Голова ужасно болела, в ушах гудело. Но если на все это не обращать внимания, он чувствовал себя неплохо. С животом все в порядке. Ему вдруг показалось, что он только что вернулся из Франции. Потом он вспомнил о своем «паккарде». Где, черт подери, он его оставил? Он потянулся к трубке.
– Скажите, как называется ваш отель?
– Доброе утро, вы в «Макальпине».
Вспомнив номер телефона Джо Турбино, позвонил ему, спросил, где, по его мнению, можно лучше всего опохмелиться. После разговора по телефону ему стало хуже. Во рту – словно кошки нагадили. Он снова заснул. Его разбудил телефон.
– Какой-то джентльмен вас спрашивает, – сказали ему снизу.
Тогда он вспомнил все о том, что произошло у него с Дорис. Парень доставил ему бутылку виски от Джо Турбино. Чарли глотнул неразбавленный виски, запил парой стаканов ледяной воды, принял ванну, заказал себе легкий завтрак. Наступило время ланча. Сунув недопитую бутылку в карман пальто, пошел в бар «Фрэнк энд Джо», чтобы выпить коктейль.
Ночью он поехал на такси в Гарлем. Там долго бродил от одного притона к другому и везде танцевал со шлюхами. В каком-то клубе подрался. Очнулся он уже днем в такси, которое везло его к миссис Дарлинг. В кармане было пусто, и, чтобы расплатиться, он взял таксиста с собой. Они поднялись в лифте, и таксист остался в холле, ожидая, покуда ему вынесут деньги. В квартире никого, кроме цветной девушки, не оказалось, и она отслюнявила ему пять баксов. Она попыталась было уложить Чарли в постель, а он все время порывался выписать ей счет, но никак не мог поставить свою подпись на чеке. Девушка хотела отвести его в ванную комнату, чтобы он принял душ и лег спать. Она сказала, что у него вся рубашка в крови.
После холодно-горячей воды он почувствовал себя отлично, весь такой чистый. Подремал в кресле парикмахера, который его побрил и приложил к его почерневшему глазу кусок льда. Снова пошел в бар «Фрэнк энд Джо», чтобы опохмелиться, и вдруг там появился Нэт Бентон. Ах, этот добрый старик Нэт, он так заботился о нем, Чарли, расспрашивал его, откуда синяк под глазом. Тот демонстрировал ему костяшки своих пальцев с ободранной в драке кожей, но Нэт, не обращая на это внимания, все время говорил только о бизнесе: о концерне «Эскью – Мерритт», о «Стэндард эйрпарст», наконец, заявил, что Чарли бы валялся на тротуаре, если бы он, Нэт, не подоспел вовремя. Они выпили, но Нэт все твердил что-то о молоке с маслом, он хотел, чтобы Чарли пошел в отель и встретился там с Фаррелом… Этот Фаррел считал его, Чарли, самым замечательным парнем на всем белом свете. И это говорит один из наиболее весомых людей в отечественной промышленности, на него можно поставить последний доллар из загашника. Ну да ладно! Теперь перед ним сидел Фаррел, и Чарли показывал ему костяшки с содранной кожей, рассказывал, каким образом ободрал как липку какого-то парня в этот вшивый покер, и о том, что он, Чарли, всех их раздел бы донага, если бы кто-то из них не огрел его по уху чулком, набитым сырым песком. Детройт, само собой. Черт подери, какой парень захочет оставаться в городе, где на него только что наехали? А эта гадина шлюха, у которой осталась его записная книжка со всеми адресами и телефонами. Документы? Само собой, есть. Он подпишет любую бумагу, любую, какую скажет Нэт. Акции? Само собой. Он все их до последней обменяет. Для чего, черт возьми, они нужны человеку, работающему на заводе в городе, где на него наехали в кабаке. В Детройт, само собой, и немедленно. Нэт, вызови такси, мы едем в Детройт.
Они все отправились на его квартиру. Таки что-то болтал, Нэт суетился, все делал сам, а Фаррел только и повторял: «Мне никто, кроме этого парня, не нужен» – и Чарли на сей раз смог как следует, разборчиво написать свою фамилию. Сначала он расписался на крышке стола, потом в контракте, в котором Нэт все предусмотрел, – он менял все свои акции концерна «Эскью – Мерритт» на акции завода Терна, а потом Нэт с Фаррелом сказали, что ему, очевидно, нужно поспать, отдохнуть, а Таки что-то лопотал о том, что ему неплохо бы сейчас принять горячую ванну.
Утром Чарли проснулся абсолютно трезвым, но все тело его онемело, он его не чувствовал, словно оно у него мертвое. Гробовщик может приезжать в любую минуту, чтобы забрать его. Таки принес ему апельсинового сока, он выпил, но его вырвало. Он снова упал на подушку. Он ведь наказал Таки никого к нему не пускать. Почему же перед кроватью стоит Джо Эскью? Бледнее, чем обычно, такое же озабоченное выражение на морщинистом лице, как в конторе, пощипывает свои пшеничные усы. Не улыбается.
– Ну, как себя чувствуешь? – спросил он.
– Так себе, средне, – ответил Чарли.
– Итак, ты перешел к Терну, так?
– Джо, я больше не могу оставаться здесь, в Нью-Йорке. Все, с этим городом покончено.
– Насколько понимаю, покончено и со многим другим.
– Джо, клянусь тебе, я ни за что не пошел бы на это, если бы мне не хотелось уехать из этого города, убраться подальше от него, подальше… я вложил в дело столько же, сколько и ты, даже, по мнению некоторых, немного больше.
Джо сцепил посиневшие губы. Он начал было что-то говорить, но осекся и, повернувшись, медленно, как статуя, вышел из комнаты.
– Таки, – позвал япошку Чарли, – выжми для меня половинку грейпфрута, прошу тебя!
Новости дня III
прежде всего он сел на скорый поезд до Майами чтобы убедиться усиливают ли темпы работы строители на объекте финансируемом их корпорацией и поглядеть как там вообще обстоят дела
Раннее утро в жемчужной росе
ЛЮТЕРАНЕ УСТРАИВАЮТ СКАНДАЛ ПО ПОВОДУ ПОДЗЕМНОГО ЦАРСТВА АИДА
Ах, как приятно
Качается корабль словно лодка
Погляди сколько смуглых там молодок,
Что насвистывает гудок
Все на борт! Ту-ту-ту
ВОЗДУШНЫЙ ФИЛЬТР ВИНОВЕН В ГИБЕЛИ БОЕВОГО КОРАБЛЯ
Ты живешь в Кентукки и это так же точно
Как ты родился на этот свет
ПОЖАР НА ЛАЙНЕРЕ
ОТРЯД ПОЛИЦЕЙСКИХ ЗАДЕРЖИВАЕТ БАНДИТОВ С АВИАПОЧТОЙ
Там у летнего моря
На берегу у Майами
Кто-то ждет меня
На берегу у Майами
СО ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ ОКОЛО ДВУХ ТЫСЯЧ МУЖЧИН ПЕРЕШЛИ НА ЧЕСТЕРФИЛЬД
КРАСОТКИ СМЫВАЮТСЯ С УКРАДЕННОЙ ОДЕЖДОЙ
Видел красотку, как бутончик розовый
В магазине
Пойду туда где их побольше
Прощай тоска!
трое белых с ним похоже примитивные выходцы с севера. С физической точки зрения великолепные существа. У них прекрасные льняные волосы, сине-зеленые глаза, белоснежная кожа. У мужчин – длинные волосы
Дайте мне поспать в Каролине
На мягкую подушечку приклонить тяжелую голову
Что может быть приятнее для такого как я Перекати-поля
Ах Господи как чудно не скрою
Слушать в Каролине жалобы козодоя.
Камера-обскура (48)
в западном направлении к Гаване по маршруту Пуэрто-Мехико Галвестон из Сантандера (зеркальная поверхность дельты окаймленная горами влажная ночь холодная звезда иногда срывается в дождливом небе ряды огней протянувшихся на притихшем ватном берегу гул двух винтов
наконец-то на запад подальше от старых дев-пенсионерок любительниц акварельных красок стариков с выпученными как у крокодилов глазами прячущими свои окровавленные когти под опрятными фильдекосовыми перчатками порыжевший ландшафт отраженный в литературе на запад
для старика он стар
для старика он сед
но сердце молодое полно любви
уходи старик уходи
на запад за обеденным столом в ярко освещенном салоне широко улыбающаяся прекрасная кубинка с пышной грудью в желтом платье с глубоким вырезом насмешливо лукавая с розовенькими ноготками на крошечных пальчиках
курчавые молодые щеголи из Бильбао (громогласные и смешные в таких узких цвета мороженого брючках шелковых рубашках галстуках в полоску на запад в Гавану где в разгаре сахарный бум) у богачки кольцо с бриллиантом слишком озорные сияющие глазки живо перебирает своими пальчиками
но сердце молодое полно любви
она что-то шепчет он вышел из ее каюты когда я шел в ванную комнату о чем она хихикала в каюте 66? Богачка заказывает шампанское хлопки пробок вылетающих из бутылок гремят словно артиллерийский салют доносятся от длинного стола где сидит высокий с торжественным видом мексиканский генерал с черными усами с пятью высокими торжественно напыщенными сыновьями с бледными лицами с толстым мажордомом с выводком невыразительных похожих на квочек дам которые суетятся в своих хрустальных шелковых платьях прикладывая носовые платочки к губам а мы огибаем мыс с маяком
на запад (из старого в необычное новое неразгаданное новое) южный летний переход (навстречу событиям) гул в ушах голубизна жаркое солнце обжигающее затылок соленая вода на поручнях запах полированных медных деталей пар вырывающийся из трубы под сильным давлением ослепительная гамма бьющего в глаза яркого света
каждый день мы объедаемся закусками пьем слишком много вина а красотка хихикает и указывает кто с кем спал своими крошечными заостренными пальчиками
праздник
но вот молодой щеголь из Бильбао с кольцом с бриллиантом получив посередине судна удар опасной ножкой Венеры отправляется спать мы пьем кофе в его каюте не курим дамы интересуются его состоянием
два галисийца с широкими ртами с шеями похожими на лягушачьи прогуливаются их приглашают в третий класс чтобы попеть под гитару
если хочешь чтобы гитара пела
брось ее в реку намочи ее
если хорошенько вымокнет
будет петь со свистом
смешные истории тысяча и одна гаванская ночь танцуют миллионы а красивым кубинкам нравятся негры
выходят на палубу чтобы глотнуть соленого полуденного воздуха а там можно кое-что посмотреть кроме ржавого грузового судна бороздящего волны цвета индиго рыжеволосый щеголь из Бильбао у того у которого нет кольца с бриллиантом пристает к молодым кричащим кубинкам а красотка с высокой вздымающейся грудью ведет небольшого мужчину с бачками они подталкивают рыжеволосого в зад
скандал
спорщики ссорятся с друзьями которые их удерживают они вырываются бегут навстречу друг другу размахивают руками их хватают разнимают
вмешиваются судовые офицеры
бледных дрожащих победителей уводят того который с бачками ведут в гостиную для дам а рыжеволосого на корму в курилку
мы пережевываем нанесенные оскорбления из-за чего сыр-бор нет сеньор нет рыжеволосый вырывает листок почтовой бумаги со штампом трансатлантической компании но пальцы его не держат ручку потому что он запустил их в курчавые волосы длинные волосы не понравившегося ему свидетеля который оказался втянутым в ссору делает ошибки под его диктовку
вызов
с застывшим лицом несет бумажку в гостиную для дам черт возьми
мы водим рыжеволосого взад и вперед по качающейся палубе корме обсуждаем оружие рапиры пистолеты фехтование
теперь только свидетель едущий на запад появляется за столом краснорожий теребит свою шевелюру на койке своего оттащившего его друга и готовится к худшему на пароходе все только и говорят о дуэли покуда мой командир краснорожий британец не посетил все заинтересованные стороны и не объяснил им подобный вздор строго-настрого запрещен и он противоречит своду правил поведения трансатлантической компании и что эти музыканты галисийцы пусть отправляются назад в третий класс откуда и выскочили
входит военным шагом мой генерал-эксперт говорит что это дело чести черт подери пошли может ему удастся примирить стороны
все идут в курилку где уже стоят четыре бутылки шампанского в уютных ведерках из белого металла черт возьми
подают сэндвичи мой генерал каким-то образом улаживает недоразумение с неграми и кубинцами о чем он слышал в каюте этих щеголей из Бильбао он слышал больше чем нужно через вентилятор и такие слова конечно задевали их честь вентилятор не испорчен а победители пожимали друг другу руки черт подери пальмы сомбрерос музыка
мой генерал навострил уши
из третьего класса доносятся песни галисийцев треньканье гитары
рыжеволосый в баре доверительно сообщает мне что красотка с розовыми пальчиками и с восхитительными ушками сообщила ему все о парне с кольцом с бриллиантом и что он сильно сам опасается что она – мерзкая путана черт возьми
приезд в Гавану богато одетый муж в панаме встречает красотку молодые щеголи из Бильбао уезжают в Севиль-Билтмор а я
танец миллионов долларов куча денег как обычно на виду неизбежные как визы
вихрь сахарного бума и цен на августовском палящем солнце висящем над городом пахнущие сахаром ночи с двадцатью долларами шуршащими в джинсах в поисках наживы
как добраться до Мексики
или вообще куда-нибудь
Марго Доулинг
Марго Доулинг вышла замуж за Тони в шестнадцать лет. Ей очень понравилось путешествие до Гаваны на пароходе. Море почти все время волновалось, но она не чувствовала никакой морской болезни, ни минуты, чего нельзя сказать о Тони. Он с желтовато-бледным лицом лежал на своей койке в каюте и лишь жалобно стонал, когда она пыталась вывести его на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Впереди показался этот остров, и только тогда она заставила его одеться. Он настолько ослабел, что ей самой пришлось его одевать как маленького ребенка. Он лежал с закрытыми глазами, с провалившимися щеками, а она завязывала ему шнурки на ботинках. Потом выбежала на палубу, чтобы посмотреть, что же это за Гавана, столица Кубы.
Море все не успокаивалось. Волны разбивались о крутые скалы под маяком, поднимая целые водяные столбы. Молодой третий штурман с тонким лицом, который неизменно в течение всего путешествия был с ней отменно любезен, показал ей замок Морро за маяком и маленькие рыбачьи лодки с черными или коричневыми фигурками на них. Их то и дело подбрасывало на громадных волнах, резко кидало вниз. Выцветшие, похожие на карамельки дома, казалось, возвышались прямо из ревущих валов. Она спросила у него, где же Ведадо, и он, указав рукой над туманным маревом пенистых волн, сказал: «Вон этот самый красивый жилой район». Солнце сияло вовсю, и в небо одно за другим плыли большие облака.
Они наконец вошли в спокойную воду бухты, миновали выстроившиеся в ряд большие шхуны на фоне крутого холма, освещенные солнцем форты старинной крепости. Она вернулась в их тесную каюту, чтобы поднять с койки Тони и закрыть собранные чемоданы. Он все еще был ужасно слаб, и у него кружилась голова. Она помогла ему спуститься по трапу.
На обветшавшей пристани было полно людей с черными, как бусинки, глазами, в белой или коричнево-желтой одежде. Все они суетились, громко и невнятно тараторили. Казалось, что все они собрались здесь, чтобы встретить Тони. Старушки в наброшенных шалях, прыщавые молодые люди в соломенных шляпах, какой-то старик с белыми, кустистыми седыми усами, в панаме. Детишки с темными кругами под глазами путались у всех под ногами. На всех желтая или цвета кофе одежда, у всех черные глаза, одна седая старуха негритянка в розовом платье. Все они громко кричали, взмахивали руками, целовали и крепко обнимали Тони. А на Марго никто не обращал никакого внимания. Вдруг все старухи сгрудились вокруг нее, принялись и ее целовать, разглядывать в упор, что-то кричать по-испански, указывая на ее волосы и на глаза, и она чувствовала себя ужасно глупо, так как ничего не понимала, ни единого слова, и только спрашивала у Тони, где его мать, но Тони, ошеломленный встречей, забыл свой английский. Наконец, он все же ткнул пальцем в дородную старуху в шали и сказал, что это его мама, и Марго с удовлетворением отметила, что она не цветная.
«Если вот это самый красивый их жилой район, – подумала Марго, когда все они гурьбой вышли на улицу, пропитанную запахами подгоревшего масла, и после довольно долгой поездки на трамвае по шумным улицам, вдоль рядов покрытых пылью домов, фургонов, повозок, запряженных мулами, и свернули в раскаленный солнцем переулок, покрытый булыжной мостовой, – то в таком случае я богатая наследница с миллионом долларов в кармане».
Они вошли под высокую арку в ветхой облупившейся оштукатуренной розовой стене с узкими решетчатыми окошками до самого тротуара, в маленький дворик, а из него в прохладный зловонный патио с плетеными стульями и растениями в горшках. Попугаи в клетке завопили в знак приветствия, а маленькая лохматая белая собачонка облаяла Марго. Старуха, которую Тони назвал своей мамой, подошла к ней, и, обняв за плечи, тараторила без умолку по-испански. Марго стояла, переминаясь с ноги на ногу. В патио толпились соседи, не спуская с нее любопытных, как у обезьянок, глаз.
– Послушай, Тони, разве трудно тебе перевести, что она мне говорит? – зло проворчала Марго.
– Мама говорит, что это твой дом и она рада тебя здесь видеть. Добро пожаловать! А теперь скажи ей «мучас грасиас, мама»!
Но Марго ничего не сумела вымолвить. К горлу подкатил комок, и она вдруг заплакала.
Слезы вновь полились у нее, когда она увидала свою комнату – большой темный альков с порванными вышитыми шторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Скажите, как называется ваш отель?
– Доброе утро, вы в «Макальпине».
Вспомнив номер телефона Джо Турбино, позвонил ему, спросил, где, по его мнению, можно лучше всего опохмелиться. После разговора по телефону ему стало хуже. Во рту – словно кошки нагадили. Он снова заснул. Его разбудил телефон.
– Какой-то джентльмен вас спрашивает, – сказали ему снизу.
Тогда он вспомнил все о том, что произошло у него с Дорис. Парень доставил ему бутылку виски от Джо Турбино. Чарли глотнул неразбавленный виски, запил парой стаканов ледяной воды, принял ванну, заказал себе легкий завтрак. Наступило время ланча. Сунув недопитую бутылку в карман пальто, пошел в бар «Фрэнк энд Джо», чтобы выпить коктейль.
Ночью он поехал на такси в Гарлем. Там долго бродил от одного притона к другому и везде танцевал со шлюхами. В каком-то клубе подрался. Очнулся он уже днем в такси, которое везло его к миссис Дарлинг. В кармане было пусто, и, чтобы расплатиться, он взял таксиста с собой. Они поднялись в лифте, и таксист остался в холле, ожидая, покуда ему вынесут деньги. В квартире никого, кроме цветной девушки, не оказалось, и она отслюнявила ему пять баксов. Она попыталась было уложить Чарли в постель, а он все время порывался выписать ей счет, но никак не мог поставить свою подпись на чеке. Девушка хотела отвести его в ванную комнату, чтобы он принял душ и лег спать. Она сказала, что у него вся рубашка в крови.
После холодно-горячей воды он почувствовал себя отлично, весь такой чистый. Подремал в кресле парикмахера, который его побрил и приложил к его почерневшему глазу кусок льда. Снова пошел в бар «Фрэнк энд Джо», чтобы опохмелиться, и вдруг там появился Нэт Бентон. Ах, этот добрый старик Нэт, он так заботился о нем, Чарли, расспрашивал его, откуда синяк под глазом. Тот демонстрировал ему костяшки своих пальцев с ободранной в драке кожей, но Нэт, не обращая на это внимания, все время говорил только о бизнесе: о концерне «Эскью – Мерритт», о «Стэндард эйрпарст», наконец, заявил, что Чарли бы валялся на тротуаре, если бы он, Нэт, не подоспел вовремя. Они выпили, но Нэт все твердил что-то о молоке с маслом, он хотел, чтобы Чарли пошел в отель и встретился там с Фаррелом… Этот Фаррел считал его, Чарли, самым замечательным парнем на всем белом свете. И это говорит один из наиболее весомых людей в отечественной промышленности, на него можно поставить последний доллар из загашника. Ну да ладно! Теперь перед ним сидел Фаррел, и Чарли показывал ему костяшки с содранной кожей, рассказывал, каким образом ободрал как липку какого-то парня в этот вшивый покер, и о том, что он, Чарли, всех их раздел бы донага, если бы кто-то из них не огрел его по уху чулком, набитым сырым песком. Детройт, само собой. Черт подери, какой парень захочет оставаться в городе, где на него только что наехали? А эта гадина шлюха, у которой осталась его записная книжка со всеми адресами и телефонами. Документы? Само собой, есть. Он подпишет любую бумагу, любую, какую скажет Нэт. Акции? Само собой. Он все их до последней обменяет. Для чего, черт возьми, они нужны человеку, работающему на заводе в городе, где на него наехали в кабаке. В Детройт, само собой, и немедленно. Нэт, вызови такси, мы едем в Детройт.
Они все отправились на его квартиру. Таки что-то болтал, Нэт суетился, все делал сам, а Фаррел только и повторял: «Мне никто, кроме этого парня, не нужен» – и Чарли на сей раз смог как следует, разборчиво написать свою фамилию. Сначала он расписался на крышке стола, потом в контракте, в котором Нэт все предусмотрел, – он менял все свои акции концерна «Эскью – Мерритт» на акции завода Терна, а потом Нэт с Фаррелом сказали, что ему, очевидно, нужно поспать, отдохнуть, а Таки что-то лопотал о том, что ему неплохо бы сейчас принять горячую ванну.
Утром Чарли проснулся абсолютно трезвым, но все тело его онемело, он его не чувствовал, словно оно у него мертвое. Гробовщик может приезжать в любую минуту, чтобы забрать его. Таки принес ему апельсинового сока, он выпил, но его вырвало. Он снова упал на подушку. Он ведь наказал Таки никого к нему не пускать. Почему же перед кроватью стоит Джо Эскью? Бледнее, чем обычно, такое же озабоченное выражение на морщинистом лице, как в конторе, пощипывает свои пшеничные усы. Не улыбается.
– Ну, как себя чувствуешь? – спросил он.
– Так себе, средне, – ответил Чарли.
– Итак, ты перешел к Терну, так?
– Джо, я больше не могу оставаться здесь, в Нью-Йорке. Все, с этим городом покончено.
– Насколько понимаю, покончено и со многим другим.
– Джо, клянусь тебе, я ни за что не пошел бы на это, если бы мне не хотелось уехать из этого города, убраться подальше от него, подальше… я вложил в дело столько же, сколько и ты, даже, по мнению некоторых, немного больше.
Джо сцепил посиневшие губы. Он начал было что-то говорить, но осекся и, повернувшись, медленно, как статуя, вышел из комнаты.
– Таки, – позвал япошку Чарли, – выжми для меня половинку грейпфрута, прошу тебя!
Новости дня III
прежде всего он сел на скорый поезд до Майами чтобы убедиться усиливают ли темпы работы строители на объекте финансируемом их корпорацией и поглядеть как там вообще обстоят дела
Раннее утро в жемчужной росе
ЛЮТЕРАНЕ УСТРАИВАЮТ СКАНДАЛ ПО ПОВОДУ ПОДЗЕМНОГО ЦАРСТВА АИДА
Ах, как приятно
Качается корабль словно лодка
Погляди сколько смуглых там молодок,
Что насвистывает гудок
Все на борт! Ту-ту-ту
ВОЗДУШНЫЙ ФИЛЬТР ВИНОВЕН В ГИБЕЛИ БОЕВОГО КОРАБЛЯ
Ты живешь в Кентукки и это так же точно
Как ты родился на этот свет
ПОЖАР НА ЛАЙНЕРЕ
ОТРЯД ПОЛИЦЕЙСКИХ ЗАДЕРЖИВАЕТ БАНДИТОВ С АВИАПОЧТОЙ
Там у летнего моря
На берегу у Майами
Кто-то ждет меня
На берегу у Майами
СО ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ ОКОЛО ДВУХ ТЫСЯЧ МУЖЧИН ПЕРЕШЛИ НА ЧЕСТЕРФИЛЬД
КРАСОТКИ СМЫВАЮТСЯ С УКРАДЕННОЙ ОДЕЖДОЙ
Видел красотку, как бутончик розовый
В магазине
Пойду туда где их побольше
Прощай тоска!
трое белых с ним похоже примитивные выходцы с севера. С физической точки зрения великолепные существа. У них прекрасные льняные волосы, сине-зеленые глаза, белоснежная кожа. У мужчин – длинные волосы
Дайте мне поспать в Каролине
На мягкую подушечку приклонить тяжелую голову
Что может быть приятнее для такого как я Перекати-поля
Ах Господи как чудно не скрою
Слушать в Каролине жалобы козодоя.
Камера-обскура (48)
в западном направлении к Гаване по маршруту Пуэрто-Мехико Галвестон из Сантандера (зеркальная поверхность дельты окаймленная горами влажная ночь холодная звезда иногда срывается в дождливом небе ряды огней протянувшихся на притихшем ватном берегу гул двух винтов
наконец-то на запад подальше от старых дев-пенсионерок любительниц акварельных красок стариков с выпученными как у крокодилов глазами прячущими свои окровавленные когти под опрятными фильдекосовыми перчатками порыжевший ландшафт отраженный в литературе на запад
для старика он стар
для старика он сед
но сердце молодое полно любви
уходи старик уходи
на запад за обеденным столом в ярко освещенном салоне широко улыбающаяся прекрасная кубинка с пышной грудью в желтом платье с глубоким вырезом насмешливо лукавая с розовенькими ноготками на крошечных пальчиках
курчавые молодые щеголи из Бильбао (громогласные и смешные в таких узких цвета мороженого брючках шелковых рубашках галстуках в полоску на запад в Гавану где в разгаре сахарный бум) у богачки кольцо с бриллиантом слишком озорные сияющие глазки живо перебирает своими пальчиками
но сердце молодое полно любви
она что-то шепчет он вышел из ее каюты когда я шел в ванную комнату о чем она хихикала в каюте 66? Богачка заказывает шампанское хлопки пробок вылетающих из бутылок гремят словно артиллерийский салют доносятся от длинного стола где сидит высокий с торжественным видом мексиканский генерал с черными усами с пятью высокими торжественно напыщенными сыновьями с бледными лицами с толстым мажордомом с выводком невыразительных похожих на квочек дам которые суетятся в своих хрустальных шелковых платьях прикладывая носовые платочки к губам а мы огибаем мыс с маяком
на запад (из старого в необычное новое неразгаданное новое) южный летний переход (навстречу событиям) гул в ушах голубизна жаркое солнце обжигающее затылок соленая вода на поручнях запах полированных медных деталей пар вырывающийся из трубы под сильным давлением ослепительная гамма бьющего в глаза яркого света
каждый день мы объедаемся закусками пьем слишком много вина а красотка хихикает и указывает кто с кем спал своими крошечными заостренными пальчиками
праздник
но вот молодой щеголь из Бильбао с кольцом с бриллиантом получив посередине судна удар опасной ножкой Венеры отправляется спать мы пьем кофе в его каюте не курим дамы интересуются его состоянием
два галисийца с широкими ртами с шеями похожими на лягушачьи прогуливаются их приглашают в третий класс чтобы попеть под гитару
если хочешь чтобы гитара пела
брось ее в реку намочи ее
если хорошенько вымокнет
будет петь со свистом
смешные истории тысяча и одна гаванская ночь танцуют миллионы а красивым кубинкам нравятся негры
выходят на палубу чтобы глотнуть соленого полуденного воздуха а там можно кое-что посмотреть кроме ржавого грузового судна бороздящего волны цвета индиго рыжеволосый щеголь из Бильбао у того у которого нет кольца с бриллиантом пристает к молодым кричащим кубинкам а красотка с высокой вздымающейся грудью ведет небольшого мужчину с бачками они подталкивают рыжеволосого в зад
скандал
спорщики ссорятся с друзьями которые их удерживают они вырываются бегут навстречу друг другу размахивают руками их хватают разнимают
вмешиваются судовые офицеры
бледных дрожащих победителей уводят того который с бачками ведут в гостиную для дам а рыжеволосого на корму в курилку
мы пережевываем нанесенные оскорбления из-за чего сыр-бор нет сеньор нет рыжеволосый вырывает листок почтовой бумаги со штампом трансатлантической компании но пальцы его не держат ручку потому что он запустил их в курчавые волосы длинные волосы не понравившегося ему свидетеля который оказался втянутым в ссору делает ошибки под его диктовку
вызов
с застывшим лицом несет бумажку в гостиную для дам черт возьми
мы водим рыжеволосого взад и вперед по качающейся палубе корме обсуждаем оружие рапиры пистолеты фехтование
теперь только свидетель едущий на запад появляется за столом краснорожий теребит свою шевелюру на койке своего оттащившего его друга и готовится к худшему на пароходе все только и говорят о дуэли покуда мой командир краснорожий британец не посетил все заинтересованные стороны и не объяснил им подобный вздор строго-настрого запрещен и он противоречит своду правил поведения трансатлантической компании и что эти музыканты галисийцы пусть отправляются назад в третий класс откуда и выскочили
входит военным шагом мой генерал-эксперт говорит что это дело чести черт подери пошли может ему удастся примирить стороны
все идут в курилку где уже стоят четыре бутылки шампанского в уютных ведерках из белого металла черт возьми
подают сэндвичи мой генерал каким-то образом улаживает недоразумение с неграми и кубинцами о чем он слышал в каюте этих щеголей из Бильбао он слышал больше чем нужно через вентилятор и такие слова конечно задевали их честь вентилятор не испорчен а победители пожимали друг другу руки черт подери пальмы сомбрерос музыка
мой генерал навострил уши
из третьего класса доносятся песни галисийцев треньканье гитары
рыжеволосый в баре доверительно сообщает мне что красотка с розовыми пальчиками и с восхитительными ушками сообщила ему все о парне с кольцом с бриллиантом и что он сильно сам опасается что она – мерзкая путана черт возьми
приезд в Гавану богато одетый муж в панаме встречает красотку молодые щеголи из Бильбао уезжают в Севиль-Билтмор а я
танец миллионов долларов куча денег как обычно на виду неизбежные как визы
вихрь сахарного бума и цен на августовском палящем солнце висящем над городом пахнущие сахаром ночи с двадцатью долларами шуршащими в джинсах в поисках наживы
как добраться до Мексики
или вообще куда-нибудь
Марго Доулинг
Марго Доулинг вышла замуж за Тони в шестнадцать лет. Ей очень понравилось путешествие до Гаваны на пароходе. Море почти все время волновалось, но она не чувствовала никакой морской болезни, ни минуты, чего нельзя сказать о Тони. Он с желтовато-бледным лицом лежал на своей койке в каюте и лишь жалобно стонал, когда она пыталась вывести его на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Впереди показался этот остров, и только тогда она заставила его одеться. Он настолько ослабел, что ей самой пришлось его одевать как маленького ребенка. Он лежал с закрытыми глазами, с провалившимися щеками, а она завязывала ему шнурки на ботинках. Потом выбежала на палубу, чтобы посмотреть, что же это за Гавана, столица Кубы.
Море все не успокаивалось. Волны разбивались о крутые скалы под маяком, поднимая целые водяные столбы. Молодой третий штурман с тонким лицом, который неизменно в течение всего путешествия был с ней отменно любезен, показал ей замок Морро за маяком и маленькие рыбачьи лодки с черными или коричневыми фигурками на них. Их то и дело подбрасывало на громадных волнах, резко кидало вниз. Выцветшие, похожие на карамельки дома, казалось, возвышались прямо из ревущих валов. Она спросила у него, где же Ведадо, и он, указав рукой над туманным маревом пенистых волн, сказал: «Вон этот самый красивый жилой район». Солнце сияло вовсю, и в небо одно за другим плыли большие облака.
Они наконец вошли в спокойную воду бухты, миновали выстроившиеся в ряд большие шхуны на фоне крутого холма, освещенные солнцем форты старинной крепости. Она вернулась в их тесную каюту, чтобы поднять с койки Тони и закрыть собранные чемоданы. Он все еще был ужасно слаб, и у него кружилась голова. Она помогла ему спуститься по трапу.
На обветшавшей пристани было полно людей с черными, как бусинки, глазами, в белой или коричнево-желтой одежде. Все они суетились, громко и невнятно тараторили. Казалось, что все они собрались здесь, чтобы встретить Тони. Старушки в наброшенных шалях, прыщавые молодые люди в соломенных шляпах, какой-то старик с белыми, кустистыми седыми усами, в панаме. Детишки с темными кругами под глазами путались у всех под ногами. На всех желтая или цвета кофе одежда, у всех черные глаза, одна седая старуха негритянка в розовом платье. Все они громко кричали, взмахивали руками, целовали и крепко обнимали Тони. А на Марго никто не обращал никакого внимания. Вдруг все старухи сгрудились вокруг нее, принялись и ее целовать, разглядывать в упор, что-то кричать по-испански, указывая на ее волосы и на глаза, и она чувствовала себя ужасно глупо, так как ничего не понимала, ни единого слова, и только спрашивала у Тони, где его мать, но Тони, ошеломленный встречей, забыл свой английский. Наконец, он все же ткнул пальцем в дородную старуху в шали и сказал, что это его мама, и Марго с удовлетворением отметила, что она не цветная.
«Если вот это самый красивый их жилой район, – подумала Марго, когда все они гурьбой вышли на улицу, пропитанную запахами подгоревшего масла, и после довольно долгой поездки на трамвае по шумным улицам, вдоль рядов покрытых пылью домов, фургонов, повозок, запряженных мулами, и свернули в раскаленный солнцем переулок, покрытый булыжной мостовой, – то в таком случае я богатая наследница с миллионом долларов в кармане».
Они вошли под высокую арку в ветхой облупившейся оштукатуренной розовой стене с узкими решетчатыми окошками до самого тротуара, в маленький дворик, а из него в прохладный зловонный патио с плетеными стульями и растениями в горшках. Попугаи в клетке завопили в знак приветствия, а маленькая лохматая белая собачонка облаяла Марго. Старуха, которую Тони назвал своей мамой, подошла к ней, и, обняв за плечи, тараторила без умолку по-испански. Марго стояла, переминаясь с ноги на ногу. В патио толпились соседи, не спуская с нее любопытных, как у обезьянок, глаз.
– Послушай, Тони, разве трудно тебе перевести, что она мне говорит? – зло проворчала Марго.
– Мама говорит, что это твой дом и она рада тебя здесь видеть. Добро пожаловать! А теперь скажи ей «мучас грасиас, мама»!
Но Марго ничего не сумела вымолвить. К горлу подкатил комок, и она вдруг заплакала.
Слезы вновь полились у нее, когда она увидала свою комнату – большой темный альков с порванными вышитыми шторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71