Я знаю. Поверь, я знаю.
Возможно, твое несчастье в том, что ты никогда не был молод, Яма, и
не знал первой любви в весенние дни... Итак, мораль моей проповеди на этом
маленьком пригорке такова: даже зеркало не покажет тебе тебя самого, если
ты не желаешь видеть. Стань ей однажды поперек дороги, чтобы проверить
истину моих слов - пусть даже в каком-нибудь пустяке - и увидишь, как
быстро она ответит и каким манером. Что ты сделаешь, если твое собственное
оружие обернется против тебя, Смерть?
- Ты кончил? - спросил Яма.
- Примерно. Проповедь - предупреждение, и ты предупрежден.
- Какова бы ни была твоя сила, Сэм, я вижу, что в данный момент она
защищает тебя от моего смертоносного взгляда. Тебе повезло, что я
ослабел...
- Это верно, потому что моя голова готова треснуть. Будь прокляты
твои глаза!
- Когда-нибудь я испытаю твою силу снова, и даже если она по-прежнему
будет тебе защитой против моей силы, ты все равно падешь в тот день. Если
не от моего Атрибута, так от моей сабли!
- Если это вызов, то я предпочитаю не сразу принять его. Я советую
тебе проверить мои слова, прежде чем ты попробуешь хорошо сделать свое
дело.
К этому времени песок засыпал Яму до бедер.
Сэм вздохнул и слез со своего насеста.
- Здесь только одна чистая тропа, и я собираюсь уйти по ней. А
сейчас, если ты не чрезмерно горд, я скажу тебе, как спасти жизнь. Я велел
монахам прийти сюда помочь мне, если они услышат крик о помощи. Я уже
говорил тебе, что не собираюсь звать их, и это правда. Однако, если ты
начнешь кричать изо всей мочи, они будут здесь раньше, чем ты увязнешь
слишком глубоко. Они выволокут тебя на твердую землю и не нанесут тебе
никакого вреда, потому что таков их путь. Мне приятна мысль, что бог
смерти будет спасен монахами Будды. Спокойной ночи, Яма. Теперь я оставляю
тебя.
Яма улыбнулся.
- Есть и другой способ, о Будда! Я могу подождать его. Беги как можно
дальше и как можно скорее. Мир не настолько велик, чтобы спрятать тебя от
моего гнева. Я последую за тобой и научу тебя просветлению в чистом адском
огне.
- А тем временем, - сказал Сэм, - обратись-ка за помощью к моим
приверженцам или познай искусство дышать грязью.
Он пошел через поляну. Глаза Ямы жгли ему спину. Дойдя до тропы, он
оглянулся.
- А на Небе ты можешь сослаться на то, что я был вызван из города для
делового соглашения.
Яма не ответил.
- Я думаю, - закончил Сэм, - что заключу сделку насчет оружия.
Специального оружия. Так что, когда ты придешь за мной, возьми с собой
свою подружку. Если ей нравится то, что она видит, то она, наверное,
уговорит тебя объединить силы.
Затем он ступил на тропу и пошел, насвистывая, через ночь, под луной
белой и луной золотой.

4
Рассказывает о том, как Бог Света спускался в Колодец
Демонов, чтобы сторговаться с главой Ракшей. Он-то действовал
честно, но Ракша есть Ракша. Известно, что это зловредные
создания, обладающие великой силой, быстрой жизнью и
способностью принимать почти любую форму. Уничтожить Ракшу
почти невозможно. Их главный недостаток - отсутствие настоящего
тела; их главная добродетель - честная уплата проигранного.
То, что Бог Солнца пошел в Адский Колодец за услугами,
показывает, что он, видимо, в какой-то мере утратил соображение
относительно состояния мира...
Когда потомки Прайяпати, боги и демоны, сражались друг с
другом, боги ухватились за жизненный принцип Удгиты, думая, что
этим миром они победят демонов.
Они обдумывали Удгиту как действующую через нос, но демоны
проткнули нос злом. Следовательно, бог вдыхал одновременно
запах приятного и скверного. Дыхание соприкасалось со злом.
Они обдумывали Удгиту как слова, но демоны проткнули слова
злом. Следовательно, бог говорил одновременно и правду, и ложь.
Эти слова соприкоснулись со злом.
Они обдумывали Удгиту, которая действует через глаз, но
демоны проткнули глаз злом. Следовательно, одновременно бог
видел приятное и безобразное. Глаз соприкоснулся со злом.
Они обдумывали Удгиту как слух, но демоны проткнули ухо
злом. Следовательно, бог слышал одновременно хорошее и плохое.
Уши соприкоснулись со злом.
Затем они обдумывали Удгиту как мысль, но демоны проткнули
мысль злом. Следовательно, бог думал, что мысль правильная,
истинная и хорошая, и что она же неправильная, фальшивая и
испорченная. Мысль соприкоснулась со злом.
Шхандогиа Упанишад ( )
Адский Колодец лежит на вершине мира и ведет вниз, к его корням.
Он, вероятно, так же стар, как и сам мир; а если и нет, то выглядит
таким.
Он начинается с двери. Это громадная, из закаленного металла дверь,
воздвигнутая Первыми, тяжелая, как грех, втрое выше человека и в половину
этого расстояния шириной. Она в полный локоть толщиной, на ней медное
кольцо размером с голову, сложная давящая пластина замка и надпись,
говорящая, примерно, следующее: "Уходи. Здесь тебе не место. Если
попробуешь войти - пропадешь, а также будешь проклят. Если тебе каким-то
образом удастся войти - не жалуйся, что тебя не предупреждали, и не
докучай нам своими предсмертными молитвами". Подписано: "Боги".
Вход расположен близ пика очень высокой горы, называемой Шенна, в
центре района очень высоких гор, называемых Ратнагарис. В этом месте на
земле всегда лежит снег и радуга поднимается как мех на спинах сосулек,
висящих на замерзших шапках утесов. Воздух здесь острый как меч. Небо
сверкает, как кошачий глаз.
Очень немногие ноги когда-то ходили по тропе, ведущей к Адскому
Колодцу. Те, кто посещал это место, в основном приходили только взглянуть,
существует ли дверь на самом деле; вернувшись домой и рассказывая о
виденной ими двери, они обычно подвергались насмешкам.
Разговоры насчет пластины замка свидетельствовали, что кто-то
действительно нашел вход. Однако, оборудование, достаточное, чтобы осилить
громадную дверь, нельзя было транспортировать или правильно установить:
тропа к Адскому Колодцу в последних трехстах футах ее подъема была в
ширину меньше десяти дюймов, а на том месте, которое осталось от некогда
широкого уступа против двери, едва ли поместилось бы в ряд шесть человек.
Говорили, что Пенналал Мудрый, обострив свой мозг медитацией и
аскетизмом, предугадал действия, открывающие замок, и вошел в Адский
Колодец. После того он был известен как Пенналал Безумный.
Пик, называемый Шенна, который держит огромную дверь, находится в
пяти днях ходьбы от небольшой деревушки далекого северного королевства
Мальва. Сама эта горная деревня, ближайшая к Шенне, не имеет названия и
населена свирепыми и независимыми людьми, у которых нет особого желания,
чтобы их городок был нанесен на карту и в налоговые списки раджи. О радже
достаточно сказать, что он средних лет, умный, довольно крепкий, не
слишком религиозный и сказочно богатый. Богат он потому, что налагает на
своих подданных высокие налоги. Когда подданные начинают жаловаться и
шептаться о мятеже, идущем по королевству, он объявляет войну соседнему
королевству и удваивает налог. Если война идет плохо, он казнит нескольких
генералов и велит своему министру заключить договор о мире; если же, по
счастью, она идет хорошо, он накладывает дань за какое-нибудь оскорбление,
бывшее причиной всего дела. Обычно же война кончается перемирием, и
подданные, озлобленные военными действиями, примиряются с высоким налогом.
Зовут раджу Видегха, у него много детей. Он любит грак-птиц, которых можно
выучить петь непристойные песни, змей, которых он время от времени кормит
грак-птицами, не могущими держать мелодию, и игры в кости. Детей он не
очень любит.
Адский Колодец начинается с громадной двери высоко в горах самого
северного угла королевства Видегхи, дальше которого больше нет королевств.
Он начинается там и по спирали ввинчивается вниз, через сердце горы Шенна,
пробиваясь, как штопор, по многочисленным пещерам, не известным людям, и
тянет далеко под грядой Ратнагарис глубочайшие переходы все вниз и вниз, к
корням мира.
К этой двери пришел путник.
Он был просто одет и путешествовал один, и, казалось, точно знал,
куда он идет и что делает.
Он карабкался по тропе на Шенну, прокладывая себе путь по ее мрачному
лицу.
Ему потребовалась большая часть утра, чтобы достичь цели - двери.
Остановившись перед ней, он немного отдохнул, выпил воды из фляги,
вытер рот тыльной стороной руки и улыбнулся.
Затем он сел, прислонившись к двери спиной, и поел. Закончив, он
бросил листья, в которые была завернута еда, и смотрел, как они падают,
покачиваясь из стороны в сторону на воздушных течениях, пока они не
скрылись из виду. Он набил трубку и закурил.
Отдохнув, он встал и снова посмотрел на дверь.
Рука его легла на закрывавшую пластину и медленно двинула ее серией
резких жестов. Когда его рука отпустила пластину, за дверью раздался
мелодичный звук.
Затем он взялся за кольцо и потянул; его плечевые мускулы напряглись.
Дверь поддалась, сначала медленно, потом быстрее. Он отступил в сторону и
распахнул дверь, отведя ее за уступ.
На внутренней поверхности двери было второе кольцо, вдвое больше
первого. Он схватил кольцо, когда оно проходило мимо него, и затормозил
пятками, чтобы дверь не отлетела слишком далеко.
Из отверстия за его спиной шел поток теплого воздуха.
Подтащив дверь, чтобы она снова закрылась за ним, он остановился и
зажег один из маленьких факелов, которые принес с собой. Затем он пошел по
коридору, расширявшемуся по мере его продвижения.
Пол начал резко спускаться, и после сотни шагов потолок стал таким
высоким, что его не было видно.
После двухсот шагов путник остановился на краю колодца.
Теперь его окружала тьма, простреленная огнем его факела. Стены
исчезли - кроме одной, позади и справа. Пол кончался на небольшом
расстоянии от него.
За краем было что-то вроде бездонной шахты. Он ничего не видел там,
но знал, что она приблизительно круглая по форме; он знал также, что по
мере углубления она расширяется по окружности.
Он стал спускаться вниз по выступу, идущему винтом вокруг стены
колодца. Из глубины поднимались потоки теплого воздуха. Этот выступ был
явно искусственного происхождения. Это чувствовалось, несмотря на его
крутизну. Он был опасным и очень узким; во многих местах он треснул, и на
нем накопились камни. Но его ровный спиральный спуск доказывал, что его
существование имело цель и систему.
Он осторожно шел по этому выступу. Слева от него была стена, а справа
- пустота.
Когда протекло, казалось, полтора столетия, он увидел далеко внизу
крошечный мерцающий огонек, висевший в воздухе.
Однако, кривизна стены постепенно отклоняла его путь, так что этот
огонек больше не висел в пространстве, а лежал внизу и чуть справа.
Еще один изгиб выступа поставил этот свет прямо впереди.
Когда он миновал нишу в стене, где скрывался огонек, он услышал голос
в своем мозгу, выкрикивающий:
- Освободи меня, Мастер, и я положу весь мир к твоим ногам!
Но он поспешил дальше, даже не взглянув на почти-лицо в отверстии.
Теперь стало больше видимого света, плывущего по океану мрака, что
лежал под ногами путника.
Стена продолжала расширяться и была полна ярким мерцанием вроде
пламени, но не пламени, полна фигурами, лицами, полузабытыми образами. И
от каждой шел крик:
- Освободи меня! Освободи меня!
Но он не останавливался.
Наконец он спустился на дно колодца и пошел через трещины в каменном
полу. Он достиг противоположной стены, где плясало огромное оранжевое
пламя.
При его приближении огонь стал вишнево-красным, а когда он
остановился перед ним, огонь стал голубым с сапфировой сердцевиной. Он
поднимался на высоту удвоенного человеческого роста, пульсировал,
изгибался. От него исходили маленькие язычки, тянулись к путнику, но
втягивались обратно, как бы натолкнувшись на невидимый барьер.
Во время спуска путник прошел мимо такого количества огней, что
потерял им счет. Он знал также, что еще больше их сокрыто в пещерах,
которые открывались в дно колодца.
Каждый огонек, мимо которого он проходил на своем пути, обращался к
нему, используя собственные манеры общения, так что слова в его голове
звучали как барабаны, слова угрожающие, умоляющие, обещающие. Но от этого
голубого слепящего огня, который был больше всех других, никакого послания
не пришло. В его яркой сердцевине не крутилось, не изгибалось ни одной
фигуры. Это было пламя, пламенем оно и оставалось.
Путник зажег новый факел и закрепил его между двумя камнями.
- Итак, Ненавистный, ты вернулся!
Слова упали на него, как удар кнута. Укрепившись сам, он повернулся
лицом к голубому пламени и сказал:
- Тебя звали Тарака?
- Тот, кто привязал меня здесь, должен знать, как меня звали, -
пришли слова. - Не думай, о Сиддхарта, что в другом теле ты неузнаваем. Я
смотрю на волны энергии - твое настоящее существо - а не на плоть, что
маскирует их.
- Понятно.
- Ты пришел насмехаться надо мной в моей темнице?
- Разве я насмехался над тобой в дни Связывания?
- Нет.
- Я делал то, что должен был сделать, чтобы сохранить свою расу. Люди
ослабели и уменьшились в числе. Твой род напал на них и собирался
уничтожить.
- Ты украл у нас мир, Сиддхарта. Ты приковал нас здесь.
- Может быть, есть способ как-то возместить это.
- Чего ты хочешь?
- Союзничества.
- Ты хочешь заставить нас участвовать в твоей борьбе?
- Именно.
- А когда она кончится, ты снова свяжешь нас?
- Нет, если мы заранее выработаем какое-то соглашение.
- Скажи мне свои условия, - сказало пламя.
- В прежние времена ваш народ ходил, видимый и невидимый, по улицам
Небесного Города.
- Это права.
- Теперь город укреплен гораздо лучше.
- В каком смысле?
- Вишну-Хранитель и Яма-Дхарма, Бог Смерти, закрыли все небо, а не
только Город, как было в старину, каким-то, как говорят, непроницаемым
куполом.
- Нет такой вещи - непроницаемый купол.
- Я говорю только то, что слышал.
- В Город есть множество путей, Господин Сиддхарта.
- И ты найдешь их все для меня?
- Это будет ценой за мою свободу?
- За твою личную свободу, да.
- А как другие из моего рода?
- Если их тоже освободить, вы все должны будете помочь мне осадить
Город и взять его.
- Освободи нас, и Небо падет!
- Ты говоришь и за других?
- Я - Тарака. Я говорю за всех.
- Какую гарантию ты дашь, Тарака, что этот договор будет выполнен?
- Мое слово! Поклянусь чем захочешь.
- Легкость в клятве - не самое надежное качество договаривающегося. И
твоя сила является также твоей слабостью в любом договоре вообще. Ты так
силен, что не можешь дать другому власть контролировать себя. Ты не можешь
поклясться богами. Ты чтишь только одну вещь - игорный долг, а здесь не
место для игры.
- У тебя есть власть контролировать нас.
- Индивидуально - возможно. Но не коллективно.
- Это трудная проблема, - сказал Тарака. - Я отдал бы все, что имею,
за свободу, но я имею только силу, чистую энергию, которую, в сущности,
нельзя передать. Я, по правде говоря, не знаю, как дать тебе
удовлетворительную гарантию, но сдержу свое обещание. На твоем месте я бы,
конечно, не поверил.
- Есть кое-что в качестве дилеммы. Я освобожу тебя сейчас - одного, -
чтобы ты посетил Полюс и сделал разведку защиты Неба. В твое отсутствие я
рассмотрю проблему глубже. Ты сделаешь так же, и, возможно, когда ты
вернешься, мы устроим подходящую договоренность.
- Согласен! Освободи меня от этой участи!
- Тогда помни мою силу, Тарака. Как я развязываю, так могу и связать.
Пламя отошло от стены.
Оно свернулось в огненный шар и взвилось над стеной, как комета. Оно
горело, как маленькое солнце, освещая темноту; поднимаясь, оно меняло
цвета, так что камни сверкали то призрачно, то приятно.
Затем оно повисло над головой того, кого звали Сиддхартой, и послало
вниз, на него взволнованные слова:
- Ты не представляешь, как я рад чувствовать свою силу свободной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30