Подойдя к ней поближе, он защелкнул застежки лифчика. Она пошла в ванную. Когда через несколько минут Нора вышла оттуда, то выглядела такой же свежей и чистой, словно только что приняла утренний душ в своей спальне.
Подойдя к нему, Нора внезапно встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Спасибо, Сэм, что нашел меня. Я просто боялась возвращаться. Боялась увидеть его лицо. Но я знаю, что теперь все будет в порядке. Я хотела, чтобы ты меня нашел, и ты это сделал.
Несколько секунд он вглядывался ей в лицо, а затем пожал плечами.
– Если ты так хотела, чтобы я нашел тебя, почему ты не оставила мне записку?
– Все должно было быть именно так, как было. В противном случае все было бы не так. Кто-то рядом должен все знать обо мне.
Он распахнул двери.
– Пошли.
Выйдя в другую комнату и миновав выломанную дверь, она даже не посмотрела на молодого человека, который молча сидел на стуле.
10
Чарльз поставил передо мной стакан апельсинового сока. Прошло уже пара месяцев после моего возвращения. Едва только я поднес стакан к губам, как в комнату вошла моя теща.
Она улыбнулась мне.
– Доброе утро, Люк. – Сев за стол, она разложила на коленях салфетку. – Как она себя чувствует с утра?
– Похоже, неплохо, – сказал я. – Спала крепко. Надеюсь, что утренняя тошнота практически кончилась.
Она кивнула.
– Нора сильная здоровая девочка. Она не должна испытывать никаких тревог.
Я не пробыл дома и полутора месяцев, когда Нора обнаружила, что беременна. Как-то, придя домой из офиса, я обнаружил ее в форменной истерике. Она лежала ничком на постели в нашей спальне, захлебываясь в гневных рыданиях.
– В чем дело? – Я уже привык к ее темпераментным вспышкам, как например, когда она считала, что форма, которая должна легко ожить под ее руками, отказывалась ей подчиняться.
– Я не хочу этого! Я не верю! – рыдая, села она на кровати. Я посмотрел на нее.
– Спокойнее. Чего ты не хочешь?
– Этот проклятый доктор! Он сказал, что я беременна! Несмотря ни на что, я стал расплываться в улыбке.
– Известно, что такие вещи временами случаются.
– И что в этом смешного? Вы, мужчины, все одинаковы. Сразу надуваетесь и начинаете чувствовать себя гордыми и мужественными, не так ли?
– Я в самом деле чувствую себя неплохо, – признал я.
Слезы уже текли у нее ручьем, и весь ее гнев теперь обрушился на меня.
– Твоей-то работе ребенок не помешает. Тебя-то он из формы не выведет, когда ты станешь большой, толстой и безобразной, когда на тебя никто больше и не взглянет.
Она уставилась на меня.
– Я не хочу этого! – снова заплакала она. – Я избавлюсь! Я знаю врача, который…
Я подошел к ней поближе.
– Ничего подобного ты не сделаешь.
– Ты не сможешь меня остановить! – закричала она, вскакивая с постели и кидаясь к дверям.
Я поймал ее за плечо и рывком развернул к себе.
– Могу и сделаю, – тихо сказал я. Ее глаза помутнели от злости.
– Я тебя совершенно не интересую! Тебя даже не волнует, что я могу умереть от этого! Тебя интересует только ребенок!
– Это неправда. Я беспокоюсь и о тебе. Поэтому и хочу, чтобы у тебя был ребенок. Аборт может быть опасен.
Из ее глаз медленно стало исчезать сердитое выражение.
– Ты в самом деле беспокоишься из-за меня?
– Ты же знаешь, что да.
– И когда появится ребенок, ты по-прежнему будешь больше заботиться обо мне, чем о… чем о нем?
– Ты единственное, что у меня есть, Нора. Ребенок – это нечто совсем другое.
Она помолчала.
– У нас будет сын.
– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Ребенка нельзя создать в мастерской, как по заказу.
Подняв голову, она посмотрела мне в лицо.
– Я знаю. Каждый мужчина хочет сына, и он у тебя будет. Я позабочусь об этом.
– Пусть тебя это не волнует. Маленькая девочка меня тоже вполне устроит.
Высвободившись из моих рук, она подошла к зеркалу. Сбросив на пол ночную рубашку, она стала поворачиваться, вглядываясь в свое отражение.
– Вроде бы стала толстеть.
Я улыбнулся. Она была плоской, как гладильная доска.
– Для этого еще рановато.
– Да нет! Врач сказал, что у каждой женщины это проявляется по-своему. Да и кроме того, я чувствую, что тяжелею.
– Ты так не выглядишь.
– В самом деле? – Повернувшись, она увидела мою улыбку. – Я тебе покажу!
Расхохотавшись, она бросилась на постель, потянув меня за собой. После короткой схватки Нора оказалась на мне. Целуя меня, она прижалась ко мне всем своим весом.
– Ну вот. Как ты себя чувствуешь?
– Чувствую я себя прекрасно.
– В самом деле? – Я уже знал, о чем говорят эти внезапно просыпающиеся у нее в голосе голодные интонации. Она снова приникла ко мне поцелуем, и ее тело прижалось ко мне.
– Минутку, – остановил я ее. – Ты уверена, что все в порядке?
– Не будь таким глупым. Врач сказал мне, что все может идти как обычно. Только ты не должен очень давить на меня своим весом. Он рекомендовал позицию, когда женщина наверху.
– Женщина наверху? – переспросил я, изображая полное невежество. – А я-то думал, что верх всегда берет мужчина.
– Ты все понимаешь. Я говорю, что женщина должна быть сверху. Я действовал так, словно знакомлюсь с чем-то новым для меня. Тут я уж ничего не мог поделать. В экстазе я вскинул руки и ноги в воздух.
– Бери меня, я твой!
И мы оба покатились со смеха.
Но уже следующие несколько пробуждений она чувствовала себя куда хуже. С того дня ее мутило почти беспрерывно.
– Как идут дела в офисе? – поинтересовалась моя теща.
– Думаю, что превосходно. Они по-прежнему присматриваются ко мне, а я пытаюсь разобраться, как идут дела. В сущности, я пока еще почти ничего не сделал.
– Такие вещи требуют времени.
– Понимаю. – Я посмотрел на нее. – Порой мне кажется, что мне стоит вернуться в школу и начать все заново. Пока меня не было, появилось так много новых концепций. Развилась целая отрасль, построенная на использовании алюминия, как конструктивного элемента. А я об этом ничего не знаю.
– Из-за этого не стоит беспокоиться.
Я понимал, что она имела в виду, говоря это. Она имела в виду, что она знает то, что мне пока неизвестно. Но спрашивать не имело смысла. Когда надо будет, она сама все расскажет. Или не скажет ничего. Я это уже усвоил для себя.
Она была настоящей женщиной, моя теща. У нее была своя манера делать дела. Как в то первое утро, когда я пошел в офис.
Пригласив меня в библиотеку, она взяла со стола конверт и молча протянула его мне.
Я с интересом открыл его. Из конверта выпали на пол несколько акций, четкий шрифт которых бросился мне в глаза. Подняв их с пола, я рассмотрел их. Сертификат представлял собой двадцать процентов акций компании «Хайден и Каррузерс». На обороте была передаточная надпись – акции вручались мне.
Я положил их обратно в стол.
– Они мною не заработаны. Она улыбнулась.
– Ты их заработаешь.
– Может быть, и так, – сказал я. – Но сейчас взять их я не могу. Я чувствую себя полным идиотом. В конторе есть люди, которые работают там много лет. Они этого не поймут.
– Ты еще не видел утренние газеты?
– Нет.
– Тогда, может быть, тебе лучше заглянуть в них, – и она протянула мне «Кроникл».
Газета уже была развернута на странице финансовых новостей. Буквы заголовка гласили: «Компания «Хайден и Каррузерс» выбирает нового вице-президента». В тексте был мой портрет. Я быстро пробежал строчки.
– Вот уже в самом деле начинаю с самого верха, – сказал я, возвращая ей газету.
– Только так Хайдены и могут начинать.
Не имело смысла уточнять, что я не Хайден. Она и без того все отлично понимала. Она не потеряла дочь, а приобрела сына.
– Думаю, что мое понижение в должности не будет столь же стремительным.
– У тебя странное чувство юмора, Люк.
– Легко пришло, легко и ушло.
– Не говори так! – Теперь она улыбалась. – Ты прекрасно справишься с делами. Я уверена в тебе.
– Надеюсь. – Повернувшись, я направился к дверям.
– Подожди, – остановила она меня. – Ты забыл акции.
– Оставьте их у себя. Когда я решу, что они в самом деле заработаны, то попрошу их у вас.
Какое-то болезненное выражение появилось в ее глазах. Мне совершенно не хотелось ее обижать. Я вернулся к письменному столу.
– Поймите меня, пожалуйста, – сказал я. – Я ценю, что вы для меня делаете. Но я буду чувствовать себя куда лучше, если смогу сам их себе заработать.
Несколько секунд она не спускала с меня глаз, а затем сунула акции в письменный стол.
– Понимаю. И от всего сердца одобряю. Так и должен поступать Хайден.
И на это я не ответил.
– Удачи.
Я вернул ей улыбку.
– Спасибо.
И с тех пор я неловко чувствовал себя с ней.
Когда Нора спустилась вниз, мы уже почти кончили пить кофе. Она уже была одета для выхода. Я вскинул брови. Каждый раз, когда Нора спускалась до полудня, это воспринималось как чудо.
Лицо ее пылало возбуждением.
– Ты должен с самого утра отправляться в свой офис?
– Думаю, что нет. Если бы я и год там не показывался, сомневаюсь, чтобы кто-то обратил на это внимание.
– Отлично! Я хочу кое-что показать тебе.
– Что именно?
– Это сюрприз.
– Скажи мне, – попросил я. – С тех пор, как я дома, с меня хватает сюрпризов. И не уверен, что вынесу еще один.
Она засмеялась.
– Он тебе понравится. – Она посмотрела на мать, и обе они заулыбались. – Мой друг хочет, чтобы ты отделал ему дом.
– Так, – сказал я. Это было больше, чем я мог ожидать. Наконец-то. – Где это?
– Недалеко. Мы подъедем туда, ты посмотришь, и я расскажу, что он хочет.
– Потрясающе. Я готов отправиться куда угодно.
О таком доме я мог только мечтать. Три крыла, семнадцать комнат, на вершине Ноб-хилла, поднимавшимся над заливом. Великолепная старинная мраморная лестница дугой поднималась из большого входного холла. Комнаты были огромными, таких сейчас больше не строят. Сзади дома размещался гараж на три машины с помещением для прислуги наверху. Сам дом был сложен из серого камня, изящно тронутого патиной времени; и крыша из голубой черепицы, казалось, отражала в себе небо.
– Он прекрасен. Надеюсь, что его не собираются перестраивать до основания. Его только испортят.
– Думаю, главным образом, он хочет усовершенствовать ванные и отопительную систему, ну, может, пристроить еще несколько комнат наверху.
– Имеет смысл, – сказал я, продолжая изучать дом.
– Нужна детская. И большая студия для жены в северном крыле, чтобы было побольше света. Может быть, еще комбинация офиса и небольшого личного кабинета для мужа, когда он работает дома.
Я отнюдь не был идиотом.
– Кому на самом деле предназначается этот дом?
– Ты еще не догадываешься?
– Боюсь, что да.
– Мать купила его для нас, – сказала Нора.
– Великолепно! – взорвался я. – Ты хоть представляешь, сколько может стоить содержание такого дома? В месяц на него пойдет больше, чем я зарабатываю за год!
– Какая тебе разница? Из-за денег мы не должны беспокоиться. Одних процентов с моих доходов для нас более чем достаточно.
– Думаешь, я не знаю? – уже рассердился я. – Но не приходит ли тебе в голову, что я хотел бы сам содержать свою собственную семью? И ты и твоя мать думаете только о деньгах. И я себя начинаю чувствовать, как жиголо.
– Ты ведешь себя, как полный идиот! Меня волнует лишь одно – чтобы у нас было приличное место для жизни и настоящий дом, куда я могла бы привезти ребенка.
– Ребенку не нужен семнадцатикомнатный дом на Ноб-хилл, куда он должен прибыть. Если тебе нужен собственный дом, вокруг полно строений, которые мы можем купить. Дом, который я мог бы содержать.
– Конечно, – с сарказмом сказала она. – Но мне не хотелось бы похоронить себя в таком доме. У меня своя точка зрения.
– Своя точка зрения? А как насчет моей точки зрения?
– Ты определил ее достаточно ясно, когда женился на мне, – холодно сказала она. – И когда пошел работать к «Хайдену и Каррузерсу».
И насколько это известно всему Сан-Франциско, ты входишь в клан Хайденов. Нравится тебе это или нет, но ты один из нас.
Я молча смотрел на нее. Понимание положения, в котором я оказался, окатило меня как ледяной водой. Она говорила чистую правду. Война завершилась, и никто не сомневался, что с полковником Люком Кэри покончено. А то немногое, что у меня еще осталось от своей независимой личности, теперь было связано с ними.
– Мне нужен этот дом, – тихо сказала Нора. – И если ты не возьмешься перестраивать его, я найду архитектора, который это сделает.
Мне не нужно было видеть ее, чтобы понять смысл ее слов. Понимал я также, что это означало для меня. И случись так, мне пришлось бы искать себе работу водителя грузовика.
– Ладно, – неохотно вымолвил я. – Сделаю.
– Тебе не стоит огорчаться, дорогой. – Она обвила меня руками. – Ты станешь самым знаменитым архитектором в Сан-Франциско, когда все увидят, какую великолепную штуку ты сделаешь из этого дома!
Но она не успела скрыть торжествующее выражение глаз. И этой ночью в первый раз после моего возвращения домой, она не лежала в моих объятиях.
11
В конечном итоге домом занимался не я. Я делал все расчеты и чертежи, но то была лишь техническая сторона дела. В сущности всем занималась Нора. Мне оставалось лишь переводить ее идеи на язык современных архитектурных концепций.
Но в одном она оказалась права. Дом был выставочным экспонатом. Едва только его изображение появилось на развороте в «Прекрасном доме», меньше чем через месяц после выхода журнала в свет, я стал самым модным архитектором в городе.
Все, кто хоть что-то представлял собой на Берегу, хотели, чтобы я занялся их домом.
Успех мгновенно обрушился на меня. По идее, он должен был бы радовать меня, но на самом деле крепко мешал. Как только я обзавелся первым же клиентом, ко мне в офис зашел Джордж Хайден.
Я с удивлением встретил его. Джордж был большим человеком. Он был крепок в кости, с румяным лицом, солидным и независимым. В первый раз он сам зашел ко мне, вместо того чтобы вызвать меня по телефону.
– Как дела, Люк?
– О'кей, Джордж, – сказал я, убирая свет с чертежной доски. – Чем могу быть тебе полезен?
– Думаю, что нам надо кое о чем переговорить.
– Прекрасно. – Я махнул ему на кресло. Он сел.
– Я только что просматривал ежемесячные отчеты. У меня чувство, что ты слишком загружен.
– Не думаю, – небрежно возразил я. – После ничегонеделания это приятная перемена.
Он кивнул.
– Я прикинул, что через какое-то время мы можем дать тебе отдел. Понимаешь, ребята провели там всю предварительную работу, так что у тебя будет возможность заниматься только большими делами.
Я понимал этот язык. Примерно так говорили и в армии. Я сделал вид, что не догадываюсь, о чем идет речь.
– Какими большими делами, Джордж? Пока я занимаюсь только мелочевкой.
– И она у тебя отлично идет, – сказал он. – Поэтому-то я и думать не хочу, что могу что-то потерять лишь потому, что ты очень занят. Если кто-то решил строиться и какой-то архитектор не справится с задачей, заказчик всегда найдет другого.
– Ты имеешь в виду миссис Робинсон, которая только что вышла отсюда?
– Не только ее. Будут и другие. Они пойдут за твоими идеями к тебе. И их не волнует, кто будет на самом деле делать чертежи.
– Давай не будем обманывать сами себя, Джордж. Они идут ко мне отнюдь не ради моих идей. Большинство этих идиотов не имеют представления, что такое архитектурная идея, пока их не ткнуть носом в нее. Они бегут ко мне, потому что я сейчас в моде.
– Ну и что, Люк? – сказал он, хитро глядя на меня. – Главное – заставить их приходить.
– И как долго, по твоему мнению, это будет длиться? Только до тех пор, пока они не выяснят, что их дома не привлекают внимания журналов, как наш. И тогда они будут искать кого-то еще.
– Этого не должно произойти. Мы будем все время подогревать их интерес. Для этого мы и держим специалиста по общественным отношениям.
– Ох, да брось, Джордж, – с отвращением сказал я. – Оба мы знаем, что, в сущности, это дом – создание Норы.
Он стал внимательно разглядывать свои руки. Они были мягкие, белые и наманикюренные. Затем, не мигая, он уставился на меня.
– И ты, и я – оба мы знаем, что я как архитектор и в подметки не гожусь такому мастеру, которым был Фрэнк Каррузерс. Но мне удалось создать дело и поддерживать нашу репутацию.
– Выстроить дом Робинсона – это не мое дело. Я занимаюсь лишь общими планами. Ландшафтом. Всем остальным. В этом нет ничего особенного. Не важно, какой тут появится дом.
– Это не просто другой дом. Они хотят вложить в него не менее двухсот тысяч. Это значит, что мы получим, как минимум, десять тысяч да еще и комиссионные всего за несколько недель работы.
– Этот не тот дом, который мне хотелось бы строить, – упрямо возразил я.
– Поэтому-то я и хочу, чтобы ты возглавил отдел. У тебя будет возможность заниматься тем, что ты хочешь. Но клиент будет счастлив, зная, что он пользуется твоим вниманием.
Я потянулся за сигаретой. В его идее был смысл. Может быть, она и сработает. Здесь было что-то, привлекавшее меня. Отвечавшее моим представлениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36