зал и направились к своим машинам. Это было к лучшему. Никто не мог увидеть, как ее шокировали его слова.
– Вы очень переживаете?
Он потряс головой.
– Вас беспокоит моя бессмертная душа?
Она могла выдержать все, только не его поддразнивание.
– Можно и так сказать, – повторила она его реплику. – После того, как вы обошлись со мной во время моего первого визита, я не представляю, как бы вы вообще прижились там.
– Я тронут вашей тревогой за меня.
– Извините, – сказала Фрэн. – Я говорю то, что думаю, это один из самых больших моих недостатков.
– А мне он кажется очень милым.
– У меня нет права говорить вам это. Я ничего не знаю о вас и вашей жизни. Я просто удивилась, встретив вас здесь. Такие совпадения случаются крайне редко.
– Я подумал о том же самом, когда увидел вас, говорящей с Гердой.
Фрэн выдохнула.
– Вы знаете ее?
– Мы знакомы много лет. Когда она узнала, что я в Лос-Анджелесе, она пригласила меня посетить хоровое выступление вместе с ней и ее семьей.
Дрожащие ноги Фрэн почти не держали ее.
– Как получилось, что вы заговорили именно с ней, а не с кем-нибудь другим из аудитории? – спросил он.
– Я здесь на задании. Освещаю гастрольный тур хора по Америке и Австралии. Готовлю статью, делаю фотографии – запечатлеваю эмоции, которые испытывают слушатели. Сегодня вечером меня поразило лицо вашей знакомой. Я сделала снимок. Слава Богу, она дала разрешение на публикацию.
Он, очевидно, размышлял над ее словами. О чем он думает, внимательно разглядывая ее лицо?
– Вам повезло. Она особенный человек.
Фрэн стало интересно, где они познакомились и как. Любопытство по поводу всего, что касалось его жизни, пожирало ее.
– Я тоже так считаю.
– Вы улетаете в Сидней завтра?
– Да. Это будет первая остановка хора в Австралии.
– Вам понравится там.
– Вы там были? – удивилась она.
– Да.
Когда больше нечего было добавить, Фрэн спросила:
– Вы живете в Лос-Анджелесе?
Его взгляд выражал то же, что и короткий ответ.
– Нет.
Ей не следовало спрашивать. Пока он был монахом, он, наверно, привык не обсуждать свою личную жизнь. Его ответ словно лишил ее надежды на следующую встречу, как тогда, в монастыре ответ монаха, занявшего его место за прилавком.
Ощущение утраты возросло и стало еще мучительнее.
– Я надеюсь посетить Брисбейн, – быстро заговорила Фрэн, пытаясь заполнить пустоту. – Я слышала, что там великолепные пляжи.
– Это правда. И не забудьте посетить Большой Барьерный риф. Потрясающая красота!
– Для того, кто жил в монастыре, мир должен быть источником постоянного восхищения.
– О да, это так. И никогда он не восхищал меня так, как сейчас.
С любым другим мужчиной она приняла бы это высказывание на собственный счет. Но этот мужчина был монахом, который бежал от чего-то, с чем он не смог смириться. Неожиданное сочувствие к нему родилось в ней.
– Я буду молиться, чтобы вы в конце концов нашли то, к чему стремитесь.
Его бровь приподнялась.
– Вы будете молиться? Вы верующий человек?
Она глубоко вздохнула.
– Это только такое выражение.
– Так вы не верующий человек?
– Я не говорила этого.
– Тогда что вы хотели сказать?
Она больше не могла выносить эту пытку.
– Мне нужно идти. Автобус ждет. У нас осталось совсем мало времени до отъезда в аэропорт.
– До свидания, – попрощался он. – Хорошей поездки.
Она ответила ему тихим голосом и повернулась, чтобы уйти. Ее убивало то, что он позволял ей уйти, не окликнув ее. У нее было ужасное предчувствие, что они больше никогда не увидятся снова.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Какая приятная встреча!
Это был один из матросов, Джимми Бинг, родом из Лос-Анджелеса. Здесь его дом. На самом деле, дом – это там, где сердце.
У Андре на этот счет было свое мнение. Он побывал во многих портах за свою жизнь. И из всех порт Сан-Педро был, наверно, самым худшим. Может быть, потому, что ранний сентябрьский смог как облаком накрывал Лос-Анджелес и его окрестности.
– Собираешься поехать домой? – поинтересовался Джимми.
«Домой? Где его дом?» Раньше этот вопрос никогда его не волновал.
– Я собираюсь на Аляску.
– Когда отправляется твой корабль?
– Через пару дней.
Джимми закинул на плечо парусиновый рюкзак.
– Зайдешь ко мне в гости?
– Спасибо, не смогу.
– Что ж, пойду. Жена и дети ждут меня. – В его глазах светилось сочувствие к Андре. – Было приятно с тобой работать, Андре.
Андре кивнул.
– Мне тоже, Джимми. Пока и удачи! Пока.
Огромная толпа встречала корабль. Но Андре не терял из виду Джимми, который сбежал по трапу со скоростью света.
Невдалеке он увидел симпатичную рыжеволосую женщину, держащую за руки двоих детей. Они побежали навстречу Джимми. Андре словно слышал их радостные приветствия. Он увидел, как Джимми обнял их.
Андре физически ощущал их счастье. Он никогда никому не завидовал так, как он завидовал Джимми в этот момент. Все поплыло у него перед глазами. Он словно услышал своего отца.
«Я не принадлежу миру и не могу оставить тебе магазин или ферму. У меня нет ничего. Но я могу дать тебе тихое место, где ты сможешь побыть один, поразмыслить. Ты не нашел смысла жизни в своих путешествиях. Может быть, именно здесь ты научишься наслаждаться тишиной и спокойствием».
Андре усмехнулся, отгоняя эти грустные воспоминания, потом закинул на плечо рюкзак и поспешил на берег. Одно он знал точно. Столкновение с мисс Мэллори в Холливуд-Боул два месяца назад не слишком помогло ему разобраться в своих мыслях. Но что хуже всего, он чувствовал себя виноватым. Причем сам не мог понять, виноват он в том, что сделал что-то, или в том, что не сделал. В их первые встречи у него имелись причины не говорить ей правду. Это было разумно. Но потом…
Может быть, тишина и спокойствие монастыря были как раз тем, что ему нужно, дабы привести свои мысли в порядок. Отсюда до Солт-Лейк-Сити только час лета. Братья примут его.
Сейчас ему больше всего требовалось уединение. А жизнь на корабле в замкнутом пространстве вместе с командой матросов делала это желание невыполнимым.
Семью часами позже, когда оранжевое солнце опустилось в озеро Солт-Лейк, взятая в аренду машина въехала в монастырские ворота.
Братья уже закончили работу, и не было видно ни души. Не доехав до входа, он остановился, чтобы доесть гамбургер и картошку.
Когда Андре огляделся по сторонам, ему показалось, что горы сжимаются вокруг него. Солнце растопило снег на их вершинах – признак очень жаркого лета. Он не рассмотрел их во время первого визита: его голова была занята другим. Теперь он оценил всю их мощь и величие.
Его отец видел их каждый день. Для человека, рожденного среди плоских равнин Луизианы, резкий контрастный пейзаж Скалистых гор должен был быть постоянным источником удивления.
Он услышал звон колоколов с монастырской колокольни, нарушивший тишину, царившую вокруг. Звуки колоколов были прекрасны, но навевали грусть. Наверное, потому, что Андре слышал их снаружи, один. Внутри был дом для восьмидесяти монахов, которые были счастливы слышать этот звон каждый день.
Андре был гостем, который прибыл ненадолго и только по чистой случайности получил право приезжать и уезжать, когда пожелает.
Заведя мотор, он подъехал к монастырю и вышел из машины. Теплый ночной воздух пах медом.
Он позвонил в дверь, и ему открыл один из братьев, который поприветствовал его и сказал, что он может занять свою прежнюю комнату.
Ощущение «дежа вю» сопровождало его на пути в комнату через пустынные коридоры, украшенные изображениями святых.
Ощущение потери усилилось. Он так мало времени провел со своим отцом.
Его комната выглядела все так же. С одним только исключением: кто-то оставил журнал на столе рядом с молитвенником..
Заинтригованный, он положил рюкзак и подошел ближе. «"Бихайв мэгэзин". Ваш путеводитель по чудесам Юты».
Он перевернул обложку и просмотрел содержание. Франческа Мэллори. Его сердце дрогнуло.
Опустившись на кушетку, он раскрыл статью о монастыре. Тот черновой текст, который она ему показывала, не передавал всей красоты получившейся в итоге статьи.
С первой страницы, занимая всю полосу, на него смотрела фотография отца, аббата Амброзия. Точно такая же фотография лежала сейчас в его сумке.
У него пересохло в горле, стало трудно дышать. Он внимательно прочитал статью. Потом еще раз перечел.
Сотни миллионов людей на планете жили и умирали в течение столетий, и никто ничего не знал об их жизни. И уже тысячи людей прочитали статью, в которой миру рассказывалась история его отца, рассказывалось о том, какой след он оставил после себя на земле, и воздавалось должное его заслугам перед людьми.
Чувство благодарности владельцу журнала и женщине, написавшей статью, родилось в нем, отгоняя грустные мысли и растапливая лед в его ожесточившемся сердце.
В приподнятом настроении Андре принял душ и лег в постель. Зная, что долго не сможет заснуть, он взял журнал и прочел остальные статьи. Они все были интересными, особенно ему понравилась статья о динозаврах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Но самое ужасное было то, что она в мечтах своих возвращалась назад в монастырь, как преступник, возвращающийся на место преступления, чтобы помучить себя еще больше. Она или мазохистка, или просто испорченная женщина, которая стремится завладеть вниманием целомудренного монаха, хотя и будет отрицать это до своего последнего вздоха.
В монастыре было более восьмидесяти монахов, а она принесла только дюжину номеров. Правда, братьям не дозволялось иметь личное имущество, поэтому в журнале для каждого не было необходимости.
Было первое июля, в монастырских садах еще цвели деревья. Братья, должно быть, смертельно уставали, работая в такую жару. Во время интервью она обнаружила, что внутри не было кондиционеров. Как они здесь живут?
Она не могла представить себя, живущей в монастыре, даже на короткий период времени!
На этот раз, когда Фрэн припарковалась, она заметила другие машины и туристический автобус компании «Грэйхаунд». Люди сновали вокруг. Это означало, что внутри лавки тоже будут туристы.
Она недовольно нахмурила брови. Она не рассчитывала на это, когда собиралась передавать журналы.
Ты хочешь остаться наедине с ним. Франческа Мэллори, ты дура!
Без колебаний она выбралась из машины и направилась к часовне, сжимая пачку журналов.
Как она и подозревала, лавка была заполнена людьми в солнечных очках, с фотоаппаратами на плече, скупающими все подряд. Двое монахов обслуживали покупателей, но того, кто преследовал ее в снах, нигде не было видно. Ее сердце сжалось. Она ждала в углу, пока комната не опустела, потом подошла к одному из монахов.
– Я – Фрэн Мэллори из «Бихайв мэгэзин». Я обещала монаху, который давал мне интервью вместо аббата Амброзия, что принесу несколько журналов со статьей.
Он слегка поклонился:
– Вы очень добры, – и потянулся за журналами.
Все шло не так, как она планировала. Теперь она была вынуждена отдать журналы.
– Могу ли я поговорить с монахом, у которого брала интервью?
– Он больше не с нами.
Фрэн моргнула, пораженная.
– Вы имеете в виду, что его послали в другой монастырь? – вскрикнула она.
– Я не имею права что-то объяснять вам.
По ее коже пробежали мурашки.
– Конечно, нет. Я только разочарована, потому что не смогу лично поблагодарить его за помощь.
– Я передам ему вашу благодарность.
– Спа… спасибо. До свидания.
– До свидания.
Потрясенная этим известием, Фрэн поспешила к машине. Ощущение утраты было слишком сильным.
Уезжая в Лос-Анджелес двумя днями позже, Фрэн была в ярости на саму себя, потому что воспоминания о проклятом монахе мешали ее работе. Когда она поднялась на борт одного из двух специально заказанных для чартерного рейса «Боингов-747», предназначенных для хора из Солт-Лейк-Сити и обслуживающего персонала, она постаралась забыть о поездке в монастырь и сосредоточиться на работе.
Эта поездка будет не только большим приключением, она еще очень важна для ее карьеры. Фрэн не собиралась портить себе будущее, размышляя о монахе, о котором она не имеет права даже вспоминать.
Приняв такое решение, Фрэн смогла наконец-то разделить всеобщее волнение в аэропорте Холливуд-Боул в Лос-Анджелесе, откуда их должны были забрать автобусы и отвезти к месту первого концерта. Все билеты были уже проданы.
Будучи страстной поклонницей хора с полуторавековой историей, Фрэн посетила по крайней мере дюжину его концертов. Каждый год она слушала пасхальные выступления хора и знала большую часть репертуара. Одни песни поднимали ей настроение, другие заставляли плакать.
Была одна особенная песня, которая всегда заставляла рыдать не только ее, но и всех слушателей. После исполнения этой песни люди аплодировали стоя. Для Фрэн эта пауза, наполненная восхищением, была одной из самых замечательных во время концерта.
Сегодня она собиралась запечатлеть на пленку восхищенные лица слушателей. Удачная фотография всегда лучше самых восторженных слов.
Песня, которую она так ждала, зазвучала вскоре после антракта. Дирижер вышел вперед и взмахнул палочкой. Все в зале стихло, сопрано начали петь вступление. Фрэн медленно подняла фотоаппарат, делая снимок за снимком. К тому времени как к сопрано присоединились низкие мужские голоса, она сделала снимок человека, на лице которого выражалась настоящая радость. Запечатлеть это мгновение могла только фотокамера.
Женщина лет шестидесяти, седая, с европейскими чертами лица. Слезы текли по ее щекам, а взгляд замер в пространстве.
Фрэн сглотнула и щелкнула несколько раз фотоаппаратом. Больше не было нужды искать. Что-то подсказывало ей, что именно эту женщину она надеялась найти в огромной массе слушателей, женщину, на лице которой лучше всего отразились чувства, которые испытывали все.
Она внезапо ощутила желание, чтобы концерт поскорее закончился и она смогла бы поговорить с этой женщиной. Наверняка, у нее есть интересная история. Фрэн хотела узнать ее, не только для статьи, но и для собственного любопытства.
После того как хор исполнил последнюю песню, публика аплодировала почти полчаса. Никто не хотел, чтобы концерт заканчивался.
Фрэн протиснулась через толпу и оказалась возле женщины.
– Прекрасный концерт, не правда ли?
Женщина, чье лицо все еще было влажным от слез, повернулась к ней.
– Это было так же прекрасно, как когда я слышала его в Германии.
– Вы слышали хор там?
– О, да."Много лет назад. Когда я была маленькой девочкой из Восточного Берлина, моя мама сказала мне, что, если мне когда-нибудь представится такая возможность, я должна уехать туда, где можно свободно молиться Богу. Я не знала, что она имела в виду. Потом, много лет спустя, у меня появился такой шанс. Я переехала с семьей во Франкфурт. Там я услышала эту прекрасную музыку первый раз в жизни. Потом, когда мы переехали в Швейцарию, в Цюрих, я снова услышала хор. Тогда я и нашла Бога, – она покачала головой. – Вы не можете это себе представить.
– Спасибо, что поделились со мной, – про шептала Фрэн. – Я работаю в журнале в Юте и фотографировала сегодня вечером. И вас тоже. Можно я использую ваш снимок и вашу историю в статье?
Женщина улыбнулась.
– Я не возражаю.
– Спасибо, – сказала Фрэн, наблюдая, как женщина вместе с семьей покидает зал.
С глазами полными слез Фрэн обернулась и столкнулась лицом к лицу с мужчиной, как две капли воды похожим на монаха из той церковной лавки. Но его волосы были длиннее, и на нем были костюм и галстук.
Во всем вечере было что-то нереальное. Ее сердце испытало слишком много эмоций. Сначала женщина, теперь этот призрак с лицом, которое она так безуспешно пыталась забыть. Она попыталась пройти мимо.
– Мисс Мэллори?
Фрэн застыла. Это был его голос.
– Вы боитесь, что я призрак? Уверяю вас, это не так.
Она обернулась, смущенная и не верящая своим ушам.
– Когда я привезла журналы в монастырь, один из монахов сказал мне, что вас там больше нет. Я и понятия не имела, что вы в Лос-Анджелесе.
– Я уехал на следующий день после нашего последнего разговора.
Ее дыхание участилось.
– Не могу сказать, что удивлена. Вы не похожи на монаха.
Его губы сжались.
– Вы правы.
Снова его прямота обезоружила ее.
– Вы сбежали?
Он кивнул, не колеблясь ни мгновение.
– Можно и так сказать.
– Разве монах может сделать это? – спросила она неуверенно. – Я имею в виду все эти формальности, через которые нужно пройти, если вы решили покинуть орден? Бесконечные формальности, включая прошение об исключении из ордена, обращенное к Папе Римскому.
Фрэн видела монахов и монахинь только в кино. Она понятия не имела об их реальной жизни, и сомневалась, что даже Голливуд когда-либо снимал фильм о настоящих чувствах человека, принявшего такое решение. Вряд ли это вообще возможно показать.
– Вас уже исключили из общины?
– Не знаю.
Почти все уже покинули зал и направились к своим машинам. Это было к лучшему. Никто не мог увидеть, как ее шокировали его слова.
– Вы очень переживаете?
Он потряс головой.
– Вас беспокоит моя бессмертная душа?
Она могла выдержать все, только не его поддразнивание.
– Можно и так сказать, – повторила она его реплику. – После того, как вы обошлись со мной во время моего первого визита, я не представляю, как бы вы вообще прижились там.
– Я тронут вашей тревогой за меня.
– Извините, – сказала Фрэн. – Я говорю то, что думаю, это один из самых больших моих недостатков.
– А мне он кажется очень милым.
– У меня нет права говорить вам это. Я ничего не знаю о вас и вашей жизни. Я просто удивилась, встретив вас здесь. Такие совпадения случаются крайне редко.
– Я подумал о том же самом, когда увидел вас, говорящей с Гердой.
Фрэн выдохнула.
– Вы знаете ее?
– Мы знакомы много лет. Когда она узнала, что я в Лос-Анджелесе, она пригласила меня посетить хоровое выступление вместе с ней и ее семьей.
Дрожащие ноги Фрэн почти не держали ее.
– Как получилось, что вы заговорили именно с ней, а не с кем-нибудь другим из аудитории? – спросил он.
– Я здесь на задании. Освещаю гастрольный тур хора по Америке и Австралии. Готовлю статью, делаю фотографии – запечатлеваю эмоции, которые испытывают слушатели. Сегодня вечером меня поразило лицо вашей знакомой. Я сделала снимок. Слава Богу, она дала разрешение на публикацию.
Он, очевидно, размышлял над ее словами. О чем он думает, внимательно разглядывая ее лицо?
– Вам повезло. Она особенный человек.
Фрэн стало интересно, где они познакомились и как. Любопытство по поводу всего, что касалось его жизни, пожирало ее.
– Я тоже так считаю.
– Вы улетаете в Сидней завтра?
– Да. Это будет первая остановка хора в Австралии.
– Вам понравится там.
– Вы там были? – удивилась она.
– Да.
Когда больше нечего было добавить, Фрэн спросила:
– Вы живете в Лос-Анджелесе?
Его взгляд выражал то же, что и короткий ответ.
– Нет.
Ей не следовало спрашивать. Пока он был монахом, он, наверно, привык не обсуждать свою личную жизнь. Его ответ словно лишил ее надежды на следующую встречу, как тогда, в монастыре ответ монаха, занявшего его место за прилавком.
Ощущение утраты возросло и стало еще мучительнее.
– Я надеюсь посетить Брисбейн, – быстро заговорила Фрэн, пытаясь заполнить пустоту. – Я слышала, что там великолепные пляжи.
– Это правда. И не забудьте посетить Большой Барьерный риф. Потрясающая красота!
– Для того, кто жил в монастыре, мир должен быть источником постоянного восхищения.
– О да, это так. И никогда он не восхищал меня так, как сейчас.
С любым другим мужчиной она приняла бы это высказывание на собственный счет. Но этот мужчина был монахом, который бежал от чего-то, с чем он не смог смириться. Неожиданное сочувствие к нему родилось в ней.
– Я буду молиться, чтобы вы в конце концов нашли то, к чему стремитесь.
Его бровь приподнялась.
– Вы будете молиться? Вы верующий человек?
Она глубоко вздохнула.
– Это только такое выражение.
– Так вы не верующий человек?
– Я не говорила этого.
– Тогда что вы хотели сказать?
Она больше не могла выносить эту пытку.
– Мне нужно идти. Автобус ждет. У нас осталось совсем мало времени до отъезда в аэропорт.
– До свидания, – попрощался он. – Хорошей поездки.
Она ответила ему тихим голосом и повернулась, чтобы уйти. Ее убивало то, что он позволял ей уйти, не окликнув ее. У нее было ужасное предчувствие, что они больше никогда не увидятся снова.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Какая приятная встреча!
Это был один из матросов, Джимми Бинг, родом из Лос-Анджелеса. Здесь его дом. На самом деле, дом – это там, где сердце.
У Андре на этот счет было свое мнение. Он побывал во многих портах за свою жизнь. И из всех порт Сан-Педро был, наверно, самым худшим. Может быть, потому, что ранний сентябрьский смог как облаком накрывал Лос-Анджелес и его окрестности.
– Собираешься поехать домой? – поинтересовался Джимми.
«Домой? Где его дом?» Раньше этот вопрос никогда его не волновал.
– Я собираюсь на Аляску.
– Когда отправляется твой корабль?
– Через пару дней.
Джимми закинул на плечо парусиновый рюкзак.
– Зайдешь ко мне в гости?
– Спасибо, не смогу.
– Что ж, пойду. Жена и дети ждут меня. – В его глазах светилось сочувствие к Андре. – Было приятно с тобой работать, Андре.
Андре кивнул.
– Мне тоже, Джимми. Пока и удачи! Пока.
Огромная толпа встречала корабль. Но Андре не терял из виду Джимми, который сбежал по трапу со скоростью света.
Невдалеке он увидел симпатичную рыжеволосую женщину, держащую за руки двоих детей. Они побежали навстречу Джимми. Андре словно слышал их радостные приветствия. Он увидел, как Джимми обнял их.
Андре физически ощущал их счастье. Он никогда никому не завидовал так, как он завидовал Джимми в этот момент. Все поплыло у него перед глазами. Он словно услышал своего отца.
«Я не принадлежу миру и не могу оставить тебе магазин или ферму. У меня нет ничего. Но я могу дать тебе тихое место, где ты сможешь побыть один, поразмыслить. Ты не нашел смысла жизни в своих путешествиях. Может быть, именно здесь ты научишься наслаждаться тишиной и спокойствием».
Андре усмехнулся, отгоняя эти грустные воспоминания, потом закинул на плечо рюкзак и поспешил на берег. Одно он знал точно. Столкновение с мисс Мэллори в Холливуд-Боул два месяца назад не слишком помогло ему разобраться в своих мыслях. Но что хуже всего, он чувствовал себя виноватым. Причем сам не мог понять, виноват он в том, что сделал что-то, или в том, что не сделал. В их первые встречи у него имелись причины не говорить ей правду. Это было разумно. Но потом…
Может быть, тишина и спокойствие монастыря были как раз тем, что ему нужно, дабы привести свои мысли в порядок. Отсюда до Солт-Лейк-Сити только час лета. Братья примут его.
Сейчас ему больше всего требовалось уединение. А жизнь на корабле в замкнутом пространстве вместе с командой матросов делала это желание невыполнимым.
Семью часами позже, когда оранжевое солнце опустилось в озеро Солт-Лейк, взятая в аренду машина въехала в монастырские ворота.
Братья уже закончили работу, и не было видно ни души. Не доехав до входа, он остановился, чтобы доесть гамбургер и картошку.
Когда Андре огляделся по сторонам, ему показалось, что горы сжимаются вокруг него. Солнце растопило снег на их вершинах – признак очень жаркого лета. Он не рассмотрел их во время первого визита: его голова была занята другим. Теперь он оценил всю их мощь и величие.
Его отец видел их каждый день. Для человека, рожденного среди плоских равнин Луизианы, резкий контрастный пейзаж Скалистых гор должен был быть постоянным источником удивления.
Он услышал звон колоколов с монастырской колокольни, нарушивший тишину, царившую вокруг. Звуки колоколов были прекрасны, но навевали грусть. Наверное, потому, что Андре слышал их снаружи, один. Внутри был дом для восьмидесяти монахов, которые были счастливы слышать этот звон каждый день.
Андре был гостем, который прибыл ненадолго и только по чистой случайности получил право приезжать и уезжать, когда пожелает.
Заведя мотор, он подъехал к монастырю и вышел из машины. Теплый ночной воздух пах медом.
Он позвонил в дверь, и ему открыл один из братьев, который поприветствовал его и сказал, что он может занять свою прежнюю комнату.
Ощущение «дежа вю» сопровождало его на пути в комнату через пустынные коридоры, украшенные изображениями святых.
Ощущение потери усилилось. Он так мало времени провел со своим отцом.
Его комната выглядела все так же. С одним только исключением: кто-то оставил журнал на столе рядом с молитвенником..
Заинтригованный, он положил рюкзак и подошел ближе. «"Бихайв мэгэзин". Ваш путеводитель по чудесам Юты».
Он перевернул обложку и просмотрел содержание. Франческа Мэллори. Его сердце дрогнуло.
Опустившись на кушетку, он раскрыл статью о монастыре. Тот черновой текст, который она ему показывала, не передавал всей красоты получившейся в итоге статьи.
С первой страницы, занимая всю полосу, на него смотрела фотография отца, аббата Амброзия. Точно такая же фотография лежала сейчас в его сумке.
У него пересохло в горле, стало трудно дышать. Он внимательно прочитал статью. Потом еще раз перечел.
Сотни миллионов людей на планете жили и умирали в течение столетий, и никто ничего не знал об их жизни. И уже тысячи людей прочитали статью, в которой миру рассказывалась история его отца, рассказывалось о том, какой след он оставил после себя на земле, и воздавалось должное его заслугам перед людьми.
Чувство благодарности владельцу журнала и женщине, написавшей статью, родилось в нем, отгоняя грустные мысли и растапливая лед в его ожесточившемся сердце.
В приподнятом настроении Андре принял душ и лег в постель. Зная, что долго не сможет заснуть, он взял журнал и прочел остальные статьи. Они все были интересными, особенно ему понравилась статья о динозаврах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14