Для похода в галерею ей надо одеться попривлекательнее. Девушка открыла узкий встроенный шкаф и достала два новых костюма, которые купила, поддавшись на уговоры Китти. Они были недорогие, но очень элегантные. Один был стилизован под французскую морскую форму с белыми вставками. Второй наряд состоял из жакета, отделанного рельефной вышивкой с искусственными топазами, и облегающего платья джерси дымчато-голубого цвета. Тина выбрала второй костюм.
Часам к одиннадцати следующего утра Тина была готова и выглядела как картинка. Особую прелесть ей придавали пепельные волосы, подобранные кверху и закрепленные черепаховой гребенкой, и ярко накрашенные губки. Она внимательно осмотрела свое отражение в зеркале, убедившись, что хороша, как никогда. «Его там не будет, бедная девочка! – вздохнула Тина. – Господи, этот мужчина уже далеко отсюда, очень далеко, а о тебе он забыл и думать».
Тина решила кутить напропалую и, дойдя до Хай-стрит, поймала такси. Она назвала водителю адрес галереи и с удобством расположилась на заднем сиденье, намереваясь наслаждаться красотами Лондона.
Стояло ясное апрельское утро, солнечные лучи согревали тротуар, по которому медленно гуляли или куда-то спешили прохожие, а в глубине боковой улочки Тина заметила тележку, груженную связками тюльпанов и лютиков. Такси повернуло на улицу, которая, казалось, целиком состояла из антикварных лавок, миновало несколько прелестных зданий и выехало на Челсийскую набережную. А минуту спустя девушка уже выходила из такси, ощущая необычайный подъем. Снаружи галерея была очень нарядной и современной, с большими стеклянными окнами и огромными, отделанными деревом дверьми, пройдя через которые Тина ступила на ковер, мягкий и пушистый, словно только что подстриженный газон.
Она заплатила за вход и попала в длинный зал. Бронзовые экспонаты осматривали всего несколько посетителей, и голоса их растворялись в пространстве, как это бывает в музее или библиотеке. Работы Трекарела стояли на пьедесталах.
Тина ходила от одной скульптуры к другой, и ей казалось, что обычные для таких случаев слова похвалы, вроде «яркие» или «волнующие», здесь не подходят. Скульптуры были настолько живые, что ассоциировались у Тины с образом создателя: мускулистым, поджарым и порождавшим желание к нему прикоснуться. Тина была очарована выразительностью головы негра, и когда она любовалась экспонатом, в центр галереи по лестнице спустились двое мужчин.
Один из них был полноват, облачен в визитку и полосатые брюки; он постоянно потирал руки и елейно улыбался, потому имел несколько самодовольный вид. Но внимание Тины приковал его высокий спутник: загорелый, с неправильными, резкими чертами лица и зелено-голубыми глазами, опушенными густыми ресницами. Ошибки быть не могло – Тина видела перед собой Джона Трекарела. Возможно, девушка инстинктивно издала удивленный возглас, и он его услышал, так как тут же взглянул на нее. Темные брови вскинулись над глазами цвета морской волны, и скульптор ее узнал. Он сказал что-то своему спутнику и в три шага преодолел разделяющее их расстояние.
– Девушка на скале! – Он щелкнул пальцами. – Тина Мортон?
– Мэнсон. – Она нервно рассмеялась, а когда их руки встретились в рукопожатии, обратила внимание на его безукоризненный серый костюм, невольно отметив, как хорошо он выглядит с аккуратно причесанными волосами и убеленными ранней сединой висками.
– Вот так сюрприз! – воскликнул он, улыбаясь посетительнице. – У тебя выходной и ты решила съездить на выставку?
Тина покачала головой:
– Я... я уехала из Чорли, навсегда! – пролепетала она.
– Как это? – Он немного наклонился, и Тина в приступе внезапной застенчивости перевела взор на длинную серебристо-серую рыбину с огромными зубами. Ее челюсти, казалось, готовы были вот-вот сомкнуться на Тине. Но тут Джон Трекарел взял девушку за подбородок и повернул лицом к себе. Его глаза оказались такими же голубыми, какими она их запомнила... его худое, смуглое, незабываемое лицо заставило учащенно биться ее сердце. – Обрубила все концы, так? – промурлыкал он. – Любопытно.
Тина не поняла, что он хотел сказать, но его рука похлопала ее по плечу, словно призывая продолжить рассказ. Тихим, дрожащим голосом она поведала Джону, что привело ее к решению перебраться в Лондон.
– Я поняла, что не могу больше оставаться с тетушкой, – подытожила она. – По-моему, я была ей нужна только в качестве...
– Девочки для битья, – закончил за нее Джон Трекарел со свойственной ему грубоватой проницательностью. – Ей непременно нужно было кого-то мучить, потому что она обвиняла в крушении своих надежд кого угодно, только не себя. Как хорошо, что ты от нее уехала, Тина! – От улыбки вокруг его глаз появились лучики морщинок. – Мы должны отметить обретение твоей независимости – поужинаешь со мной?
– Это было бы здорово! – От соблазнительного предложения щеки девушки покрылись румянцем.
– Отлично. – Он обвел рукой галерею. – Увидела все, что хотела?
– Ну да, но не могли бы вы рассказать мне, как у вас возникали замыслы этих работ?
– Малышка, – бросил он с легким смешком и неожиданно покраснел, несмотря на загар, – неужели тебе это так интересно?
– Конечно. – Улыбка, появившаяся на ее лице, была лукавой и даже ободряющей, ведь реакция Джона сделала его более земным и человечным. Он перестал походить на божество, обитающее где-то в поднебесье и недосягаемое для простых смертных. – Я совсем не разбираюсь в скульптуре, но ваши словно живые. Как прекрасный роденовский «Поцелуй».
– Хм-м, – усмехнулся он, – ни один мужчина не сможет устоять перед женской лестью. Пошли... вот эта рыбина называется «барракуда». Это самый настоящий морской тигр, который промышляет в водах Карибского моря.
Они бродили по галерее почти час. Некоторые элегантно одетые посетители – судя по их речи и манере держаться, представители элиты – делали попытки завязать разговор со скульптором, но тот отвечал им с холодной вежливостью, не выпуская локтя Тины. Они были уже у стеклянных дверей галереи, когда женщина в фантастической шляпке воркующим, но настойчивым голосом позвала его по имени.
– Пошли! – сквозь зубы процедил Джон, в следующий момент двери уже захлопнулись за их спинами, и они оказались на тротуаре.
Через несколько минут Джон и Тина мчались в серо-голубой машине по направлению к Уэст-Энду. Им предстояло поужинать в заведении под названием «Ла Аперитив» – так решил скульптор, бросив беглый взгляд на костюмчик Тины, когда машина ждала зеленого сигнала светофора.
Тина поймала его взгляд. Ее пальцы забегали по замку сумочки, а сердце прыгнуло вниз, когда он отпустил ручной тормоз и прикоснулся к ее локтю.
– А я решила, что вы уже вернулись на свой остров, мистер Трекарел, – обронила она, когда их мощная машина рванулась вперед.
– Друзья и дела задержали меня здесь несколько дольше, чем я планировал. – Он сделал паузу, словно размышляя, стоит ли продолжать. – Но все складывается удачно, а? Мы могли больше и не встретиться.
Ее горло сжало от нервного спазма, но Тина нашла в себе силы что-то пробормотать в ответ. Однако когда солнечный лучик отразился от готического кольца на его левой руке, девушка отвела взор... словно это был сигнал опасности, которого она не хотела видеть.

Глава 2

– Я уже довольно долго погостил в Англии,– рассказывал он. – Собираюсь обратно дней через десять. Я обещал Лиз, моей дочурке, вернуться до конца ее каникул, пока она не вернулась к занятиям. Она учится в закрытом пансионе, и мы не видимся неделями.
Джон говорил с нежностью в голосе, но Тина видела складку, обозначившуюся между его бровей, и догадалась, что он беспокоится за дочь.
– Ее школа на вашем острове? – поинтересовалась Тина.
– Нет, на Барбадосе. Пристроить ее на учебу у нас – пара пустяков, но там она общается с британскими детьми. По-моему, это куда лучше космополитской атмосферы, которая, боюсь, слишком распускает ребенка. Это звучит не слишком напыщенно?
– Это звучит здраво и вполне лояльно, – улыбнулась Тина.
Он свернул в переулок, нашел место для парковки, притормозил и, перед тем как распахнуть дверцу, посмотрел Тине в глаза:
– Думаю, резко изменив жизнь, ты немного нервничаешь и чувствуешь себя не в своей тарелке. Устроилась на работу?
Тина покачала головой. Джон был так близко, что девушка чувствовала отдающий озоном и лимоном запах его лосьона после бритья. В ямочке на мужественном подбородке залегла тень. Его чувственные, красиво очерченные губы с едва заметными морщинками возле уголков рта вызвали дрожь в сердце Тины. Она помнила только то, что сейчас Джон рядом, стараясь не думать о том, что на следующей неделе он отплывет от берегов Англии.
– Пойдем поужинаем. – Джон подал руку спутнице. – Пора перекусить.
Не успели они войти в ресторан, как к ним подлетел метрдотель, поздоровался со скульптором по имени и проводил в зал, обстановку которого составляли глубокие кресла, обитые бархатом, и низкие столики, уставленные разноцветными подносами для напитков и стеклянными пепельницами. Когда они шли к свободным креслам, ноги Тины утопали в пушистом ковре. Усевшись, Джон Трекарел жестом подозвал одетого в форменную белую куртку официанта.
– Что будешь пить? – спросил Тину скульптор.
Девушке хотелось лишь томатного или апельсинового сока, но она согласно кивнула, когда он предложил имбирное пиво со льдом.
– Звучит соблазнительно, – улыбнулась она.
– А ты смелая, да? – Он подмигнул, и Тине это понравилось. Ей нравился и спутник, и это место, да и весь мир в этот момент казался прекрасным.
Джон заказал себе «Том Коллинз» и, когда коктейль принесли, откинулся на спинку кресла и с удовольствием вздохнул:
– А теперь, когда нас не прерывают ни твои восторженные похвалы в адрес изваянных мною чудищ, ни разные эксцентричные господа, которые коллекционируют знаменитостей так, как нормальные люди копят долги, мы можем поговорить. – Он поднял стакан. – Удачи тебе в Лондоне!
– Спасибо! – Немного помешкав, она добавила: – Удачи и вам – на Санта-Монике.
Его глаза сузились, а улыбка померкла. Тина тут же опустила ресницы, уставившись на кусочки льда с бриллиантовыми прожилками в стакане.
– Выпей, – предложил он. – Джин успокаивает нервы.
Неужели Джон понял, что она боится завтрашнего дня, хотя сейчас блаженствует здесь, вместе с ним? Тина осторожно пригубила из своего стакана, понравился вкус напитка, и она сделала глубокий глоток.
– Не вини себя за то, что всего лишь нашла выход из нестерпимой ситуации, – убеждающе проговорил он. – Это твоя тетушка решила отправиться на север с родственниками, так что не казнись, будто ты бросила старушку на произвол судьбы. Сомневаюсь, что ты вообще способна кого-то бросить – слишком самоотверженна для этого, не так ли, малышка?
Тина пристально на него посмотрела. Джон больше не улыбался. На его лице вдруг появилось испугавшее девушку выражение. Зеленоватые глаза смотрели куда-то поверх ее головы, словно он вспомнил о чем-то очень важном и ужасном.
Тине захотелось взять его за руку и сказать, как близкому другу, очень личные слова: «Не терзай себя воспоминаниями, пожалуйста. Я понимаю, это не в твоих силах, но ведь когда-то ты любил и был любимым».
Очнувшись, Джон сделал знак рукой официанту, обслуживающему соседний столик:
– Повторите, пожалуйста!
Его голос стал жестким, а глаза превратились в агрессивно поблескивающие щелочки. Тина съежилась, почувствовав, как мало она видела в жизни и как плохо разбирается в людях. Рядом с этим человеком, однажды познавшим глубокую и страстную любовь, она почувствовала себя неуклюжим подростком.
– А какого рода работу ты ищешь? – резко поменял он тему беседы.
– Ну... секретаря. – Это была безопасная тема, и Тина стала ее развивать. – Я хорошо печатаю, и, если у меня будет хоть небольшой опыт секретарской работы, я попробую найти место за границей. Понимаете, – она улыбнулась и подняла свой холодный запотевший стакан, – теперь я свободна и могу посмотреть мир.
– У меня есть в Лондоне пара знакомых бизнесменов, пожалуй, я смогу помочь тебе с работой... О, спасибо! – Джон повернулся, чтобы взять меню у официанта, а когда снова посмотрел на Тину, его лицо осветила лукавая, немного ироничная улыбка. Глаза тоже смеялись: – Не подумай бог знает чего! У меня нет далеко идущих замыслов, – многозначительно добавил он.
– Ну конечно!.. – Тина вспыхнула и сконфуженно перевела взгляд на серебряный зажим его галстука. – Я вовсе не имела в виду...
– Черт меня дернул за язык! – Он быстро протянул руку, и, после секундного колебания, Тина сделала ответный жест. Его теплые длинные пальцы крепко сжали ее ладонь. – Мужчины иногда ведут себя как грубые животные, а мне уже давненько не приходилось встречать ангела вроде тебя. Простишь меня?
Она кивнула, но сама в этот момент вспомнила о Сиднее Хаттоне и о том, что он рассчитывал получить в обмен на свое покровительство. И неужели горечь, которую ей рано или поздно приносило общение с мужчинами, должна завершить это приятное общение, такую чудесную дружбу? Разве она может не доверять своему чутью? Где была ее голова? Ни с того ни с сего она задумалась, почему Джон Трекарел, знаменитость в мире искусства, снизошел до серой провинциальной мышки, только и умеющей что печатать на машинке.
– О чем ты думаешь? – потребовал он ответа.
– Вы так добры ко мне, мистер Трекарел... Угостили ужином, предлагаете помочь с работой...
– У тебя неприятности, и ты одинока, словно заблудившийся котенок. – Он грустно усмехнулся. – Разве я брошу котенка в беде?
Тина не улыбнулась, но немного расслабилась после этих слов. Они перешли к столику у стены, под большим зеркалом, и сели на уютный диванчик с мягкими подушками. Официант замер над ними в ожидании заказа.
Тина почувствовала ласковый взгляд спутника, затем тот неожиданно придвинулся ближе, чтобы помочь с выбором блюд. Джон с видом знатока советовался с официантом, какое вино взять к отбивным. Выбор оказался великолепным, кровь по жилам Тины побежала быстрее, и не успела она возразить, как официант вновь наполнил ее бокал. Словно по волшебству на столике появилось заливное из цыплят с листиками салата и ярко-красными кружками помидоров. Завершали ужин ломтики персика в ликере и черный кофе в крошечных чашечках.
– Не скучаешь по морю? – спросил Джон Трекарел. Он мягко улыбнулся, и ее напряжение окончательно спало.
– Пока нет, – поделилась она. – Меня завораживают здешние магазины и сами лондонцы.
– Но ты ведь не привыкла к такому многолюдью, а? Где ты поселилась, в женском общежитии?
Тина кивнула.
– У тебя в Чорли не было дружка, я полагаю?
– О нет. – Она невесело усмехнулась. – Я не из тех, за кем парни ходят табуном. Они любят компанейских девчонок. Разве не так?
– Они? – Его улыбка сделалась немного лукавой. – Я давно был молодым парнем, сейчас мне тридцать девять, Тина. Для тебя это не слишком много?
– Конечно нет. – Она посмотрела на него удивленно: Джон не походил на человека, которого очень беспокоит впечатление, которое он производит на окружающих, тем более на таких неопытных девочек, как Тина Мэнсон. Будь она элегантнейшей женщиной в мире... тогда Джона, может быть, и волновало бы ее мнение.
– А каким человеком я кажусь тебе, Тина? – Он посмотрел ей прямо в глаза, и в его глазах светилось любопытство. – Покладистый, умный, щедрый?
– Да, – согласилась она, не решившись добавить, что, по ее мнению, он несчастлив.
– Пожалуй, – подтвердил он, – я и то, и другое, и третье. Впрочем, большинство мужчин такие – за небольшим исключением. А еще мы можем быть легкомысленными жестокими эгоистами.
– Вы специально пугаете меня, чтобы я была осторожней с мужчинами, которых встречу здесь, в Лондоне? – поинтересовалась Тина, слегка покраснев оттого, что поняла намек – не открывай сердце первому встречному только потому, что он проявил по отношению к тебе немного заботы и доброты.
Его левая бровь немного приподнялась над глазом цвета морской волны.
– Прости мне эту лекцию, – не унимался Джон. – Жизнь, которую ты вела в Чорли, оставила тебя ребенком во многих отношениях. Понимаешь, парней твоего возраста часто ослепляет яркая внешность, но мужчины постарше обычно предпочитают скромность и одухотворенность. А зрелые мужчины, моя детка, прекрасно знают, как заманить невинную пташку в свои силки. Они ловко изображают заботливых папаш, а это самый простой и действенный способ соблазнения таких неопытных барышень, как ты.
– Что ж, спасибо за совет, – усмехнулась Тина, – но я не ребенок. Я знаю разницу между искренней добротой и корыстью.
– Нет, не знаешь. – По его лицу пробежала тень раздражения. – Ты ведь не догадываешься, почему я пригласил тебя поужинать и почему собираюсь провести с тобой завтра весь день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19