Много стран и людей повидал он за эти годы, странствуя из одного места в другое. С каждым днем везде появлялось все больше людей, не желавших жить по-старому. После длившегося веками сна пробуждался на борьбу за свободу и срои права весь огромный колониальный мир, как свежий утренний ветер, неслись из страны в страну идеи свободы и справедливости, и миллионы угнетенных и униженных людей в Азии, Африке и Океании перекликались между собой через моря и континенты. Всюду, где происходила борьба народов за свое освобождение или где только накоплялись силы для этой борьбы, Ако был желанным гостем. Когда ураган второй мировой войны свирепствовал над земным шаром, Ако находился в Индонезии; он был вместе с ее революционерами, когда они поднимали свои народы на «борьбу против японских империалистов. Он знал, что происходило в Китае и Вьетнаме. Ако сражался вместе с туземцами против голландских захватчиков в джунглях Суматры. Победа Советского Союза во второй мировой войне наполнила сердца угнетенных надеждой и уверенностью — это был залог победы справедливости во всем мире.
Еще лилась кровь, еще грохотали пушки и горели города и села, еще захватчики всеми средствами старались продлить дни своего господства, но новая заря уже занялась и для народов колоний — они знали, что свобода близка, и понимали, что ее можно завоевать только в борьбе.
Много было у Ако хороших и бесстрашных товарищей, с которыми он делил свою судьбу, вместе работал и вместе боролся. Уча и воспитывая новую смену борцов, Ако рос сам, становясь настоящим народным вождем в полном смысле этого слова. Потерявший родину, оторванный от своего народа, ни одного дня он не чувствовал себя изгнанником или чужим среди тех людей, с кем его связывали узы борьбы — самые прочные и неразрывные из всех уз. У кого была такая цель, как у Ако, и кто мог до такой степени без остатка пожертвовать собою для ее достижения, тот не зря жил на свете.
3
Несколько часов продолжалась битва в лесной чаще. Трещали пулеметы, длинными очередями лаяли автоматы, временами раздавались взрывы гранат и полумрак джунглей вдруг озарялся вспышками, как будто невидимая рука на мгновение включала и сейчас же выключала сильную электрическую лампу.
Потом снова наступала тишина, и чаща понемногу наполнялась своими обычными звуками: криками птиц, голосами зверей, шорохом осторожных шагов невидимых животных и мерным шумом невозмутимых девственных лесов.
Батальон голландского экспедиционного отряда, осмелившийся глубоко сунуть свой нос в джунгли большого острова, был разбит и почти полностью уничтожен — может быть, только какой-нибудь полсотне солдат удалось выскользнуть из окружения, и, спасая свои шкуры, они теперь скрывались, разыскивая дорогу, которая привела бы их обратно на полковую базу. Остальные лежали, разбросанные на площади в половину квадратного километра, и над их телами уже жужжали и гудели рои насекомых. Воины-индонезийцы, собрав трофеи и подобрав своих убитых и раненых, тоже ушли с поля боя. Их лагерь находился в лесу, неподалеку от берега моря.
Одного раненого в очень тяжелом состоянии на носилках несли четыре воина, и самый главный их командир, моложавый мужчина, с четкими, словно из бронзы отлитыми чертами лица, — следовал за носилками. Часа через два они достигли берега моря, где под защитой густого кустарника стояло несколько небольших палаток. В одной палатке работал врач и несколько санитаров. Раненого сейчас же осмотрели и оперировали, но когда после операции командир отозвал врача в сторону и, не говоря ни слова, глубоким вопрошающим взглядом посмотрел ему в глаза, тот вздохнул и тихо произнес:
— Мало надежды. Разве только переливание крови могло бы помочь, но… ты же знаешь, сейчас это невозможно.
— Возьми мою кровь, всю до последней капли, — сказал командир. — Возьми у меня полжизни, возьми всю мою жизнь, если нужно, но спаси его… если это в твоих силах.
Врач в смущении снял и протер очки.
— Это уже не в моих силах… — шепотом проговорил он. — Можешь мне поверить, я не пожалел бы и своей жизни, если бы это помогло Ако…
Они оба замолчали.
Через час к Ако вернулось сознание. Открыв глаза, он встретился с немым проникновенным взглядом командира и улыбнулся ему.
— Панди, друг мой, чем окончилось сражение? — спросил Ако. Его голос звучал так глухо, что Панди должен был совсем низко склониться над Ако, чтобы расслышать его слова.
— Мы победили, Ако… — ответил он. — Противник уничтожен. Теперь они так скоро не сунутся сюда.
— Хорошо, Панди… мы должны победить. Мы их всех когда-нибудь победим.
Немного погодя он спросил:
— У тебя есть какое-нибудь желание, Ако?
— Пусть меня вынесут на берег моря, Панди… — отвечал Ако. — Хочу посмотреть на юг… туда, где моя родина.
Панди подозвал нескольких воинов, и они отнесли Ако на берег моря. Под тенью старого ветвистого дерева устроили мягкое, удобное ложе, и Панди сел возле него; Ако долго смотрел вдаль, его мечтательный взор, казалось, порывался перелететь через необъятную морскую ширь туда, где за голубыми далями скрывалась его родина — Ригонда… самый несчастный и самый дорогой из всех островов Южного моря.
— Панди… — прошептал Ако через некоторое время.
— Да, друг… — тихо отозвался тот.
— Как прекрасна будет жизнь… когда великая последняя битва будет выиграна окончательно… когда народы перестанут воевать между собой, а все вместе дружно примутся строить новый, счастливый мир. Поработители будут изгнаны, поджигателей войны заставят замолчать, злые и темные силы обуздают. Дружба и радость свободного труда будут господствовать в мире. Я этого не увижу, но знаю, что так будет… и мне не трудно умирать, сознавая, что и я кое— что, самую малую толику, сделал для достижения этого.
Они говорили о настоящем и будущем, мысленным взором проникали в радужные картины завтрашнего дня, когда все континенты и все моря, все океаны и все острова будут свободны; когда будет уничтожена тирания во всем мире, когда больше не будет эксплуататоров и эксплуатируемых, когда великой дружной и братской семьей все белые, черные, коричневые и жел* тые люди построят замечательную жизнь — такую прекрасную, счастливую и зажиточную, что сегодня это даже трудно себе представить. За это стоило бороться, за это стоило и умирать.
И когда солнце почти склонилось к горизонту и в извечной игре света и теней на всей западной стороне небосклона стал распускаться будто огромный великолепный цветок, Ако попросил своего друга Панди принести ему из палатки простую солдатскую блузу, которая была на нем в последнем бою. С одной стороны блуза была залита кровью. Ослабевшими пальцами Ако вытащил из внутреннего кармана небольшую записную книжку. Он раскрыл ее, вынул небольшой сложенный листок бумаги, который хранился в отделении записной книжки, и долго взволнованный смотрел на него.
— Панди… — через некоторое время промолвил Ако. — У меня нет красивых и дорогих вещей, мне нечего оставить на память своим друзьям, когда меня больше не будет на свете. У меня была только большая, прекрасная мечта, которую не удалось осуществить до конца. Но я знаю: наступит день, когда осуществится и она… когда моя несчастная родина станет свободной и призовет к себе свой народ, рассеянный по чужим островам. Панди… у меня к тебе просьба… Если ты доживешь до того дня, то стань на мое место и сделай то, что сделал бы я. Разыщи людей с моей родины и отвези их обратно на Ригонду. Возьми этот листок бумаги — это карта моего родного острова. Теперь будет нетрудно его найти. А «здесь, в этой книжечке, записаны все те острова, где в неволе томятся люди с Ригонды.
Взволнованный Панди принял у Ако записную книжечку и некоторое время рассматривал вырезанную из какого-то журнала маленькую географическую карту.
— Хорошо, Ако… — прошептал он. — Я тебе обещаю это. Пока сердце бьется в моей груди, я останусь на твоем посту и сделаю все, что сделал бы ты.
Их руки соединились в крепком пожатии.
— Благодарю тебя, Панди… — едва слышные слова, слетели с уст Ако. — Привет… Ригонде…
Все море горело, и багрянцем полыхало небо в той стороне, где заходило солнце. Со стороны океана неслись стаи морских птиц, спеша до наступления темноты вернуться в свои убежища на побережье. Зашло солнце. Но вверху, на быстро темнеющем небосводе, уже замерцали звезды, их становилось все больше и больше с каждым мгновением — скоро все небо засияло светом миллионов далеких миров.
В кустах за палаткой врача, где расположились воины Панди, кто-то затянул песню. Это была новая песня, одна из тех, которые только в последние годы начали раздаваться в густых зарослях больших островов. Простые слова песни рассказывали о вчерашних муках, о сегодняшней великой борьбе и о завтрашнем счастье. К одинокому голосу вскоре присоединилось множество других голосов. Будто затаив дыхание, прислушивались к этой песне борьбы и великих мечтаний притихший девственный лес, спокойное море и сама звездная ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Еще лилась кровь, еще грохотали пушки и горели города и села, еще захватчики всеми средствами старались продлить дни своего господства, но новая заря уже занялась и для народов колоний — они знали, что свобода близка, и понимали, что ее можно завоевать только в борьбе.
Много было у Ако хороших и бесстрашных товарищей, с которыми он делил свою судьбу, вместе работал и вместе боролся. Уча и воспитывая новую смену борцов, Ако рос сам, становясь настоящим народным вождем в полном смысле этого слова. Потерявший родину, оторванный от своего народа, ни одного дня он не чувствовал себя изгнанником или чужим среди тех людей, с кем его связывали узы борьбы — самые прочные и неразрывные из всех уз. У кого была такая цель, как у Ако, и кто мог до такой степени без остатка пожертвовать собою для ее достижения, тот не зря жил на свете.
3
Несколько часов продолжалась битва в лесной чаще. Трещали пулеметы, длинными очередями лаяли автоматы, временами раздавались взрывы гранат и полумрак джунглей вдруг озарялся вспышками, как будто невидимая рука на мгновение включала и сейчас же выключала сильную электрическую лампу.
Потом снова наступала тишина, и чаща понемногу наполнялась своими обычными звуками: криками птиц, голосами зверей, шорохом осторожных шагов невидимых животных и мерным шумом невозмутимых девственных лесов.
Батальон голландского экспедиционного отряда, осмелившийся глубоко сунуть свой нос в джунгли большого острова, был разбит и почти полностью уничтожен — может быть, только какой-нибудь полсотне солдат удалось выскользнуть из окружения, и, спасая свои шкуры, они теперь скрывались, разыскивая дорогу, которая привела бы их обратно на полковую базу. Остальные лежали, разбросанные на площади в половину квадратного километра, и над их телами уже жужжали и гудели рои насекомых. Воины-индонезийцы, собрав трофеи и подобрав своих убитых и раненых, тоже ушли с поля боя. Их лагерь находился в лесу, неподалеку от берега моря.
Одного раненого в очень тяжелом состоянии на носилках несли четыре воина, и самый главный их командир, моложавый мужчина, с четкими, словно из бронзы отлитыми чертами лица, — следовал за носилками. Часа через два они достигли берега моря, где под защитой густого кустарника стояло несколько небольших палаток. В одной палатке работал врач и несколько санитаров. Раненого сейчас же осмотрели и оперировали, но когда после операции командир отозвал врача в сторону и, не говоря ни слова, глубоким вопрошающим взглядом посмотрел ему в глаза, тот вздохнул и тихо произнес:
— Мало надежды. Разве только переливание крови могло бы помочь, но… ты же знаешь, сейчас это невозможно.
— Возьми мою кровь, всю до последней капли, — сказал командир. — Возьми у меня полжизни, возьми всю мою жизнь, если нужно, но спаси его… если это в твоих силах.
Врач в смущении снял и протер очки.
— Это уже не в моих силах… — шепотом проговорил он. — Можешь мне поверить, я не пожалел бы и своей жизни, если бы это помогло Ако…
Они оба замолчали.
Через час к Ако вернулось сознание. Открыв глаза, он встретился с немым проникновенным взглядом командира и улыбнулся ему.
— Панди, друг мой, чем окончилось сражение? — спросил Ако. Его голос звучал так глухо, что Панди должен был совсем низко склониться над Ако, чтобы расслышать его слова.
— Мы победили, Ако… — ответил он. — Противник уничтожен. Теперь они так скоро не сунутся сюда.
— Хорошо, Панди… мы должны победить. Мы их всех когда-нибудь победим.
Немного погодя он спросил:
— У тебя есть какое-нибудь желание, Ако?
— Пусть меня вынесут на берег моря, Панди… — отвечал Ако. — Хочу посмотреть на юг… туда, где моя родина.
Панди подозвал нескольких воинов, и они отнесли Ако на берег моря. Под тенью старого ветвистого дерева устроили мягкое, удобное ложе, и Панди сел возле него; Ако долго смотрел вдаль, его мечтательный взор, казалось, порывался перелететь через необъятную морскую ширь туда, где за голубыми далями скрывалась его родина — Ригонда… самый несчастный и самый дорогой из всех островов Южного моря.
— Панди… — прошептал Ако через некоторое время.
— Да, друг… — тихо отозвался тот.
— Как прекрасна будет жизнь… когда великая последняя битва будет выиграна окончательно… когда народы перестанут воевать между собой, а все вместе дружно примутся строить новый, счастливый мир. Поработители будут изгнаны, поджигателей войны заставят замолчать, злые и темные силы обуздают. Дружба и радость свободного труда будут господствовать в мире. Я этого не увижу, но знаю, что так будет… и мне не трудно умирать, сознавая, что и я кое— что, самую малую толику, сделал для достижения этого.
Они говорили о настоящем и будущем, мысленным взором проникали в радужные картины завтрашнего дня, когда все континенты и все моря, все океаны и все острова будут свободны; когда будет уничтожена тирания во всем мире, когда больше не будет эксплуататоров и эксплуатируемых, когда великой дружной и братской семьей все белые, черные, коричневые и жел* тые люди построят замечательную жизнь — такую прекрасную, счастливую и зажиточную, что сегодня это даже трудно себе представить. За это стоило бороться, за это стоило и умирать.
И когда солнце почти склонилось к горизонту и в извечной игре света и теней на всей западной стороне небосклона стал распускаться будто огромный великолепный цветок, Ако попросил своего друга Панди принести ему из палатки простую солдатскую блузу, которая была на нем в последнем бою. С одной стороны блуза была залита кровью. Ослабевшими пальцами Ако вытащил из внутреннего кармана небольшую записную книжку. Он раскрыл ее, вынул небольшой сложенный листок бумаги, который хранился в отделении записной книжки, и долго взволнованный смотрел на него.
— Панди… — через некоторое время промолвил Ако. — У меня нет красивых и дорогих вещей, мне нечего оставить на память своим друзьям, когда меня больше не будет на свете. У меня была только большая, прекрасная мечта, которую не удалось осуществить до конца. Но я знаю: наступит день, когда осуществится и она… когда моя несчастная родина станет свободной и призовет к себе свой народ, рассеянный по чужим островам. Панди… у меня к тебе просьба… Если ты доживешь до того дня, то стань на мое место и сделай то, что сделал бы я. Разыщи людей с моей родины и отвези их обратно на Ригонду. Возьми этот листок бумаги — это карта моего родного острова. Теперь будет нетрудно его найти. А «здесь, в этой книжечке, записаны все те острова, где в неволе томятся люди с Ригонды.
Взволнованный Панди принял у Ако записную книжечку и некоторое время рассматривал вырезанную из какого-то журнала маленькую географическую карту.
— Хорошо, Ако… — прошептал он. — Я тебе обещаю это. Пока сердце бьется в моей груди, я останусь на твоем посту и сделаю все, что сделал бы ты.
Их руки соединились в крепком пожатии.
— Благодарю тебя, Панди… — едва слышные слова, слетели с уст Ако. — Привет… Ригонде…
Все море горело, и багрянцем полыхало небо в той стороне, где заходило солнце. Со стороны океана неслись стаи морских птиц, спеша до наступления темноты вернуться в свои убежища на побережье. Зашло солнце. Но вверху, на быстро темнеющем небосводе, уже замерцали звезды, их становилось все больше и больше с каждым мгновением — скоро все небо засияло светом миллионов далеких миров.
В кустах за палаткой врача, где расположились воины Панди, кто-то затянул песню. Это была новая песня, одна из тех, которые только в последние годы начали раздаваться в густых зарослях больших островов. Простые слова песни рассказывали о вчерашних муках, о сегодняшней великой борьбе и о завтрашнем счастье. К одинокому голосу вскоре присоединилось множество других голосов. Будто затаив дыхание, прислушивались к этой песне борьбы и великих мечтаний притихший девственный лес, спокойное море и сама звездная ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36