Сегодня это стало фактом. Смыть это пятно могли только потоки крови, которую должны пролить дикари, целая лавина мук и унижений, которыми Спенсер в ближайшие дни задушит мятежное племя.
Насладившись мыслью о мести и немного успокоившись, командир канонерки созвал офицеров корабля на военный совет. И пока Ако в пещере совещался со своими помощниками о том, как лучше оборонять остров, в салоне Спенсера в то же самое время разрабатывался план, как скорее и беспощаднее поставить на колени непокорное племя ригондцев. Ако знал, с кем имеет дело. Спенсер и его подручные могли только догадываться, на что способен их противник. По рао сказам Порт,ера они знали» что на острове обретается какой-то цивилизованный туземец, владеющий английским языком, — но что он еще знал и чему мог обучить своих соплеменников, об этом никто не имел никакого представления. Ясно только, что он умеет обращаться с огнестрельным оружием, — в этом Портер нагляднейшим образом убедился в последний миг своей жизни. Значит, опять остался какой-то икс в планах Спенсера; чтобы еще раз не допустить ошибки, недооценивая противника, капитан второго ранга решил, что меньшим из двух зол будет, если переоценить его; так он и сделал.
На следующее утро началось наступление на остров. Так же, как и вчера, ему предшествовал непродолжительный артиллерийский обстрел. Стреляли по лесу, по горам, вели рассеянный огонь наугад, по разным видимым и невидимым целям. Теперь уж туземцы должны были понять, что ни в одном уголке Ригонды они не спасутся от артиллерийских снарядов. Пару снарядов Спенсер велел выпустить с таким расчетом, чтобы они разорвались на противоположном берегу острова. Потом на остров высадился десант, развернулся цепью и направился в глубь леса. Цепь была достаточно длинной, чтобы, прощупывая каждый куст и каждое дерево, «прочесать», скажем, отдельную рощу, банановую заросль или участок лесной чащи площадью до четверти квадратного километра. Больших массивов моряки Спенсера, к сожалению, не могли охватить, так как вывести на операцию одновременно более пятидесяти человек не позволяла численность экипажа канонерки. Учитывая, что остров занимает площадь примерно в двадцать четыре квадратных мили, нечего было и думать полностью обшарить его, так же, как нечего было надеяться пальбой на авось запугать островитян — об этом свидетельствовал весь ход вчерашней битвы. Спенсер вскоре убедился, что операция грозит превратиться в бесконечную войну в джунглях, в которой на стороне его противников одно большое преимущество: они всегда знают и видят каждый шаг своего врага и могут свободно маневрировать, в то время как войско Спенсера ничего не знает о своем противнике. Это была настоящая игра в жмурки: слепой охотник наугад, ощупью пробирается в темноте, стремясь сцапать добычу, а она, дразня и посмеиваясь над своим преследователем, вертится тут же под самым его носом и остается недосягаемой.
Когда люди Спенсера остановились у подножия ка» кой-то горы, им на голову посыпались огромные камни, и многие после этого уже не поднялись. Был случай, когда небольшую группу моряков, оторвавшихся от главных сил нападающих, внезапно обстреляли из ку* стов, и никому не удалось уйти живым из опасного места. А когда подоспело подкрепление, они нашли только труггы своих товарищей — винтовки и патроны прибрали к рукам островитяне.
Таким манером Спенсер до полудня потерял семь человек, а островитяне захватили легкий пулемет, четыре винтовки и несколько сот патронов. После этого все чаще раздавались неожиданные выстрелы в лесу, в кустах, с горных круч — и несколько человек пришлось закопать, а кое-кого с забинтованной головой или рукой на перевязи эвакуировать на корабль.
— Если так будет продолжаться, то через несколько дней у нас не останется ни одного человека, — мрачно резюмировал положение первый помощник Спенсера Элиот. — Некому будет отвести корабль обратно в Сидней.
— А что же, по-вашему, нам теперь надлежало бы делать? — холодно спросил Спенсер. — Капитулировать, сняться с якоря и доложить адмиралу, что мы ничего не можем поделать с этими дикарями?
— Этого я не говорил, сэр… — взял официальный тон Элиот. — Очевидно, наши обычные методы здесь не годятся. Или же… — он запнулся и умолк, не досказав своей мысли. Разговор происходил в лощине между двумя холмами у Тихого залива.
— Что вы хотели сказать? — спросил Спенсер. — Если у вас есть какое-нибудь разумное предложение, не скрывайте его. Мне самому ясно, что здесь что-то не так, как везде. Одной храбростью и смелостью здесь не возьмешь.
Это уж была несомненная капитуляция со стороны Спенсера. Элиот понимал, что лишь исключительные обстоятельства вынудили Спенсера признаться в своем бессилии, и, не желая понапрасну портить и без того скверное настроение командира, он заговорил проще и сердечнее:
— Мне кажется, что старый принцип Британской империи — разделяй и властвуй — еще вовсе не уста* рел. Что, если нам попробовать применить его здесь?
— Чтобы место воина занял дипломат? Но что он может предпринять, когда никто из этих черномазых мерзавцев не вступает с ним ни в какие переговоры?
— Дать приказ нашим людям раздобыть «языка».
— Гм. Я подумаю об этом.
Спенсер думал, но не успел придумать, каким бы образом сделать так, чтобы действительно дельное предложение Элиота превратить в свое собственное, как вдруг подбежал нарочный и доложил, что матросы нечаянно наткнулись на главную жизненную артерию острова — источник, откуда островитяне черпают воду, — и взяли в плен одну семью туземцев, которая как раз в тот момент наполняла сосуды питьевой водой. Предложение Элиота моментально улетучилось из головы Спенсера. Взбешенный неудачами, он, как изголодавшийся зверь, поспешил следом за нарочным на побережье, где находились пленные островитяне. «Теперь вы взвоете, — думал Спенсер. — Уж я вам покажу, где раки зимуют… Теперь вы узнаете капитана Спенсера».
Пленных туземцев было четверо — довольно молодой мужчина со своей женой и двумя детьми — мальчиками-подростками. Сбившись в кучу, плотно прижавшись друг к другу, стояли они, окруженные группой матросов, и струи дождя поливали их полуголые тела. Мальчики широко открытыми глазами пытливо, но спокойно смотрели на белых людей. Их родители, как бы защищая детей, стояли по обеим сторонам от них и руками обнимали ребят за плечи.
— Переводчика ко мне! — гаркнул Спенсер. Потом сунул кулаком в лицо главе семейства, а его жену пнул ногой. Один из мальчиков зарычал, как звереныш. Спенсер дал и ему затрещину.
Вскоре появился переводчик — какой-то моряк, несколько лет проживший среди полинезийцев и научившийся некоторым туземным наречиям.
— Пусть они расскажут и покажут, где спрятались жители острова, — обратился Спенсер к переводчику. — Скажи им, что в случае запирательства мы их живьем изжарим на огне.
Переводчик прежде всего знаками обратил на себя внимание пленников, потом заговорил сперва на одном, затем на другом и третьем из известных ему диалектов островитян. Но пленники молчали. По их поведению можно было заметить, что они кое-что понимают из речи переводчика, — иногда они переглядывались, будто глазами спрашивали что-то друг друга, потом опять утихали и продолжали спокойно смотреть на белых людей.
— Ну, хорошо… — задыхался Спенсер. — Если не будете говорить добром, мы вам поможем развязать языки.
Пленников били, драли за волосы и пинали ногами, но они по-прежнему молчали. Ни одного стона не вырвалось даже из груди мальчиков. В тот момент, когда их взяли в плен, они уже примирились с мыслью о скорой, неизбежной смерти, и никакие сомнения больше не терзали их простые, ясные сердца. Тогда Спенсер собственноручно застрелил обоих мальчиков. Глубокая скорбь и покорность перед неотвратимым — вот все, что захватчики прочли на лицах отца и матери. Они не причитали, не бросались на землю к трупам своих детей, лголько выше вздымалась от волнения их грудь и пальцы рук сжимались в кулаки. И это все.
«Что это такое — большая сила или тупая бесчувственность? — думал Спенсер, которого все больше разъяряло спокойствие островитян. — Может быть, это всего только ограниченность животного, неспособность понять ужас происходящего?» Он велел переводчику еще раз испробовать свое красноречие, еще раз принимался бить и пинать свои жертвы, но они продолжали хранить молчание.
— Вот вам «языки»! — с издевкой сказал Спенсер Элиоту, который тоже вышел на берег и с живейшим интересом наблюдал экзекуцию. — На что годна вся ваша хваленая дипломатия?
Элиот пожал плечами и отошел в сторону.
Убедившись, что от пленников все равно ничего не добиться, Спенсер приказал повесить их на двух кокосовых пальмах на берегу лагуны — на открытом месте, хорошо видном с гор в глубине острова. Вероятно, много глаз в ту минуту смотрели на это место нз тем* ной чащи и из невидимых укрытий в ригондских холмах. И много сердец сжималось от боли. Но остров безмолвствовал.
4
Баланс второго дня карательной экспедиции оказался весьма прискорбным: Спенсер потерял девять человек (в том числе одного лейтенанта и двух сержантов), один легкий пулемет, шесть винтовок, два револьвера и изрядное количество патронов. У капитана второго ранга была веская причина для раздумья. Элиот прав: если так будет продолжаться, то через несколько дней будет некому отвести корабль в Сидней. Элиот прав и в том отношении, что одной грубой силой здесь ничего не сделаешь, противник оказался гораздо умнее и находчивее, чем можно было ожидать от этих неотесанных людей.
Что делать? Признаться в своем бессилии и уйти, отказываясь тем самым от надежды на орден и повышение по службе, или же продолжать неудачно начатую авантюру до тех пор, покуда сделается невозможным даже ее продолжение? Провал предприятия был теперь очевиден даже для самого недалекого матроса канонерки.
Вернувшись на корабль, Спенсер не заперся в своем салоне, а пригласил к себе Элиота, к которому, несмотря на всю непреодолимую неприязнь, он чувствовал определенное уважение, и, поставив на стол бутылку рома, стал обсуждать с ним дальнейшие перспективы карательной экспедиции.
— Где, по-вашему, кроется наша основная ошибка? — спросил Спенсер. — Нет смысла отрицать, что мы допустили ошибку, но мы должны своевременно свернуть с ложного пути.
— По-моему, сэр, мы столкнулись здесь с необычным противником, а боролись с ним обычными средствами, — ответил Элиот. — Шаблонные приемы тут не годятся, и чем скорее мы откажемся от них, тем лучше. Сегодня мы уже очутились в таком положении, что нам пора побеспокоиться о сохранении своей живой силы! а возможности противника значительно расширились и способствовали этому мы сами: в распоря» жении островитян сегодня гораздо больше современного оружия, чем у них было вчера утром.
— Но мы ведь не можем посылать своих людей безоружными в джунгли острова! — воскликнул Спенсер.
— Простите, сэр, но мне кажется, было бы лучше, если бы вместо людей мы послали в джунгли свою хитрость… — продолжал Элиот. — Я не хочу критиковать вас — вы гораздо более опытный командир, нежели я, но тех четырех туземцев сегодня я непременно оставил бы в живых.
— Опять какие-то жалкие принципы гуманности…— пробурчал Спенсер. — Мы пришли сюда не затем, чтобы заниматься благотворительностью.
— Гуманность здесь совершенно ни при чем, — пояснил Элиот. — Но чтобы заронить семена сомнения и раскола в головы островитян, нужен человек, который занес бы им эти семена. Если бы мы с первого дня не начали с разрушения, то можно было бы обмануть этих пугливых людишек видимым добродушием и дружественными обещаниями. Теперь этот путь для нас отрезан и остается продолжать политику запугивания.
— А именно?
— Мы показали туземцам, как мы суровы, когда гневаемся на кого-нибудь. Мы можем дать им понять, что наша суровость может еще возрасти и полностью уничтожить всю их жизнь, весь остров и всех людей на нем, если они не исполнят наших требований. Но в то же время мы можем пообещать им свою милость, если они их исполнят. Не может быть, чтобы все островитяне до последнего человека думали и чувствовали одинаково. Как и во всяком обществе, так и в их среде наверняка найдутся скептики и эгоисты. Нащупать и активизировать этих сомневающихся и эгоистов — вот наша задача. Сделать это будет нелегко, но возможный исход стоит трудов. Именно поэтому было бы хорошо, если бы семья туземцев, попавшая сегодня в наши руки, осталась в живых.
— У меня другой план, — сказал Спенсер, когда Элиот умолк.. — Упомянув скептиков и эгоистов, вы мне подали великолепную идею, мистер Элиот!
— Я вас слушаю, сэр…
— Вполне согласен с вами, что все островитяне не могут думать и чувствовать одинаково. Так же как всюду на свете, и на Ригонде должен быть свой небольшой привилегированный слой и масса угнетенных плебеев. Это два разных элемента, и у каждого из них свои интересы — классовые интересы, диаметрально противоположные интересам другого класса. Мы должны подойти к этому делу с точки зрения борьбы классов, Элиот, и успех будет обеспечен. Вы ведь знаете из истории Британской империи, как действовали наши предшественники и как действуют наши современники в подобных случаях. Если какое— нибудь племя слишком заупрямится и с ним не удастся договориться, и если у такого племени есть свой властолюбивый и корыстолюбивый вождек, мы обещаем такому пигмею свою поддержку, немножко золота, орден и королевский титул — и он становится нашим верным слугой. Но если такой вождек заносчив и не идет на сделку с нами, желая остаться независимым, мы становимся весьма радикальными, действуем заодно с его племенем, организуем революцию и свергаем его с трона, а потом назначаем такого короля, который пляшет под нашу дудку. Конечный результат всегда один и тот же.
Элиот с большим интересом выслушал Спенсера и должен был признать, что в конце концов этот солдафон вовсе не такой уж осел, каким он готов был его считать.
— Это очень правильная мысль, сэр, — сказал он. — Но нам еще остается выбрать верную карту, с которой пойти.
— Этот вопрос для меня вполне ясен, — продолжал Спенсер. — Насколько нам известно, на острове находится какой-то цивилизованный туземец — тот самый, что в свое время изгнал Портера. Он говорит по-английски и умеет стрелять. Совершенно естественно, что этот тип сделался теперь предводителем племени. Но пока он только так себе — непризнанный правитель, узурпатор и зависим от своего племени. Даю правую руку на отсечение, если он не мечтает о троне настоящего монарха, неограниченной власти над своими подданными и материальном положении, соответствующем достоинству короля острова. Все это мы можем гарантировать ему. Вот с этим человеком мы и должны завязать связь и найти общий язык, тогда победа нашего дела будет обеспечена.
— А что если он окажется из числа строптивых и несговорчивых? — вставил Элиот. — Мы ведь его совершенно не знаем.
— Если он окажется таким дураком, что откажется сотрудничать с нами, то мы споемся с его племенем, поднимем мятеж и прогоним его с трона.
— Правильно, сэр, — согласился Элиот.
После этого уже в несравненно лучшем расположении духа они опорожнили бутылку рома, выкурили по сигаре, потом принялись сочинять письмо правителю Ригонды. Письмо написали в нескольких экземплярах на больших листах бумаги и на другое утро прикрепили на видных местах побережья острова. Содержание письма было следующее:
«Высокочтимому предводителю племени Ригонды!
Именем и по поручению Его Величества короля Великобритании довожу до Вашего сведения следующее: мы согласны заключить с Вами договор и официально признать Вас правителем острова с титулом и властью короля. Мы обещаем обеспечить Вам большое жалованье, а Вашим потомкам право наследовать королевский трон, со всеми привилегиями, из этого вытекающими. Для этого Вы должны выполнить два условия: 1) Официально провозгласить, что Вы и Ваш народ признаете короля Великобритании своим верховным правителем, — этим Вы приобретете английское подданство, и вооруженные силы Его Величества возьмут Вас и Ваш остров под свою могущественную защиту; 2) Вы должны немедленно приказать своему народу вернуться к мирному труду, сложить оружие и начать нормальные торговые сношения с купцами нашей империи. Даем Вам сутки времени для ответа. Свой ответ можете вывесить около большого бунгало на берегу лагуны или же лично явиться для переговоров завтра утром на то же место — неприкосновенность Вашей личности, а также сопровождающих Вас лиц гарантируется нами в полной мере.
Капитан второго ранга Спенсер».
Оставив письма на берегу, Саенсер со своими людьми вернулся на корабль и весь день провел в бездеятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Насладившись мыслью о мести и немного успокоившись, командир канонерки созвал офицеров корабля на военный совет. И пока Ако в пещере совещался со своими помощниками о том, как лучше оборонять остров, в салоне Спенсера в то же самое время разрабатывался план, как скорее и беспощаднее поставить на колени непокорное племя ригондцев. Ако знал, с кем имеет дело. Спенсер и его подручные могли только догадываться, на что способен их противник. По рао сказам Порт,ера они знали» что на острове обретается какой-то цивилизованный туземец, владеющий английским языком, — но что он еще знал и чему мог обучить своих соплеменников, об этом никто не имел никакого представления. Ясно только, что он умеет обращаться с огнестрельным оружием, — в этом Портер нагляднейшим образом убедился в последний миг своей жизни. Значит, опять остался какой-то икс в планах Спенсера; чтобы еще раз не допустить ошибки, недооценивая противника, капитан второго ранга решил, что меньшим из двух зол будет, если переоценить его; так он и сделал.
На следующее утро началось наступление на остров. Так же, как и вчера, ему предшествовал непродолжительный артиллерийский обстрел. Стреляли по лесу, по горам, вели рассеянный огонь наугад, по разным видимым и невидимым целям. Теперь уж туземцы должны были понять, что ни в одном уголке Ригонды они не спасутся от артиллерийских снарядов. Пару снарядов Спенсер велел выпустить с таким расчетом, чтобы они разорвались на противоположном берегу острова. Потом на остров высадился десант, развернулся цепью и направился в глубь леса. Цепь была достаточно длинной, чтобы, прощупывая каждый куст и каждое дерево, «прочесать», скажем, отдельную рощу, банановую заросль или участок лесной чащи площадью до четверти квадратного километра. Больших массивов моряки Спенсера, к сожалению, не могли охватить, так как вывести на операцию одновременно более пятидесяти человек не позволяла численность экипажа канонерки. Учитывая, что остров занимает площадь примерно в двадцать четыре квадратных мили, нечего было и думать полностью обшарить его, так же, как нечего было надеяться пальбой на авось запугать островитян — об этом свидетельствовал весь ход вчерашней битвы. Спенсер вскоре убедился, что операция грозит превратиться в бесконечную войну в джунглях, в которой на стороне его противников одно большое преимущество: они всегда знают и видят каждый шаг своего врага и могут свободно маневрировать, в то время как войско Спенсера ничего не знает о своем противнике. Это была настоящая игра в жмурки: слепой охотник наугад, ощупью пробирается в темноте, стремясь сцапать добычу, а она, дразня и посмеиваясь над своим преследователем, вертится тут же под самым его носом и остается недосягаемой.
Когда люди Спенсера остановились у подножия ка» кой-то горы, им на голову посыпались огромные камни, и многие после этого уже не поднялись. Был случай, когда небольшую группу моряков, оторвавшихся от главных сил нападающих, внезапно обстреляли из ку* стов, и никому не удалось уйти живым из опасного места. А когда подоспело подкрепление, они нашли только труггы своих товарищей — винтовки и патроны прибрали к рукам островитяне.
Таким манером Спенсер до полудня потерял семь человек, а островитяне захватили легкий пулемет, четыре винтовки и несколько сот патронов. После этого все чаще раздавались неожиданные выстрелы в лесу, в кустах, с горных круч — и несколько человек пришлось закопать, а кое-кого с забинтованной головой или рукой на перевязи эвакуировать на корабль.
— Если так будет продолжаться, то через несколько дней у нас не останется ни одного человека, — мрачно резюмировал положение первый помощник Спенсера Элиот. — Некому будет отвести корабль обратно в Сидней.
— А что же, по-вашему, нам теперь надлежало бы делать? — холодно спросил Спенсер. — Капитулировать, сняться с якоря и доложить адмиралу, что мы ничего не можем поделать с этими дикарями?
— Этого я не говорил, сэр… — взял официальный тон Элиот. — Очевидно, наши обычные методы здесь не годятся. Или же… — он запнулся и умолк, не досказав своей мысли. Разговор происходил в лощине между двумя холмами у Тихого залива.
— Что вы хотели сказать? — спросил Спенсер. — Если у вас есть какое-нибудь разумное предложение, не скрывайте его. Мне самому ясно, что здесь что-то не так, как везде. Одной храбростью и смелостью здесь не возьмешь.
Это уж была несомненная капитуляция со стороны Спенсера. Элиот понимал, что лишь исключительные обстоятельства вынудили Спенсера признаться в своем бессилии, и, не желая понапрасну портить и без того скверное настроение командира, он заговорил проще и сердечнее:
— Мне кажется, что старый принцип Британской империи — разделяй и властвуй — еще вовсе не уста* рел. Что, если нам попробовать применить его здесь?
— Чтобы место воина занял дипломат? Но что он может предпринять, когда никто из этих черномазых мерзавцев не вступает с ним ни в какие переговоры?
— Дать приказ нашим людям раздобыть «языка».
— Гм. Я подумаю об этом.
Спенсер думал, но не успел придумать, каким бы образом сделать так, чтобы действительно дельное предложение Элиота превратить в свое собственное, как вдруг подбежал нарочный и доложил, что матросы нечаянно наткнулись на главную жизненную артерию острова — источник, откуда островитяне черпают воду, — и взяли в плен одну семью туземцев, которая как раз в тот момент наполняла сосуды питьевой водой. Предложение Элиота моментально улетучилось из головы Спенсера. Взбешенный неудачами, он, как изголодавшийся зверь, поспешил следом за нарочным на побережье, где находились пленные островитяне. «Теперь вы взвоете, — думал Спенсер. — Уж я вам покажу, где раки зимуют… Теперь вы узнаете капитана Спенсера».
Пленных туземцев было четверо — довольно молодой мужчина со своей женой и двумя детьми — мальчиками-подростками. Сбившись в кучу, плотно прижавшись друг к другу, стояли они, окруженные группой матросов, и струи дождя поливали их полуголые тела. Мальчики широко открытыми глазами пытливо, но спокойно смотрели на белых людей. Их родители, как бы защищая детей, стояли по обеим сторонам от них и руками обнимали ребят за плечи.
— Переводчика ко мне! — гаркнул Спенсер. Потом сунул кулаком в лицо главе семейства, а его жену пнул ногой. Один из мальчиков зарычал, как звереныш. Спенсер дал и ему затрещину.
Вскоре появился переводчик — какой-то моряк, несколько лет проживший среди полинезийцев и научившийся некоторым туземным наречиям.
— Пусть они расскажут и покажут, где спрятались жители острова, — обратился Спенсер к переводчику. — Скажи им, что в случае запирательства мы их живьем изжарим на огне.
Переводчик прежде всего знаками обратил на себя внимание пленников, потом заговорил сперва на одном, затем на другом и третьем из известных ему диалектов островитян. Но пленники молчали. По их поведению можно было заметить, что они кое-что понимают из речи переводчика, — иногда они переглядывались, будто глазами спрашивали что-то друг друга, потом опять утихали и продолжали спокойно смотреть на белых людей.
— Ну, хорошо… — задыхался Спенсер. — Если не будете говорить добром, мы вам поможем развязать языки.
Пленников били, драли за волосы и пинали ногами, но они по-прежнему молчали. Ни одного стона не вырвалось даже из груди мальчиков. В тот момент, когда их взяли в плен, они уже примирились с мыслью о скорой, неизбежной смерти, и никакие сомнения больше не терзали их простые, ясные сердца. Тогда Спенсер собственноручно застрелил обоих мальчиков. Глубокая скорбь и покорность перед неотвратимым — вот все, что захватчики прочли на лицах отца и матери. Они не причитали, не бросались на землю к трупам своих детей, лголько выше вздымалась от волнения их грудь и пальцы рук сжимались в кулаки. И это все.
«Что это такое — большая сила или тупая бесчувственность? — думал Спенсер, которого все больше разъяряло спокойствие островитян. — Может быть, это всего только ограниченность животного, неспособность понять ужас происходящего?» Он велел переводчику еще раз испробовать свое красноречие, еще раз принимался бить и пинать свои жертвы, но они продолжали хранить молчание.
— Вот вам «языки»! — с издевкой сказал Спенсер Элиоту, который тоже вышел на берег и с живейшим интересом наблюдал экзекуцию. — На что годна вся ваша хваленая дипломатия?
Элиот пожал плечами и отошел в сторону.
Убедившись, что от пленников все равно ничего не добиться, Спенсер приказал повесить их на двух кокосовых пальмах на берегу лагуны — на открытом месте, хорошо видном с гор в глубине острова. Вероятно, много глаз в ту минуту смотрели на это место нз тем* ной чащи и из невидимых укрытий в ригондских холмах. И много сердец сжималось от боли. Но остров безмолвствовал.
4
Баланс второго дня карательной экспедиции оказался весьма прискорбным: Спенсер потерял девять человек (в том числе одного лейтенанта и двух сержантов), один легкий пулемет, шесть винтовок, два револьвера и изрядное количество патронов. У капитана второго ранга была веская причина для раздумья. Элиот прав: если так будет продолжаться, то через несколько дней будет некому отвести корабль в Сидней. Элиот прав и в том отношении, что одной грубой силой здесь ничего не сделаешь, противник оказался гораздо умнее и находчивее, чем можно было ожидать от этих неотесанных людей.
Что делать? Признаться в своем бессилии и уйти, отказываясь тем самым от надежды на орден и повышение по службе, или же продолжать неудачно начатую авантюру до тех пор, покуда сделается невозможным даже ее продолжение? Провал предприятия был теперь очевиден даже для самого недалекого матроса канонерки.
Вернувшись на корабль, Спенсер не заперся в своем салоне, а пригласил к себе Элиота, к которому, несмотря на всю непреодолимую неприязнь, он чувствовал определенное уважение, и, поставив на стол бутылку рома, стал обсуждать с ним дальнейшие перспективы карательной экспедиции.
— Где, по-вашему, кроется наша основная ошибка? — спросил Спенсер. — Нет смысла отрицать, что мы допустили ошибку, но мы должны своевременно свернуть с ложного пути.
— По-моему, сэр, мы столкнулись здесь с необычным противником, а боролись с ним обычными средствами, — ответил Элиот. — Шаблонные приемы тут не годятся, и чем скорее мы откажемся от них, тем лучше. Сегодня мы уже очутились в таком положении, что нам пора побеспокоиться о сохранении своей живой силы! а возможности противника значительно расширились и способствовали этому мы сами: в распоря» жении островитян сегодня гораздо больше современного оружия, чем у них было вчера утром.
— Но мы ведь не можем посылать своих людей безоружными в джунгли острова! — воскликнул Спенсер.
— Простите, сэр, но мне кажется, было бы лучше, если бы вместо людей мы послали в джунгли свою хитрость… — продолжал Элиот. — Я не хочу критиковать вас — вы гораздо более опытный командир, нежели я, но тех четырех туземцев сегодня я непременно оставил бы в живых.
— Опять какие-то жалкие принципы гуманности…— пробурчал Спенсер. — Мы пришли сюда не затем, чтобы заниматься благотворительностью.
— Гуманность здесь совершенно ни при чем, — пояснил Элиот. — Но чтобы заронить семена сомнения и раскола в головы островитян, нужен человек, который занес бы им эти семена. Если бы мы с первого дня не начали с разрушения, то можно было бы обмануть этих пугливых людишек видимым добродушием и дружественными обещаниями. Теперь этот путь для нас отрезан и остается продолжать политику запугивания.
— А именно?
— Мы показали туземцам, как мы суровы, когда гневаемся на кого-нибудь. Мы можем дать им понять, что наша суровость может еще возрасти и полностью уничтожить всю их жизнь, весь остров и всех людей на нем, если они не исполнят наших требований. Но в то же время мы можем пообещать им свою милость, если они их исполнят. Не может быть, чтобы все островитяне до последнего человека думали и чувствовали одинаково. Как и во всяком обществе, так и в их среде наверняка найдутся скептики и эгоисты. Нащупать и активизировать этих сомневающихся и эгоистов — вот наша задача. Сделать это будет нелегко, но возможный исход стоит трудов. Именно поэтому было бы хорошо, если бы семья туземцев, попавшая сегодня в наши руки, осталась в живых.
— У меня другой план, — сказал Спенсер, когда Элиот умолк.. — Упомянув скептиков и эгоистов, вы мне подали великолепную идею, мистер Элиот!
— Я вас слушаю, сэр…
— Вполне согласен с вами, что все островитяне не могут думать и чувствовать одинаково. Так же как всюду на свете, и на Ригонде должен быть свой небольшой привилегированный слой и масса угнетенных плебеев. Это два разных элемента, и у каждого из них свои интересы — классовые интересы, диаметрально противоположные интересам другого класса. Мы должны подойти к этому делу с точки зрения борьбы классов, Элиот, и успех будет обеспечен. Вы ведь знаете из истории Британской империи, как действовали наши предшественники и как действуют наши современники в подобных случаях. Если какое— нибудь племя слишком заупрямится и с ним не удастся договориться, и если у такого племени есть свой властолюбивый и корыстолюбивый вождек, мы обещаем такому пигмею свою поддержку, немножко золота, орден и королевский титул — и он становится нашим верным слугой. Но если такой вождек заносчив и не идет на сделку с нами, желая остаться независимым, мы становимся весьма радикальными, действуем заодно с его племенем, организуем революцию и свергаем его с трона, а потом назначаем такого короля, который пляшет под нашу дудку. Конечный результат всегда один и тот же.
Элиот с большим интересом выслушал Спенсера и должен был признать, что в конце концов этот солдафон вовсе не такой уж осел, каким он готов был его считать.
— Это очень правильная мысль, сэр, — сказал он. — Но нам еще остается выбрать верную карту, с которой пойти.
— Этот вопрос для меня вполне ясен, — продолжал Спенсер. — Насколько нам известно, на острове находится какой-то цивилизованный туземец — тот самый, что в свое время изгнал Портера. Он говорит по-английски и умеет стрелять. Совершенно естественно, что этот тип сделался теперь предводителем племени. Но пока он только так себе — непризнанный правитель, узурпатор и зависим от своего племени. Даю правую руку на отсечение, если он не мечтает о троне настоящего монарха, неограниченной власти над своими подданными и материальном положении, соответствующем достоинству короля острова. Все это мы можем гарантировать ему. Вот с этим человеком мы и должны завязать связь и найти общий язык, тогда победа нашего дела будет обеспечена.
— А что если он окажется из числа строптивых и несговорчивых? — вставил Элиот. — Мы ведь его совершенно не знаем.
— Если он окажется таким дураком, что откажется сотрудничать с нами, то мы споемся с его племенем, поднимем мятеж и прогоним его с трона.
— Правильно, сэр, — согласился Элиот.
После этого уже в несравненно лучшем расположении духа они опорожнили бутылку рома, выкурили по сигаре, потом принялись сочинять письмо правителю Ригонды. Письмо написали в нескольких экземплярах на больших листах бумаги и на другое утро прикрепили на видных местах побережья острова. Содержание письма было следующее:
«Высокочтимому предводителю племени Ригонды!
Именем и по поручению Его Величества короля Великобритании довожу до Вашего сведения следующее: мы согласны заключить с Вами договор и официально признать Вас правителем острова с титулом и властью короля. Мы обещаем обеспечить Вам большое жалованье, а Вашим потомкам право наследовать королевский трон, со всеми привилегиями, из этого вытекающими. Для этого Вы должны выполнить два условия: 1) Официально провозгласить, что Вы и Ваш народ признаете короля Великобритании своим верховным правителем, — этим Вы приобретете английское подданство, и вооруженные силы Его Величества возьмут Вас и Ваш остров под свою могущественную защиту; 2) Вы должны немедленно приказать своему народу вернуться к мирному труду, сложить оружие и начать нормальные торговые сношения с купцами нашей империи. Даем Вам сутки времени для ответа. Свой ответ можете вывесить около большого бунгало на берегу лагуны или же лично явиться для переговоров завтра утром на то же место — неприкосновенность Вашей личности, а также сопровождающих Вас лиц гарантируется нами в полной мере.
Капитан второго ранга Спенсер».
Оставив письма на берегу, Саенсер со своими людьми вернулся на корабль и весь день провел в бездеятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36