Постепенно он начал ощущать влажную податливость и усилил толчки, до конца входя в ее тесные ножны и выходя из них, словно качаясь в волнах раскаленного шелка. Наконец он снова ворвался в ее набухшее лоно, не отрывая взгляда от лица девушки, подмечая, как зрачки расширяются от наслаждения, соски превращаются в твердые крохотные алмазы, а пламя окрашивает шею и грудь в нежный, перламутрово-розовый цвет. Губы Брайенны чуть приоткрылись от чувственного томления. Она поднесла его руку ко рту и принялась покусывать палец. Это было невероятно эротично и одурманило Кристиана. Его наслаждение достигло такой остроты, что Брайенна, почувствовала это, снова изогнувшись, дразняще потерлась об него. Кристиан быстро отнял руку, нашел губами ее рот, и его язык скользнул в теплую пещерку, вторгаясь и отступая в том же пульсирующем ритме, что и воспаленная мужская плоть.
Оба с криком достигли вершин экстаза. Кристиан, придавив ее к кровати, лежал, не двигаясь, ощущая легкое трепетание насытившегося лона. Когда последние капли напитка страсти были выпиты, он снова перекатился на спину и притянул ее к себе, изумленно глядя на это разгоряченное лицо. Откуда в ней столько страсти, неги, чувственности? Хотя Кристиан был во много раз сильнее, Брайенна вытянула из него все соки, опустошила, почти лишив возможности двигаться.
— Ты — самое лучшее, что случалось со мной за всю жизнь, — произнес он, поднося к губам золотые пряди. — Мы скоро поженимся.
Брайенна ошеломленно взглянула на него. Неужели Кристиан не понимает, что они в последний раз вместе?!
Она поднялась с постели и начала быстро одеваться.
— Кристиан, это наше прощание.
Слезы выступили на глазах, сменив радостный смех, так преображавший ее раньше.
— Я обещана Роберту.
Кристиан с искаженным яростью лицом одним прыжком вскочил с кровати.
— Роберт трус! Он не хочет, чтобы его рана зажила! — процедил он.
Брайенна использовала гнев для защиты от его аргументов:
— Боже, ты считаешь себя единственным человеком, горящим желанием ринуться в битву и совершить подвиг? Думаешь, кроме тебя, ни у одного англичанина не хватит мужества отправиться на войну. Там, в Виндзоре, целая армия, готовая сражаться! Или мы нуждаемся в том, чтобы за нас дрались арабы?
— Я больше норманн, чем араб, — заметил Кристиан.
— Разве?! Благородный норманн никогда не воспользовался бы болезнью брата, чтобы отнять у него невесту да еще и обвинить в трусости! Именно Зубастик виноват в том, что Роберт останется хромым. Ты нарочно натравил хорька на брата?
Кристиан, выведенный из терпения, уже поднял руку, чтобы ударить ее, но в последний момент кулак с силой врезался в кроватный столбик.
— Этот сукин сын через неделю встанет на ноги, так что у него будет достаточно времени, чтобы повоевать во Франции во славу своей страны.
— Молю об этом Бога! Сознание моей вины убивает меня, — истово прошептала она, направляясь к двери.
— Куда, черт возьми, ты направляешься? — вскочил он, натягивая лосины и дублет.
— Назад в Виндзор. Мне не стоило приезжать.
— Не позволю тебе ходить по Лондону ночью! Ты что, совсем потеряла разум?
Брайенна гордо подняла упрямый подбородок.
— Да, но ненадолго. Теперь, однако, я уже пришла в себя.
Кристиан несколько долгих минут смотрел на нее в упор, прежде чем шагнуть к выходу.
— Передай Эдуарду, что я вернулся в Виндзор.
В это время в соседней спальне Джоан Кент грустно вздохнула.
— Я бы хотела остановить время, чтобы мы на всю жизнь остались в этом доме.
— Да, последние две недели время, кажется, ускорило бег. И все потому, что мы отправляемся во Францию. Самый воздух, похоже, пронизан нетерпением.
Джоан нерешительно помолчала, не желая омрачать те короткие часы, которые им предстояло провести вместе, но Эдуард чутьем влюбленного почувствовал неладное:
— Что-то случилось, любимая?
— Графиня Солсбери настаивает на совершении помолвки, прежде чем Монтекьют уедет во Францию.
— Нет, черт побери! Я голову сломал, пытаясь перехитрить их! И единственное, что я придумал, так это сказать, будто ты уже была раньше обещана другому. — Он внимательно вгляделся в лицо возлюбленной. — Что ты думаешь о сэре Джоне Холланде?
Лицо Холланда живо всплыло перед глазами девушки: темно-рыжие волосы, красноватая кожа. Хотя роста рыцарь был среднего, но мускулистое квадратное тело и бычья шея говорили о недюжинной силе. Он был одним из тех придворных принца, которые преследовали ее своим вниманием уже два года.
— Ничего я вообще о нем не думаю, — осторожно сказала Джоан, не желая возбуждать в Эдуарде бессмысленную ревность.
— Он на редкость честолюбив. Поэтому им легко повелевать. И постоянно умоляет меня о должности при королевском дворе. Это довольно легко сделать, поскольку одна или две вакансии еще свободны — у короля просто не было времени кого-то назначить. Уверен, он согласится подтвердить, что вы были тайно помолвлены. Это покажется правдоподобным, поскольку все знали, что он ухаживал за тобой, но ты отказала.
Джоан облизнула внезапно пересохшие губы.
— Но чем это нам поможет? Какая разница быть помолвленной с Холландом или де Монтекьютом?
— О, маленькая невинность, помолвка с Холландом будет ненастоящей! Зато она помешает подписать контракт с де Монтекьютом!
— Понимаю, — кивнула Джоан, нервно, но уже с облегчением смеясь.
Эдуард притянул ее к себе.
— Ты сделаешь это для меня?
— Сам знаешь, для тебя я готова на все, что угодно!
Такая безоговорочная покорность немедленно возбудила жгучее желание в принце.
— Оставь это мне. Я все устрою.
И, прежде чем он успел поцеловать ее не меньше десяти раз, Джоан забыла Холланда, де Монтекьюта и весь мир.
Джон Холланд не мог нарадоваться своему счастью, когда принц Эдуард объявил, что желает говорить с ним наедине. Он добивался заманчивой должности главного камергера короля, но не ожидал получить ее, поскольку служил принцу, а не королю.
— Ты всегда был мне хорошим слугой в прошлом, Джон. Ты честолюбив, но умеешь подчиняться приказам, а эти два качества я больше всего ценю в мужчине. Поскольку король занят подготовкой к французской кампании, я предложил подобрать ему кандидатов на вакантные должности.
Холланд затаил дыхание.
— В обычаях Плантагенетов назначать на них людей военных, а не ученых. Как оказалось, это совсем не так уж плохо. Поскольку ты служил под моим началом, я знаю тебя как человека умного, решительного и бесстрашного. Но тот, кого я выберу, должен быть еще и неизменно, беспрекословно верен мне.
На какой-то момент Холланд испугался, подумав, что Эдуард узнал о его тайной встрече с принцем Лайонелом. Только неделю назад молодой принц и его лейтенант и лучший друг Роберт де Бошем предложили перейти к ним на службу, если что-нибудь случится в бою с принцем Эдуардом. Такой союз был, конечно, изменой, пока еще наследник трона был жив и здоров, но предложенная награда стоила любого риска.
Холланд побагровел еще сильнее, и воротник дублета внезапно стал тесным для бычьей шеи.
— Одна леди, моя близкая знакомая, нуждается в человеке, который стал бы ее мужем только по имени. Я позвал тебя, чтобы узнать, готов ли ты выполнить обе роли.
Холланд вновь свободно вздохнул. Какая чертовски злая ирония! Принц Лайонел предложил ему Джоан Кент, а принц Эдуард — должность управляющего, если он не прикоснется к Джоан. Холланд не колеблясь согласился, хотя перед этим успел сказать «да» принцу Лайонелу. Он будет вести двойную игру и, если проявит достаточно ума и сообразительности, сумеет добиться и того и другого.
Убедившись в полном согласии Холланда на такое сотрудничество, принц доверил ему имя дамы, и они тут же составили брачный контракт, который Холланд с готовностью подписал. Эдуард объяснил, что поспешность необходима, чтобы воспрепятствовать помолвке Джоан и Уильяма де Монтекъюта. Когда они обсудили все детали, принц Эдуард пообещал устроить так, чтобы Совет утвердил Холланда в должности главного камергера еще до отъезда во Францию.
Хоксблад, сопровождаемый Али, каждое утро и вечер навещал Роберта де Бошема. В конце недели нога почти зажила, но сводный брат по-прежнему жаловался на боль и сильно хромал.
Хоксблад решил, что неплохо бы поговорить с Уорриком. Он нашел отца, занятого обучением пехотинцев: тот показывал им, как лучше управляться с мечом и шитом в ближнем бою. Кристиан молча наблюдал за ним, не желая отвлекать отца и невольно восхищаясь его методом обучения. Граф редко рассказывал солдатам, что надо делать, а все больше показывал, как надо. Это было наиболее действенным, поскольку молодые воины не желали опозориться перед седым ветераном.
Наконец Уоррик заметил, что Хоксблад наблюдает за ним, и велел солдатам продолжать занятия, а сам подошел к сыну, улыбаясь и вытирая мускулистой рукой пот с лица.
— Видал, какие мои солдаты молодцы? А как насчет людей из Уоррика, которыми ты командуешь?
— Осмелятся ли они быть кем-то еще, кроме как доблестными воинами? Все так же рвутся в бой, как ты и я.
И Кристиан, поколебавшись, добавил:
— Все, кроме одного.
Уоррик поднял мохнатые брови, зная, что Хоксблад пришел к нему не случайно.
— Говори, — коротко велел он.
— Нога Роберта почти зажила, но он все еще хромает, как инвалид.
Лицо Уоррика мгновенно стало каменным.
— Ты смеешь намекать, что мой сын трус?
У старика был такой свирепый вид, что Хоксбладу показалось, будто тот собирается пронзить его двуручным мечом. И на секунду сердце Кристиана обожгла зависть: как бы он хотел, чтобы отец защищал его так же безоглядно.
Во взгляде Уоррика сверкала угрюмая неприязнь. Но Кристиан рискнул продолжать. Зная, что терять ему нечего, стоял на своем.
— Я предоставлю тебе принять решение после того, как увидишь его ногу.
— Иду и немедленно, — вызывающе бросил Уоррик. Они нашли Роберта в его спальне в Башне Бошемов в компании пухленькой девицы, извивавшейся и пыхтевшей под весом тяжелого тела.
— Ха! Пусть никто не говорит, что я произвел на свет кого-то еще, кроме похотливых жеребцов, — громогласно провозгласил Уоррик и шлепнул девчонку по круглому заду, та поспешно накинула тунику и выскользнула из комнаты.
Роберт понимал, что пойман на месте преступления, однако презрительный взгляд незаконнорожденного брата вызвал жгучее желание превратить его лицо в кровавую маску.
Уоррик побагровел от гнева: сын развлекается с девками и, значит, достаточно здоров, чтобы тренировать своих солдат.
— Я решил взять людей принца Лайонела во Францию, но, поскольку он слишком молод, чтобы командовать ими, эта честь принадлежит тебе.
— Спасибо, отец. Я надеялся, что ты призовешь меня, — кивнул Роберт, пряча ненависть за холодным взглядом суженных бирюзовых глаз.
— Тебе что-нибудь нужно, братец?
Хоксблад, легко прочитав мысли Роберта, знал, что тот взбешен настолько, что готов на все.
— Я пришел полечить твою ногу, но вижу, что прежние бодрость и сила вернулись к тебе, и поэтому удаляюсь.
После ухода Хоксблада, Уоррик озабоченно нахмурился. Он всю жизнь командовал солдатами и знал, что война подчас влияет на людей самым неожиданным образом.
— Война заставляет нас думать о собственной смерти. Она неизбежна, но я советовал бы не мучить себя подобными мыслями.
Роберт рассмеялся, желая развеять подозрения отца.
— Я де Бошем. Мне больше пристало сражаться, чем просиживать за пиршественными столами. В отличие от вас, у меня нет сына, который бы унаследовал мое доброе имя, если со мной что-то случится.
Уоррик изучал его из-под опущенных ресниц.
— Мы должны составить брачный контракт. Прочти его сам, перед тем как вручить леди Бедфорд.
Вечером, когда Брайенна в сопровождении Адели отправилась по приказу короля в его личные покои, лицо ее было белее снега. Девушка понимала, зачем ее зовут: Роберт настоял на церемонии помолвки, и Ад ель должна была стать свидетельницей. Она ожидала, что Уоррик и король тоже будут присутствовать, но удивилась, увидев рядом с Робертом принца Лайонела. Брайенна и раньше не питала к нему симпатии еще до того, как принц обесчестил Элизабет Грей, но теперь сама мысль о том, что Роберт выбрал его свидетелем помолвки, вызывала отвращение.
Брайенна надела платье цвета темно-красного вина, расшитое по рукавам и подолу золотой нитью. Золотистые волосы ниспадали на спину и плечи, не заплетенные в косы и тщательно расчесанные, как подобает девственнице, и Брайенна сцепила руки, моля Бога о том, чтобы от угрызений совести у нее не перехватило дыхание во время произнесения обетов. К тому же она теперь жалела, что надела такое темное платье, на фоне которого лицо казалось почти безжизненным.
В роскошно обставленной спальне, озаренной светом высоких свечей, Брайенна выглядела неземным созданием. Даже мужчины постарше, король Эдуард и Уоррик, на мгновение почувствовали острую зависть к Роберту де Бошему. Его будущая жена была поистине прекрасной.
Первым делом жених и невеста должны были подписать брачные контракты. Брайенне протянули пергамент, но перед глазами все расплывалось, а рука, державшая перо, дрожала. Наконец Брайенне удалось прочитать слова: «Дочь дома Бедфордов и сын дома Уорриков», разглядеть позолоченные королевские печати, скрепленные лентами, пустые места для подписей обрученной пары и свидетелей. Основной текст был на латинском.
Чувства Брайенны смешались. Она сознавала, что должна навсегда забыть о Кристиане, преодолеть отвращение к Роберту, но легче сказать, чем сделать это. Она молча молила Бога даровать ей силу исполнить свой долг. Внешне девушка выглядела сдержанной, но сердце ее разрывалось на части.
После невесты на пергаменте поставили подписи все присутствующие. Обмен клятвами занял всего несколько минут, и не успела Брайенна опомниться, как Роберт приколол к ее корсажу тяжелую золотую брошь — подарок жениха — и наклонился, чтобы скрепить обеты поцелуями.
Брайенна подняла глаза на высокий цветной витраж. Темноликий святой направил указующий перст прямо на нее, будто хотел в чем-то уличить. Как он похож на Хоксблада! Сознание тяжелой вины пронзило девушку. Она почувствовала, что сейчас упадет в обморок, и уже покачнулась, но Роберт успел подхватить невесту, прежде чем та упала. Король был потрясен выражением тревоги и нежности на лице Уоррика. За много лет он впервые смог убедиться, что и свирепый граф способен на человеческие чувства.
Кристиан в тот же час узнал о помолвке своей возлюбленной, поскольку незадолго до того ему явилось видение: Брайенна дрожащей рукой подписывает контракт, шепотом дает обеты и падает в обморок, когда сводный брат касается губами ее губ.
Кристиан сверхчеловеческим усилием подавил гнев. В своей ярости он хотел уничтожить человека, осмелившегося поднять глаза на его даму и мечтать о ней как о будущей жене. Но Хоксблад продолжал уверять себя, что помолвка еще не свадьба и Брайенне и Роберту никогда не суждено соединиться брачными узами.
Хоксблад был почти благодарен судьбе за то, что вот-вот начнется война с Францией. Невозможно оставаться в Виндзоре и не попытаться вновь проникнуть в ее спальню. Он продолжал любить Брайенну до беспамятства готов был даже, если придется, силой овладеть ею — так велико его желание, так сильна любовь.
Кристиан горько рассмеялся про себя. Он считал себя хозяином положения, думал, что сможет добиться всего, чего желает, но так было до встречи с Брайенной Бедфорд. Будь прокляты ее прекрасные глаза!
Кристиан, вне себя, мерил шагами комнату, задыхаясь, словно посаженный в клетку зверь. Охваченный отчаянием, он занялся медитацией, применяя древние приемы, усвоенные у рыцарей Ордена Золотой Зари. Хотя он и смог сосредоточиться, все же не достиг ничего, похожего на мир и покой.
Разум предал его. Перед глазами возник образ дамы. Спящая Брайенна лежала на постели с распущенными золотистыми волосами. И тут Кристиана предало и тело. Он никогда не мог противиться виду этого великолепного переливающегося водопада.
Кристиан выругался и снова начал метаться по спальне. Внезапная мысль осенила его, но он предпочел прогнать ее. Кристиан никогда не оскорблял и не злоупотреблял своим «даром». Однако идея становилась все навязчивее, и Кристиан понял, что не успокоится, пока не испытает свою власть над Брайенной. Даже не пытаясь анализировать эту идею, Кристиан догадывался, что зажгло в душе непреодолимую потребность — чисто мужское желание овладеть любимой женщиной, стать ее господином, но, поскольку та помолвлена с другим, необходимо было утвердить эту власть, доказать обоим, что Брайенна покорится ему в любое время, в любом месте, исполнит любое его требование.
Кристиан повернулся лицом к востоку, зная, что ее спальня лежит в этом направлении, потом, собрав все силы, сосредоточил мысли на Брайенне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Оба с криком достигли вершин экстаза. Кристиан, придавив ее к кровати, лежал, не двигаясь, ощущая легкое трепетание насытившегося лона. Когда последние капли напитка страсти были выпиты, он снова перекатился на спину и притянул ее к себе, изумленно глядя на это разгоряченное лицо. Откуда в ней столько страсти, неги, чувственности? Хотя Кристиан был во много раз сильнее, Брайенна вытянула из него все соки, опустошила, почти лишив возможности двигаться.
— Ты — самое лучшее, что случалось со мной за всю жизнь, — произнес он, поднося к губам золотые пряди. — Мы скоро поженимся.
Брайенна ошеломленно взглянула на него. Неужели Кристиан не понимает, что они в последний раз вместе?!
Она поднялась с постели и начала быстро одеваться.
— Кристиан, это наше прощание.
Слезы выступили на глазах, сменив радостный смех, так преображавший ее раньше.
— Я обещана Роберту.
Кристиан с искаженным яростью лицом одним прыжком вскочил с кровати.
— Роберт трус! Он не хочет, чтобы его рана зажила! — процедил он.
Брайенна использовала гнев для защиты от его аргументов:
— Боже, ты считаешь себя единственным человеком, горящим желанием ринуться в битву и совершить подвиг? Думаешь, кроме тебя, ни у одного англичанина не хватит мужества отправиться на войну. Там, в Виндзоре, целая армия, готовая сражаться! Или мы нуждаемся в том, чтобы за нас дрались арабы?
— Я больше норманн, чем араб, — заметил Кристиан.
— Разве?! Благородный норманн никогда не воспользовался бы болезнью брата, чтобы отнять у него невесту да еще и обвинить в трусости! Именно Зубастик виноват в том, что Роберт останется хромым. Ты нарочно натравил хорька на брата?
Кристиан, выведенный из терпения, уже поднял руку, чтобы ударить ее, но в последний момент кулак с силой врезался в кроватный столбик.
— Этот сукин сын через неделю встанет на ноги, так что у него будет достаточно времени, чтобы повоевать во Франции во славу своей страны.
— Молю об этом Бога! Сознание моей вины убивает меня, — истово прошептала она, направляясь к двери.
— Куда, черт возьми, ты направляешься? — вскочил он, натягивая лосины и дублет.
— Назад в Виндзор. Мне не стоило приезжать.
— Не позволю тебе ходить по Лондону ночью! Ты что, совсем потеряла разум?
Брайенна гордо подняла упрямый подбородок.
— Да, но ненадолго. Теперь, однако, я уже пришла в себя.
Кристиан несколько долгих минут смотрел на нее в упор, прежде чем шагнуть к выходу.
— Передай Эдуарду, что я вернулся в Виндзор.
В это время в соседней спальне Джоан Кент грустно вздохнула.
— Я бы хотела остановить время, чтобы мы на всю жизнь остались в этом доме.
— Да, последние две недели время, кажется, ускорило бег. И все потому, что мы отправляемся во Францию. Самый воздух, похоже, пронизан нетерпением.
Джоан нерешительно помолчала, не желая омрачать те короткие часы, которые им предстояло провести вместе, но Эдуард чутьем влюбленного почувствовал неладное:
— Что-то случилось, любимая?
— Графиня Солсбери настаивает на совершении помолвки, прежде чем Монтекьют уедет во Францию.
— Нет, черт побери! Я голову сломал, пытаясь перехитрить их! И единственное, что я придумал, так это сказать, будто ты уже была раньше обещана другому. — Он внимательно вгляделся в лицо возлюбленной. — Что ты думаешь о сэре Джоне Холланде?
Лицо Холланда живо всплыло перед глазами девушки: темно-рыжие волосы, красноватая кожа. Хотя роста рыцарь был среднего, но мускулистое квадратное тело и бычья шея говорили о недюжинной силе. Он был одним из тех придворных принца, которые преследовали ее своим вниманием уже два года.
— Ничего я вообще о нем не думаю, — осторожно сказала Джоан, не желая возбуждать в Эдуарде бессмысленную ревность.
— Он на редкость честолюбив. Поэтому им легко повелевать. И постоянно умоляет меня о должности при королевском дворе. Это довольно легко сделать, поскольку одна или две вакансии еще свободны — у короля просто не было времени кого-то назначить. Уверен, он согласится подтвердить, что вы были тайно помолвлены. Это покажется правдоподобным, поскольку все знали, что он ухаживал за тобой, но ты отказала.
Джоан облизнула внезапно пересохшие губы.
— Но чем это нам поможет? Какая разница быть помолвленной с Холландом или де Монтекьютом?
— О, маленькая невинность, помолвка с Холландом будет ненастоящей! Зато она помешает подписать контракт с де Монтекьютом!
— Понимаю, — кивнула Джоан, нервно, но уже с облегчением смеясь.
Эдуард притянул ее к себе.
— Ты сделаешь это для меня?
— Сам знаешь, для тебя я готова на все, что угодно!
Такая безоговорочная покорность немедленно возбудила жгучее желание в принце.
— Оставь это мне. Я все устрою.
И, прежде чем он успел поцеловать ее не меньше десяти раз, Джоан забыла Холланда, де Монтекьюта и весь мир.
Джон Холланд не мог нарадоваться своему счастью, когда принц Эдуард объявил, что желает говорить с ним наедине. Он добивался заманчивой должности главного камергера короля, но не ожидал получить ее, поскольку служил принцу, а не королю.
— Ты всегда был мне хорошим слугой в прошлом, Джон. Ты честолюбив, но умеешь подчиняться приказам, а эти два качества я больше всего ценю в мужчине. Поскольку король занят подготовкой к французской кампании, я предложил подобрать ему кандидатов на вакантные должности.
Холланд затаил дыхание.
— В обычаях Плантагенетов назначать на них людей военных, а не ученых. Как оказалось, это совсем не так уж плохо. Поскольку ты служил под моим началом, я знаю тебя как человека умного, решительного и бесстрашного. Но тот, кого я выберу, должен быть еще и неизменно, беспрекословно верен мне.
На какой-то момент Холланд испугался, подумав, что Эдуард узнал о его тайной встрече с принцем Лайонелом. Только неделю назад молодой принц и его лейтенант и лучший друг Роберт де Бошем предложили перейти к ним на службу, если что-нибудь случится в бою с принцем Эдуардом. Такой союз был, конечно, изменой, пока еще наследник трона был жив и здоров, но предложенная награда стоила любого риска.
Холланд побагровел еще сильнее, и воротник дублета внезапно стал тесным для бычьей шеи.
— Одна леди, моя близкая знакомая, нуждается в человеке, который стал бы ее мужем только по имени. Я позвал тебя, чтобы узнать, готов ли ты выполнить обе роли.
Холланд вновь свободно вздохнул. Какая чертовски злая ирония! Принц Лайонел предложил ему Джоан Кент, а принц Эдуард — должность управляющего, если он не прикоснется к Джоан. Холланд не колеблясь согласился, хотя перед этим успел сказать «да» принцу Лайонелу. Он будет вести двойную игру и, если проявит достаточно ума и сообразительности, сумеет добиться и того и другого.
Убедившись в полном согласии Холланда на такое сотрудничество, принц доверил ему имя дамы, и они тут же составили брачный контракт, который Холланд с готовностью подписал. Эдуард объяснил, что поспешность необходима, чтобы воспрепятствовать помолвке Джоан и Уильяма де Монтекъюта. Когда они обсудили все детали, принц Эдуард пообещал устроить так, чтобы Совет утвердил Холланда в должности главного камергера еще до отъезда во Францию.
Хоксблад, сопровождаемый Али, каждое утро и вечер навещал Роберта де Бошема. В конце недели нога почти зажила, но сводный брат по-прежнему жаловался на боль и сильно хромал.
Хоксблад решил, что неплохо бы поговорить с Уорриком. Он нашел отца, занятого обучением пехотинцев: тот показывал им, как лучше управляться с мечом и шитом в ближнем бою. Кристиан молча наблюдал за ним, не желая отвлекать отца и невольно восхищаясь его методом обучения. Граф редко рассказывал солдатам, что надо делать, а все больше показывал, как надо. Это было наиболее действенным, поскольку молодые воины не желали опозориться перед седым ветераном.
Наконец Уоррик заметил, что Хоксблад наблюдает за ним, и велел солдатам продолжать занятия, а сам подошел к сыну, улыбаясь и вытирая мускулистой рукой пот с лица.
— Видал, какие мои солдаты молодцы? А как насчет людей из Уоррика, которыми ты командуешь?
— Осмелятся ли они быть кем-то еще, кроме как доблестными воинами? Все так же рвутся в бой, как ты и я.
И Кристиан, поколебавшись, добавил:
— Все, кроме одного.
Уоррик поднял мохнатые брови, зная, что Хоксблад пришел к нему не случайно.
— Говори, — коротко велел он.
— Нога Роберта почти зажила, но он все еще хромает, как инвалид.
Лицо Уоррика мгновенно стало каменным.
— Ты смеешь намекать, что мой сын трус?
У старика был такой свирепый вид, что Хоксбладу показалось, будто тот собирается пронзить его двуручным мечом. И на секунду сердце Кристиана обожгла зависть: как бы он хотел, чтобы отец защищал его так же безоглядно.
Во взгляде Уоррика сверкала угрюмая неприязнь. Но Кристиан рискнул продолжать. Зная, что терять ему нечего, стоял на своем.
— Я предоставлю тебе принять решение после того, как увидишь его ногу.
— Иду и немедленно, — вызывающе бросил Уоррик. Они нашли Роберта в его спальне в Башне Бошемов в компании пухленькой девицы, извивавшейся и пыхтевшей под весом тяжелого тела.
— Ха! Пусть никто не говорит, что я произвел на свет кого-то еще, кроме похотливых жеребцов, — громогласно провозгласил Уоррик и шлепнул девчонку по круглому заду, та поспешно накинула тунику и выскользнула из комнаты.
Роберт понимал, что пойман на месте преступления, однако презрительный взгляд незаконнорожденного брата вызвал жгучее желание превратить его лицо в кровавую маску.
Уоррик побагровел от гнева: сын развлекается с девками и, значит, достаточно здоров, чтобы тренировать своих солдат.
— Я решил взять людей принца Лайонела во Францию, но, поскольку он слишком молод, чтобы командовать ими, эта честь принадлежит тебе.
— Спасибо, отец. Я надеялся, что ты призовешь меня, — кивнул Роберт, пряча ненависть за холодным взглядом суженных бирюзовых глаз.
— Тебе что-нибудь нужно, братец?
Хоксблад, легко прочитав мысли Роберта, знал, что тот взбешен настолько, что готов на все.
— Я пришел полечить твою ногу, но вижу, что прежние бодрость и сила вернулись к тебе, и поэтому удаляюсь.
После ухода Хоксблада, Уоррик озабоченно нахмурился. Он всю жизнь командовал солдатами и знал, что война подчас влияет на людей самым неожиданным образом.
— Война заставляет нас думать о собственной смерти. Она неизбежна, но я советовал бы не мучить себя подобными мыслями.
Роберт рассмеялся, желая развеять подозрения отца.
— Я де Бошем. Мне больше пристало сражаться, чем просиживать за пиршественными столами. В отличие от вас, у меня нет сына, который бы унаследовал мое доброе имя, если со мной что-то случится.
Уоррик изучал его из-под опущенных ресниц.
— Мы должны составить брачный контракт. Прочти его сам, перед тем как вручить леди Бедфорд.
Вечером, когда Брайенна в сопровождении Адели отправилась по приказу короля в его личные покои, лицо ее было белее снега. Девушка понимала, зачем ее зовут: Роберт настоял на церемонии помолвки, и Ад ель должна была стать свидетельницей. Она ожидала, что Уоррик и король тоже будут присутствовать, но удивилась, увидев рядом с Робертом принца Лайонела. Брайенна и раньше не питала к нему симпатии еще до того, как принц обесчестил Элизабет Грей, но теперь сама мысль о том, что Роберт выбрал его свидетелем помолвки, вызывала отвращение.
Брайенна надела платье цвета темно-красного вина, расшитое по рукавам и подолу золотой нитью. Золотистые волосы ниспадали на спину и плечи, не заплетенные в косы и тщательно расчесанные, как подобает девственнице, и Брайенна сцепила руки, моля Бога о том, чтобы от угрызений совести у нее не перехватило дыхание во время произнесения обетов. К тому же она теперь жалела, что надела такое темное платье, на фоне которого лицо казалось почти безжизненным.
В роскошно обставленной спальне, озаренной светом высоких свечей, Брайенна выглядела неземным созданием. Даже мужчины постарше, король Эдуард и Уоррик, на мгновение почувствовали острую зависть к Роберту де Бошему. Его будущая жена была поистине прекрасной.
Первым делом жених и невеста должны были подписать брачные контракты. Брайенне протянули пергамент, но перед глазами все расплывалось, а рука, державшая перо, дрожала. Наконец Брайенне удалось прочитать слова: «Дочь дома Бедфордов и сын дома Уорриков», разглядеть позолоченные королевские печати, скрепленные лентами, пустые места для подписей обрученной пары и свидетелей. Основной текст был на латинском.
Чувства Брайенны смешались. Она сознавала, что должна навсегда забыть о Кристиане, преодолеть отвращение к Роберту, но легче сказать, чем сделать это. Она молча молила Бога даровать ей силу исполнить свой долг. Внешне девушка выглядела сдержанной, но сердце ее разрывалось на части.
После невесты на пергаменте поставили подписи все присутствующие. Обмен клятвами занял всего несколько минут, и не успела Брайенна опомниться, как Роберт приколол к ее корсажу тяжелую золотую брошь — подарок жениха — и наклонился, чтобы скрепить обеты поцелуями.
Брайенна подняла глаза на высокий цветной витраж. Темноликий святой направил указующий перст прямо на нее, будто хотел в чем-то уличить. Как он похож на Хоксблада! Сознание тяжелой вины пронзило девушку. Она почувствовала, что сейчас упадет в обморок, и уже покачнулась, но Роберт успел подхватить невесту, прежде чем та упала. Король был потрясен выражением тревоги и нежности на лице Уоррика. За много лет он впервые смог убедиться, что и свирепый граф способен на человеческие чувства.
Кристиан в тот же час узнал о помолвке своей возлюбленной, поскольку незадолго до того ему явилось видение: Брайенна дрожащей рукой подписывает контракт, шепотом дает обеты и падает в обморок, когда сводный брат касается губами ее губ.
Кристиан сверхчеловеческим усилием подавил гнев. В своей ярости он хотел уничтожить человека, осмелившегося поднять глаза на его даму и мечтать о ней как о будущей жене. Но Хоксблад продолжал уверять себя, что помолвка еще не свадьба и Брайенне и Роберту никогда не суждено соединиться брачными узами.
Хоксблад был почти благодарен судьбе за то, что вот-вот начнется война с Францией. Невозможно оставаться в Виндзоре и не попытаться вновь проникнуть в ее спальню. Он продолжал любить Брайенну до беспамятства готов был даже, если придется, силой овладеть ею — так велико его желание, так сильна любовь.
Кристиан горько рассмеялся про себя. Он считал себя хозяином положения, думал, что сможет добиться всего, чего желает, но так было до встречи с Брайенной Бедфорд. Будь прокляты ее прекрасные глаза!
Кристиан, вне себя, мерил шагами комнату, задыхаясь, словно посаженный в клетку зверь. Охваченный отчаянием, он занялся медитацией, применяя древние приемы, усвоенные у рыцарей Ордена Золотой Зари. Хотя он и смог сосредоточиться, все же не достиг ничего, похожего на мир и покой.
Разум предал его. Перед глазами возник образ дамы. Спящая Брайенна лежала на постели с распущенными золотистыми волосами. И тут Кристиана предало и тело. Он никогда не мог противиться виду этого великолепного переливающегося водопада.
Кристиан выругался и снова начал метаться по спальне. Внезапная мысль осенила его, но он предпочел прогнать ее. Кристиан никогда не оскорблял и не злоупотреблял своим «даром». Однако идея становилась все навязчивее, и Кристиан понял, что не успокоится, пока не испытает свою власть над Брайенной. Даже не пытаясь анализировать эту идею, Кристиан догадывался, что зажгло в душе непреодолимую потребность — чисто мужское желание овладеть любимой женщиной, стать ее господином, но, поскольку та помолвлена с другим, необходимо было утвердить эту власть, доказать обоим, что Брайенна покорится ему в любое время, в любом месте, исполнит любое его требование.
Кристиан повернулся лицом к востоку, зная, что ее спальня лежит в этом направлении, потом, собрав все силы, сосредоточил мысли на Брайенне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56