И он был всемогущим королем. Способен ли король наказать женщину за отказ разделить его страсть? Как знать, быть может, король и великодушен, но только не в том, что касается страсти. Она влюбилась в простого парня, Уильяма Джексона. Рожденная из потребности в сострадании и душевной теплоте, закаленная в горниле страсти, эта любовь никуда не исчезла. Но теперь все так страшно, так невыносимо запуталось…Густой туман клубился над Чипсайдом, пробирался в двери, вбирая в себя ядовитый дым битумного угля, которым только и топили многочисленные камины и печи. Дженни стояла у окна – желтым мутным пятном качался над входом противоположного дома фонарь. Вдруг послышался цокот копыт, скрип колес. Хлопнула дверца кареты – из нее вышел король.Дженни уронила руку, и тяжелая бархатная портьера цвета красного вина упала, загородив обзор. Дженни, нервничая, разгладила складки на одолженном ей наряде из атласа янтарного цвета. Сегодня ночью решалась ее судьба. Кто сейчас войдет в этот дом – властный и жестокий монарх, не терпящий проявлений обиды или гнева у своей подданной, или высокий стройный брюнет со смеющимися глазами, тот самый, в кого она имела несчастье влюбиться?Дженни проглотила вставший у горла комок, еще раз окинув взглядом стол с приготовленным угощением. Слуга недавно принес графин с ароматным и сладким вином и серебряный поднос с медовыми пирожными.«Сладости для услады возлюбленного королевской крови», – с горечью подумала Дженни.Вчера, когда ее доставили сюда, она была слишком глубоко потрясена, чтобы мыслить здраво. Но это было вчера. Сегодня – другое дело. Дженни понимала, что стояла перед выбором: либо она соглашается стать официальной любовницей короля и вместе с этим сомнительным титулом принимает как данность все сложности своего положения, либо она говорит Карлу, что страсть ее иссякла и между ними все кончено. Здравый смысл подсказывал ей, что второе разумнее.Вчера вечером в галантерею Уильяма Данна было доставлено письмо, в котором дядя Уильям и тетя Пэт извещались о том, что их племянница намерена поселиться в доме сэра Майлза Рассела. Никаких особых объяснений не прилагалось, но Пэт и так способна была прийти к заключению. Если бы она знала, как глубоко заблуждалась! Но время открыть правду еще не пришло. Весь Лондон должен был признать Дженни официальной любовницей сэра Майлза, чтобы скрыть на какое-то время ее тайную связь с королем.– Дженни!Король вошел в комнату незамеченным. Он стоял в тени, и черты лица его были неразличимы.– Ваше величество, – неловко присев в глубоком реверансе, проговорила Дженни. Вначале она боялась поднять глаза на короля, но затем любопытство взяло верх.– А, все-таки осмелилась! А я было решил, что мне теперь век созерцать одни лишь твои чудные кудри.Дженни ничего не ответила. Как она должна к нему обращаться? «Карл»? Или все же «ваше величество»? Сегодня он был одет в серый муаровый костюм с темно-красной бархатной отделкой и золотым галуном. На шее – кружевное жабо того же рисунка и качества, что и на манжетах – красных с черным подбоем. Белые чулки плотно облегали мускулистые ноги, на черных туфлях с квадратными носами золотые розетки. Впервые Дженни увидела на его пальцах драгоценные камни. Карл, хотя не был в короне и при скипетре, не давал ей забыть о том, что он король.– Простите, ваше величество, – запинаясь, начала было Дженни.– Простить? Я ничего не собираюсь тебе прощать! Вставай, дурочка, не собираешься же ты весь вечер простоять на коленях!Дженни неловко поднялась на ноги, борясь с пробирающей до костей дрожью. Она пыталась понять, что у Карла на уме, но взгляд его темных глаз был совершенно непроницаем.– Не хотите ли перекусить?Карл кивнул.Пока Дженни наливала вино в бокалы, Карл успел подойти к камину и протянуть к огню озябшие руки.Дженни протянула ему бокал, и он поблагодарил. Вино на вкус показалось ей слишком приторным, до тошноты. Карл отправил крохотное пирожное в рот целиком.– Господи, это что – весь вечер будет продолжаться? – гневно воскликнул Карл, опустив бокал на каминную полку так, что часть вина выплеснулась.– До сих пор я делала все, что вы от меня требуете. – Брови Карла недоуменно взметнулись вверх, но Дженни продолжала, словно ничего и не заметила: – Я прибыла в этот проклятый дом, чтобы выставить себя перед всеми возлюбленной этого мерзкого типа, я подписала письмо, уведомляя моих родственников о своем унизительном статусе, и теперь, ваше величество, я принимаю вас как добропорядочная хозяйка, угощаю сладостями и вином – удивительная идиллия, прекрасный пример очаровательного обращения короля с его подданной…– Заткнись! – воскликнул Карл, больно схватив Дженни за предплечье. Когда она открыла было рот, Карл зажал его ладонью. – Здесь я говорю, а ты послушай, госпожа Данн. Никогда я никого не тащил в кровать силой. Если тебе отвратительна эта ситуация, я говорю тебе – ты свободна. Я не собирался делать тебя пленницей этого дома и собственных страстей. Ты понимаешь, о чем я?– Да, – сказала Дженни, стряхнув его руки. – Я не такая тупая, как вы думаете. Ваше величество, – торопливо добавила она, – что за будущее вы для меня приготовили? Это по крайней мере я имею право знать.– Ты не моя рабыня.– Но я ваша любовница?– Только если ты этого захочешь.– Но я этого не хочу.– Чертова девка! Не все ли тебе равно, каким именем зовется человек? Ты с радостью отдалась мне, думая, что я какой-то лакей! Разве ты не клялась, что любишь меня?– Да, я так говорила, – отвернувшись, чтобы не показывать ему слез, сказала Дженни.– Так отчего же такая перемена? Сколько женщин сочли бы за счастье разделить ложе с королем…– Но я этого никогда не хотела, и вы это хорошо знаете.– Но объясни – отчего такое благоволение нищему Уилли Джексону и отчего его монарху, властителю его земли, достается лишь холодная ярость? Должна же в этом быть какая-то логика!– Я полюбила Уильяма Джексона, – блестя глазами, близкая к отчаянию, слишком сильно задетая, чтобы думать о субординации, воскликнула Дженни, – за то, каким он передо мной предстал! Он утешил меня в тот момент, когда сердце мое было разбито. Он не дал мне повода усомниться в нем. И, хоть вы мне и не верите, не так-то легко было мне смириться с тем, что у него есть жена и любовница. Я успокаивала себя, говорила себе, что, быть может, он не выбирал женщину, которой дал свое имя, что он женился только для того, чтобы создать семью…– Но разве я не разделил его судьбу? – гневно воскликнул Карл. – Ты думаешь, что я женился на Екатерине по любви? Ты думаешь, что я, Карл Стюарт, сделал бы такую, как она, королевой Англии, имей я хоть какой-то выбор?Дженни выдержала его гневный взгляд.– Не португальская инфанта причиняет мне главную боль, ваше величество, а известные вам леди Каслмейн, Френсис Стюарт и многие, многие другие, от актрис до фрейлин, кто был допущен к таинствам вашего тела. Я не хочу пополнять этот впечатляющий список шлюх!Рот его скривила усмешка.– Они – шлюхи? Тогда кто та девчонка, что извивалась в экстазе с жалким Уильямом Джексоном прямо под синим небом? Какого титула заслуживает она?– Только не шлюхи! Мир, ваше величество, не меняется от того, что покупатель – король! Когда я отдавала себя ему, то есть вам, это было нужно мне. Вы не покупали мою любовь. Я просто взяла то, что вы мне давали. Вы знали о моей боли и воспользовались моей слабостью. Вы лгали мне, вы меня подставили! Вы позволили мне думать, что вы просто слуга при дворе, вы позволили мне вольность с вами… с вашим…Он усмехнулся. Похоже, девушка была в затруднении – не могла подобрать приличного слова для определения известного органа.– Могу сказать лишь, что твои руки творили волшебство с моим телом. Насколько мне известно, госпожа Данн, королю не возбраняется получать те же удовольствия, что и простому смертному. Скажи, если бы я сказал тебе, кто я такой, стала бы ты ласкать меня в самых сокровенных, самых интимных…– Никогда!– Лгунья!– Что вы сказали?– Я сказал, что ты лгунья и ханжа. Хватит с меня твоего лицемерия: хочешь ты меня или нет, я не собираюсь тратить время на бессмысленный спор!Дженни смотрела на него, такого чужого, вдруг переставшего походить и на Уильяма Джексона, и на Карла Стюарта. Его взгляд, магнетическая сила его мужского обаяния вдруг свели к нулю всю двусмысленность предложенного ей положения.– Ну, каков твой ответ? – Карл слегка тряхнул ее, чтобы вывести из забытья.– Я не знаю, что выбрать, ваше величество.Карл вздохнул, отошел к окну, тихо выругался.– Дженни, когда я сказал, что люблю тебя, я имел это в виду. Когда я сказал, что хочу тебя, я и это имел в виду. Единственное, в чем я солгал, – это когда назвал свое имя. Но я уже объяснил, почему это сделал. Как простой человек у простой девушки, я спрашиваю тебя, Дженни-птичка, ляжешь ли ты со мной, ибо кровь моя кипит от желания обладать тобой?И эти слова, сказанные от всего сердца низким, чуть хрипловатым голосом, сделали то, что не мог бы сделать королевский приказ. В комнате стало так тихо, что слышно было, как стучат сердца. Уголек с шипением треснул в камине, рассыпавшись веером искр. Она смотрела на него, завороженная, и вся его мрачная раздраженность исчезла неизвестно куда. Карл протянул ей руки, умоляя ее принять его как равного.– Да, Уилли Джексон, я лягу с тобой, – сказала она. Дженни преодолела то расстояние, что было между ними, всего несколько шагов, а сколько гнева, недоверия, обиды! Он обнял ее горячо и жадно, и губы его легли на ее губы, и в этом поцелуе было столько тепла и столько страсти, что Дженни едва не заплакала от накативших чувств. Глаза его метали оранжевые искры – в них отражался жар камина.– О, Уилли, я все еще тебя люблю!– Да благословит тебя Господь, Дженни. Но только не зови меня Уилли, меня зовут Карл. Подари мне удовольствие услышать это имя из твоих уст.– Карл, – повторила она, подумав о том, как странно вот так обращаться к нему. – Хотя в определенные моменты я могу забыть.– В такие моменты я прощаю тебе все, моя любовь. Карл провел подушечкой указательного пальца по ее лицу, вдоль высокой скулы, вдоль шеи к груди. Груди ее отливали золотом в свете камина. Карл принялся расшнуровывать лиф, освобождая грудь, и руки его не слушались – так велико было желание.Дженни задрожала, когда Карл, нагнувшись, коснулся ее груди губами. Руки ее взметнулись вверх, ей захотелось обнять его за шею, но она вспомнила, что перед ней король, и застыла в нерешительности.– Только не скромничай, негодница. Ничто не изменилось между нами. Твой король приказывает тебе ласкать его и мучить, делать с ним все то, что выпало на долю бедняге Уильяму Джексону.Не дожидаясь, пока она очнется, Карл закинул ее руки к себе на шею, и Дженни вдруг изумленно заморгала – она обнимала самого короля! Сильная бронзовая шея, вокруг которой были сплетены ее руки, принадлежала самому главному человеку в стране, а темная голова, склоненная к ее груди, знала тяжесть английской короны!– Ты король, – выдохнула она изумленно, – король Англии, а я называла тебя самонадеянным болваном!Карл засмеялся.– Верно, и тем меня здорово развеселила.– Я в восторге, – прошептала Дженни.Он продолжал ласкать ее грудь, и кровь стучала у нее в висках, накатывая горячей волной. Слишком много всего и сразу случилось за эти два дня.– У тебя мозги набекрень, – сказал Карл, прижав ее к себе так, чтобы она сумела оценить меру его возбуждения.– Карл, Карл Стюарт, умеет ли он любить так же, как это делал бедный Уильям Джексон?Карл в ответ одним быстрым движением поднял ее, прижав к себе так, что орудие его страсти грозило войти в нее, проткнув одежду. Дженни восторженно вскрикнула.– Есть только один способ проверить, – хрипло проговорил он и закрыл ее рот поцелуем.У Дженни голова шла кругом; его запах, сладость его поцелуя, сладость вина и тепло живого огня – все это действовало на нее восхитительно возбуждающе.– Ну, ты так и собираешься держать меня весь вечер в подвешенном состоянии?– Не думала, что все так обернется, – мечтательно проговорила Дженни, прижимаясь щекой к его плечу. – Но, по правде сказать, твой поцелуй, твоя ласка – они остались прежними. Ты тот, кого я люблю, несмотря на твое благородное происхождение, несмотря на то что ты так бессовестно воспользовался…– Вот еще! Это мной воспользовались! Ты околдовала меня – оплела руками, заманила губами, ты, колдунья с Лебяжьей улицы! Как ты смеешь…– Так я прощена?– Хватит болтать, девчонка. Дай свою руку. – Карл прижал ее маленькую ладонь к очевидному свидетельству его мужества. – Ты еще дольше намерена меня мучить? Отдайся мне, Дженни-птичка, здесь и сейчас. Мягок ли ковер подле камина? Ты думаешь, он достаточно нежен, чтобы принять короля и его любовь?– Если вспомнить, что король впервые вкусил сладости со своей любовью на твердом речном берегу, о да, он достаточно нежен. – Она коснулась его худой щеки кончиком языка. – Давай, Карл, люби меня – не дай мне разувериться в тебе. Сделай меня счастливой вновь.Покрывая ее лицо поцелуями, он отнес ее на красный турецкий ковер у камина.– Эй, девчонка, не смущайся, раздевай меня скорее!Нагое тело ее согревал огонь, тот огонь, что горел в камине, и тот, что горел в ней. Вкус его поцелуев, тепло его рук – Дженни забыла о том, что с ней был король, Дженни целовала его худое длинное тело, ласкала губами ямочку под кадыком, его грудь, его живот.Карл любовался ее чудным, женственным телом, отсвечивающим золотом. Дженни касалась руками его живота, лицо ее выражало нетерпение, которое возбуждало его еще сильнее.– Ты готова, любовь моя?– Да, – с улыбкой проведя рукой по орудию его страсти, сказала она, – готова к тому, чтобы вы исполнили угрозу, цезарь…Карл едва сдержался, чтобы не засмеяться – остроумное напоминание, и момент выбран удачно. Глава 17 Сэр Майлз Рассел вернулся домой в первых числах ноября. И хотя и был весьма удивлен поворотом событий, у него хватило мудрости не задавать королю вопросов и не оспаривать его действий. Сэр Майлз был многим обязан монарху. Пришло время отдавать долги.Дженни брезгливо поджала губы, когда Майлз Рассел поцеловал, как требовал обычай, ей руку в знак приветствия.– Какое удовольствие – вернуться домой и обнаружить, что там вас поджидает эдакая прелестница.– Полагаю, король все вам объяснил. – Дженни совсем не нравился этот липкий взгляд, направленный сейчас на ее грудь.– Можете не беспокоиться. Но, госпожа Данн, если вы намерены также выполнять распоряжения нашего монарха, то советую вам несколько растопить лед. Никто не поверит в то, что вы моя возлюбленная, если вы будете вести себя как сейчас.– Уверяю вас, мистер Майлз, если бы вы вели себя как джентльмен во время нашей предыдущей встречи, мне бы не составило труда быть с вами искренне любезной.– Мои поздравления, дорогая! Торговка почти научилась вести себя как леди.– Перестаньте! Неужели у вас не хватает благородства даже на то, чтобы извиниться за попытку меня изнасиловать?– Благородство? Я бы сказал иначе – «здравый смысл». Разумеется, я приношу извинения – сам цезарь теперь ваш попечитель, а я телохранитель и защитник.– Вы просто невыносимы! Неужели вы думаете, что я сама выбрала этот дом и вас? Будь моя воля, век бы на вас не смотрела!– Милая девушка, тысяча извинений за то, что я смел предположить, будто могу купить ваше тело. Если бы я знал, что только один мужчина в Англии достаточно кредитоспособен…– Я не выбирала короля своим любовником – так и знайте!– Конечно, нет. Право выбора у нас всегда за ним.– Я не это имела в виду. Когда мы встретились, я не знала, что он король.Сэр Майлз понимающе улыбнулся. Он-то знал, как любит король примерять на себя чужие роли.– Тогда могу себе представить, дорогая, как вы радовались своей удаче, когда узнали, кто вас соблазнил.Дженни с удовольствием поспорила бы с Майлзом Расселом, но присутствие слуги ее смущало. Сэр Майлз приказал принести ему вина. Ради приличия Дженни приняла предложенный Майлзом бокал, но как только слуга вышел, приклеенной улыбки как не бывало.– Хочу сразу расставить точки над i! Я здесь не ради того, чтобы вас забавлять.– Я не настолько наивен, чтобы заблуждаться на сей счет, – с усмешкой произнес хозяин дома.– Я настаиваю на том, чтобы мы виделись в пределах этого дома как можно реже и выходили вместе только тогда, когда этого потребует король. И, спешу вас уверить, мне эти выходы на публику с вами никакой радости не доставят.– Если вы не желаете прогневать нашего соверена, моя дорогая, то по крайней мере должны делать вид, что упомянутые вами выходки вам приятны. При всей кажущейся мягкости Карл бывает весьма грозен.– Пусть так. Но чем реже я буду бывать с вами, тем лучше. Каждая минута в вашем присутствии – это испытание.– Ваше желание для меня – закон, любовь моя, – с ухмылкой сказал сэр Майлз и, поклонившись, направился к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39