Тогда белый повелитель взял громобойную палку и отправился искать Манго. Он нашел его на другом берегу острова. Манго тотчас же вскочил на ноги и хотел скрыться, но гром белого человека настиг его и убил. После этого никто уж не смел ослушаться белого человека. У него есть гром. Островитяне ничего не могут поделать. Они отдают все, что у них требуют, они лазают на пальмовые деревья, сбрасывают оттуда орехи, сушат копру и сносят в большую хижину. За это белый человек дает тонкий блестящий камушек, в котором можно видеть себя еще яснее, чем в спокойной воде. Иногда он дает пеструю ткань, иной раз блестящие бусы, мужчин он хочет приучить тянуть дым из чудной штуковины, которая называется трубкой. Тому, кто лучше всех ему угодит, он дает испить глоток огненного напитка.
— Что он еще делает тут на острове?
— Он уводит мужчин к подножию горы и велит копать землю. В другом месте велит отбивать от скалы большие куски камня. Молодых парней он посылает в лагуну, чтобы те ныряли и доставали со дна раковины. Если в какой-нибудь раковине находят белое сверкающее зернышко, то он забирает его себе, а парню дает что-нибудь. Сверкающие зернышки никто не смеет утаивать. Один парень запихнул зернышко в ухо и хотел было принести его в хижину, но белый человек заметил это. Он оторвал парню ухо и до тех пор колотил его палкой по спине, пока тот не стал харкать кровью.
— И никто не пришел ему на помощь… тому, кого били?
Онеага изумленно посмотрел на брата.
— На помощь? Как же можно помочь? Белый человек — повелитель, его надо слушаться. У него гром, который поражает человека. А у нас ничего нет. Нельзя противиться белому человеку.
— У меня тоже есть гром, Онеага. Такой же самый, как у белого. И вовсе это не гром, а маленькая круглая пуля, которую подожженный ветер вгоняет в тело человека. Я умею поджигать такой ветер. И если захочу, белый человек будет мертв. Но рассказывай дальше — все, что ты о нем знаешь.
И Онеага продолжал свой рассказ. Мистер Портер властвовал в своем царстве подобно древним деспотам. Он облюбовал себе слуг и служанок из островитян, он приказывал самым миловидным девушкам спать в его хижине, — когда одна надоедала, он брал другую. Не было ничего на свете, чего бы он не мог и не посмел сделать.
— Где сейчас Нелима? — спросил Ако.
Онеага понурил голову и долго молчал.
— Белый человек позвал Нелиму в свою хижину. Добром она не пошла. Тогда белый человек велел при* вести ее силой и запереть в своей хижине. Сейчас она там. Он больше не выпускает ее.
Лицо Ако передернулось и побледнело. Будто погрузившись в раздумье, он долго смотрел вдаль, в те» мень кустов, потом произнес:
— У тебя есть пирога, Онеага?
— Конечно, Ако.
— Ты завтра поедешь ловить рыбу?
— Поеду.
— Тогда переправься через лагуну к правойГ стороне рифа. Возле двух пальм ты найдешь узел. Возьми его в пирогу и перевези через лагуну, но так, чтобы другие не видели, — это мои вещи. Я буду ждать тебя за мысом в кустарнике. А потом иди и поговори с моими и твоими друзьями, с теми, кто не дружен с белым человеком. Расскажи, что я вернулся и хочу освободить остров от этой напасти. Пусть они приходят завтра ночью в ложбину к подножию большой горы, пусть идут тихо и захватят с собою остроги, да так, чтобы белый человек ничего не заметил. Женщинам и детям не рассказывай ничего. С трусливыми мужчинами не говори. Если люди послушаются меня, Ригонда снова станет свободной и мы сможем жить, как сами пожелаем.
— Ой, Ако, — и ты сумеешь это сделать?
— Сумею, Онеага. Верьте мне. Завтра ночью я расскажу вам, что мне довелось пережить на чужбине у белых людей.
— Ако, тебе не хочется есть? Я принесу тебе что-нибудь из хижины…
— Не беспокойся обо мне. В лесу много съестного. А теперь ступай.
Онеага поднялся, доверчиво и дружески улыбнулся своему большому брату, который пришел освободить свое племя; потом пошел обратно к берегу залива, в свою хижину. Когда Онеага скрылся из виду, Ако сел под дерево и стиснул голову руками. Мрачными и мучительными были его думы, сердце, раздирала щемящая боль.
2
Полукругом перед Ако расселась целая толпа мужчин и юношей. Всего он насчитал пятьдесят шесть человек. Они пришли с острогами, с тяжелыми дубинами, пращами и костяными кинжалами. Взрослые и пожилые мужчины еще хорошо помнили Ако, а парням помоложе он представлялся легендарным героем, существом из далекого прошлого, о котором рассказывалось в родовых преданиях. Поэтому велико было изумление юношей, когда они увидали перед собой молодого, сильного мужчину, а не дряхлого старца, каким по их представлениям должен был выглядеть Ако. И когда он говорил, у него был голос живого человека, такой же, как у других мужчин Ригонды, только мысли были совсем иные, и то, что он рассказывал, — столь необычайно, что в глазах слушателей это делало Ако существом почти сверхъестественным.
Луна разливала свет над уединенной ложбиной, и в этом призрачном освещении сказочной казалась фигура Ако, стоящая перед толпой людей. Говоря, он почти не шевелился, только возбужденно горели его глаза и бурно вздымалась грудь. Речь Ако текла плавно, полная уверенности и первобытно-возвышенной торжественности. Он говорил:
— Братья мои, мужчины и юноши Ригонды! С вами говорит ваш брат Ако. Он долгие годы был в Чужой стране у белых людей, и вы считали его умершим. Но Ако не умер, он был лишь потерян для своего острова и для своего племени, и мертвы были его радость, его свобода и счастье. Он видел то, чего не увидишь отсюда, — острова, больше и меньше нашей Ригонды, белых, черных, желтых и коричневых людей, селения из огромных каменных хижин, лодки, которые по вели* чине в тысячу раз больше наших пирог и которые плавают по морю без парусов, видел всякие другие удивительные вещи и события. Ако встречал и добрых, и злых людей. С добрыми ему хорошо жилось, злые мучили его. Он хотел домой, но не мог найти дорогу. Никто не знал, где находится Ригонда. Если бы белые знали это, они никогда не оставили бы вас одних. Нет, тогда они давно бы прислали огромную лодку, которая называется кораблем, и белый сердитый человек уже давно поселился бы на острове. Я знаю, как вам теперь живется. Вы больше не можете жить так, как вам нравится. Тут теперь белый человек с громобойной палкой и плетью, он принуждает вас работать на себя и делает с вами все, что ему вздумается. Лучше ли вам стало, чем раньше?
Островитяне, понурив головы, угрюмо молчали. Ако услышал общий вздох.
— Радостно ли у вас на душе, когда чужестранец бьет вас, отрывает уши и пинает ногой? Можете ли вы беззаботно распевать, когда он велит снести в свой сарай всю копру и говорит: «Это мое»? Может, вы думаете, что блестящие камушки, рыбы и лоскуты ткани, которые он швыряет вам, стоят дороже того, что вы отдаете ему? Может, вам кажется, что он божество и вы должны подчиняться ему? Вы боитесь громобойной палки? Вы покорно молчите, когда он уводит в свою хижину ваших дочерей и сестер, жен и подруг? Вы верите, что он всемогущ и ему нельзя перечить? Друзья, это заблуждение. Пришелец такой же человек, как и вы, он так же рождается, а придет время — умирает, как и люди на острове. Он не может повелевать ни землей, ни морем, и никакой бог ему не помогает. Он только поумнее вас и знает то, чего вы еще не знаете, потому что на Ригонде никто еще не учил вас этому. И вы могли бы смастерить громобойную палку и сразить белого человека так же, как он поражает вас. И вы смогли бы построить такие же корабли, какие строит он, вы все смогли бы. Тогда он не посмел бы свирепо орать, пинать ногой и избивать вас. Всему этому можно выучиться. Поэтому я не остался в Чужой стране, а приехал домой, чтобы помочь вам. Я знаю то «же самое, что и белый человек, у меня есть громобойная палка и огонь. Обдумайте все и скажите мне, хотите ли вы, чтобы все осталось так же, как оно есть теперь, или же чтобы стало так, как это вам по душе?
— Ой, Ако, неужели ты можешь это сделать? — стоном прозвучал вопрос Ловаи. — Мы хотим жить свободной жизнью, но разве это возможно? Белый человек разгневается, если мы ослушаемся его.
Ако мрачно усмехнулся.
— Белый человек будет слушаться нас. А если нет, тогда м ы разгневаемся. Как захотим, так и поступим с ним. Он один, нас — много. Один подчиняется большинству, а если не подчиняется, то его уничтожают. Ригонда принадлежит нам. Белые люди не могут отнять ее. Пусть они живут в своей стране, мы у них ничего не просим. То, что есть на острове, принадлежит нам, и нам оно нужно, мы ничего не отдадим белому. А если ему чего-нибудь понадобится из того, что у нас есть в избытке, то пусть он приходит как Друг и скажет: «У вас есть вот это, а у нас это. Произведем справедливый обмен. За такое-то количество копры я вам уделю столько-то и столько-то нарядных тканей, посуды и других хороших вещей». И если он захочет честно менять, тогда мы станем меняться, но если он задумает мошенничать, то мы ничего не дадим ему и ничего не возьмем у него. Тогда пришелец одумается и поймет, что ригондские люди не глупцы, они знают цену каждой вещи. Он вернется и отдаст из своего добра столько, сколько нам причитается. Мы добьемся этого, если будем действовать смело и держаться все вместе. Если же мы струсим и станем слушаться белого, то с нами произойдет то же самое, что произошло на других островах, где я побывал.
— А что там произошло?
— Там белые люди отобрали у темнокожих всю землю, все деревья и кустарники. Темнокожие лишились свободы, они гнут спины на тяжелой работе, а взамен получают побои и грубые окрики, быстро старятся и умирают от тяжких болезней. Со временем вымирают все, и на острове не остается ни одного темнокожего. Белый человек забирает остров себе. Братья, вы еще не знаете, каково работать на белого человека. Он заставит вас нырять в воду и собирать раковины, потому что в них есть блестящие зернышки. За одно такое зернышко белый получит столько всякого добра, что несколько лет можно прожить в изобилии, — а что он даст вам за это? Ничего. Он прикажет вам рыть под высокими горами глубокие норы и выносить из них драгоценные камни. Их погрузят на корабли и увезут в Чужую страну, где белый человек получит за них множество всякого добра, а вам не достанется ничего, хотя горы и драгоценные камни — ваши.
Вас будут бить и ругать, вот и все. Дети белого человека будут расхаживать в роскошных одеждах, свободные, счастливые и сытые. Ваши дети будут чахнуть и голодать, они не вырастут большими и красивыми. Вам будет.жалко своих детей, но белый человек только посмеется над вашей болью. Так будет, если вы не послушаетесь меня. Что вы думаете делать, братья?
Мужчины и юноши встали и сгрудились вокруг Ако. Онеага промолвил:
— То, что ты рассказывал про белого человека, — это правда. Так он поступает у нас. Ты мудрейший из нас. Как ты велишь, так мы и сделаем.
— Хорошо, тогда я укажу вам правильный путь, — сказал Ако. — Слушайтесь меня и ничего не бойтесь.
Когда на другое утро мистер Портер вышел из бунгало и, зевая, взглянул на лагуну и на поселок островитян, где у очагов «хлопотали женщины, ничто не предвещало, что ему угрожает опасность. Несколько стариков мирно беседовали возле лодок, дети играли на прибрежном песке, а некоторые мужчины налаживали свои удочки. Напоминая о своем присутствии и могуществе, Портер щелкнул плетью: „Коричневые черви… — презрительно подумал он. — Вот наступлю сапогом — и нет червя. Моей милостью все дышит и живет… и помирает тоже. Хорошо быть сильным“. От приятного расположения духа он заорал не своим голосом:
— Эй, орава бездельников, долго вы еще думаете околачиваться возле своих халуп? На работу, дьяволы! Собирайтесь и марш в лагуну! Если до вечера не выловите мне полную пригоршню красивых жемчужин, то я…
Как глухарь в своем песенном экстазе глохнет, так и Портер, опьяненный мощью своего голоса, не слыхал ничего — ни шелеста кустов, ни хруста песка, ни тихого гула шагов. И вдруг он был окружен, повален ничком наземь, и спину его оседлала целая ватага мужчин. Он не видел, но чувствовал, что из рук у него выхватывают плеть, от пояса отстегивают револьвер, а ноги его и запястья оплетают крепкими веревочными путами. Потом его перевернули навзничь и прислонили к стволу пальмы. Во главе толпы островитян стоял статный мужчина, которого Портер на острове раньше не видел. Он держал в руке револьвер и плеть Портера и с мрачным спокойствием созерцал пленника.
— Что это значит, мерзавцы? — взревел Портер. — Сию же минуту отпустите меня, иначе я всех вас поражу своими громами!
— Полегче, громовержец нашелся… — к великому удивлению Портера на чистейшем английском языке произнес неизвестный мужчина. — Не беснуйся. Твоих громов мы не боимся. Отчего ты так побледнел, мистер Портер? Может быть, ты думаешь, что мы оторвем тебе уши, так же, как ты отрывал наши? Не бойся, этого мы не сделаем. Мы вовсе не такие собаки, как ты. Смотри и удивляйся, белый зверь. И помни: так будет с каждым, кто попытается прийти сюда с враждою.
Потом Ако сказал что-то островитянам на их языке. Ликующие и возбужденные, кинулись люди к бунгало белого человека, распахнули настежь двери и окна и выволокли наружу тюки мануфактуры, бутылки с напитками, оружие, мебель, мелкие товары для обмена и ларец с жемчугом. Они торжественно сложили все это в роще под деревьями. И Ако сказал:
— Это теперь наше, мы поделим это между собой. Люди пели, подпрыгивали, шумели от восторга. А юноши тем временем нанесли из складского сарая в лодку Портера целую кучу сушеных плодов, копры, вяленой рыбы и прочей снеди. Несколько парней сбегали к роднику и, притащив в кувшинах воды, наполнили ею дубовый бочонок. Они были даже настолько услужливы, что сами укрепили мачту на лодке и поставили парус. Потом повелителя острова под общий смех и песни усадили в лодку. Ако и еще двое мужчин залезли в нее и, сопровождаемые целой флотилией пирог, выехали через расселину рифа в открытое море. Они отплыли далеко, так что с берега их почти потеряли из виду. Тогда Ако и его спутники перерезали веревки, которыми Портер был связан по рукам и ногам, и перебрались в пироги островитян.
— Пусть море решает твою судьбу, •— сказал Ако. — Если ты пристанешь где-нибудь к берегу, то расскажи людям, что ригондское племя не хочет стать рабами. Каждого, кто придет сюда врагом, постигнет твоя участь. Если же ты погибнешь, это не будет чересчур суровой карой за твои грехи. Держи на северо-запад, там есть острова. Через несколько недель ты можешь добраться до них. Если же ты попытаешься приблизиться к Ригонде, мы тебя уничтожим. Люди и днем и ночью будут стоять на страже.
Подпрыгивая и покачиваясь, пироги островитян быстрым ходом ушли обратно к берегу. Мистер Портер был так ошарашен, что позабыл даже выругаться. Будто издеваясь над его бессилием, журчали и плескались волны. Солнце пламенело над водной пустыней, •в парусе свистел ветер, и, словно предостерегающе поднятый к небу палец, высился вдалеке пик ригондской скалы.
Портер схватился за руль.
— Свинство, и больше ничего, — пробурчал он. — Но я вам еще покажу… вы еще увидите у меня, где раки зимуют, будьте уверены, бездельники «проклятые!
И он погрозил кулаком в направлении острова.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
1
Все ригондское племя собралось на небольшой поляне между поросшей кустами подошвой горы и лагуной. Люди постарше уселись на земле, скрестив под собой ноги, другие присели на корточки, опершись на одно колено, а большинство стояло. Взрослые время от времени одергивали подростков, когда те затевали возню и поднимали шум, заглушая голоса Ако и других мужчин. Женщины баюкали на руках своих малышей и делали все, чтобы они не расплакались. Лишь радостные крики птиц никто не мог унять, так же как и рокот волн, все время ласково гудевших за рифом.
Большинство присутствующих все еще не могло постичь происшедшего, и в их глазах Ако читал то сомнение, то растерянность, то невысказанную мольбу. Белый человек — это всесильное существо, которому ни один островитянин не смел прекословить, — был сегодня унижен, с позором и насмешками изгнан с острова! Ригондцы не только осмелились воспротивиться его воле, но и силой навязали ему свою. Что только теперь будет! Гнев белого человека чудовищен; разгневаться, как он, — не может ни один островитянин даже в минуту самой тяжкой обиды. А что если он вернется вместе с другими белыми… если нашлет на остров ужасные опустошительные грозы? Уж он придумает, как выместить свою ярость.
Ако понимал, какие думы обуревали в этот миг головы его соплеменников. Первое опьянение свободой у них уже прошло, и началось нечто вроде похмелья, которым назавтра утром мучится островитянин после того, как накануне вечером хватит лишку доброго напитка авы. Ако сознавал, насколько велика его ответственность, — ведь он же зачинщик всего содеянного, ему и ответ держать за последствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Что он еще делает тут на острове?
— Он уводит мужчин к подножию горы и велит копать землю. В другом месте велит отбивать от скалы большие куски камня. Молодых парней он посылает в лагуну, чтобы те ныряли и доставали со дна раковины. Если в какой-нибудь раковине находят белое сверкающее зернышко, то он забирает его себе, а парню дает что-нибудь. Сверкающие зернышки никто не смеет утаивать. Один парень запихнул зернышко в ухо и хотел было принести его в хижину, но белый человек заметил это. Он оторвал парню ухо и до тех пор колотил его палкой по спине, пока тот не стал харкать кровью.
— И никто не пришел ему на помощь… тому, кого били?
Онеага изумленно посмотрел на брата.
— На помощь? Как же можно помочь? Белый человек — повелитель, его надо слушаться. У него гром, который поражает человека. А у нас ничего нет. Нельзя противиться белому человеку.
— У меня тоже есть гром, Онеага. Такой же самый, как у белого. И вовсе это не гром, а маленькая круглая пуля, которую подожженный ветер вгоняет в тело человека. Я умею поджигать такой ветер. И если захочу, белый человек будет мертв. Но рассказывай дальше — все, что ты о нем знаешь.
И Онеага продолжал свой рассказ. Мистер Портер властвовал в своем царстве подобно древним деспотам. Он облюбовал себе слуг и служанок из островитян, он приказывал самым миловидным девушкам спать в его хижине, — когда одна надоедала, он брал другую. Не было ничего на свете, чего бы он не мог и не посмел сделать.
— Где сейчас Нелима? — спросил Ако.
Онеага понурил голову и долго молчал.
— Белый человек позвал Нелиму в свою хижину. Добром она не пошла. Тогда белый человек велел при* вести ее силой и запереть в своей хижине. Сейчас она там. Он больше не выпускает ее.
Лицо Ако передернулось и побледнело. Будто погрузившись в раздумье, он долго смотрел вдаль, в те» мень кустов, потом произнес:
— У тебя есть пирога, Онеага?
— Конечно, Ако.
— Ты завтра поедешь ловить рыбу?
— Поеду.
— Тогда переправься через лагуну к правойГ стороне рифа. Возле двух пальм ты найдешь узел. Возьми его в пирогу и перевези через лагуну, но так, чтобы другие не видели, — это мои вещи. Я буду ждать тебя за мысом в кустарнике. А потом иди и поговори с моими и твоими друзьями, с теми, кто не дружен с белым человеком. Расскажи, что я вернулся и хочу освободить остров от этой напасти. Пусть они приходят завтра ночью в ложбину к подножию большой горы, пусть идут тихо и захватят с собою остроги, да так, чтобы белый человек ничего не заметил. Женщинам и детям не рассказывай ничего. С трусливыми мужчинами не говори. Если люди послушаются меня, Ригонда снова станет свободной и мы сможем жить, как сами пожелаем.
— Ой, Ако, — и ты сумеешь это сделать?
— Сумею, Онеага. Верьте мне. Завтра ночью я расскажу вам, что мне довелось пережить на чужбине у белых людей.
— Ако, тебе не хочется есть? Я принесу тебе что-нибудь из хижины…
— Не беспокойся обо мне. В лесу много съестного. А теперь ступай.
Онеага поднялся, доверчиво и дружески улыбнулся своему большому брату, который пришел освободить свое племя; потом пошел обратно к берегу залива, в свою хижину. Когда Онеага скрылся из виду, Ако сел под дерево и стиснул голову руками. Мрачными и мучительными были его думы, сердце, раздирала щемящая боль.
2
Полукругом перед Ако расселась целая толпа мужчин и юношей. Всего он насчитал пятьдесят шесть человек. Они пришли с острогами, с тяжелыми дубинами, пращами и костяными кинжалами. Взрослые и пожилые мужчины еще хорошо помнили Ако, а парням помоложе он представлялся легендарным героем, существом из далекого прошлого, о котором рассказывалось в родовых преданиях. Поэтому велико было изумление юношей, когда они увидали перед собой молодого, сильного мужчину, а не дряхлого старца, каким по их представлениям должен был выглядеть Ако. И когда он говорил, у него был голос живого человека, такой же, как у других мужчин Ригонды, только мысли были совсем иные, и то, что он рассказывал, — столь необычайно, что в глазах слушателей это делало Ако существом почти сверхъестественным.
Луна разливала свет над уединенной ложбиной, и в этом призрачном освещении сказочной казалась фигура Ако, стоящая перед толпой людей. Говоря, он почти не шевелился, только возбужденно горели его глаза и бурно вздымалась грудь. Речь Ако текла плавно, полная уверенности и первобытно-возвышенной торжественности. Он говорил:
— Братья мои, мужчины и юноши Ригонды! С вами говорит ваш брат Ако. Он долгие годы был в Чужой стране у белых людей, и вы считали его умершим. Но Ако не умер, он был лишь потерян для своего острова и для своего племени, и мертвы были его радость, его свобода и счастье. Он видел то, чего не увидишь отсюда, — острова, больше и меньше нашей Ригонды, белых, черных, желтых и коричневых людей, селения из огромных каменных хижин, лодки, которые по вели* чине в тысячу раз больше наших пирог и которые плавают по морю без парусов, видел всякие другие удивительные вещи и события. Ако встречал и добрых, и злых людей. С добрыми ему хорошо жилось, злые мучили его. Он хотел домой, но не мог найти дорогу. Никто не знал, где находится Ригонда. Если бы белые знали это, они никогда не оставили бы вас одних. Нет, тогда они давно бы прислали огромную лодку, которая называется кораблем, и белый сердитый человек уже давно поселился бы на острове. Я знаю, как вам теперь живется. Вы больше не можете жить так, как вам нравится. Тут теперь белый человек с громобойной палкой и плетью, он принуждает вас работать на себя и делает с вами все, что ему вздумается. Лучше ли вам стало, чем раньше?
Островитяне, понурив головы, угрюмо молчали. Ако услышал общий вздох.
— Радостно ли у вас на душе, когда чужестранец бьет вас, отрывает уши и пинает ногой? Можете ли вы беззаботно распевать, когда он велит снести в свой сарай всю копру и говорит: «Это мое»? Может, вы думаете, что блестящие камушки, рыбы и лоскуты ткани, которые он швыряет вам, стоят дороже того, что вы отдаете ему? Может, вам кажется, что он божество и вы должны подчиняться ему? Вы боитесь громобойной палки? Вы покорно молчите, когда он уводит в свою хижину ваших дочерей и сестер, жен и подруг? Вы верите, что он всемогущ и ему нельзя перечить? Друзья, это заблуждение. Пришелец такой же человек, как и вы, он так же рождается, а придет время — умирает, как и люди на острове. Он не может повелевать ни землей, ни морем, и никакой бог ему не помогает. Он только поумнее вас и знает то, чего вы еще не знаете, потому что на Ригонде никто еще не учил вас этому. И вы могли бы смастерить громобойную палку и сразить белого человека так же, как он поражает вас. И вы смогли бы построить такие же корабли, какие строит он, вы все смогли бы. Тогда он не посмел бы свирепо орать, пинать ногой и избивать вас. Всему этому можно выучиться. Поэтому я не остался в Чужой стране, а приехал домой, чтобы помочь вам. Я знаю то «же самое, что и белый человек, у меня есть громобойная палка и огонь. Обдумайте все и скажите мне, хотите ли вы, чтобы все осталось так же, как оно есть теперь, или же чтобы стало так, как это вам по душе?
— Ой, Ако, неужели ты можешь это сделать? — стоном прозвучал вопрос Ловаи. — Мы хотим жить свободной жизнью, но разве это возможно? Белый человек разгневается, если мы ослушаемся его.
Ако мрачно усмехнулся.
— Белый человек будет слушаться нас. А если нет, тогда м ы разгневаемся. Как захотим, так и поступим с ним. Он один, нас — много. Один подчиняется большинству, а если не подчиняется, то его уничтожают. Ригонда принадлежит нам. Белые люди не могут отнять ее. Пусть они живут в своей стране, мы у них ничего не просим. То, что есть на острове, принадлежит нам, и нам оно нужно, мы ничего не отдадим белому. А если ему чего-нибудь понадобится из того, что у нас есть в избытке, то пусть он приходит как Друг и скажет: «У вас есть вот это, а у нас это. Произведем справедливый обмен. За такое-то количество копры я вам уделю столько-то и столько-то нарядных тканей, посуды и других хороших вещей». И если он захочет честно менять, тогда мы станем меняться, но если он задумает мошенничать, то мы ничего не дадим ему и ничего не возьмем у него. Тогда пришелец одумается и поймет, что ригондские люди не глупцы, они знают цену каждой вещи. Он вернется и отдаст из своего добра столько, сколько нам причитается. Мы добьемся этого, если будем действовать смело и держаться все вместе. Если же мы струсим и станем слушаться белого, то с нами произойдет то же самое, что произошло на других островах, где я побывал.
— А что там произошло?
— Там белые люди отобрали у темнокожих всю землю, все деревья и кустарники. Темнокожие лишились свободы, они гнут спины на тяжелой работе, а взамен получают побои и грубые окрики, быстро старятся и умирают от тяжких болезней. Со временем вымирают все, и на острове не остается ни одного темнокожего. Белый человек забирает остров себе. Братья, вы еще не знаете, каково работать на белого человека. Он заставит вас нырять в воду и собирать раковины, потому что в них есть блестящие зернышки. За одно такое зернышко белый получит столько всякого добра, что несколько лет можно прожить в изобилии, — а что он даст вам за это? Ничего. Он прикажет вам рыть под высокими горами глубокие норы и выносить из них драгоценные камни. Их погрузят на корабли и увезут в Чужую страну, где белый человек получит за них множество всякого добра, а вам не достанется ничего, хотя горы и драгоценные камни — ваши.
Вас будут бить и ругать, вот и все. Дети белого человека будут расхаживать в роскошных одеждах, свободные, счастливые и сытые. Ваши дети будут чахнуть и голодать, они не вырастут большими и красивыми. Вам будет.жалко своих детей, но белый человек только посмеется над вашей болью. Так будет, если вы не послушаетесь меня. Что вы думаете делать, братья?
Мужчины и юноши встали и сгрудились вокруг Ако. Онеага промолвил:
— То, что ты рассказывал про белого человека, — это правда. Так он поступает у нас. Ты мудрейший из нас. Как ты велишь, так мы и сделаем.
— Хорошо, тогда я укажу вам правильный путь, — сказал Ако. — Слушайтесь меня и ничего не бойтесь.
Когда на другое утро мистер Портер вышел из бунгало и, зевая, взглянул на лагуну и на поселок островитян, где у очагов «хлопотали женщины, ничто не предвещало, что ему угрожает опасность. Несколько стариков мирно беседовали возле лодок, дети играли на прибрежном песке, а некоторые мужчины налаживали свои удочки. Напоминая о своем присутствии и могуществе, Портер щелкнул плетью: „Коричневые черви… — презрительно подумал он. — Вот наступлю сапогом — и нет червя. Моей милостью все дышит и живет… и помирает тоже. Хорошо быть сильным“. От приятного расположения духа он заорал не своим голосом:
— Эй, орава бездельников, долго вы еще думаете околачиваться возле своих халуп? На работу, дьяволы! Собирайтесь и марш в лагуну! Если до вечера не выловите мне полную пригоршню красивых жемчужин, то я…
Как глухарь в своем песенном экстазе глохнет, так и Портер, опьяненный мощью своего голоса, не слыхал ничего — ни шелеста кустов, ни хруста песка, ни тихого гула шагов. И вдруг он был окружен, повален ничком наземь, и спину его оседлала целая ватага мужчин. Он не видел, но чувствовал, что из рук у него выхватывают плеть, от пояса отстегивают револьвер, а ноги его и запястья оплетают крепкими веревочными путами. Потом его перевернули навзничь и прислонили к стволу пальмы. Во главе толпы островитян стоял статный мужчина, которого Портер на острове раньше не видел. Он держал в руке револьвер и плеть Портера и с мрачным спокойствием созерцал пленника.
— Что это значит, мерзавцы? — взревел Портер. — Сию же минуту отпустите меня, иначе я всех вас поражу своими громами!
— Полегче, громовержец нашелся… — к великому удивлению Портера на чистейшем английском языке произнес неизвестный мужчина. — Не беснуйся. Твоих громов мы не боимся. Отчего ты так побледнел, мистер Портер? Может быть, ты думаешь, что мы оторвем тебе уши, так же, как ты отрывал наши? Не бойся, этого мы не сделаем. Мы вовсе не такие собаки, как ты. Смотри и удивляйся, белый зверь. И помни: так будет с каждым, кто попытается прийти сюда с враждою.
Потом Ако сказал что-то островитянам на их языке. Ликующие и возбужденные, кинулись люди к бунгало белого человека, распахнули настежь двери и окна и выволокли наружу тюки мануфактуры, бутылки с напитками, оружие, мебель, мелкие товары для обмена и ларец с жемчугом. Они торжественно сложили все это в роще под деревьями. И Ако сказал:
— Это теперь наше, мы поделим это между собой. Люди пели, подпрыгивали, шумели от восторга. А юноши тем временем нанесли из складского сарая в лодку Портера целую кучу сушеных плодов, копры, вяленой рыбы и прочей снеди. Несколько парней сбегали к роднику и, притащив в кувшинах воды, наполнили ею дубовый бочонок. Они были даже настолько услужливы, что сами укрепили мачту на лодке и поставили парус. Потом повелителя острова под общий смех и песни усадили в лодку. Ако и еще двое мужчин залезли в нее и, сопровождаемые целой флотилией пирог, выехали через расселину рифа в открытое море. Они отплыли далеко, так что с берега их почти потеряли из виду. Тогда Ако и его спутники перерезали веревки, которыми Портер был связан по рукам и ногам, и перебрались в пироги островитян.
— Пусть море решает твою судьбу, •— сказал Ако. — Если ты пристанешь где-нибудь к берегу, то расскажи людям, что ригондское племя не хочет стать рабами. Каждого, кто придет сюда врагом, постигнет твоя участь. Если же ты погибнешь, это не будет чересчур суровой карой за твои грехи. Держи на северо-запад, там есть острова. Через несколько недель ты можешь добраться до них. Если же ты попытаешься приблизиться к Ригонде, мы тебя уничтожим. Люди и днем и ночью будут стоять на страже.
Подпрыгивая и покачиваясь, пироги островитян быстрым ходом ушли обратно к берегу. Мистер Портер был так ошарашен, что позабыл даже выругаться. Будто издеваясь над его бессилием, журчали и плескались волны. Солнце пламенело над водной пустыней, •в парусе свистел ветер, и, словно предостерегающе поднятый к небу палец, высился вдалеке пик ригондской скалы.
Портер схватился за руль.
— Свинство, и больше ничего, — пробурчал он. — Но я вам еще покажу… вы еще увидите у меня, где раки зимуют, будьте уверены, бездельники «проклятые!
И он погрозил кулаком в направлении острова.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
1
Все ригондское племя собралось на небольшой поляне между поросшей кустами подошвой горы и лагуной. Люди постарше уселись на земле, скрестив под собой ноги, другие присели на корточки, опершись на одно колено, а большинство стояло. Взрослые время от времени одергивали подростков, когда те затевали возню и поднимали шум, заглушая голоса Ако и других мужчин. Женщины баюкали на руках своих малышей и делали все, чтобы они не расплакались. Лишь радостные крики птиц никто не мог унять, так же как и рокот волн, все время ласково гудевших за рифом.
Большинство присутствующих все еще не могло постичь происшедшего, и в их глазах Ако читал то сомнение, то растерянность, то невысказанную мольбу. Белый человек — это всесильное существо, которому ни один островитянин не смел прекословить, — был сегодня унижен, с позором и насмешками изгнан с острова! Ригондцы не только осмелились воспротивиться его воле, но и силой навязали ему свою. Что только теперь будет! Гнев белого человека чудовищен; разгневаться, как он, — не может ни один островитянин даже в минуту самой тяжкой обиды. А что если он вернется вместе с другими белыми… если нашлет на остров ужасные опустошительные грозы? Уж он придумает, как выместить свою ярость.
Ако понимал, какие думы обуревали в этот миг головы его соплеменников. Первое опьянение свободой у них уже прошло, и началось нечто вроде похмелья, которым назавтра утром мучится островитянин после того, как накануне вечером хватит лишку доброго напитка авы. Ако сознавал, насколько велика его ответственность, — ведь он же зачинщик всего содеянного, ему и ответ держать за последствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36