— Я не только покровитель Изабель, — бросился в омут с головой Терренс. — Я ее…
— Ой, смотрите! — воскликнула Амелия, протягивая руку.
Раздраженный тем, что его прервали на самом важном месте, Терренс угрюмо посмотрел в указанном направлении. Прямо на них вдоль лесной просеки летела большая птица.
— Кто это? — спросил Терренс.
— Сова! — торжественно прошептала Амелия.
Ночная хищница летела низко, близоруко щурясь своими огромными желтыми, ослепшими на дневном свете глазами-блюдцами. Вот она поравнялась со всадниками и мягко прошуршала крыльями над самыми их головами. Промелькнула и исчезла.
— Проклятие! — проводил ее глазами Терренс. — Интересно, почему это она вдруг решила вылететь днем?
— Это судьба, — загадочно прошептала Амелия.
— Что? — взглянул на девушку Терренс.
Та посмотрела на него с обожанием, и от этого взгляда по спине Терренса пробежал неприятный холодок.
— Что вы имели в виду? — напряженно спросил он.
— Это был знак судьбы! — пылко воскликнула Амелия. — Теперь нам суждено быть вместе — отныне и навеки!
— Нет-нет-нет! — скороговоркой откликнулся Терренс.
— Нас осенила крыльями сова, — торжественно произнесла Амелия. — В ту самую минуту, когда мы о ней говорили. Днем! Как же можно не понять что это — знак судьбы?
— Не понимаю, — заупрямился Терренс. — Все равно не понимаю. И не хочу…
— Наш брак будет счастливым! — радостно воскликнула Амелия.
— Наш брак? — судорожно сглотнул Терренс.
— О, дорогой, — покраснела Амелия. — Я знаю, что опережаю события. Вы даже не знакомы еще с моим отцом, но… сова… знак судьбы… Это заставляет меня забыть о приличиях.
— Поговорим о приличиях, — зацепился за нужное слово Терренс. — Амелия, я должен открыть вам глаза. Я не только покровитель Изабель как актрисы, но…
— Продолжайте, — ободряюще улыбнулась Амелия.
— Она — моя любовница! — сжег за собою мосты Терренс.
Амелия по-прежнему улыбалась загадочной улыбкой Джоконды.
— Я знаю, — кивнула она без тени смущения.
— Знаете? — изумленно переспросил Терренс.
— Конечно, — шепнула Амелия и оглянулась. — И не будем обсуждать этот вопрос. Это неприлично. Сделаем вид, что у вас нет никакой любовницы. Я и раньше догадывалась, но окончательно убедилась в этом вчера, когда вы стали обсуждать постельные проблемы Изабель. А до этого мне пришлось до всего доходить самой — ведь никто и никогда не заговаривал со мною на эту тему. Особенно герцогиня — вот уж мастерица сохранять хорошую мину при плохой игре.
— Вы знаете, что Изабель — моя любовница, — неприязненно спросил Терренс, — и вас это не волнует?
— Конечно, нет! — искренне удивилась Амелия. — И не бойтесь, я не стану делать из этого трагедию. Мама, пока была жива, успела все мне объяснить.
Амелия снова посмотрела на Терренса с таким обожанием, что у него по телу пробежал холодок.
— Вы так похожи на моего папу, — сказала Амелия. — У него тоже всегда были актрисы, и мама научила меня, как нужно держаться с ними.
— Боже правый! — воскликнул Терренс, поражаясь все больше и больше. — И вам безразличны мои чувства?
— Чувства? — нахмурилась Амелия и покачала головой. — При чем тут чувства? Изабель — женщина из низких слоев общества. Мужчина может увлекаться такими женщинами, спать с ними, содержать их. Но любить? Эти женщины созданы для того, чтобы быть любовницами, а мы — светские женщины — для того, чтобы быть леди и… женами.
Мрачный гнев обуял Терренса. Он вспомнил самого себя и ту лекцию, которую он прочитал Изабель по поводу правил приличия в светском браке. Как она была тогда поражена тем, что жены аристократов должны закрывать глаза на любовные похождения своих мужей. Изабель была поражена, а он смеялся над ее наивностью. М-да. Сейчас Терренсу было не до смеха.
Он посмотрел на Амелию с нарастающим отвращением.
— Так вы полагаете, что я не могу любить Изабель уже только потому, что она не из нашего круга?
— Не можете. Конечно, не можете, — спокойно подтвердила Амелия.
— Так почему же, по-вашему, я привез ее сюда?
— Да, — застенчиво улыбнулась Амелия, — вам, конечно, не следовало это делать, но вас можно понять — вы молоды и свободны, и невоздержанны в своих поступках. Ничего, когда мы поженимся, вы научитесь вести себя иначе и соблюдать приличия.
— Как ваш папа? — с ненавистью спросил Терренс.
— Да, — простодушно ответила Амелия.
Она внимательно посмотрела на Терренса.
— Вы с ним очень похожи. А теперь, после того, как мы получили знак судьбы, я не сомневаюсь, что наш брак будет счастливым и увенчанным…
— Кем? — злобно спросил Терренс. — Совами, что ли?
— Зачем же? — снисходительно улыбнулась Амелия. — Детьми, разумеется.
— Ну, хватит! — отрезал Терренс. — Шутки в сторону. Какая-то несчастная сова рехнулась и решила днем вылететь из гнезда, и это для вас достаточно веская причина, чтобы выйти за меня замуж?
— Вы не понимаете, — пылко прошептала Амелия, — это необычно. Это так необычно!
— О господи! — стиснул челюсти Терренс и резко развернул своего коня.
— Куда вы? — удивленно воскликнула Амелия.
— Домой, — коротко бросил Терренс.
Бежать, бежать, и поскорее! Подальше от этой коричневой чумы с ее совами, папашами и понятиями о нравственности!
Домой. К Изабель. Он найдет ее и пробьется к ней, а если для этого нужно будет выкинуть Мордрида — что ж, он выбросит его из комнаты Изабель вместе с кроватью!
Изабель! Она и только она одна нужна ему сейчас!
— Доброе утро, Стилтон, — слабым голосом сказала Изабель, присаживаясь к чайному столу.
Она посмотрела по сторонам, но огромный стол был пуст до самого горизонта. Изабель сидела за ним в полном одиночестве.
— А где все? — спросила она дворецкого, с неторопливым достоинством приблизившегося к ее стулу.
— Отсутствуют, мадам, — спокойно ответил тот, наливая в стоящую перед Изабель изящную чашку горячий янтарный чай.
Да. Не скажешь, что тебе не ответили, но много ли можно понять из такого ответа? Впрочем, при всей своей невозмутимости и вышколенности, дворецкий герцогини никогда не упускал случая хоть как-то подчеркнуть свое неодобрительное отношение к белокурой гостье. Что ж, не скажешь, что это неожиданно, но и не скажешь, что это приятно.
Изабель слегка поморщилась и взяла в руку тонкую фарфоровую чашечку.
— Вот как?
— Да, мисс Клинтон, — сказал Стилтон.
Изабель вопросительно посмотрела на него, и Стилто-ну пришлось доложить поподробнее:
— Мистер Терренс, мисс Амелия, мистер Бабникер и мисс Элизабет уехали на верховую прогулку. Мистер Терренс сказал, что вы, очевидно, сегодня еще останетесь дома. Отдохнуть.
— Вот как? — негромко сказала Изабель и пригубила ароматный напиток.
— Да, — подтвердил Стилтон. — Леди Дороти отправилась к своему адвокату, мисс Тео — на прогулку, а мисс Летти все еще спит, если я не ошибаюсь. Боюсь, она вчера очень поздно вернулась.
— На самом деле? — спросила Изабель.
Сама-то она вчера едва добралась до своей постели.
— Да, мисс Клинтон, — все так же спокойно продолжал Стилтон. — Она долго занималась устройством… э… медведя.
— О боже! — улыбнулась Изабель. — А что, она уже выбрала для медвежонка имя?
— Да, — кивнул Стилтон. — Она назвала его… Сэр Дрейк.
— Сэр Дрейк? — расхохоталась Изабель. — Господи, да как только ей это в голову пришло?
— Поступки мисс Летти не требуют логического объяснения, мисс Клинтон, — заметил Стилтон. — Она провела на конюшне вместе с Сэром Дрейком почти всю ночь.
— Вот бесстыдница! — хихикнула Изабель.
— Леди Дороти это очень не понравилось, — добавил Стилтон.
— Да уж, могу представить, — снова хихикнула Изабель.
— Это вес, мисс Клинтон?
— Да, — ответила Изабель и уткнулась в чашку.
Стилтон с достоинством поклонился и вышел — как всегда, степенно и важно. Изабель с наслаждением отпила еще глоток горячего, крепкого, душистого чаю. Нет, что ни говори, а лучше чая нет лекарства — ни для тела, ни для души!
Изабель допила чашку и задумалась — не налить ли вторую?
И в эту минуту ее окликнули — громко и испуганно. Она подняла глаза.
В дверях столовой появился человек, и в этом человеке лишь с большим трудом можно было узнать Стилтона. Можно поклясться, что еще никто и никогда не видел образцового дворецкого таким — бледным, растрепанным и суетливым.
— Мисс Клинтон! — повторил он, вбегая в комнату со скоростью, которая так не вязалась с его величественной фигурой. — Мисс Клинтон! На помощь!
— Что? Что случилось? — вскочила она.
— Пьер… повар… то есть шеф-повар!.. — задыхаясь, прокричал Стилтон. — Он… он хочет убить… Мордрида!
— Что? — ахнула Изабель. — Да он спятил!
— Мордрид сожрал все бифштексы, — пояснил Стилтон. — И Пьер его за это хочет убить. А весь кухонный персонал разбежался.
— О господи! — Изабель подобрала юбки и бросилась к двери. — Стилтон, где тут у вас кухня?
— Я покажу.
Стилтон обогнал Изабель и затрусил впереди, указывая дорогу. Изабель поспешила за ним. Минута, и они — раскрасневшиеся и запыхавшиеся — добежали до кухонной двери. Она была прикрыта, и изнутри доносилась отборная французская брань. Затем к ней добавился вой Мордрида — высокий, пронзительный.
— Кончено, — сказал, задыхаясь, Стилтон.
— Будем надеяться на лучшее, — оптимистично ответила Изабель.
Она подобрала юбки и ринулась вперед, заранее готовая к новой битве.
Поле боя оказалось совсем рядом — сразу же за кухонной дверью, и усеяно оно было перевернутыми скамейками, опрокинутыми кастрюлями и разбитыми тарелками. Все стены, и пол, и плита, и даже потолок были густо припудрены мукой и основательно смазаны маслом. Мучная пыль висела в воздухе, навевая мысли об орудийном дыме, а масло капало на пол тяжелыми, вязкими каплями, которые заставляли почему-то вспомнить о военно-полевых лазаретах.
Пьер медленно надвигался на Мордрида, раскручивая в руке большой, тяжелый, опасно поблескивающий лезвием кухонный топорик. Внезапно сквозь брань и крик в речи Пьера прорезалось что-то человеческое, и стало возможным разобрать:
— Я убью тебя, ворюга! Это было последнее мясо, которое ты сожрал в своей жизни, мерзавец!
— Остановитесь! — закричала Изабель.
Пьер даже не обернулся. Он продолжал раскручивать свой топорик, словно был не французом, а коренным индейцем. Мордрид увидел Изабель, радостно залаял и грациозно перемахнул через поваленный табурет. В момент прыжка он больше походил на породистую лошадку, чем на чистокровную собаку. Мордрид бросился к Изабель, и та наклонилась ему навстречу, раскинув руки. В широко распахнутых глазах Мордрида застыло отчаяние.
— Уб-бью! — снова заорал Пьер.
И опять блеснула в воздухе смертоносная сталь.
Мордрид испуганно взвыл, метнулся в сторону и врезался в Изабель. Она пошатнулась и рухнула на пол, успев краем глаза заметить промелькнувшее в воздухе мохнатое тело. Вслед за ним через лежащую Изабель перемахнуло еще одно тело — на сей раз человеческое, в белом халате. Это был Пьер.
— Проклятие! — воскликнула Изабель, садясь на полу и отряхивая с ладоней муку, в которую она приземлилась. Затем оглянулась и быстро вскочила на ноги.
Ситуация на поле боя круто изменилась — и не в пользу Мордрида. Пьер сумел загнать его в угол, под массивный разделочный стол, а сам стоял уже рядом, раскручивая свой томагавк перед решительным, решающим ударом.
Наконец Пьер решил, что его звездный миг настал, и со всего маху метнул топорик в Мордрида.
Нет, Пьер оказался все же французом, а не индейцем. Топорик звякнул и застрял в ножке стола. Пьер принялся его выдергивать, но топорик прочно увяз в древесине. Мордрид по-прежнему сидел под столом, забившись в угол, и жалобно скулил.
— Хватит! — крикнула Изабель и сердито осмотрелась.
В дальнем углу она увидела дрожащую от страха, прижавшуюся к стене кухарку с щеткой в руках. Изабель быстро пошла к ней и завладела щеткой. Перепуганная кухарка, похоже, и не заметила, что осталась безоружной. Зато вооруженной почувствовала себя теперь Изабель. Она разбавила — для поднятия духа, естественно! — французскую брань Пьера парой изысканных английских выражений и пошла в атаку с щеткой наперевес.
В этот момент Пьеру посчастливилось наконец освободить застрявшее в ножке стола оружие. Он опустился на колени и стал подползать поближе к Мордриду. Мордрид в ужасе подпрыгнул и ударился в крышку стола с такой силой, что тот зашатался.
И тут в бой вступила Изабель. Она напала сзади и обрушила щетку на заднюю, выпирающую из-под стола часть тела.
— О-о-о-у-у! — завыл Пьер. Он разразился новой порцией проклятий и выполз из-под стола — по-прежнему с топориком в руках.
— Вы заслуживаете и большего, да ладно уж, бог с вами, — сказала Изабель, наставив щетку в грудь Пьера и пристально глядя в его темные, горящие праведным гневом глаза. — Проваливайте и оставьте собаку в покое.
— Шлюха! — закричал Пьер, воинственно поднимая топорик. Свободной рукой он пытался отпихнуть от себя жесткую колючую щетину. — Будешь мне еще указывать!
Изабель наступала на него, охваченная яростью, и наградила француза новым сильным тычком в грудь.
— Буду? — сквозь зубы сказала она.
— Не будешь! — задыхаясь от бешенства, крикнул Пьер.
Блеснула сталь, и отточенный топорик впился в ручку щетки, застряв — вновь! — в дереве. Брызнули щепки. Пьер всей тяжестью налег на рукоятку топорика, пытаясь выдернуть его, и на какой-то момент Изабель сама себе показалась Атлантом, держащим на своих руках весь земной шар.
— Ни одна английская шлюха мне не указ! — крикнул Пьер, и глаза его блеснули словно у религиозного фанатика. — Этот поганый пес сожрал бифштексы. Ха! Я специально выдерживал их два дня в моем особом маринаде!
Он вытащил топорик и обрушил новый удар на ручку щетки. Изабель стойко выдержала нападение, но вот ее оружие…
Снова брызнули щепки, и ручка щетки угрожающе затрещала.
— Ах, какой это был маринад! Какой маринад! О ля ля! — закатил глаза к потолку шеф-повар. — И где это все теперь? Где? В брюхе у этой вот гнусной скотины! Нет, он должен умереть, должен! И никто меня не остановит!
Топорик дернулся, нанеся ощутимый вред оружию Изабель.
— Нет! — крикнула Изабель и сделала шаг назад, поднимая оружие — точнее, то, что от него осталось, — вверх и целя щетиной в глаз Пьера.
Повар молча поднял вверх свой топорик.
— Посторонитесь-ка, мисс Клинтон, — неожиданно раздался за спиной Изабель голос Стилтона.
Изабель послушно отступила — то ли от неожиданности, то ли оттого, что в голосе Стилтона звучала непреклонность. Послышалось странное шипение, и мимо головы Изабель промелькнуло что-то темное — железное и тяжелое на вид. Оно промелькнуло и ударилось о лезвие топорика. Сталь зазвенела, столкнувшись со сталью.
Только теперь Изабель сумела распознать предмет, который держал в своей руке Стилтон. Это была сковородка. Она скользнула вдоль лезвия топорика и опустилась на обнаженное запястье Пьера. Крик, который издал Пьер, был, наверное, слышен даже в его родном Париже.
— Моя рука! — таким было первое осмысленное слово в речи Пьера, состоявшей до этого из красочных, но совершенно непереводимых французских выражений. — Моя рученька!
— Поберегитесь, у меня тут еще одна, — сказал Стилтон, обращаясь к Изабель. Он встал на изготовку, поудобнее прихватывая в руке горячую сковородку.
— Ура! — закричала Изабель.
— Уау! — откликнулся из-под стола Мордрид.
Глаза Пьера вдруг посветлели и стали почти осмысленными. В них, сменяя друг друга, попеременно отразились: гнев — удивление — раскаяние и, наконец, страх.
— Я ухожу! — воскликнул повар и бросился к двери. Выбегая, он повернул голову и успел крикнуть: — Но вы еще пожалеете! Вы все пожалеете! Но будет поздно! Вам никогда больше не отведать моих бесподобных кушаний! Никогда!
Пьер исчез за дверью. Следом за ним из кухни тихонько выскользнула и кухарка — та самая, у которой Изабель позаимствовала щетку.
— А она-то почему убежала? — удивилась Изабель.
— Она — родственница Пьера. Как, впрочем, и весь кухонный персонал. Поэтому-то они и разбежались.
— Понятно, — усмехнулась Изабель и одобрительно посмотрела на дворецкого. — А у вас неплохой бросок!
— Благодарю, мисс Изабель, — степенно поклонился Стилтон.
Теплая волна прокатилась по сердцу Изабель. Для него она больше не мисс Клинтон, а мисс Изабель. Что ж, очень приятно! Дворецкий выпрямился и едва заметно улыбнулся:
— Я рад, что сумел доказать Пьеру, что не он один умеет обращаться со сковородками!
Изабель не успела ничего ответить, потому что в этот момент послышался низкий голос:
— Что здесь происходит?
В раскрытом дверном проеме, как в раме, возникла монументальная фигура Тео. Она застыла на пороге с воинственным выражением.
— По дороге я видела Пьера. Он как ошпаренный несся через двор и сыпал первосортными французскими ругательствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40