Она пыталась внушить ему, чтобы он поскорее вернулся, но внушения не действовали. Пришлось ей идти наверх и переодеваться к ужину. В это время она услышала его голос в холле.
К ужину ее причесывала горничная, и Эмма знала, что с Колином будет Реддингс. Придется подождать до конца ужина, решила она, изнывая от нетерпения…
— Ну, как покатались? — спросил ее Колин за ужином.
— Весьма оригинально.
— Мне тоже показалось, что леди Мэри — оригинальная девица.
— Это верно.
Эмма сделала над собой усилие и рассказала Колину о том, как прошла их прогулка. Колин страшно веселился, слушая про перебранку между Робином и леди Мэри.
— У меня появилось желание познакомиться с этим Фредди Бланкеншипом, — сказал он.
— Это твое дело. Мне же остается только надеяться, что наша следующая прогулка не будет похожа на эту.
— Как, ты думаешь еще об одной прогулке с ней?
— Да, думаю.
— Ты действительно считаешь, что это необходимо?
Эмма посмотрела ему в глаза.
— А ты так не считаешь? — со значением спросила она.
Колин намека не понял.
— Ну что ж, поступай, как считаешь нужным, — сказал он.
— А у тебя по этому поводу нет никакого мнения? — жестко спросила Эмма. — Тебе не кажется, что сплетня расползлась по всему городу?
— Мое слово пока что перевешивает выдумки какой-то девчонки.
— Вот как?
Колин, казалось, не заметил иронии в этих словах.
— Из этой истории вышла даже польза, — с улыбкой сказал он. — Ты расположила к себе мою мать.
— Что?
— Я ее сегодня встретил на Бонд-стрит, и, когда я посмел пожаловаться, что у меня в гостиной вдруг оказалась леди Мэри, она горой встала на твою защиту.
— Ты шутишь?
— Отнюдь. Твои старания предотвратить скандал произвели на нее большое впечатление. Она мне даже сделала выговор: как я смею критиковать такую смелую и находчивую женщину? И еще сказала, что я тебя недостоин.
— С чего бы это вдруг?
До сознания Колина вдруг дошли иронические интонации жены.
— Ты взяла ее штурмом, — ответил он. — В чем дело, Эмма?
— Со мной? Ни в чем.
— Тебя кто-то оскорбил? Ты поэтому спрашиваешь про сплетню?
— Не знаю, — резко ответила Эмма. — Тебе виднее.
Колин нахмурился. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, вошел лакей с подносом и стал раскладывать по тарелкам жаркое. Когда они начали есть, Джон встал в углу на случай, если им что-нибудь понадобится, и разговор на интересующую мужа и жену тему пришлось прекратить.
Они молча закончили трапезу.
— Куда пойдем — в библиотеку или в гостиную? — спросил Колин.
— В библиотеку, — решительно сказала Эмма.
Туда редко заглядывают слуги, и у них будет возможность поговорить. Они сели на диван перед камином. Колин протянул к огню свои длинные ноги.
— Как приятно провести вечер дома, — сказал он. — Нам так редко это удается.
— Да. — Эмма повернулась к мужу. — Я хочу с тобой поговорить.
— Я это почувствовал, — сухо отозвался он.
— Почему ты мне не рассказал… — В дверь постучали. — Кто там? — резко спросила Эмма.
Вошел Ферек. У него в руках был поднос, на котором стояли графин с бренди и бокалы. Он лучезарно им улыбнулся и поставил поднос на стол.
— А где Джон? — спросил Колин.
Ферек развел руками.
— К сожалению, он упал и ушиб колено, — ответил он. — Но я знал, что вы захотите бренди, милорд, и вот принес.
— Джон сильно ушибся? — сурово спросила Эмма. Нетрудно было догадаться, кто толкнул Джона.
— Ничего страшного. Ему только надо немного полежать.
Ферек заговорщицки посмотрел на нее, в ответ на что Эмма чуть не испепелила его взглядом.
— Клинтон сделает все, что нужно, — сказал Колин, неправильно истолковав ее взгляд.
— У мистера Клинтона сегодня выходной, — сказал Ферек таким тоном, словно более гнусной привычки, чем брать выходной, и представить себе было невозможно. — Я вот не беру выходных, милорд. — Он сложил руки на груди. — Мне и в голову не придет…
— Хорошо, Ферек, ступай, — перебила его Эмма. — Больше нам ничего не понадобится.
— Слушаю, госпожа. А дров для камина принести не надо? Осталось очень мало.
— На сегодня хватит, — сказал Колин, бросив проницательный взгляд на Ферека.
Гигант поклонился.
— Хорошо, милорд, — сказал он и вышел.
— Это должно прекратиться, — сказал Колин, когда за Фереком закрылась дверь.
— Хорошо, я еще раз поговорю с ним, — нетерпеливо сказала Эмма.
— Нет, говорить с ним бесполезно, — задумчиво сказал Колин. — Надо принять более строгие меры. Я не потерплю, чтобы он калечил моих лакеев.
— Какие меры?
— Я думаю, что закажу Клинтону… новый сюртук. С серебряными пуговицами.
Эмма невольно улыбнулась:
— Ферек лопнет от зависти.
— Вот именно. И поймет, что, несмотря на все его происки, Клинтон по-прежнему… у меня в чести.
— Я замечаю в вас тоже склонность к интриге, милорд.
— Есть немного. — Колин потянулся за графином. — Выпьем?
Эмма покачала головой, и он налил бренди себе.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить?
— Почему ты скрыл от меня происшествие в клубе? — спросила Эмма, беря быка за рога.
— В клубе?
Но Эмма заметила, как он насторожился: Колин отлично знает, о чем идет речь.
— Говорят, ты кого-то чуть не задушил. При всех, в ресторане. И говорят, за то, что он каким-то образом оскорбил меня.
— Кто говорит? — спросил Колин тихим голосом, в котором звучала угроза.
— Почему ты мне об этом не рассказал?
— Не счел нужным.
Колин слегка отвернулся от нее. Он не очень-то гордился своей выходкой в клубе. И был возмущен, что кто-то рассказал о ней Эмме.
— Не счел нужным? Разве это не имело отношения к глупой сплетне, которую мы пытаемся пресечь?
— Я не хочу это обсуждать.
— А я хочу.
— Тебя это не касается! — отрезал Колин.
— Не касается?.. — Эмма так разозлилась, что не сразу нашлась что сказать. Кровь стучала у нее в висках. — Ясно, — наконец проговорила она. — Значит, мы вовсе не пытаемся вместе разрешить эту проблему.
— Эмма!
— А я-то вообразила, что у нас общие цели и интересы. Прошу прощения за то, что опять переступила положенные мне рамки, милорд. Постараюсь впредь этого не делать.
— Ты делаешь из мухи слона, — сказал Колин.
— В самом деле? Значит, вы там, в клубе только и делаете, что душите друг друга? У меня почему-то было совсем другое представление.
— Ты нарочно меня злишь.
— Тогда неудивительно, что туда не допускают женщин, — продолжала Эмма, игнорируя его слова. — Женщины не склонны устраивать драки.
Колин схватил ее за плечи, встряхнул и повернул лицом к себе:
— Перестань! — Он до боли сжимал ее плечи. — Кто тебе про это рассказал?
Эмма набрала побольше воздуха, тщетно стараясь сохранить спокойствие.
— Все равно я узнаю, — сказал Колин.
— Да какая разница!
— Эмма!
— А это тебя не касается! — отрезала она и дернулась, пытаясь высвободиться из его рук.
Колин опять ее встряхнул:
— Если ты мне сейчас же не скажешь, я…
— Что ты сделаешь? Задушишь меня?
Колин выпустил ее, точно обжегшись. Глазами, сузившимися от гнева, он смотрел ей в лицо.
— Кто-нибудь в парке. Но просто знакомый не осмелился бы… А, твой брат, — догадался он. — У мальчишки не хватило ума придержать язык.
Эмма постаралась придать лицу удивленное выражение, но Колин прочел в ее глазах правду.
— Черт бы побрал этого щенка! — прорычал он. — Мало ему дурацких нарядов и вечных проигрышей в карты? Да я его…
— Проигрышей? — спросила Эмма.
Колин взглянул на нее.
— Он все еще играет по крупному?
— Конечно. У него вообще мозгов не густо.
— Почему ты мне не сказал?
— Вот и сказал! — рявкнул Колин, которому хотелось растерзать юного Беллингема.
— Спасибо, — с горечью сказала Эмма. — И то только потому, что у нас началась эта… дискуссия.
— Я ему не нянька.
— Разумеется, нет. Ты мне заявил еще в день нашей свадьбы, что отказываешься ему помогать. Придется мне действовать одной — что смогу, то смогу.
— Эмма!
Как это они сумели так рассориться?
— Я сама с ним поговорю. Мне известно, до чего могут довести карты. Он должен будет прислушаться к моим словам.
— Поговорить надо с его отцом, — невольно высказал свою сокровенную мысль Колин. — Если бы он так не давил на парня…
Колин умолк.
На Эмму нахлынули воспоминания детства. Отец требовал от детей безукоризненного поведения, и ее побег не мог не повлиять на Робина. Эмма смотрела на угли, тлеющие в камине.
— Мне не хочется разговаривать с отцом, — тихо призналась она.
— Ну и не разговаривай, — отозвался Колин. — Молодые люди с возрастом умнеют. Ты слишком переживаешь по этому поводу.
Эмма внимательно на него посмотрела. Перед ней возник образ Эдварда, погибшего из-за страсти к азартным играм. Колину этого было не понять. Эмма вдруг почувствовала, как между ней и Колином разверзается пропасть.
— Не беспокойся, — холодно сказала она, вставая. — Я постараюсь, чтобы все это тебя никак не касалось.
— Это действительно меня не касается, — пробурчал Колин.
Он был зол на весь свет. Эмма как с цепи сорвалась.
— Совершенно верно, — сказала Эмма. — Спокойной ночи, милорд.
Когда она ушла, Колин налил себе еще бренди и мрачно уставился в камин. Эмма к нему несправедлива. Отказывается слушать объяснения. И до чего язвительна! Конечно, он вел себя в клубе как последний идиот. Ему не надо этого объяснять да еще делать саркастические замечания про любовь к дракам. Его и так передергивает каждый раз, когда он вспоминает лиловое лицо Стейна. Мало разве того, что над ним посмеиваются все его приятели? И разве он не понимает, что этой несвойственной для себя вспышкой только затруднил борьбу со сплетнями? Зачем ей-то понадобилось над ним насмехаться?
В знак протеста Колин снова наполнил бокал и выпил. Неужели она не может его понять? Понять, как он стыдится этой выходки. Но ей есть дело только до своего братца. А стоит он такой заботы? Конечно, нет! Юный болван, который не умеет держать язык за зубами, не в состоянии уйти от карточного стола до того, как проиграется в пух и прах, который не может даже приличный жилет себе заказать в конце концов! Колин с трудом удерживался от соблазна шваркнуть бокал о кирпичи камина. Нет, что угодно, но обращать Робина Беллингема на путь истинный он отказывается. Пусть-ка посидит недельку в долговой тюрьме — это ему выправит мозги.
Глава 9
На следующее утро, не дав себе времени на размышления, Эмма позвала Ферека и отправилась в его сопровождении пешком к знакомому до боли дому.
Все здесь осталось по-прежнему: те же дома из красного кирпича, отделанные серым камнем; та же булыжная мостовая и аккуратные тротуары со столбами, к которым привязывали лошадей; та же безукоризненная чистота перед каждым домом; а в доме номер 16, где жила миссис Грейнджер, в ящике под окном, как и раньше, цвели розы. Все осталось до удивления неизменным.
— Мы сюда пришли, госпожа? — осведомился Ферек.
Эмма кивнула. У нее стоял комок в горле.
— А кто здесь живет?
— Раньше здесь жила я, — шепотом сказала Эмма.
Ферек наклонился к ней:
— Я вас не расслышал, госпожа.
Эмма выпрямилась, взяв себя в руки.
— Я жила здесь ребенком, Ферек. Это наш фамильный дом.
— Да? — Гигант с интересом огляделся. — Приятная улица.
— Да. — Эмма пошла по правой стороне улицы к дому номер И.
— Вы собираетесь навестить отца, госпожа?
Эмма опять кивнула.
— Это хорошо. — На лице Ферека появилось довольное выражение.
— Ты одобряешь, Ферек? — с улыбкой спросила Эмма.
— Старших положено уважать. С тех пор, как мы приехали в Англию, вы ни разу не были у отца.
— Мы поссорились при расставании, — сухо ответила Эмма.
— А сейчас вы хотите загладить свою вину?
— Мою вину? Это он пусть заглаживает свою.
Они подошли к парадному входу дома Беллингемов.
Ферек медленно покачал головой:
— Нет, госпожа, повиниться должен младший. Нельзя унижать старых людей.
Эмма хотела возразить, но передумала.
— Ты ничего не знаешь о наших отношениях, — вполголоса проговорила она и велела ему постучать в дверь.
Дверь открыл человек, который тоже ей был хорошо знаком.
— Здравствуй, Виггинс, — сказала Эмма.
— Мисс Эмма! — Старый дворецкий расплылся в улыбке. — Как я рад вас видеть! Мы все слышали… Я хочу сказать, примите, пожалуйста, поздравления от всех слуг.
— Спасибо. — В Эмме шевельнулось чувство вины.
Старый слуга смотрел на нее с такой доброжелательностью. Может, следовало бы раньше прийти сюда? — Я спущусь к вам после разговора с отцом. Он дома?
— Да, мисс. Он у себя в кабинете.
Эмма прошла в холл. Тут Виггинс, наконец, разглядел Ферека и вздрогнул.
— Это мой слуга Ферек, — успокоила его Эмма.
Виггинс в изумлении смотрел на темнокожего гиганта.
— Вот как, мисс? — слабым голосом произнес он.
Ферек низко ему поклонился.
— Почтение дому отца моей госпожи, — пробасил он.
— Э-э-э… — Виггинс таращился на Ферека, который все еще стоял, согнувшись в поклоне. Потом вопросительно посмотрел на Эмму.
— Скажите спасибо, — шепнула она.
— Гм. Спасибо, — сказал Виггинс.
Ферек распрямился и широко ему улыбнулся.
— Жди меня здесь, — приказала ему Эмма.
— Хорошо, госпожа. — Ферек сел на пол, прислонившись спиной к стене.
— Мисс Эмма! — протестующе воскликнул старый дворецкий.
— Пусть его. Не волнуйся.
Эмма оставила дворецкого выяснять отношения с Фереком, а сама пошла по коридору.
Около двери кабинета она помедлила. Когда она была ребенком, ее призывали сюда только для того, чтобы выбранить. Ей с Робином запрещалось входить сюда без сопровождения взрослых, и их отец всегда уходил в кабинет, когда был в плохом настроении. Так что Эмме пришлось сделать над собой усилие, чтобы поднять руку и постучать в дверь.
— Войдите!
Эмма сглотнула и отворила дверь.
Джордж Беллингем сидел в кресле около камина. Окно было у него за спиной, и свет, падающий на страницы книги, которую он читал, превращал его седые волосы в подобие нимба. Лицо Беллингема было в тени.
— В чем дело? — спросил он, поднимая глаза.
Раздражение тут же уступило место удивлению, он схватил трость и поспешно поднялся на ноги. — Эмма, дорогая, как я рад тебя видеть!
— Пожалуйста, не вставай.
Эмма пересекла комнату и остановилась перед ним.
— Какой приятный сюрприз, — сказал ее отец, опускаясь обратно в кресло. — Садись, пожалуйста.
Ты прекрасно выглядишь.
Эмма села в кресло с другой стороны камина.
— Надеюсь, ничего не случилось? — резко спросил Беллингем. — С Сент-Моуром не поссорилась?
— Нет.
— Ну и прекрасно. Я просто подумал, чего это ты вдруг ко мне пришла. Ты здесь не была с… — Он не докончил фразы, повернулся и дернул за шнур колокольчика. — Хочешь кофе? Или чаю?
— Не знаю. Чаю, может быть.
Дверь отворилась.
— Бесс, — сказал Беллингем, — к нам пришла мисс Эмма. Принеси чаю.
— Сейчас, сэр, — сказала горничная и присела. — Мы рады вас видеть, мисс Эмма.
— Спасибо, Бесс.
В ожидании чая Эмма говорила о разных пустяках, но когда горничная принесла чай, разлила его по чашкам и удалилась, Эмма сказала:
— Вообще-то я пришла к тебе поговорить о Робине.
Улыбка исчезла с лица Беллингема.
— Что еще он натворил?
— Он ничего не натворил. То есть… — Эмма набралась духу и выпалила: — Меня беспокоит его увлечение карточной игрой.
— А черт! — взорвался Беллингем. Он по-прежнему играет? Сколько раз я ему выговаривал! Угрожал лишить его содержания. Но он и слушать не хочет. — Старик стукнул кулаком по ручке кресла. — Я с него шкуру спущу.
Эмма вздрогнула. Как часто он вот так же кричал на нее.
— Пожалуйста, папа, — сказала она.
— Что пожалуйста?
— Это не поможет.
Джордж Беллингем вперил в нее гневный взгляд.
— У тебя, наверное, есть какое-то предложение. Иначе бы ты не пришла.
— Не знаю, — ответила Эмма. — Мне хотелось с тобой посоветоваться. Я так хорошо знаю, что может случиться с человеком, который пристрастился к карточной игре.
Беллингем фыркнул.
— Мне невыносимо думать, что Робин может, погибнуть, как…
— …как этот прохвост Эдвард Таррант, — закончил он.
Эмма кивнула.
— Я с самого начала предупреждал тебя, что ему нужны только твои деньги.
— Да. Предупреждал.
— А ты прислушалась к моим словам? Теперь ты поняла, что я был прав?
— Да, папа, — безжизненным голосом ответила Эмма.
— А теперь ты пришла давать мне советы, как воспитывать сына?
— Нет, я только хочу…
— Вы только ее послушайте! Да знаешь ли ты, что если я с мальчишкой чересчур суров, то в этом виновата ты.
— Я?!
— Я просто не хотел, чтобы он погубил свою жизнь так же, как ты погубила свою. Вот и держу его в узде. И что в этом плохого? — Он враждебно смотрел на Эмму.
— Я понимаю, что причинила тебе много неприятностей, — начала Эмма.
— Неприятностей! Да ты просто не представляешь себе, что мне пришлось вытерпеть.
— Наверное, не представляю, — признала Эмма.
— Когда ты сбежала, я был вне себя. После смерти матери я старался быть тебе хорошим отцом. Ты не можешь этого отрицать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
К ужину ее причесывала горничная, и Эмма знала, что с Колином будет Реддингс. Придется подождать до конца ужина, решила она, изнывая от нетерпения…
— Ну, как покатались? — спросил ее Колин за ужином.
— Весьма оригинально.
— Мне тоже показалось, что леди Мэри — оригинальная девица.
— Это верно.
Эмма сделала над собой усилие и рассказала Колину о том, как прошла их прогулка. Колин страшно веселился, слушая про перебранку между Робином и леди Мэри.
— У меня появилось желание познакомиться с этим Фредди Бланкеншипом, — сказал он.
— Это твое дело. Мне же остается только надеяться, что наша следующая прогулка не будет похожа на эту.
— Как, ты думаешь еще об одной прогулке с ней?
— Да, думаю.
— Ты действительно считаешь, что это необходимо?
Эмма посмотрела ему в глаза.
— А ты так не считаешь? — со значением спросила она.
Колин намека не понял.
— Ну что ж, поступай, как считаешь нужным, — сказал он.
— А у тебя по этому поводу нет никакого мнения? — жестко спросила Эмма. — Тебе не кажется, что сплетня расползлась по всему городу?
— Мое слово пока что перевешивает выдумки какой-то девчонки.
— Вот как?
Колин, казалось, не заметил иронии в этих словах.
— Из этой истории вышла даже польза, — с улыбкой сказал он. — Ты расположила к себе мою мать.
— Что?
— Я ее сегодня встретил на Бонд-стрит, и, когда я посмел пожаловаться, что у меня в гостиной вдруг оказалась леди Мэри, она горой встала на твою защиту.
— Ты шутишь?
— Отнюдь. Твои старания предотвратить скандал произвели на нее большое впечатление. Она мне даже сделала выговор: как я смею критиковать такую смелую и находчивую женщину? И еще сказала, что я тебя недостоин.
— С чего бы это вдруг?
До сознания Колина вдруг дошли иронические интонации жены.
— Ты взяла ее штурмом, — ответил он. — В чем дело, Эмма?
— Со мной? Ни в чем.
— Тебя кто-то оскорбил? Ты поэтому спрашиваешь про сплетню?
— Не знаю, — резко ответила Эмма. — Тебе виднее.
Колин нахмурился. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, вошел лакей с подносом и стал раскладывать по тарелкам жаркое. Когда они начали есть, Джон встал в углу на случай, если им что-нибудь понадобится, и разговор на интересующую мужа и жену тему пришлось прекратить.
Они молча закончили трапезу.
— Куда пойдем — в библиотеку или в гостиную? — спросил Колин.
— В библиотеку, — решительно сказала Эмма.
Туда редко заглядывают слуги, и у них будет возможность поговорить. Они сели на диван перед камином. Колин протянул к огню свои длинные ноги.
— Как приятно провести вечер дома, — сказал он. — Нам так редко это удается.
— Да. — Эмма повернулась к мужу. — Я хочу с тобой поговорить.
— Я это почувствовал, — сухо отозвался он.
— Почему ты мне не рассказал… — В дверь постучали. — Кто там? — резко спросила Эмма.
Вошел Ферек. У него в руках был поднос, на котором стояли графин с бренди и бокалы. Он лучезарно им улыбнулся и поставил поднос на стол.
— А где Джон? — спросил Колин.
Ферек развел руками.
— К сожалению, он упал и ушиб колено, — ответил он. — Но я знал, что вы захотите бренди, милорд, и вот принес.
— Джон сильно ушибся? — сурово спросила Эмма. Нетрудно было догадаться, кто толкнул Джона.
— Ничего страшного. Ему только надо немного полежать.
Ферек заговорщицки посмотрел на нее, в ответ на что Эмма чуть не испепелила его взглядом.
— Клинтон сделает все, что нужно, — сказал Колин, неправильно истолковав ее взгляд.
— У мистера Клинтона сегодня выходной, — сказал Ферек таким тоном, словно более гнусной привычки, чем брать выходной, и представить себе было невозможно. — Я вот не беру выходных, милорд. — Он сложил руки на груди. — Мне и в голову не придет…
— Хорошо, Ферек, ступай, — перебила его Эмма. — Больше нам ничего не понадобится.
— Слушаю, госпожа. А дров для камина принести не надо? Осталось очень мало.
— На сегодня хватит, — сказал Колин, бросив проницательный взгляд на Ферека.
Гигант поклонился.
— Хорошо, милорд, — сказал он и вышел.
— Это должно прекратиться, — сказал Колин, когда за Фереком закрылась дверь.
— Хорошо, я еще раз поговорю с ним, — нетерпеливо сказала Эмма.
— Нет, говорить с ним бесполезно, — задумчиво сказал Колин. — Надо принять более строгие меры. Я не потерплю, чтобы он калечил моих лакеев.
— Какие меры?
— Я думаю, что закажу Клинтону… новый сюртук. С серебряными пуговицами.
Эмма невольно улыбнулась:
— Ферек лопнет от зависти.
— Вот именно. И поймет, что, несмотря на все его происки, Клинтон по-прежнему… у меня в чести.
— Я замечаю в вас тоже склонность к интриге, милорд.
— Есть немного. — Колин потянулся за графином. — Выпьем?
Эмма покачала головой, и он налил бренди себе.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить?
— Почему ты скрыл от меня происшествие в клубе? — спросила Эмма, беря быка за рога.
— В клубе?
Но Эмма заметила, как он насторожился: Колин отлично знает, о чем идет речь.
— Говорят, ты кого-то чуть не задушил. При всех, в ресторане. И говорят, за то, что он каким-то образом оскорбил меня.
— Кто говорит? — спросил Колин тихим голосом, в котором звучала угроза.
— Почему ты мне об этом не рассказал?
— Не счел нужным.
Колин слегка отвернулся от нее. Он не очень-то гордился своей выходкой в клубе. И был возмущен, что кто-то рассказал о ней Эмме.
— Не счел нужным? Разве это не имело отношения к глупой сплетне, которую мы пытаемся пресечь?
— Я не хочу это обсуждать.
— А я хочу.
— Тебя это не касается! — отрезал Колин.
— Не касается?.. — Эмма так разозлилась, что не сразу нашлась что сказать. Кровь стучала у нее в висках. — Ясно, — наконец проговорила она. — Значит, мы вовсе не пытаемся вместе разрешить эту проблему.
— Эмма!
— А я-то вообразила, что у нас общие цели и интересы. Прошу прощения за то, что опять переступила положенные мне рамки, милорд. Постараюсь впредь этого не делать.
— Ты делаешь из мухи слона, — сказал Колин.
— В самом деле? Значит, вы там, в клубе только и делаете, что душите друг друга? У меня почему-то было совсем другое представление.
— Ты нарочно меня злишь.
— Тогда неудивительно, что туда не допускают женщин, — продолжала Эмма, игнорируя его слова. — Женщины не склонны устраивать драки.
Колин схватил ее за плечи, встряхнул и повернул лицом к себе:
— Перестань! — Он до боли сжимал ее плечи. — Кто тебе про это рассказал?
Эмма набрала побольше воздуха, тщетно стараясь сохранить спокойствие.
— Все равно я узнаю, — сказал Колин.
— Да какая разница!
— Эмма!
— А это тебя не касается! — отрезала она и дернулась, пытаясь высвободиться из его рук.
Колин опять ее встряхнул:
— Если ты мне сейчас же не скажешь, я…
— Что ты сделаешь? Задушишь меня?
Колин выпустил ее, точно обжегшись. Глазами, сузившимися от гнева, он смотрел ей в лицо.
— Кто-нибудь в парке. Но просто знакомый не осмелился бы… А, твой брат, — догадался он. — У мальчишки не хватило ума придержать язык.
Эмма постаралась придать лицу удивленное выражение, но Колин прочел в ее глазах правду.
— Черт бы побрал этого щенка! — прорычал он. — Мало ему дурацких нарядов и вечных проигрышей в карты? Да я его…
— Проигрышей? — спросила Эмма.
Колин взглянул на нее.
— Он все еще играет по крупному?
— Конечно. У него вообще мозгов не густо.
— Почему ты мне не сказал?
— Вот и сказал! — рявкнул Колин, которому хотелось растерзать юного Беллингема.
— Спасибо, — с горечью сказала Эмма. — И то только потому, что у нас началась эта… дискуссия.
— Я ему не нянька.
— Разумеется, нет. Ты мне заявил еще в день нашей свадьбы, что отказываешься ему помогать. Придется мне действовать одной — что смогу, то смогу.
— Эмма!
Как это они сумели так рассориться?
— Я сама с ним поговорю. Мне известно, до чего могут довести карты. Он должен будет прислушаться к моим словам.
— Поговорить надо с его отцом, — невольно высказал свою сокровенную мысль Колин. — Если бы он так не давил на парня…
Колин умолк.
На Эмму нахлынули воспоминания детства. Отец требовал от детей безукоризненного поведения, и ее побег не мог не повлиять на Робина. Эмма смотрела на угли, тлеющие в камине.
— Мне не хочется разговаривать с отцом, — тихо призналась она.
— Ну и не разговаривай, — отозвался Колин. — Молодые люди с возрастом умнеют. Ты слишком переживаешь по этому поводу.
Эмма внимательно на него посмотрела. Перед ней возник образ Эдварда, погибшего из-за страсти к азартным играм. Колину этого было не понять. Эмма вдруг почувствовала, как между ней и Колином разверзается пропасть.
— Не беспокойся, — холодно сказала она, вставая. — Я постараюсь, чтобы все это тебя никак не касалось.
— Это действительно меня не касается, — пробурчал Колин.
Он был зол на весь свет. Эмма как с цепи сорвалась.
— Совершенно верно, — сказала Эмма. — Спокойной ночи, милорд.
Когда она ушла, Колин налил себе еще бренди и мрачно уставился в камин. Эмма к нему несправедлива. Отказывается слушать объяснения. И до чего язвительна! Конечно, он вел себя в клубе как последний идиот. Ему не надо этого объяснять да еще делать саркастические замечания про любовь к дракам. Его и так передергивает каждый раз, когда он вспоминает лиловое лицо Стейна. Мало разве того, что над ним посмеиваются все его приятели? И разве он не понимает, что этой несвойственной для себя вспышкой только затруднил борьбу со сплетнями? Зачем ей-то понадобилось над ним насмехаться?
В знак протеста Колин снова наполнил бокал и выпил. Неужели она не может его понять? Понять, как он стыдится этой выходки. Но ей есть дело только до своего братца. А стоит он такой заботы? Конечно, нет! Юный болван, который не умеет держать язык за зубами, не в состоянии уйти от карточного стола до того, как проиграется в пух и прах, который не может даже приличный жилет себе заказать в конце концов! Колин с трудом удерживался от соблазна шваркнуть бокал о кирпичи камина. Нет, что угодно, но обращать Робина Беллингема на путь истинный он отказывается. Пусть-ка посидит недельку в долговой тюрьме — это ему выправит мозги.
Глава 9
На следующее утро, не дав себе времени на размышления, Эмма позвала Ферека и отправилась в его сопровождении пешком к знакомому до боли дому.
Все здесь осталось по-прежнему: те же дома из красного кирпича, отделанные серым камнем; та же булыжная мостовая и аккуратные тротуары со столбами, к которым привязывали лошадей; та же безукоризненная чистота перед каждым домом; а в доме номер 16, где жила миссис Грейнджер, в ящике под окном, как и раньше, цвели розы. Все осталось до удивления неизменным.
— Мы сюда пришли, госпожа? — осведомился Ферек.
Эмма кивнула. У нее стоял комок в горле.
— А кто здесь живет?
— Раньше здесь жила я, — шепотом сказала Эмма.
Ферек наклонился к ней:
— Я вас не расслышал, госпожа.
Эмма выпрямилась, взяв себя в руки.
— Я жила здесь ребенком, Ферек. Это наш фамильный дом.
— Да? — Гигант с интересом огляделся. — Приятная улица.
— Да. — Эмма пошла по правой стороне улицы к дому номер И.
— Вы собираетесь навестить отца, госпожа?
Эмма опять кивнула.
— Это хорошо. — На лице Ферека появилось довольное выражение.
— Ты одобряешь, Ферек? — с улыбкой спросила Эмма.
— Старших положено уважать. С тех пор, как мы приехали в Англию, вы ни разу не были у отца.
— Мы поссорились при расставании, — сухо ответила Эмма.
— А сейчас вы хотите загладить свою вину?
— Мою вину? Это он пусть заглаживает свою.
Они подошли к парадному входу дома Беллингемов.
Ферек медленно покачал головой:
— Нет, госпожа, повиниться должен младший. Нельзя унижать старых людей.
Эмма хотела возразить, но передумала.
— Ты ничего не знаешь о наших отношениях, — вполголоса проговорила она и велела ему постучать в дверь.
Дверь открыл человек, который тоже ей был хорошо знаком.
— Здравствуй, Виггинс, — сказала Эмма.
— Мисс Эмма! — Старый дворецкий расплылся в улыбке. — Как я рад вас видеть! Мы все слышали… Я хочу сказать, примите, пожалуйста, поздравления от всех слуг.
— Спасибо. — В Эмме шевельнулось чувство вины.
Старый слуга смотрел на нее с такой доброжелательностью. Может, следовало бы раньше прийти сюда? — Я спущусь к вам после разговора с отцом. Он дома?
— Да, мисс. Он у себя в кабинете.
Эмма прошла в холл. Тут Виггинс, наконец, разглядел Ферека и вздрогнул.
— Это мой слуга Ферек, — успокоила его Эмма.
Виггинс в изумлении смотрел на темнокожего гиганта.
— Вот как, мисс? — слабым голосом произнес он.
Ферек низко ему поклонился.
— Почтение дому отца моей госпожи, — пробасил он.
— Э-э-э… — Виггинс таращился на Ферека, который все еще стоял, согнувшись в поклоне. Потом вопросительно посмотрел на Эмму.
— Скажите спасибо, — шепнула она.
— Гм. Спасибо, — сказал Виггинс.
Ферек распрямился и широко ему улыбнулся.
— Жди меня здесь, — приказала ему Эмма.
— Хорошо, госпожа. — Ферек сел на пол, прислонившись спиной к стене.
— Мисс Эмма! — протестующе воскликнул старый дворецкий.
— Пусть его. Не волнуйся.
Эмма оставила дворецкого выяснять отношения с Фереком, а сама пошла по коридору.
Около двери кабинета она помедлила. Когда она была ребенком, ее призывали сюда только для того, чтобы выбранить. Ей с Робином запрещалось входить сюда без сопровождения взрослых, и их отец всегда уходил в кабинет, когда был в плохом настроении. Так что Эмме пришлось сделать над собой усилие, чтобы поднять руку и постучать в дверь.
— Войдите!
Эмма сглотнула и отворила дверь.
Джордж Беллингем сидел в кресле около камина. Окно было у него за спиной, и свет, падающий на страницы книги, которую он читал, превращал его седые волосы в подобие нимба. Лицо Беллингема было в тени.
— В чем дело? — спросил он, поднимая глаза.
Раздражение тут же уступило место удивлению, он схватил трость и поспешно поднялся на ноги. — Эмма, дорогая, как я рад тебя видеть!
— Пожалуйста, не вставай.
Эмма пересекла комнату и остановилась перед ним.
— Какой приятный сюрприз, — сказал ее отец, опускаясь обратно в кресло. — Садись, пожалуйста.
Ты прекрасно выглядишь.
Эмма села в кресло с другой стороны камина.
— Надеюсь, ничего не случилось? — резко спросил Беллингем. — С Сент-Моуром не поссорилась?
— Нет.
— Ну и прекрасно. Я просто подумал, чего это ты вдруг ко мне пришла. Ты здесь не была с… — Он не докончил фразы, повернулся и дернул за шнур колокольчика. — Хочешь кофе? Или чаю?
— Не знаю. Чаю, может быть.
Дверь отворилась.
— Бесс, — сказал Беллингем, — к нам пришла мисс Эмма. Принеси чаю.
— Сейчас, сэр, — сказала горничная и присела. — Мы рады вас видеть, мисс Эмма.
— Спасибо, Бесс.
В ожидании чая Эмма говорила о разных пустяках, но когда горничная принесла чай, разлила его по чашкам и удалилась, Эмма сказала:
— Вообще-то я пришла к тебе поговорить о Робине.
Улыбка исчезла с лица Беллингема.
— Что еще он натворил?
— Он ничего не натворил. То есть… — Эмма набралась духу и выпалила: — Меня беспокоит его увлечение карточной игрой.
— А черт! — взорвался Беллингем. Он по-прежнему играет? Сколько раз я ему выговаривал! Угрожал лишить его содержания. Но он и слушать не хочет. — Старик стукнул кулаком по ручке кресла. — Я с него шкуру спущу.
Эмма вздрогнула. Как часто он вот так же кричал на нее.
— Пожалуйста, папа, — сказала она.
— Что пожалуйста?
— Это не поможет.
Джордж Беллингем вперил в нее гневный взгляд.
— У тебя, наверное, есть какое-то предложение. Иначе бы ты не пришла.
— Не знаю, — ответила Эмма. — Мне хотелось с тобой посоветоваться. Я так хорошо знаю, что может случиться с человеком, который пристрастился к карточной игре.
Беллингем фыркнул.
— Мне невыносимо думать, что Робин может, погибнуть, как…
— …как этот прохвост Эдвард Таррант, — закончил он.
Эмма кивнула.
— Я с самого начала предупреждал тебя, что ему нужны только твои деньги.
— Да. Предупреждал.
— А ты прислушалась к моим словам? Теперь ты поняла, что я был прав?
— Да, папа, — безжизненным голосом ответила Эмма.
— А теперь ты пришла давать мне советы, как воспитывать сына?
— Нет, я только хочу…
— Вы только ее послушайте! Да знаешь ли ты, что если я с мальчишкой чересчур суров, то в этом виновата ты.
— Я?!
— Я просто не хотел, чтобы он погубил свою жизнь так же, как ты погубила свою. Вот и держу его в узде. И что в этом плохого? — Он враждебно смотрел на Эмму.
— Я понимаю, что причинила тебе много неприятностей, — начала Эмма.
— Неприятностей! Да ты просто не представляешь себе, что мне пришлось вытерпеть.
— Наверное, не представляю, — признала Эмма.
— Когда ты сбежала, я был вне себя. После смерти матери я старался быть тебе хорошим отцом. Ты не можешь этого отрицать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35