Джейн отметила, что мебель в комнате была тоже выдержана в морском стиле, в частности, один стол был инкрустирован крошечными морскими раковинами. На одной стене висела продолговатая картина прошлого века, изображающая рыбаков в бушующем море с гигантскими волнами.
Величественным жестом волшебника, который знает, что зрители будут преисполнены благоговейного страха, Луиза потянула за шнур занавеса. Казалось, что в гостиную ворвался шторм.
Джейн отпрянула назад.
– Разве это не великолепно? – спросила Луиза с благоговением в голосе.
– Дух захватывает, – вырвалось у Джейн, которая сразу же подумала: слава Богу, что есть защитное стекло. Современный, двухэтажный дом Коуэнов был построен на набережной, однако с этого выгодного места нельзя было видеть водный барьер внизу. Поэтому создавалось впечатление, что домик величественно висит над пучиной океана. И все же, глядя на нарастающий шторм снаружи, она подумала, что над чем господствует. Мощь Атлантического океана, вспенивающего и вздымающего огромные водяные валы, заставила Джейн сразу понять, как должны были чувствовать себя рыбаки на картине. Благоговейный трепет, почтение и, конечно, страх.
В тот день утром Джейн услышала, как по радио метеорологи предупреждали мелкие суда и предсказывали, что мыс Челси «окажется под ударами ревущего океанского шторма». «Ревущий» было подходящим определением, подумала Джейн. Атлантический океан, облачившись в свинцово-серый наряд, обстреливал берег из тысяч орудий, предупреждая об опасности, и совсем не напоминал о спокойных голубых волнах, которые манили пловцов и яхтсменов в ясные теплые дни. Она смотрела на мельтешащие белые барашки, постоянно возникающие и пропадающие на горизонте, и вспоминала легкую пену, которую оставляли ласковые волны на линии прибоя в тот день, когда они с Томми шли по пляжу.
Сегодня утром она не придала большого значения зловещим облакам, хотя и одела мальчика ¦ потеплее, поскольку в коттедж проникал холодный ветер. Чарльз ездил за газетой сегодня один. Вернувшись, он рассказал ей, как один из местных жителей сказал, что к ним приближается один из известных штормов с северо-востока.
К тому времени, когда Луиза предложила ей пойти посмотреть прибой, небо потемнело и покрылось низколетящими набухшими облаками, готовыми разразиться ливнем, как и предсказывали.
Луиза уговорила Джейн принять приглашение, упомянув об огне в камине и о горшочке Мяса с чилийским соусом домашнего приготовления, а также расписав необычайно прекрасный вид природы, демонстрирующей власть всех своих стихий. Джейн хорошо знала, почему она так быстро приняла это предложение. Это не имело никакого отношения к удовольствию побывать у Коуэнов и полюбоваться, как природа играет своими мускулами. Все дело было в Чарльзе.
Прошло всего несколько часов после их занятия любовью в кухне. И ощущение Джейн, что что-то было не так, основывалось главным образом на ее собственных умозаключениях. Она вспоминала, о чем думала перед тем, как они.
занялись любовью. Если в их отношениях нет прошлого и будущего, тогда все это останется в Челси и все ее чувства умрут, но если все, что произошло между ними, было только приятной интерлюдией?..
«Если», думала она печально. Все эти проклятые «если»! Ее сводило с ума очевидное безразличие Чарльза. Он держался отчужденно и вежливо. Как будто не было никакой нежности, когда он находился между ее бедрами. И она сомневалась, занимались ли они любовью на самом деле!
Джейн приветствовала бы ссору, борьбу, в которой нет победителей, которая очистила бы воздух и позволила бы дать волю своим чувствам. Несмотря на его жесткость на следующее утро, она не захотела держаться робко или смущенно.
Джейн применила совет Чарльза – посмотреть на себя со стороны – при объяснении своих действий на кухне. Она просто полностью вошла в роль Джейн Олден, и это оказалось прекрасным. И черт с ним, у нее не было никакого намерения рассматривать свое поведение там в каком-либо ином свете.
Возможно, что его усилия избежать личных осложнений были правильными. Поскольку он считал, что его чувства к ней не должны выходить за рамки служебных обязанностей, у него, вероятно, была причина чувствовать себя раздраженным. Для нее же все было по-другому. Она не обладала такими познаниями в области секса, как он, но страсть, вспыхнувшая между ними, для нее была настоящей, сильной и чудесно удовлетворяющей. .
Она предполагала, что их отношения после той ночи изменятся, но не до такой же степени. Теперь они едва говорили друг с другом. И даже их мнимые супружеские отношения стали неестественно натянутыми. В глубине ее сердца сохранялась сильная тяга к нему, надежда, что он по крайней мере будет, хотя бы для вида, заботиться о ней. Но даже здесь, в присутствии Луизы и Хэнка, Чарльз предпочитает находиться на расстоянии и молчать.
Джейн вздохнула. Она никогда не надеялась заменить его жену. Слава Богу, она всегда знала, что Чарльз с ней никогда не будет таким, каким он был с Анной. Анна владела его сердцем. И несмотря на те мгновения страсти, Джейн была уверена, что если бы у него в тот момент был выбор, то он предпочел бы избежать се.
Он избегал ее сейчас. Она находилась в гостиной Коуэнов, а он немедленно ретировался в кухню, чтобы поговорить с Хэнком. Может быть, и его замечание о тех, кто видел один шторм, было мало замаскированной ссылкой на бурный инцидент, произошедший с ними всего несколько часов назад в коттедже?
– Это лишает вас дара речи, правда? – восторгалась Луиза, очевидно, решив, что молчание Джейн – свидетельство потрясения при виде бушующего Атлантического океана.
– Да, да, это невероятно!
– Послушайте, вы себя хорошо чувствуете? – спросила Луиза, что-то уловив.
– Спасибо, у меня все нормально, – ответила Джейн, прочистив горло и заставив себя улыбнуться.
– Вы выглядите так, словно несете на своих плечах все бремя мира.
Лишь решимость Чарльза избегать меня, подумала про себя Джейн, но слова Луизы о «бремени мира» показались ей удачным сравнением. Она ругала себя за то, что зациклилась на Чарльзе, за то, что продолжала держаться за последнюю ниточку надежды.
– Просто кое-какие личные переживания, – ответила она вслух, а потом добавила: – А мясо с чилийским соусом пахнет чудесно!
– А мне, пожалуй, стоит пойти проверить, как там идут дела, – рассмеялась Луиза, – поскольку за Хэнком замечается привычка увлекаться чилийским сухим порошком. Может быть, принести вам горячего чая или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?
– Чай было бы замечательно!
– Прекрасно! Оставайтесь здесь и наслаждайтесь величественной картиной. Я скоро вернусь!
Джейн подошла к огромному окну. Ветер и проливной дождь сотрясали стекло. Знакомое чувство беспокойства охватило ее так же, как несколько лет назад, когда они с Джесси посетили аквариум для акул. Сейчас так же, как и тогда, Джейн надеялась, что те, кто устанавливал это толстое стекло, были добросовестны. Она надавила рукой на стеклянную стену, холодная прочность стены вызвала у нее дрожь. Она посмотрела вдаль на свирепый Атлантический океан, а потом вниз, на разбивающийся прибой.
Боже мой, думала она, как высоко поднялась вода или ей это только кажется? Она внимательно понаблюдала несколько секунд и пришла к выводу, что это ей только казалось, поскольку волны часто меняли свое направление и высоту их трудно было определить.
Однако она отошла от стены и опустилась в кресло, стоявшее поблизости, и вновь посмотрела на картину, где рыбаки боролись за свои суденышки и за свои жизни. К ней доходили голоса из кухни, и она услышала хихиканье Томми. Она подумала, что слишком сильная привязанность малыша к Чарльзу начинает беспокоить ее, но она не знала, как отдалить их друг от друга, не прибегая к жестким мерам. Несомненно, что сейчас было важным отношение малыша к Чарльзу как к хорошему дяде в его детской жизни, а что в дальнейшем? Что будет с ним, когда Чарльза больше не будет рядом?
Несмотря на еще один кошмарный сон, приснившийся ему в ту ночь, Томми быстро заснул благодаря Чарльзу. Джейн спала мало; когда она приблизилась к комнате ребенка, то услышала, как Чарльз рассказывал малышу какую-то историю, держа его на руках. Еще одно обстоятельство, к которому он должен будет привыкать позднее, грустно думала она. Не будет Чарльза, чтобы держать его на руках и заставить уйти плохого дядю.
Джейн провела руками по плотному с низким вырезом серовато-белому свитеру грубой рыбацкой вязки, который она надела поверх старых джинсов. Свитер был новеньким. Его неожиданно купил Чарльз сегодня утром. Отдавая ей свитер, Олден не допускал никаких добродушных сексуальных подшучиваний, как при покупке кольца.
В коттедже, когда она закончила одеваться и причесывалась, он постучал в дверь ее спальни. Она от неожиданности так вздрогнула, что щетка для волос выпала у нее из рук. Пронзительно-высоким голосом она сказала:
– Да, войдите!
Он вошел в поношенных, облегающих джинсах, серой рубашке, которую она швырнула ему в кухне, и расстегнутой кожаной куртке. Его серо-зеленые глаза были такими же темными и угрожающими, как шторм за окном. Отрывистым монотонным голосом он рассказал ей, что ему сказал один из местных жителей Челси о погоде, и бросил на кровать сумку.
– Становится холодно. Вот, наденьте это!
– Что это? – спросила она, переводя взгляд с него на желтую сумку.
– Свитер.
Сейчас она осознавала, что ей следовало бы просто поблагодарить его, и он ушел бы. Так должно было бы быть! Но она не сделала этого. Раз уж он сам к ней пришел и начал разговор, она не хотела прерывать его.
Она подняла с полу щетку для волос и положила ее на туалетный столик. Он уже почти вышел из комнаты, когда она сказала:
– Я привезла свои свитера.
Между ними снова что-то возникло. Она интуитивно поняла это. В противном случае он сказал бы: «Прекрасно!» – и вышел бы за дверь. Но он не сделал этого.
– Все ваши свитера не такие теплые, как этот, – сказал он, не глядя на нее и лишь слегка повернувшись.
Поскольку он не проверял содержимое ящиков комода в ее спальне, то вряд ли знал, насколько у нее теплые свитера. Поэтому она предположила, что у него были другие мотивы. Возможно, ему требовался предлог для конфронтации. Это ее устраивало больше, чем напряженное молчание.
Несмотря на его намеренную холодность, она все еще продолжала цепляться за слабую искру надежды, как бы это ни казалось безрассудным:
– Мне не нужен этот свитер. Я надену два своих.
– Не нужно быть столь чертовски упрямой! – сказал он, прямо посмотрев на нее таким взглядом, который не оставлял сомнений в том, что он считает ее заявление смешным.
– В соглашении между нами ничего не говорится о том, что я должна надевать то, что вы скажете.
– Вы ведь носите кольцо, которое я вам купил, вряд ли какой-то вшивый свитер может стать главной помехой в наших отношениях!
– Ну, что ж, тогда забирайте ваше кольцо и этот свитер, – сказала она, снимая кольцо с пальца, и направилась к нему.
Он пристально посмотрел на нее, но не двинулся с места. Она подошла к нему так близко, что разглядела на его подбородке небольшую царапину от бритвы.
– Перестань, Джейн!
– Или что? Вы могли бы отказаться от той холодной манеры держаться от меня на расстоянии, которой вы так решительно следуете?
В течение нескольких быстро пронесшихся секунд Джейн казалось, что он притянет ее к себе и поцелует. Она почти почувствовала, как качнулось ее тело и теплая волна прокатилась снизу вверх по ее спине.
Он судорожно сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и сказал ровным голосом, не касаясь ее:
– Я не собираюсь спорить с вами. – Потом попытался изменить тему разговора: – Коуэны могут подумать, что мы не придем.
– Вы сказали, что купили свитер потому, что он теплый. А почему тогда вы купили кольцо? – упорствовала она.
Он отступил от нее и направился к двери.
– Вы знаете почему, – ответил он тихо.
– Оно слишком дорогое для такого объяснения, – сказала она, покачав головой. – В магазине было много простых золотых колец, если вы хотели, чтобы все выглядело по-настоящему.
Он чертыхнулся и провел рукой по волосам.
– Какого дьявола вы пытаетесь использовать это кольцо в качестве какого-то реального зарока и символического обязательства, которое я, по вашему мнению, нарушил?
– У меня нет никаких иллюзий относительно того, что вы свяжете себя какими-то обязательствами со мной, – сказала она, без колебаний отвергая его предположение. По крайней мере, она надеялась, что слова эти будут свидетельствовать о ее безразличии. – Но я все же думаю, что с этим кольцом связано нечто большее, чем простое объяснение, данное мне и самому себе, относительно «зеленого пальца» и желания сделать все правдоподобным.
– Боже, именно этого мне и не хватало! Популярного психолога! – сказал он, на мгновение прикрыв глаза и направляясь к двери. – Делайте, черт возьми, что хотите, с этим кольцом, но наденьте свитер, я не хочу, чтобы вы заболели!
Когда он вышел и закрыл за собой дверь, Джейн долго еще смотрела на нее. Кольцо имело для него меньшее значение, чем опасность, что она может заболеть. Разве не об этом он сказал об этом, сделала она заключительный вывод и повернула кольцо на пальце. Именно об этом он и сказал. Конечно, она несколько преувеличивала, хотя и знала за собой слабость цепляться за романтические идеи.
Джейн слышала, как в кухне зазвонил телефон. Через несколько минут в комнату вернулась Луиза с кружкой чая. Лицо ее было озабочено.
Поблагодарив за чай, Джейн отпила глоток и спросила:
– Все в порядке?
Луиза сомкнула губы и стала ходить по комнате. Казалось, что она хотела запечатлеть в своей памяти каждый предмет обстановки в комнате, особенно картину с рыбаками.
Поставив кружку с чаем на столик, Джейн встала. Луиза наконец остановилась перед окном, по которому безжалостно хлестал дождь.
– Что происходит? – спросила обеспокоенно Джейн.
– Хэнк только что слышал, что главный удар шторма придется на прилив.
Джейн достаточно долго жила в Новой Англии и поэтому знала, что прилив, совпадающий с океанским штормом, может вызвать наводнение в удаленных от берега районах и произвести опустошающие разрушения. Да и несколько минут назад она заметила, что вода поднимается.
– Луиза, ради Бога, что я говорил тебе? – сказал Хэнк, появляясь в дверях.
– Я помню, что ты сказал мне, но не могу, – сказала она, отворачиваясь, но Джейн заметила на ее глазах слезы.
Чарльз вошел в комнату с Томом на руках, и Джейн поспешила к ним. Чарльз взял ее за руку и направился к двери.
– Только что звонили из полиции. Они рекомендуют всем, кто живет на дамбе и на краю набережной, эвакуироваться. Ожидают затопления и массивной эрозии почвы.
Хэнк обнял Луизу, которая тихо плакала. Кивнув в их сторону, Чарльз, понизив голос, сказал:
– Хэнк сказал мне, что первый раз они должны будут эвакуироваться. Луиза боится уходить. Она думает, что, если ее не будет, то дом исчезнет.
– Исчезнет? – глаза Джейн расширились от испуга. – Его смоет в море? – переспросила она. – Но если дом смоет, а Луиза будет находиться в нем? Они не могут оставаться здесь! Они могут утонуть!
– Именно об этом ей говорил Хэнк.
В этот момент Луиза высвободилась из объятий Хэнка.
– Нет! Я не хочу уходить, – плакала она. – Это мой дом, это то, что мне всегда хотелось. Он стоит высоко. Он прочный. Он выстоит в шторм, – говорила она в отчаянии, как будто слова могли стать действительностью. Затем, как бы расставаясь со своим детищем, она сказала: – Я не собираюсь сидеть в каком-то убежище, не зная, уцелеет ли мой дом, – проговорила она, побледнев. – Я не могу уйти!
– Луиза, послушай меня… – поспешила к ней Джейн.
– Джейн, ведь ты понимаешь меня? – спросила Луиза, обращая безумный взор на нее. – Разве ты могла бы покинуть свой дом, не зная, что увидишь, вернувшись назад?
Джейн чуть не плакала, глядя со страхом в лицо Луизы. Она понимала ее состояние, но также знала: самое худшее, что она могла бы сделать, это согласиться с Луизой.
– Если ты уйдешь, ты будешь знать, что сможешь вернуться. Если же ты останешься… – Она намеренно не договорила, чтобы значение ее слов было яснее. Если бы Луиза осталась, то ее могло бы не оказаться в живых, и некому было бы восстанавливать дом, если бы разрушения оказались большими.
Взгляд Луизы уперся в картину. Джейн посмотрела на борющихся со штормом рыбаков; на тех, кто пытался спасти свои суденышки, и на тех, кто уже оказался в воде и пытался спасти свою жизнь. Джейн вдруг захотелось, чтобы ее сестра была здесь. Джесси так хорошо рассказывала различные истории, связанные со сделанными ею фотографиями. Она была убеждена, что фотограф, так же как и художник, должен стремиться передать чувства, которые владели их персонажами, для того чтобы фотографии или произведение искусства были многозначительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Величественным жестом волшебника, который знает, что зрители будут преисполнены благоговейного страха, Луиза потянула за шнур занавеса. Казалось, что в гостиную ворвался шторм.
Джейн отпрянула назад.
– Разве это не великолепно? – спросила Луиза с благоговением в голосе.
– Дух захватывает, – вырвалось у Джейн, которая сразу же подумала: слава Богу, что есть защитное стекло. Современный, двухэтажный дом Коуэнов был построен на набережной, однако с этого выгодного места нельзя было видеть водный барьер внизу. Поэтому создавалось впечатление, что домик величественно висит над пучиной океана. И все же, глядя на нарастающий шторм снаружи, она подумала, что над чем господствует. Мощь Атлантического океана, вспенивающего и вздымающего огромные водяные валы, заставила Джейн сразу понять, как должны были чувствовать себя рыбаки на картине. Благоговейный трепет, почтение и, конечно, страх.
В тот день утром Джейн услышала, как по радио метеорологи предупреждали мелкие суда и предсказывали, что мыс Челси «окажется под ударами ревущего океанского шторма». «Ревущий» было подходящим определением, подумала Джейн. Атлантический океан, облачившись в свинцово-серый наряд, обстреливал берег из тысяч орудий, предупреждая об опасности, и совсем не напоминал о спокойных голубых волнах, которые манили пловцов и яхтсменов в ясные теплые дни. Она смотрела на мельтешащие белые барашки, постоянно возникающие и пропадающие на горизонте, и вспоминала легкую пену, которую оставляли ласковые волны на линии прибоя в тот день, когда они с Томми шли по пляжу.
Сегодня утром она не придала большого значения зловещим облакам, хотя и одела мальчика ¦ потеплее, поскольку в коттедж проникал холодный ветер. Чарльз ездил за газетой сегодня один. Вернувшись, он рассказал ей, как один из местных жителей сказал, что к ним приближается один из известных штормов с северо-востока.
К тому времени, когда Луиза предложила ей пойти посмотреть прибой, небо потемнело и покрылось низколетящими набухшими облаками, готовыми разразиться ливнем, как и предсказывали.
Луиза уговорила Джейн принять приглашение, упомянув об огне в камине и о горшочке Мяса с чилийским соусом домашнего приготовления, а также расписав необычайно прекрасный вид природы, демонстрирующей власть всех своих стихий. Джейн хорошо знала, почему она так быстро приняла это предложение. Это не имело никакого отношения к удовольствию побывать у Коуэнов и полюбоваться, как природа играет своими мускулами. Все дело было в Чарльзе.
Прошло всего несколько часов после их занятия любовью в кухне. И ощущение Джейн, что что-то было не так, основывалось главным образом на ее собственных умозаключениях. Она вспоминала, о чем думала перед тем, как они.
занялись любовью. Если в их отношениях нет прошлого и будущего, тогда все это останется в Челси и все ее чувства умрут, но если все, что произошло между ними, было только приятной интерлюдией?..
«Если», думала она печально. Все эти проклятые «если»! Ее сводило с ума очевидное безразличие Чарльза. Он держался отчужденно и вежливо. Как будто не было никакой нежности, когда он находился между ее бедрами. И она сомневалась, занимались ли они любовью на самом деле!
Джейн приветствовала бы ссору, борьбу, в которой нет победителей, которая очистила бы воздух и позволила бы дать волю своим чувствам. Несмотря на его жесткость на следующее утро, она не захотела держаться робко или смущенно.
Джейн применила совет Чарльза – посмотреть на себя со стороны – при объяснении своих действий на кухне. Она просто полностью вошла в роль Джейн Олден, и это оказалось прекрасным. И черт с ним, у нее не было никакого намерения рассматривать свое поведение там в каком-либо ином свете.
Возможно, что его усилия избежать личных осложнений были правильными. Поскольку он считал, что его чувства к ней не должны выходить за рамки служебных обязанностей, у него, вероятно, была причина чувствовать себя раздраженным. Для нее же все было по-другому. Она не обладала такими познаниями в области секса, как он, но страсть, вспыхнувшая между ними, для нее была настоящей, сильной и чудесно удовлетворяющей. .
Она предполагала, что их отношения после той ночи изменятся, но не до такой же степени. Теперь они едва говорили друг с другом. И даже их мнимые супружеские отношения стали неестественно натянутыми. В глубине ее сердца сохранялась сильная тяга к нему, надежда, что он по крайней мере будет, хотя бы для вида, заботиться о ней. Но даже здесь, в присутствии Луизы и Хэнка, Чарльз предпочитает находиться на расстоянии и молчать.
Джейн вздохнула. Она никогда не надеялась заменить его жену. Слава Богу, она всегда знала, что Чарльз с ней никогда не будет таким, каким он был с Анной. Анна владела его сердцем. И несмотря на те мгновения страсти, Джейн была уверена, что если бы у него в тот момент был выбор, то он предпочел бы избежать се.
Он избегал ее сейчас. Она находилась в гостиной Коуэнов, а он немедленно ретировался в кухню, чтобы поговорить с Хэнком. Может быть, и его замечание о тех, кто видел один шторм, было мало замаскированной ссылкой на бурный инцидент, произошедший с ними всего несколько часов назад в коттедже?
– Это лишает вас дара речи, правда? – восторгалась Луиза, очевидно, решив, что молчание Джейн – свидетельство потрясения при виде бушующего Атлантического океана.
– Да, да, это невероятно!
– Послушайте, вы себя хорошо чувствуете? – спросила Луиза, что-то уловив.
– Спасибо, у меня все нормально, – ответила Джейн, прочистив горло и заставив себя улыбнуться.
– Вы выглядите так, словно несете на своих плечах все бремя мира.
Лишь решимость Чарльза избегать меня, подумала про себя Джейн, но слова Луизы о «бремени мира» показались ей удачным сравнением. Она ругала себя за то, что зациклилась на Чарльзе, за то, что продолжала держаться за последнюю ниточку надежды.
– Просто кое-какие личные переживания, – ответила она вслух, а потом добавила: – А мясо с чилийским соусом пахнет чудесно!
– А мне, пожалуй, стоит пойти проверить, как там идут дела, – рассмеялась Луиза, – поскольку за Хэнком замечается привычка увлекаться чилийским сухим порошком. Может быть, принести вам горячего чая или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?
– Чай было бы замечательно!
– Прекрасно! Оставайтесь здесь и наслаждайтесь величественной картиной. Я скоро вернусь!
Джейн подошла к огромному окну. Ветер и проливной дождь сотрясали стекло. Знакомое чувство беспокойства охватило ее так же, как несколько лет назад, когда они с Джесси посетили аквариум для акул. Сейчас так же, как и тогда, Джейн надеялась, что те, кто устанавливал это толстое стекло, были добросовестны. Она надавила рукой на стеклянную стену, холодная прочность стены вызвала у нее дрожь. Она посмотрела вдаль на свирепый Атлантический океан, а потом вниз, на разбивающийся прибой.
Боже мой, думала она, как высоко поднялась вода или ей это только кажется? Она внимательно понаблюдала несколько секунд и пришла к выводу, что это ей только казалось, поскольку волны часто меняли свое направление и высоту их трудно было определить.
Однако она отошла от стены и опустилась в кресло, стоявшее поблизости, и вновь посмотрела на картину, где рыбаки боролись за свои суденышки и за свои жизни. К ней доходили голоса из кухни, и она услышала хихиканье Томми. Она подумала, что слишком сильная привязанность малыша к Чарльзу начинает беспокоить ее, но она не знала, как отдалить их друг от друга, не прибегая к жестким мерам. Несомненно, что сейчас было важным отношение малыша к Чарльзу как к хорошему дяде в его детской жизни, а что в дальнейшем? Что будет с ним, когда Чарльза больше не будет рядом?
Несмотря на еще один кошмарный сон, приснившийся ему в ту ночь, Томми быстро заснул благодаря Чарльзу. Джейн спала мало; когда она приблизилась к комнате ребенка, то услышала, как Чарльз рассказывал малышу какую-то историю, держа его на руках. Еще одно обстоятельство, к которому он должен будет привыкать позднее, грустно думала она. Не будет Чарльза, чтобы держать его на руках и заставить уйти плохого дядю.
Джейн провела руками по плотному с низким вырезом серовато-белому свитеру грубой рыбацкой вязки, который она надела поверх старых джинсов. Свитер был новеньким. Его неожиданно купил Чарльз сегодня утром. Отдавая ей свитер, Олден не допускал никаких добродушных сексуальных подшучиваний, как при покупке кольца.
В коттедже, когда она закончила одеваться и причесывалась, он постучал в дверь ее спальни. Она от неожиданности так вздрогнула, что щетка для волос выпала у нее из рук. Пронзительно-высоким голосом она сказала:
– Да, войдите!
Он вошел в поношенных, облегающих джинсах, серой рубашке, которую она швырнула ему в кухне, и расстегнутой кожаной куртке. Его серо-зеленые глаза были такими же темными и угрожающими, как шторм за окном. Отрывистым монотонным голосом он рассказал ей, что ему сказал один из местных жителей Челси о погоде, и бросил на кровать сумку.
– Становится холодно. Вот, наденьте это!
– Что это? – спросила она, переводя взгляд с него на желтую сумку.
– Свитер.
Сейчас она осознавала, что ей следовало бы просто поблагодарить его, и он ушел бы. Так должно было бы быть! Но она не сделала этого. Раз уж он сам к ней пришел и начал разговор, она не хотела прерывать его.
Она подняла с полу щетку для волос и положила ее на туалетный столик. Он уже почти вышел из комнаты, когда она сказала:
– Я привезла свои свитера.
Между ними снова что-то возникло. Она интуитивно поняла это. В противном случае он сказал бы: «Прекрасно!» – и вышел бы за дверь. Но он не сделал этого.
– Все ваши свитера не такие теплые, как этот, – сказал он, не глядя на нее и лишь слегка повернувшись.
Поскольку он не проверял содержимое ящиков комода в ее спальне, то вряд ли знал, насколько у нее теплые свитера. Поэтому она предположила, что у него были другие мотивы. Возможно, ему требовался предлог для конфронтации. Это ее устраивало больше, чем напряженное молчание.
Несмотря на его намеренную холодность, она все еще продолжала цепляться за слабую искру надежды, как бы это ни казалось безрассудным:
– Мне не нужен этот свитер. Я надену два своих.
– Не нужно быть столь чертовски упрямой! – сказал он, прямо посмотрев на нее таким взглядом, который не оставлял сомнений в том, что он считает ее заявление смешным.
– В соглашении между нами ничего не говорится о том, что я должна надевать то, что вы скажете.
– Вы ведь носите кольцо, которое я вам купил, вряд ли какой-то вшивый свитер может стать главной помехой в наших отношениях!
– Ну, что ж, тогда забирайте ваше кольцо и этот свитер, – сказала она, снимая кольцо с пальца, и направилась к нему.
Он пристально посмотрел на нее, но не двинулся с места. Она подошла к нему так близко, что разглядела на его подбородке небольшую царапину от бритвы.
– Перестань, Джейн!
– Или что? Вы могли бы отказаться от той холодной манеры держаться от меня на расстоянии, которой вы так решительно следуете?
В течение нескольких быстро пронесшихся секунд Джейн казалось, что он притянет ее к себе и поцелует. Она почти почувствовала, как качнулось ее тело и теплая волна прокатилась снизу вверх по ее спине.
Он судорожно сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и сказал ровным голосом, не касаясь ее:
– Я не собираюсь спорить с вами. – Потом попытался изменить тему разговора: – Коуэны могут подумать, что мы не придем.
– Вы сказали, что купили свитер потому, что он теплый. А почему тогда вы купили кольцо? – упорствовала она.
Он отступил от нее и направился к двери.
– Вы знаете почему, – ответил он тихо.
– Оно слишком дорогое для такого объяснения, – сказала она, покачав головой. – В магазине было много простых золотых колец, если вы хотели, чтобы все выглядело по-настоящему.
Он чертыхнулся и провел рукой по волосам.
– Какого дьявола вы пытаетесь использовать это кольцо в качестве какого-то реального зарока и символического обязательства, которое я, по вашему мнению, нарушил?
– У меня нет никаких иллюзий относительно того, что вы свяжете себя какими-то обязательствами со мной, – сказала она, без колебаний отвергая его предположение. По крайней мере, она надеялась, что слова эти будут свидетельствовать о ее безразличии. – Но я все же думаю, что с этим кольцом связано нечто большее, чем простое объяснение, данное мне и самому себе, относительно «зеленого пальца» и желания сделать все правдоподобным.
– Боже, именно этого мне и не хватало! Популярного психолога! – сказал он, на мгновение прикрыв глаза и направляясь к двери. – Делайте, черт возьми, что хотите, с этим кольцом, но наденьте свитер, я не хочу, чтобы вы заболели!
Когда он вышел и закрыл за собой дверь, Джейн долго еще смотрела на нее. Кольцо имело для него меньшее значение, чем опасность, что она может заболеть. Разве не об этом он сказал об этом, сделала она заключительный вывод и повернула кольцо на пальце. Именно об этом он и сказал. Конечно, она несколько преувеличивала, хотя и знала за собой слабость цепляться за романтические идеи.
Джейн слышала, как в кухне зазвонил телефон. Через несколько минут в комнату вернулась Луиза с кружкой чая. Лицо ее было озабочено.
Поблагодарив за чай, Джейн отпила глоток и спросила:
– Все в порядке?
Луиза сомкнула губы и стала ходить по комнате. Казалось, что она хотела запечатлеть в своей памяти каждый предмет обстановки в комнате, особенно картину с рыбаками.
Поставив кружку с чаем на столик, Джейн встала. Луиза наконец остановилась перед окном, по которому безжалостно хлестал дождь.
– Что происходит? – спросила обеспокоенно Джейн.
– Хэнк только что слышал, что главный удар шторма придется на прилив.
Джейн достаточно долго жила в Новой Англии и поэтому знала, что прилив, совпадающий с океанским штормом, может вызвать наводнение в удаленных от берега районах и произвести опустошающие разрушения. Да и несколько минут назад она заметила, что вода поднимается.
– Луиза, ради Бога, что я говорил тебе? – сказал Хэнк, появляясь в дверях.
– Я помню, что ты сказал мне, но не могу, – сказала она, отворачиваясь, но Джейн заметила на ее глазах слезы.
Чарльз вошел в комнату с Томом на руках, и Джейн поспешила к ним. Чарльз взял ее за руку и направился к двери.
– Только что звонили из полиции. Они рекомендуют всем, кто живет на дамбе и на краю набережной, эвакуироваться. Ожидают затопления и массивной эрозии почвы.
Хэнк обнял Луизу, которая тихо плакала. Кивнув в их сторону, Чарльз, понизив голос, сказал:
– Хэнк сказал мне, что первый раз они должны будут эвакуироваться. Луиза боится уходить. Она думает, что, если ее не будет, то дом исчезнет.
– Исчезнет? – глаза Джейн расширились от испуга. – Его смоет в море? – переспросила она. – Но если дом смоет, а Луиза будет находиться в нем? Они не могут оставаться здесь! Они могут утонуть!
– Именно об этом ей говорил Хэнк.
В этот момент Луиза высвободилась из объятий Хэнка.
– Нет! Я не хочу уходить, – плакала она. – Это мой дом, это то, что мне всегда хотелось. Он стоит высоко. Он прочный. Он выстоит в шторм, – говорила она в отчаянии, как будто слова могли стать действительностью. Затем, как бы расставаясь со своим детищем, она сказала: – Я не собираюсь сидеть в каком-то убежище, не зная, уцелеет ли мой дом, – проговорила она, побледнев. – Я не могу уйти!
– Луиза, послушай меня… – поспешила к ней Джейн.
– Джейн, ведь ты понимаешь меня? – спросила Луиза, обращая безумный взор на нее. – Разве ты могла бы покинуть свой дом, не зная, что увидишь, вернувшись назад?
Джейн чуть не плакала, глядя со страхом в лицо Луизы. Она понимала ее состояние, но также знала: самое худшее, что она могла бы сделать, это согласиться с Луизой.
– Если ты уйдешь, ты будешь знать, что сможешь вернуться. Если же ты останешься… – Она намеренно не договорила, чтобы значение ее слов было яснее. Если бы Луиза осталась, то ее могло бы не оказаться в живых, и некому было бы восстанавливать дом, если бы разрушения оказались большими.
Взгляд Луизы уперся в картину. Джейн посмотрела на борющихся со штормом рыбаков; на тех, кто пытался спасти свои суденышки, и на тех, кто уже оказался в воде и пытался спасти свою жизнь. Джейн вдруг захотелось, чтобы ее сестра была здесь. Джесси так хорошо рассказывала различные истории, связанные со сделанными ею фотографиями. Она была убеждена, что фотограф, так же как и художник, должен стремиться передать чувства, которые владели их персонажами, для того чтобы фотографии или произведение искусства были многозначительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27