— Я вам достану пропуск, и тогда вы сможете беспрепятственно входить и выходить, когда захочется.— А разве уж так необходим этот парад блюстителей порядка и законности?— Как знать! Вчера вечером они попытались было разбить автомобиль и ворваться в помещение.Тони свистнул.— Черта с два они ворвутся! А как подбитый глаз. На вид неважно.— Да, немножко побаливает. Может быть, сразу пойдем к Роулинсону, достанем вам пропуск и спросим, какие на вас будут возложены обязанности?Когда они пришли к Роулинсону, Тони несколько удивился, увидев молодого довольно самоуверенного Человека, похожего на ефрейтора. Он ожидал встретить кого-нибудь чином повыше. Молодой человек держался весьма вежливо, хотя несколько покровительственно. После того как Тони был ему официально представлен, он сказал:— Очень любезно с вашей стороны, мистер Кларендон, что вы пришли нам на помощь в критическую минуту. В общих чертах положение таково: обычно мы выпускаем утреннюю и вечернюю газеты, но теперь мы пытаемся отпечатать лишь одну газету в один лист на станках, на которых обычно печатается вечерняя, так как они легче в обращении. Вот и сейчас стараются пустить машину в ход. Вы слышали про вчерашнее нападение?— Слышал.— Нам сейчас нужны люди, чтобы связывать газеты в пачки, грузить их и сопровождать каждую машину, пока она не окажется в безопасной зоне. Полиция тут под рукой, на случай, если повторится что-нибудь вроде вчерашнего. Но нам нужна еще помощь в типографии, у печатных станков. Скажите, вы не механик?Тони не преминул воспользоваться, случаем, которого он только и ждал.— Нет, — ответил он. — Боюсь, что я пригоден только для черной работы. Но вот мой шурин умеет очень хорошо обращаться с машинами. Может быть, вы приставите его к станку, а мне поручите его теперешние обязанности?— Ну что ж, прекрасно, — тотчас же согласился Роулинсон. — Мы назначим вас во второй взвод. Ваш бригадир, Грегори, скажет вам, что делать. Ваш шурин познакомит вас с ним. Я же должен проститься.Надеюсь, вы извините меня, — я с минуты на минуту жду хозяина.Джулиан повел Тони по длинным коридорам, отворяя одну за другой двери многочисленных грязноватых и плохо обставленных комнат; почти в каждой из них сидели, разговаривали и курили кучки людей.Все говорили, что Грегори там, где его на самом деле не было. Наконец, когда они уже были на самом верху, удалось установить, что Грегори во дворе, — тогда они снова спустились во двор.— Вот он, Грегори, — сказал Джулиан, указывая на высокого бородатого мужчину, стоявшего в нескольких шагах от них. Они еще не успели заговорить, как все почтительно подтянулись при виде высокого человека весьма мрачного вида, одетого с ног до головы во все черное, в шапокляке и с зонтиком в руках, который, выйдя из «роллс-ройса» направился к внутреннему входу. Констебли взяли под козырек.Грегори, Джулиан и прочие пробормотали: «Добрый вечер, сэр».— Кто это такой? — спросил Тони.— Это? Сам владелец газеты! — внушительно сказал Джулиан.— Выглядит он сущим ослом, — откровенно высказался То «и.— Ш-ш. Ш-ш…Джулиан был буквально шокирован.— А эти три субъекта на лестнице, что поздоровались с ним?— А, эти? Один из пикетов забастовщиков. Тут где-то рядом на улице есть еще один. Это чтобы не пропускать никого, кто захочет вернуться на работу.Нам приказано не разговаривать с ними.— Почему?— Ну так, ради порядка, я полагаю.— Послушайте, Джулиан, вся эта квазивоенная ерунда, всякие взводы и конвои и запрещение сноситься с неприятелем, — все это, по-моему, сущая чепуха.Да разве они хотят войны? Хотел бы я знать, какой старый штабной олух затеял всю эту шумиху. Меня это просто бесит.— Ш-ш, — остановил Тони Джулиан и представил его проходившему мимо Грегори.Грегори сразу понравился Тони; это был простой добродушный человек, он нисколько не суетился, хотя, как Тони узнал впоследствии, именно Грегори сумел по-настоящему наладить работу. Очковтирательство, суета — все это исходило из каких-то других источников. Грегори окинул Тони критическим взглядом и сказал:— Вы, похоже, крепкий парень. Подойдете нам.Приходите сюда, как только услышите два свистка.А пока нечего вам тут делать. Машину еще никак не пустят в ход. Я бы на вашем месте пошел в буфет подкрепиться. Это в зале заседаний правления. Показали бы ему, как пройти, — добавил он, обращаясь к Джулиану. И ушел.Когда Тони шел за Джулианом по каким-то закопченным коридорам, все здание вдруг содрогнулось от глухого гула, встреченного криками» ура!«— Что это такое? — спросил Тони, остановившись.— Пустили в ход одну из машин. Газета печатается. Я должен сейчас же идти наверх. Ну вот, Тони, это буфет, располагайтесь тут как дома, пока не понадобитесь Грегори.Длинный стол в зале заседаний правления был уставлен тарелками, а на середине стояли громадные подносы с бутербродами и бутылки пива. Блюда с бутербродами и бутылки пива стояли еще и на буфете в конце зала. В комбате был только один человек в форменной куртке со стоячим воротничком, замечтавшийся над стаканом пива. При виде всей этой снеди Тони вспомнил, что ничего не ел с самого завтрака.Он взял несколько бутербродов, откупорил бутылку пива и представился незнакомцу, который оказался юристом, приятелем Джулиана.— Кому и где платить за еду? — спросил Тони.— Никому. За это платит дирекция.— Очень мило, — одобрительно заметил Тони. — Пока что это самая роскошная всеобщая забастовка, в которой я когда-либо участвовал.— Здесь очень порядочные хозяева, — заметил его собеседник. — Я видел вчера, как они посылали вечером кофе и бутерброды пикету забастовщиков.— И те приняли?— Разумеется.— Я уезжал ненадолго за границу, — сказал Тони, — и вот, вернувшись, попадаю в поистине» домашнюю» обстановку. Может быть, вы расскажете, из-за чего все началось и что можно ожидать дальше?Я абсолютно ничего не понимаю.— Это давно назревало, — отвечал юрист. — Формально забастовка является протестом против снижения горнякам заработной платы, и, возможно, она ставит своей целью национализацию шахт. Профсоюзы уверяют, что это локаут.А по-моему, забастовка отчасти вызвана непримиримым упорством одной из фракций кабинета. Это дало карты в руки наиболее нетерпеливым элементам из конгресса тредюнионов, которые верят в возможность осуществления социализма в наши дни.— Понятно. И что же будет дальше?— Выдохнутся рано или поздно, если только все эти демонстрации вооруженных сил и особых полицейских нарядов не приведут к беспорядкам. Пока были только отдельные случаи хулиганства. Полиция в восторге — хватают всех, за кем давно охотились… Столпы социалистической партии против насилия. В конце-то концов ведь за последние тридцать лет они шаг за шагом проводят социализацию Англии.Тони только было собрался задать еще вопрос, когда услыхал два свистка и вскочил на ноги:— Это мой сигнал.Я должен идти.— На вашем месте я бы не стал так торопиться, — сказал юрист, не подымая головы. — Чтобы собрать всех, требуется порядочно времени.Но Тони уже мчался, чувствуя, что нельзя опаздывать на парад.Работа была очень простая и совсем не тяжелая.Тюки с газетами, увязанные и адресованные газетным агентам в различные города, летели по скату, их надо было подносить и грузить в ожидавшие автомобили. Единственный, кому требовались мозги для этой работы, был Грегори, который следил за тем, чтобы тюки попадали в соответствующие машины. Все остальное было до того просто, что можно было спать на ходу. Когда Тони вышел с первым тюком, один из пикетчиков подошел посмотреть. Думая, что рабочий хочет узнать, по какому адресу уйдут тюки, — это был Грантэм, — Тони показал ему тюк и услышал, как тот сказал своим:— Каковы! Узел-то у них настоящий.Эти слова почему-то произвели на пикет большое впечатление. Один из пикетчиков вышел на улицу, очевидно, чтобы сообщить новость другим. Тони все это показалось чрезвычайно загадочным, но потом Грегори объяснил ему, что упаковщики завязывают тюки особым узлом, воображая почему-то, что это такой секрет, которому можно научиться, только проработав долгое время в учениках. Позже, когда этот пикет сменился и на его место встал другой, Тони услышал, как кто-то из пикетчиков сказал мрачно:— Похоже, мои машины не совсем выйдут из строя к тому времени, как я вернусь. Прямо за сердце хватает, когда слышу, как гладко они идут.Замечание это вовсе не показалось Тони таким уж непримиримым и кровожадным.Всякий раз, как машина медленно выезжала со двора, ее эскортировала небольшая кучка «конвойных»— одни становились на подножку машины, другие рысью бежали вслед. Предлагалось конвоировать по очереди, но на самом деле отправлялся каждый, кто оказывался под рукой, по большей части это были одни и те же люди, их можно было сразу узнать, потому что все они были без фуражек. Полисмены следили за ними с благодушным презрением. Тони проводил несколько автомобилей, но ничего не произошло; на Флит-стрит было пустынно и тихо.Так, по заведенному порядку, продолжалось, с одним или с двумя перерывами, приблизительно до половины пятого. К этому времени почти все машины уехали, всех клонило ко сну, полицейский наряд ушел, только у внутреннего входа остался один сержант и два констебля. Вдруг кто-то крикнул:— Конвой для машины на Мейдстон и Дувр!Тони вскочил на подножку, и машина медленно выехала из ворот, которые сейчас никто не охранял.Когда она заворачивала на улицу, по ту сторону ее поднялась какая-то суматоха, машина рванулась, прибавляя ходу, и Тони отшвырнуло к стене; со двора ринулись полицейские. Тони вскочил на ноги и бросился на помощь другим конвойным, которые дрались врукопашную с небольшой кучкой каких-то людей.Пока он бежал, что-то тяжелое больно задело его по щеке и со страшной силой ударило по плечу. Он яростно набросился на ударившего его человека и, крепко схватив его за левую руку, как раз когда тот собирался нанести новый удар, размахнулся правым кулаком, чтобы дать ему в подбородок. В эту минуту с нападавшего слетела кепка, и Тони узнал Робина Флетчера; лицо его было искажено такой лютой ненавистью, какую Тс «и видел однажды на лице раненого немца, которому он пытался помочь.Не выпуская руки Робина, Тони прижал его к стене, между тем как остальные бросились в погоню.— Боже мой! — сердито воскликнул Тони. — Какого черта вы ввязываетесь в такие дела, Робин?— Я мог бы спросить то же самое у вас, — огрызнулся Робин.Прежде чем Тони успел ответить, он услыхал за своей спиной хриплый голос сержанта, радостно кричавшего:— Поймали его, сэр? Там еще трое для отправки в участок.Тони отпустил руку Робина и сказал ему громким шепотом:— Не пытайтесь бежать — делайте, что я скажу.Сознание Тони словно распалось на несколько отдельных частей; чувство обиды на то, что его ударил Давнишний друг, жгучий стыд за все происходящее, ощущение боли от удара, а поверх всего этого напряженно вертелась мысль, как бы спасти Робина от тюрьмы. Он повернулся к сержанту и сказал:— Нет! Увильнул молодчик!— Но я же видел, как этот тип ударил вас. У вас все лицо в крови.— Это мистер Флетчер, рабочий из типографии, он тоже попал в свалку. Мы оба гнались за одним парнем и налетели друг на друга. Пока мы пришли в себя, тот удрал.— Вот чудеса, а я бы мог поклясться, что своими глазами видел, как этот самый человек ударил вас то ли мешком с песком, то ли кастетом, а может, еще чем. Но, разумеется, раз вы говорите…— Да, да, — перебил его Тони. — Идем, Флетчер, выпьем чего-нибудь. Есть пострадавшие, сержант?— Да, можно считать, что нет.Тони сердито шепнул Робину:— Спрячьте правую руку в карман, идиот вы этакий, и не поднимайте кепку.Они не спеша прошли во двор, запруженный людьми, горячо обсуждавшими налет и не обращавшими внимания ни на что другое. Полицейские суетились около арестованных. Тони потихоньку вывел Робина к неохраняемому боковому входу.— Идите по этому переулку налево, — шепнул он ему, — потом поверните направо. Выйдете почти к самой площади Лейдгейт. До конца переулка не ходите, может быть, там еще стоит охрана, а у вас нет пропуска. И, ради бога, Робин, бросьте вы все эти дела.Ну, живо, катитесь!— А вы катитесь к черту! — злобно пробормотал Робин и исчез.Тони стоял несколько минут, вглядываясь в пустой переулок, словно ожидая, что Робин вернется и они помирятся и снова станут друзьями. Потом опомнился и почувствовал, что плечо все еще болит, из ссадины на щеке сочится кровь и его слегка подташнивает. Он быстро пробрался сквозь кучки оживленно разговаривавших людей, направился прямо в умывальную и смыл с лица кровь. Ссадина на скуле была небольшая — всего с полдюйма, но с синяком. Взглянув на ушибленное плечо, он обнаружил на нем сильный кровоподтек — вероятно, дня два-три будет здорово болеть, не двинешь плечом. Хорошо еще, что удар не пришелся по ключице. В зеркале Тони увидел, что он очень бледен, а мускулы лица дергаются от напряжения и волнений недавней стычки. Он до тех пор подставлял лицо под струю холодной воды, пока не прошла тошнота и он не почувствовал себя лучше, после чего отправился в зал заседаний, в буфет, и уселся там со стаканом кофе.Шум печатного станка прекратился. Но Тони слышал, как на дворе загудела и тронулась машина, — ему бы сейчас надо быть там. Но он продолжал сидеть, чувствуя, как в нем растет злоба и стыд. Надо же быть таким дураком, чтобы впутаться в эту историю! Насколько его старая дружба с Робином важнее и существеннее этой гадкой стычки между двумя кликами. И Робин такой же дурак, нашел чем отличиться — участвует в хулиганских вылазках на рассвете и потом докладывает о них своим товарищам в Клехете. Эх, пропади они пропадом!Размышления Тони прервал Джулиан, который вошел, обливаясь потом, весь перепачканный черным машинным маслом.— Хелло! — сказал Джулиан. — Ну и мрачный у вас вид, Тони. Что, уже надоело?— Да, пожалуй. А когда мы можем уйти?— Да хоть сейчас, если хотите. Последнюю машину отправили. Там кой-кто еще остался рассылать газеты по почте. Я принес вам одну — мы отпечатали сто тысяч. Вы позволите мне выпить стакан пива, прежде чем мы пойдем?— Валяйте, — сказал Тони, взяв в руки тощий листок, который ему протянул Джулиан.Пробежав его, он подумал, что едва ли стоило тратить на это столько труда и энергии. Известия были скудные — декларация премьер-министра, призыв вступить в ряды добровольцев и в специальные полицейские дружины, перечень уже записавшихся, расписание поездов, которые курсировали, и тех, которые, может быть, пойдут, передовая — кто-то титулованный развелся. Вот уж поистине пустая трата сил и времени.Когда они шли на квартиру Джулиана, над городом уже занималась заря. Несмотря на сор на неподметенных улицах, мир казался умытым и свежим; контуры и тени домов тонули в бледной умбре на еще более бледном фоне неба. Им не встретился ни один прохожий, и мертвые, неосвещенные, молчаливые улицы напомнили Тони ночи войны. Он почти ждал, что они вот-вот наткнутся на отряд людей, направляющихся, тихонько насвистывая, к эшелону. Но ничто не нарушало тишины, и Лондон был нем, как гробница. VI Все сразу пошло как обычно. Приходящая особа, ведавшая хозяйством Джулиана, приготовляла им к часу дня завтрак, состоявший из яичницы с беконом.Затем Джулиан отправлялся по своим юридическим делам, а Тони — к себе на квартиру, где попозже обедал с Маргарит, за исключением тех вечеров, когда она была занята.Маргарит рассказывала ему, что забастовка ввела в обиход вечеринки с выпивкой, после которых домой возвращались, набившись по десять человек в одну машину, и ей очень нравилась остроумная выдумка одного молодого человека, который изобрел самое подходящее для настоящего момента занятие — он сидел в барах и пивных и опровергал слухи.На это Тони заметил, что теперь он понимает Калигулу [132] Калигула (12 — 41) — римский император с 37 г

— хорошо бы у всех забастовщиков и добровольцев была одна задница, чтобы он мог дать им хорошего пинка. Плечо его все еще побаливало.Маргарит проводила большую часть времени с Элен, они разъезжали в ее двухместном автомобиле, и Маргарит (точь-в-точь, как мистер Уинкл) каждый день заявляла, что она начнет работать завтра. Тони заключил, что эти две трудолюбивые дамы оказывают сейчас неоценимую услугу государству, лелея разгоряченные головы закулисных деятелей. Маргарит, по-видимому, не сердилась на то, что Тони живет у Джулиана, и даже стала ласкова. Пожалуй, чересчур ласкова, — думал Тони. Ему казалось, что в ее отношении к нему была какая-то недоговоренность, как будто она хотела дать ему почувствовать, что всегда знала, — когда дойдет до дела, он станет пай-мальчиком и будет вести себя как надо. Его решительный отказ прийти на помощь фирме» в такой критический момент» не вызвал никаких домашних громов и молний; ему только мягко заметили, что он нехорошо поступил, отказавшись поддержать «своих», а вместо этого помогает чужим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61