что же касается письма, то загадочные слова Мэми, возможно, означают, что она, решив поработать своего рода свахой, пригласила на ужин какого-нибудь симпатичного молодого человека в надежде, что тот понравится Ферн.
На том Ферн и успокоилась, решив надеть на этот ужин коротенькое черное вечернее платье с прозрачными рукавами, в котором она выглядела тоненькой, как тростинка. Еще днем Росс сказал, что собирается вечером в город и с удовольствием подбросит ее до дома друзей. Ферн знала, что Ларейн Дэвис живет на Борегард-авеню, то есть неподалеку от Остинов, и решила, что Росс едет к ней.
Спускавшиеся на землю сумерки гнали солнце на покой, когда автомобиль Росса подкатил к дому Остинов, возле которого уже было припарковано несколько машин.
– Должен сказать, выглядите вы просто очаровательно, – галантно сообщил он Ферн, помогая выйти из машины. Потом, заметив несколько озабоченный взгляд, брошенный ею в сторону дома, спросил, что случилось.
– О нет, мистер Кингдом, ничего не случилось. – И впрямь, то, что испытывала Ферн, трудно было передать словами. Она улыбнулась и снова почему-то почувствовала себя рядом с ним маленькой и хрупкой, хотя была довольно высокой девушкой. – Спасибо, что подвезли.
– Кстати, моя милая блондинка, меня зовут Росс. – Он усмехнулся и, слегка коснувшись ладонью ее волос, пожелал ей приятно провести вечер, после чего сел в свой черный «меркьюри» и, мигнув задними огнями, укатил.
Ферн позвонила в дверь симпатичного домика Остинов, напоминавшего дом на ранчо. Дверь открыл дворецкий, проводивший ее в холл. Улыбающаяся Мэми Остин встретила ее суетливо и шумно, сразу же заключив в объятия. У Мэми не было своих детей, поэтому она с большой симпатией относилась ко всем молодым людям.
– Ферн, как очаровательно ты выглядишь! – воскликнула она. – Такая стройная, загорелая!
Мэми рада была видеть в девушке перемену – ведь в Америку та приехала несчастная и подавленная. Они прошли в изящно обставленную гостиную, где изысканно одетые люди вели неторопливую беседу.
– В письме я сообщила тебе, моя дорогая, что припасла для тебя сюрприз. – Мэми вела свою юную гостью через гостиную к Гарольду Остину, беседовавшему со стройным темноволосым молодым человеком. Заслышав голос хозяйки, он обернулся, и… Ферн встретила стальной взгляд серо-голубых глаз Кена Маквикара.
– Кен приехал изучать нашу американскую технологию, – щебетала Мэми, пребывавшая в абсолютной уверенности, что ее сюрприз оказался приятным. – Он рассказал нам, что в Англии вы были большими друзьями.
Ферн, будучи медсестрой, давно уже научилась принимать любые, самые невероятные ситуации с невозмутимым видом, но сейчас, неожиданно встретившись снова лицом к лицу с Кеном, она едва не вскрикнула – как от острой боли. Боли, лишь недавно чуть-чуть притупившейся, но теперь схватившей за сердце с новой силой.
– Привет, Ферн! – Он коснулся ее пальцев. – Как здорово, что мы снова встретились!
– Ты здесь с женой, Кен? – Этот вопрос невольно сорвался с ее губ.
Лицо Кена вдруг покрылось красными пятнами.
– Роуз… вышла замуж за кузена, – ответил он.
На мгновение Ферн показалось, что он сейчас рассмеется или расплачется. Значит, все расчеты Кена и ее собственные страдания оказались напрасными?.. Роуз Бремли вышла замуж за другого человека.
Глава 3
Когда вечеринка окончилась, Кен настоял на том, чтобы проводить Ферн до дому. Своей машины у него пока не было, поэтому Гарольд вызвал для них такси.
– Теперь, когда мы живем в Кэп-Фламинго, бывай у нас почаще, – сказала Мэми, обнимая Ферн на прощание. Она так и не поняла, каким испытанием явился для девушки этот вечер. Призвав на помощь всю свою профессиональную выдержку, Ферн с трудом, но все же смогла в присутствии четы Остин и их гостей сдержать невероятное волнение, однако, оказавшись наедине с Кеном в такси, почувствовала, что нервы ее сдают. Она сидела, напряженно вцепившись руками в сумочку, и ее пальцы нервно теребили расшитый черным бисером атлас.
Кен находился в Калифорнии уже два месяца, и совместные разработки компании «Бремли» и огромного производственного объединения «Голден ориндж» уже подходили к концу. Технологии производства в «Голден ориндж» оказались куда эффективнее, чем в «Бремли», поэтому Кена и направили перенимать опыт с целью его дальнейшего использования в Мейденхеде. Весь вечер они с Ферн беседовали только на отвлеченные темы, но теперь, оказавшись с Кеном наедине в такси, мчавшем их по ночным улицам, Ферн поняла, что им придется поговорить о себе самих. Она напряглась всем телом, когда Кен придвинулся ближе:
– Я хочу, чтобы ты знала, Ферн, – когда ты уехала из Англии, я оставил все попытки жениться на Роуз ради денег. Без тебя я многое понял, получил хороший урок. Теперь я знаю, что любовь не заменишь ничем. А вот ты… ты знала это всегда! Правда же, милая?
– Не называй меня… так! – Ферн почувствовала, как в темноте он пытается нащупать ее руки, и резко отстранилась. Она вся дрожала… Дрожала от гнева, внезапно охватившего ее. – Былого не вернешь, Кен. За эти месяцы я научилась жить без тебя.
– А я нет, Ферн. – Его охрипший голос был преисполнен нежных чувств. Сейчас она казалась ему очаровательней, чем всегда, словно пережитая боль сделала ее более зрелой и красивой, и Кен почти не покривил душой, сказав, что деньги не могут стать заменой любви. Деньги и влияние, даваемое ими, по-прежнему интересовали его, но не ценою брака с такой женщиной, как Розмари Бремли, чья пугающих размеров властность в конечном счете заставила его испытать вовсе не разочарование, а чувство облегчения, когда его избранница дала согласие на брак с собственным кузеном – с тем чтобы состояние Бремли осталось в семье.
В свете ночных фонарей Кену было хорошо видно лицо Ферн – красивое, с тонкими чертами и с небольшими темными кругами под глазами – результатом эмоционального напряжения, испытанного ею за сегодняшний вечер.
– Ферн, пожалуйста, прости меня! Прости за то, что я был слепым, честолюбивым упрямцем!
В голосе Кена звучала такая мольба и тоска, что Ферн не могла не вспомнить тех счастливых моментов, которые они некогда пережили вместе. Но эти воспоминания лишь бередили старую рану, и Ферн поскорее открыла окошко автомобиля, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха.
– Мне… невыносимо сейчас говорить о нас с тобой, – сказала она. – Наша встреча слишком потрясла меня, у меня в душе все смешалось, и я не знаю сейчас, что испытываю по отношению к тебе. Мне кажется, ты думаешь, я буду такая, как прежде… будто Роуз Бремли никогда и не было и боль, которую ты мне причинил, так мала, что достаточно просто сказать: «Дорогая, прости!» Нет, Кен, этих слов недостаточно. Здесь нужны не слова, а что-то другое.
Машина остановилась, Ферн вышла, и Кен после секундного колебания поднялся вслед за ней по ступенькам на крыльцо особняка Кингдомов. Нежно, но настойчиво он развернул ее к себе, и в свете фонаря Ферн могла разглядеть его взволнованное лицо.
– Да, сердись на меня, милая! Сердись за мое глупое честолюбие, но только верь, когда я говорю, что по-прежнему люблю тебя! Я любил тебя всегда, и эти несколько месяцев после твоего отъезда оказались самыми несчастными в моей жизни! Самыми несчастными и самыми одинокими!..
Одиночество! Это чувство было хорошо знакомо Ферн, но Кен нанес ей такую рану, причинил такую боль!..
– Я позвоню тебе. Нам нужно встретиться, чтобы поговорить по-настоящему, – сказал Кен.
– Спокойной ночи, Кен.
Она повернула ключ в замке и скрылась в доме, оставив его, бледного и несчастного, перед закрытой дверью.
Следующие несколько дней Ферн избегала разговоров и ей с трудом удавалось выглядеть бодро. Эдвина заметила, что с девушкой творится что-то неладное, однако, не желая вторгаться в ее личную жизнь, воздерживалась от расспросов. Объяснение она получила с совершенно неожиданной стороны. До того как слечь в постель, Эдвина весьма активно участвовала в работе местного комитета помощи беженцам, жертвам голода, наводнений и других бедствий, и так случилось, что одна из ее коллег по комитету, некто миссис Хэммонд, оказалась в числе гостей на недавней вечеринке в доме Мэми Остин. И вот, заехав навестить Эдвину, а заодно посвятить ее в ход дел комитета, миссис Хэммонд невзначай упомянула о том, что видела Ферн на вечеринке.
– Да, да, моя дорогая, в сопровождении на редкость красивого молодого англичанина! – Глаза миссис Хэммонд сияли от удовольствия, ибо больше всего на свете она любила посплетничать о делах других людей. – Мэми сказала, что он управляющий в компании «Бремли» – той самой, что недавно слилась с «Голден ориндж». Ну и конечно, нет сомнения, что он и твоя сиделка давным-давно хорошо знакомы!
«Так вот оно в чем дело! – подумала Эдвина. – Стало быть, чертов красавчик, обидевший Ферн, теперь тоже в Америке!»
Утром в субботу Ферн решила немного взбодрить себя покупкой нового платья для загородной вечеринки, устраиваемой в честь возвращения Росса Кингдома. Эдвина одобрила эту идею, и в одиннадцать часов Ферн села в автобус, идущий в город. Конечно, она была бы рада, если бы с нею поехала Диана, но та с самого утра умчалась в Лонг-Бич на очередные рекламные съемки. Утро выдалось на редкость хмурым – серая туманная дымка плотной пеленой укрывала город, и лишь пробивавшиеся сквозь нее красноватые лучи солнца, словно языки пламени, плясали на парусах яхт в гавани. Вскоре глаза Ферн устали от пестроты витрин и от шумной суеты бурлящего жизнью города. Наконец, увидев в одной из витрин гиацинтово-синее шелковое платье, Ферн зашла в магазин справиться о цене. Цена показалась ей вполне разумной, да и платье, выполненное в классическом стиле, как нельзя лучше подходило Ферн, хотя и требовало небольшого дополнения. Договорившись о доставке, Ферн заглянула в обувной отдел, чтобы купить голубые атласные босоножки, после чего решила зайти пообедать в «Мулени» – симпатичный ресторанчик, расположенный в живописном местечке возле гавани.
Она облюбовала себе место в уголке и погрузилась в изучение меню, когда над ее головой раздался голос:
– Можно мне присоединиться к вам, Ферн, или вы хотите побыть одна?
Ферн подняла глаза. Волосы ее сегодня были распущены, и одна непослушная прядь нежно касалась щеки.
– Ну конечно, присаживайтесь. – Она улыбнулась Россу Кингдому, отметив про себя, как он неотразимо красив в этом костюме цвета темной сливы.
Усевшись напротив, Росс попросил у нее меню, пояснив:
– Люблю выбирать еду сам.
Изучив меню, он предложил начать с холодной дыни, потом съесть по бифштексу с гарниром из молодой кукурузы, а на десерт взять ломтики персика в сладком соусе шантильи.
– Какая вкуснота! – воскликнула Ферн, сложив руки замочком и подперев ими подбородок. Она почувствовала какой-то сладкий трепет и смущение, когда взгляд Росса на мгновение задержался на ней, прежде чем он позвал официанта. Ферн вдруг поняла, что это слово, «вкуснота», он отнес бы скорее к ней. Подумав, она, однако, не нашла в этом ничего оскорбительного.
Атмосфера ресторанчика, где официанты расхаживали в шерстяных пиратских камзолах и вязаных шапочках, настраивала на легкий, веселый лад. На улице Росс взял Ферн за руку, продолжая шутливый спор, возникший из-за того, что он позволил себе заплатить за обед.
– Да успокоитесь вы или нет, моя милая блондинка?!
Их машина уже слилась с общим потоком, когда он продолжил:
– Я, конечно, понимаю, что вы независимая англичанка, зато я известен своим упрямством. Тетя даже зовет меня «бычком». – И Росс рассмеялся.
Глядя на него, Ферн изучала его упрямый подбородок. Да в общем-то и все лицо Росса носило отпечаток непреклонной гордости, не позволявшей ему уступить Ларейн, хотя, возможно, он до сих пор еще любил ее. Ферн по себе знала: когда иллюзии, взлелеянные тобою относительно конкретного человека, разрушены, ты все равно не можешь принять другого, появившегося на руинах твоей разбитой мечты, – сердце по-прежнему цепляется за нее. Цепляется до тех пор, пока твое одиночество не унесет тебя в мутные воды любви снова, и тогда ты либо слепо бросишься в объятия этой старой, лишенной иллюзий любви, либо повернешься навстречу новой, неизведанной.
Городской шум остался позади, и Росс выехал на проселочную дорогу. По обочинам стали появляться деревья, а мотор теперь гудел надрывно, так как они поднимались в гору. Ферн вдыхала густой запах земли и буйной зелени; вокруг царили спокойствие и умиротворенность.
– Здесь я любил играть в детстве, – сказал Росс. – Этот лес был моими джунглями, здесь я охотился на слонов, тигров и диких кабанов. – Глаза его лучились тепло. – Эти вымышленные кабаны были огромными разъяренными свиньями из мультиков Диснея… Ну вот, думаю, можно остановиться здесь. – Он остановил машину и выпрыгнул из нее, увлекая Ферн за собой. – Пойдемте попутешествуем! Мне интересно, смогу ли я разобраться в этих дебрях теперь.
– Нам бы не следовало особенно задерживаться, – заметила Ферн, подумав о своей пациентке и о том, что оказалась с Россом наедине.
Он рассмеялся и буквально ринулся в заросли, раздвинув их и придержав руками для Ферн. И уже через мгновение они очутились в глубоких дебрях, полных каких-то таинственных, призрачных шорохов. Здравый смысл, конечно, подсказывал Ферн, что звуки эти издают птицы в зарослях или зайцы в высокой траве, но воображение проснулось и в ней, и она представила себе безмолвно крадущихся в кустах краснокожих воинов с разрисованными лицами, бронзоволицых поселенцев в грубой домотканой одежде…
– Надеюсь, вы помните обратный путь к машине? – спросила Ферн, придвинувшись ближе к Россу.
Он окинул ее насмешливо-лукавым взглядом:
– А что? Неужели рядом со мной вы чувствуете себя маленькой девочкой, заблудившейся в лесу? Разве вам не хотелось бы проснуться рано утром у меня на руках, покрытой листьями и травой?
Ферн посмотрела в его озорные глаза, и на щеке ее вдруг заиграла ямочка.
– Скорее я покрылась бы краской смущения, – сказала она.
Откинув голову назад, Росс рассмеялся, и его громкий смех вспугнул птиц на высоких ветвях гигантской секвойи.
Постепенно лес начал редеть, заросли огромного папоротника расступились, и их взору предстала сказочная поляна. Деревья ровным кругом окаймляли этот изумрудный травяной ковер, расшитый узором диких цветов. Росс улыбнулся, когда Ферн не удержалась от восхищенного возгласа.
– Мы не имеем права ступить на это дивное место, – прошептала она. – Мне кажется, оно относится к сказочным владениям.
– А мне кажется, вы наделены таким правом, – галантно ответил Росс, оглядевшись по сторонам и улыбнувшись с ностальгией в глазах. – Когда я был мальчишкой, я приносил сюда яблоки и печенье и пировал здесь в одиночестве. Жаль, что сейчас у нас нет ничего с собой. Впрочем, мы можем выкурить по сигаретке.
Они курили, как заправские приятели, и Ферн почему-то совсем не удивлялась тому, что так неожиданно оказалась в этом волшебном месте – месте мальчишеских игр Росса. Умиротворенность и безмятежность, царившие здесь, на время прогнали от них заботы.
Росс уселся на валун, которому сама природа и время придали схожесть с троном лесного царя.
– Да, это место было моим секретом, когда я приходил сюда один, – сказал он. – Но наведывался я сюда и с мальчишками, здесь мы любили играть в обитателей болот Флориды. – Росс усмехнулся. – Я тогда стащил у дяди Артура бритву, и мы с мальчишками побрили себе головы, как индейцы. Тетя Эдвина тогда сама почти что превратилась в индейца – чуть не содрала с меня скальп.
– Могу поклясться, что вы всегда были заводилой и лидером, – со смехом проговорила Ферн, словно воочию представив себе стайку отважных мальчишек.
– Это точно. А тех, кто не хотел признавать меня вожаком, я бил. – Росс украдкой взглянул на Ферн. Она стояла совсем близко; волосы ее были распущены по плечам, и легкий ветерок трепал белокурые локоны. Сегодня она, кажется, уже не сторонилась его, и Росс, отбросив сигарету, шагнул к ней. Он заглянул Ферн прямо в глаза – огромные, нежные, похожие на лавандовую дымку, в которой можно затеряться. Взяв у нее сигарету, он бросил ее в траву и затушил каблуком. Сердце Ферн дрогнуло – она поняла, что Росс собирается поцеловать ее, и тут же вспомнила предостережение Эдвины о том, что он не будет особенно щепетильным в выборе оружия для защиты от Ларейн.
– Не поехать ли нам домой? – сказала Ферн, отступив в сторону. Теперь ей уже хотелось поскорее покинуть это сказочное место, волшебные чары которого могли оказаться разрушенными.
Они направились обратно к машине.
– Моя тетя говорит с вами обо мне? – спросил Росс, легонько обхватив пальцами ее запястье, и, когда Ферн споткнулась, пальцы его сжались крепче, чтобы поддержать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
На том Ферн и успокоилась, решив надеть на этот ужин коротенькое черное вечернее платье с прозрачными рукавами, в котором она выглядела тоненькой, как тростинка. Еще днем Росс сказал, что собирается вечером в город и с удовольствием подбросит ее до дома друзей. Ферн знала, что Ларейн Дэвис живет на Борегард-авеню, то есть неподалеку от Остинов, и решила, что Росс едет к ней.
Спускавшиеся на землю сумерки гнали солнце на покой, когда автомобиль Росса подкатил к дому Остинов, возле которого уже было припарковано несколько машин.
– Должен сказать, выглядите вы просто очаровательно, – галантно сообщил он Ферн, помогая выйти из машины. Потом, заметив несколько озабоченный взгляд, брошенный ею в сторону дома, спросил, что случилось.
– О нет, мистер Кингдом, ничего не случилось. – И впрямь, то, что испытывала Ферн, трудно было передать словами. Она улыбнулась и снова почему-то почувствовала себя рядом с ним маленькой и хрупкой, хотя была довольно высокой девушкой. – Спасибо, что подвезли.
– Кстати, моя милая блондинка, меня зовут Росс. – Он усмехнулся и, слегка коснувшись ладонью ее волос, пожелал ей приятно провести вечер, после чего сел в свой черный «меркьюри» и, мигнув задними огнями, укатил.
Ферн позвонила в дверь симпатичного домика Остинов, напоминавшего дом на ранчо. Дверь открыл дворецкий, проводивший ее в холл. Улыбающаяся Мэми Остин встретила ее суетливо и шумно, сразу же заключив в объятия. У Мэми не было своих детей, поэтому она с большой симпатией относилась ко всем молодым людям.
– Ферн, как очаровательно ты выглядишь! – воскликнула она. – Такая стройная, загорелая!
Мэми рада была видеть в девушке перемену – ведь в Америку та приехала несчастная и подавленная. Они прошли в изящно обставленную гостиную, где изысканно одетые люди вели неторопливую беседу.
– В письме я сообщила тебе, моя дорогая, что припасла для тебя сюрприз. – Мэми вела свою юную гостью через гостиную к Гарольду Остину, беседовавшему со стройным темноволосым молодым человеком. Заслышав голос хозяйки, он обернулся, и… Ферн встретила стальной взгляд серо-голубых глаз Кена Маквикара.
– Кен приехал изучать нашу американскую технологию, – щебетала Мэми, пребывавшая в абсолютной уверенности, что ее сюрприз оказался приятным. – Он рассказал нам, что в Англии вы были большими друзьями.
Ферн, будучи медсестрой, давно уже научилась принимать любые, самые невероятные ситуации с невозмутимым видом, но сейчас, неожиданно встретившись снова лицом к лицу с Кеном, она едва не вскрикнула – как от острой боли. Боли, лишь недавно чуть-чуть притупившейся, но теперь схватившей за сердце с новой силой.
– Привет, Ферн! – Он коснулся ее пальцев. – Как здорово, что мы снова встретились!
– Ты здесь с женой, Кен? – Этот вопрос невольно сорвался с ее губ.
Лицо Кена вдруг покрылось красными пятнами.
– Роуз… вышла замуж за кузена, – ответил он.
На мгновение Ферн показалось, что он сейчас рассмеется или расплачется. Значит, все расчеты Кена и ее собственные страдания оказались напрасными?.. Роуз Бремли вышла замуж за другого человека.
Глава 3
Когда вечеринка окончилась, Кен настоял на том, чтобы проводить Ферн до дому. Своей машины у него пока не было, поэтому Гарольд вызвал для них такси.
– Теперь, когда мы живем в Кэп-Фламинго, бывай у нас почаще, – сказала Мэми, обнимая Ферн на прощание. Она так и не поняла, каким испытанием явился для девушки этот вечер. Призвав на помощь всю свою профессиональную выдержку, Ферн с трудом, но все же смогла в присутствии четы Остин и их гостей сдержать невероятное волнение, однако, оказавшись наедине с Кеном в такси, почувствовала, что нервы ее сдают. Она сидела, напряженно вцепившись руками в сумочку, и ее пальцы нервно теребили расшитый черным бисером атлас.
Кен находился в Калифорнии уже два месяца, и совместные разработки компании «Бремли» и огромного производственного объединения «Голден ориндж» уже подходили к концу. Технологии производства в «Голден ориндж» оказались куда эффективнее, чем в «Бремли», поэтому Кена и направили перенимать опыт с целью его дальнейшего использования в Мейденхеде. Весь вечер они с Ферн беседовали только на отвлеченные темы, но теперь, оказавшись с Кеном наедине в такси, мчавшем их по ночным улицам, Ферн поняла, что им придется поговорить о себе самих. Она напряглась всем телом, когда Кен придвинулся ближе:
– Я хочу, чтобы ты знала, Ферн, – когда ты уехала из Англии, я оставил все попытки жениться на Роуз ради денег. Без тебя я многое понял, получил хороший урок. Теперь я знаю, что любовь не заменишь ничем. А вот ты… ты знала это всегда! Правда же, милая?
– Не называй меня… так! – Ферн почувствовала, как в темноте он пытается нащупать ее руки, и резко отстранилась. Она вся дрожала… Дрожала от гнева, внезапно охватившего ее. – Былого не вернешь, Кен. За эти месяцы я научилась жить без тебя.
– А я нет, Ферн. – Его охрипший голос был преисполнен нежных чувств. Сейчас она казалась ему очаровательней, чем всегда, словно пережитая боль сделала ее более зрелой и красивой, и Кен почти не покривил душой, сказав, что деньги не могут стать заменой любви. Деньги и влияние, даваемое ими, по-прежнему интересовали его, но не ценою брака с такой женщиной, как Розмари Бремли, чья пугающих размеров властность в конечном счете заставила его испытать вовсе не разочарование, а чувство облегчения, когда его избранница дала согласие на брак с собственным кузеном – с тем чтобы состояние Бремли осталось в семье.
В свете ночных фонарей Кену было хорошо видно лицо Ферн – красивое, с тонкими чертами и с небольшими темными кругами под глазами – результатом эмоционального напряжения, испытанного ею за сегодняшний вечер.
– Ферн, пожалуйста, прости меня! Прости за то, что я был слепым, честолюбивым упрямцем!
В голосе Кена звучала такая мольба и тоска, что Ферн не могла не вспомнить тех счастливых моментов, которые они некогда пережили вместе. Но эти воспоминания лишь бередили старую рану, и Ферн поскорее открыла окошко автомобиля, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха.
– Мне… невыносимо сейчас говорить о нас с тобой, – сказала она. – Наша встреча слишком потрясла меня, у меня в душе все смешалось, и я не знаю сейчас, что испытываю по отношению к тебе. Мне кажется, ты думаешь, я буду такая, как прежде… будто Роуз Бремли никогда и не было и боль, которую ты мне причинил, так мала, что достаточно просто сказать: «Дорогая, прости!» Нет, Кен, этих слов недостаточно. Здесь нужны не слова, а что-то другое.
Машина остановилась, Ферн вышла, и Кен после секундного колебания поднялся вслед за ней по ступенькам на крыльцо особняка Кингдомов. Нежно, но настойчиво он развернул ее к себе, и в свете фонаря Ферн могла разглядеть его взволнованное лицо.
– Да, сердись на меня, милая! Сердись за мое глупое честолюбие, но только верь, когда я говорю, что по-прежнему люблю тебя! Я любил тебя всегда, и эти несколько месяцев после твоего отъезда оказались самыми несчастными в моей жизни! Самыми несчастными и самыми одинокими!..
Одиночество! Это чувство было хорошо знакомо Ферн, но Кен нанес ей такую рану, причинил такую боль!..
– Я позвоню тебе. Нам нужно встретиться, чтобы поговорить по-настоящему, – сказал Кен.
– Спокойной ночи, Кен.
Она повернула ключ в замке и скрылась в доме, оставив его, бледного и несчастного, перед закрытой дверью.
Следующие несколько дней Ферн избегала разговоров и ей с трудом удавалось выглядеть бодро. Эдвина заметила, что с девушкой творится что-то неладное, однако, не желая вторгаться в ее личную жизнь, воздерживалась от расспросов. Объяснение она получила с совершенно неожиданной стороны. До того как слечь в постель, Эдвина весьма активно участвовала в работе местного комитета помощи беженцам, жертвам голода, наводнений и других бедствий, и так случилось, что одна из ее коллег по комитету, некто миссис Хэммонд, оказалась в числе гостей на недавней вечеринке в доме Мэми Остин. И вот, заехав навестить Эдвину, а заодно посвятить ее в ход дел комитета, миссис Хэммонд невзначай упомянула о том, что видела Ферн на вечеринке.
– Да, да, моя дорогая, в сопровождении на редкость красивого молодого англичанина! – Глаза миссис Хэммонд сияли от удовольствия, ибо больше всего на свете она любила посплетничать о делах других людей. – Мэми сказала, что он управляющий в компании «Бремли» – той самой, что недавно слилась с «Голден ориндж». Ну и конечно, нет сомнения, что он и твоя сиделка давным-давно хорошо знакомы!
«Так вот оно в чем дело! – подумала Эдвина. – Стало быть, чертов красавчик, обидевший Ферн, теперь тоже в Америке!»
Утром в субботу Ферн решила немного взбодрить себя покупкой нового платья для загородной вечеринки, устраиваемой в честь возвращения Росса Кингдома. Эдвина одобрила эту идею, и в одиннадцать часов Ферн села в автобус, идущий в город. Конечно, она была бы рада, если бы с нею поехала Диана, но та с самого утра умчалась в Лонг-Бич на очередные рекламные съемки. Утро выдалось на редкость хмурым – серая туманная дымка плотной пеленой укрывала город, и лишь пробивавшиеся сквозь нее красноватые лучи солнца, словно языки пламени, плясали на парусах яхт в гавани. Вскоре глаза Ферн устали от пестроты витрин и от шумной суеты бурлящего жизнью города. Наконец, увидев в одной из витрин гиацинтово-синее шелковое платье, Ферн зашла в магазин справиться о цене. Цена показалась ей вполне разумной, да и платье, выполненное в классическом стиле, как нельзя лучше подходило Ферн, хотя и требовало небольшого дополнения. Договорившись о доставке, Ферн заглянула в обувной отдел, чтобы купить голубые атласные босоножки, после чего решила зайти пообедать в «Мулени» – симпатичный ресторанчик, расположенный в живописном местечке возле гавани.
Она облюбовала себе место в уголке и погрузилась в изучение меню, когда над ее головой раздался голос:
– Можно мне присоединиться к вам, Ферн, или вы хотите побыть одна?
Ферн подняла глаза. Волосы ее сегодня были распущены, и одна непослушная прядь нежно касалась щеки.
– Ну конечно, присаживайтесь. – Она улыбнулась Россу Кингдому, отметив про себя, как он неотразимо красив в этом костюме цвета темной сливы.
Усевшись напротив, Росс попросил у нее меню, пояснив:
– Люблю выбирать еду сам.
Изучив меню, он предложил начать с холодной дыни, потом съесть по бифштексу с гарниром из молодой кукурузы, а на десерт взять ломтики персика в сладком соусе шантильи.
– Какая вкуснота! – воскликнула Ферн, сложив руки замочком и подперев ими подбородок. Она почувствовала какой-то сладкий трепет и смущение, когда взгляд Росса на мгновение задержался на ней, прежде чем он позвал официанта. Ферн вдруг поняла, что это слово, «вкуснота», он отнес бы скорее к ней. Подумав, она, однако, не нашла в этом ничего оскорбительного.
Атмосфера ресторанчика, где официанты расхаживали в шерстяных пиратских камзолах и вязаных шапочках, настраивала на легкий, веселый лад. На улице Росс взял Ферн за руку, продолжая шутливый спор, возникший из-за того, что он позволил себе заплатить за обед.
– Да успокоитесь вы или нет, моя милая блондинка?!
Их машина уже слилась с общим потоком, когда он продолжил:
– Я, конечно, понимаю, что вы независимая англичанка, зато я известен своим упрямством. Тетя даже зовет меня «бычком». – И Росс рассмеялся.
Глядя на него, Ферн изучала его упрямый подбородок. Да в общем-то и все лицо Росса носило отпечаток непреклонной гордости, не позволявшей ему уступить Ларейн, хотя, возможно, он до сих пор еще любил ее. Ферн по себе знала: когда иллюзии, взлелеянные тобою относительно конкретного человека, разрушены, ты все равно не можешь принять другого, появившегося на руинах твоей разбитой мечты, – сердце по-прежнему цепляется за нее. Цепляется до тех пор, пока твое одиночество не унесет тебя в мутные воды любви снова, и тогда ты либо слепо бросишься в объятия этой старой, лишенной иллюзий любви, либо повернешься навстречу новой, неизведанной.
Городской шум остался позади, и Росс выехал на проселочную дорогу. По обочинам стали появляться деревья, а мотор теперь гудел надрывно, так как они поднимались в гору. Ферн вдыхала густой запах земли и буйной зелени; вокруг царили спокойствие и умиротворенность.
– Здесь я любил играть в детстве, – сказал Росс. – Этот лес был моими джунглями, здесь я охотился на слонов, тигров и диких кабанов. – Глаза его лучились тепло. – Эти вымышленные кабаны были огромными разъяренными свиньями из мультиков Диснея… Ну вот, думаю, можно остановиться здесь. – Он остановил машину и выпрыгнул из нее, увлекая Ферн за собой. – Пойдемте попутешествуем! Мне интересно, смогу ли я разобраться в этих дебрях теперь.
– Нам бы не следовало особенно задерживаться, – заметила Ферн, подумав о своей пациентке и о том, что оказалась с Россом наедине.
Он рассмеялся и буквально ринулся в заросли, раздвинув их и придержав руками для Ферн. И уже через мгновение они очутились в глубоких дебрях, полных каких-то таинственных, призрачных шорохов. Здравый смысл, конечно, подсказывал Ферн, что звуки эти издают птицы в зарослях или зайцы в высокой траве, но воображение проснулось и в ней, и она представила себе безмолвно крадущихся в кустах краснокожих воинов с разрисованными лицами, бронзоволицых поселенцев в грубой домотканой одежде…
– Надеюсь, вы помните обратный путь к машине? – спросила Ферн, придвинувшись ближе к Россу.
Он окинул ее насмешливо-лукавым взглядом:
– А что? Неужели рядом со мной вы чувствуете себя маленькой девочкой, заблудившейся в лесу? Разве вам не хотелось бы проснуться рано утром у меня на руках, покрытой листьями и травой?
Ферн посмотрела в его озорные глаза, и на щеке ее вдруг заиграла ямочка.
– Скорее я покрылась бы краской смущения, – сказала она.
Откинув голову назад, Росс рассмеялся, и его громкий смех вспугнул птиц на высоких ветвях гигантской секвойи.
Постепенно лес начал редеть, заросли огромного папоротника расступились, и их взору предстала сказочная поляна. Деревья ровным кругом окаймляли этот изумрудный травяной ковер, расшитый узором диких цветов. Росс улыбнулся, когда Ферн не удержалась от восхищенного возгласа.
– Мы не имеем права ступить на это дивное место, – прошептала она. – Мне кажется, оно относится к сказочным владениям.
– А мне кажется, вы наделены таким правом, – галантно ответил Росс, оглядевшись по сторонам и улыбнувшись с ностальгией в глазах. – Когда я был мальчишкой, я приносил сюда яблоки и печенье и пировал здесь в одиночестве. Жаль, что сейчас у нас нет ничего с собой. Впрочем, мы можем выкурить по сигаретке.
Они курили, как заправские приятели, и Ферн почему-то совсем не удивлялась тому, что так неожиданно оказалась в этом волшебном месте – месте мальчишеских игр Росса. Умиротворенность и безмятежность, царившие здесь, на время прогнали от них заботы.
Росс уселся на валун, которому сама природа и время придали схожесть с троном лесного царя.
– Да, это место было моим секретом, когда я приходил сюда один, – сказал он. – Но наведывался я сюда и с мальчишками, здесь мы любили играть в обитателей болот Флориды. – Росс усмехнулся. – Я тогда стащил у дяди Артура бритву, и мы с мальчишками побрили себе головы, как индейцы. Тетя Эдвина тогда сама почти что превратилась в индейца – чуть не содрала с меня скальп.
– Могу поклясться, что вы всегда были заводилой и лидером, – со смехом проговорила Ферн, словно воочию представив себе стайку отважных мальчишек.
– Это точно. А тех, кто не хотел признавать меня вожаком, я бил. – Росс украдкой взглянул на Ферн. Она стояла совсем близко; волосы ее были распущены по плечам, и легкий ветерок трепал белокурые локоны. Сегодня она, кажется, уже не сторонилась его, и Росс, отбросив сигарету, шагнул к ней. Он заглянул Ферн прямо в глаза – огромные, нежные, похожие на лавандовую дымку, в которой можно затеряться. Взяв у нее сигарету, он бросил ее в траву и затушил каблуком. Сердце Ферн дрогнуло – она поняла, что Росс собирается поцеловать ее, и тут же вспомнила предостережение Эдвины о том, что он не будет особенно щепетильным в выборе оружия для защиты от Ларейн.
– Не поехать ли нам домой? – сказала Ферн, отступив в сторону. Теперь ей уже хотелось поскорее покинуть это сказочное место, волшебные чары которого могли оказаться разрушенными.
Они направились обратно к машине.
– Моя тетя говорит с вами обо мне? – спросил Росс, легонько обхватив пальцами ее запястье, и, когда Ферн споткнулась, пальцы его сжались крепче, чтобы поддержать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20