Каковы бы ни были обстоятельства самой свадьбы, все вынуждены были признать, что Росс, похоже, очарован своей избранницей и они, несомненно, прекрасная пара: он – высокий, решительный, благородный, она – милая и скромная…
Остины тоже пришли поздравить новобрачных в особняк, и Росс стоял всего в нескольких шагах от Ферн, когда Мэми Остин сказала ей:
– Наш милый Кеннет поспешно уехал сразу после церемонии. Знаешь, он до сих пор так любит тебя!
При этих словах Росс обернулся и пристально посмотрел на Ферн. Он смотрел на нее хмуро и задумчиво – словно пытался угадать, насколько сильно она еще любит Кена.
Свадебный прием показался Ферн еще более мучительным, чем все остальное. Ларейн Дэвис не появилась на торжестве (что, естественно, не удивило Ферн), но ее отсутствие конечно же не осталось без внимания дам, не преминувших посплетничать на этот счет. Ферн слышала их колкие замечания, когда прохаживалась среди гостей, и постепенно выдержка начала изменять ей. Должно быть, Росс заметил это, потому что вдруг взял ее за руку, на которой теперь красовалось золотое обручальное кольцо, и, подбадривающе сжав ее, негромко сказал:
– Думаю, мы потихоньку убежим отсюда через несколько минут.
Наконец они остались одни, в его машине, на полной скорости несущейся в направлении аэропорта, где они должны были сесть на самолет до Нью-Йорка. В аэропорту их ждала парочка газетных репортеров, один из которых попросил разрешения сделать для своих читателей памятный снимок целующихся новобрачных. Мгновение Росс колебался, потом вдруг притянул растерявшуюся Ферн к себе и поцеловал ее в полураскрытые губы, согрев их своим нежным теплом. Направленная на них камера щелкнула, навсегда запечатлев поцелуй мужчины, который никак не может дождаться того момента, когда останется наедине с девушкой, которую держит в своих объятиях.
Ферн шла к трапу самолета и чувствовала, как дрожат ее ноги – и от этого поцелуя, и от предвкушения их первого совместного полета. В самолете Росс сам пристегнул ей ремень безопасности.
– Посмотри, нет ли у меня в волосах рисинок? – со смехом проговорил он. – Эта маленькая бестия Диана осыпала меня целой пригоршней риса, когда мы садились в машину.
Ферн вытащила из его бронзовых кудрей несколько рисовых зернышек и, усмехнувшись, сказала:
– Ну вот, теперь ты можешь изображать уже не новоиспеченного жениха, а довольного жизнью, солидного женатого мужчину.
Росс взял ее руки в свои.
– Я вижу, к тебе вернулся нормальный цвет лица, – заметил он. – На приеме ты была ужасно бледной. Похоже, для тебя он стал пыткой?
– Боюсь, что так, – призналась Ферн. – Люди думают о нас разные вещи, наши отношения не дают им покоя.
– Да плевать на людей! – воскликнул Росс в сердцах и с нежностью, значившей для нее больше, чем норковая накидка, которую он преподнес ей как свадебный подарок, прижал к губам кончики ее пальцев. Внутри у Ферн все затрепетало, и она поспешно отвернулась к иллюминатору. Побережье уже исчезло из виду, и под стальным крылом самолета теперь сверкала лишь безбрежная гладь океана.
Ферн знала, что Росс так нежен и внимателен с нею только потому, что хочет сгладить ситуацию, и все же ей было приятно его внимание. Она не могла отделаться от мысли, что он теперь ее муж. Другие женщины в самолете смотрели на него восхищенными глазами, и у него, безусловно, был самый нежный и проникновенный голос на свете, когда он обратился к стюардессе, попросив ее принести две порции шерри – сухого для себя, сладкого для Ферн.
– Хочешь сигаретку, милая?
Ферн с улыбкой взяла сигарету из открытого портсигара, но пальцы ее слегка дрожали, тогда Росс прикурил для нее сигарету сам.
– Ваши напитки, сэр.
Он взял бокалы у стюардессы, не без зависти смотревшей на Ферн.
Из-за нервного напряжения Ферн не съела на свадебном приеме ни кусочка и теперь с удовольствием отведала жаркое из утки с гарниром из зеленого горошка и жареного картофеля, которое им принесла очаровательная стюардесса. На десерт у них были фрукты и мороженое, а завершил трапезу кофе с ликером. Стюардесса, похоже, была к ним особенно внимательна, и, когда, зайдя в дамскую комнату, Ферн обнаружила у себя на шляпке несколько рисовых зернышек, она поняла, что стюардесса догадалась о том, что в самолете летят новобрачные.
Роскошный пурпурный закат окутывал аэропорт Ла-Гуардиа, когда их самолет пошел на посадку.
На такси они поехали в отель, где Росс заранее заказал номер, и Ферн с интересом разглядывала из окон машины Нью-Йорк с его высоченными небоскребами, отметив про себя, что необычная, броская красота города могла бы быть запечатлена на гобеленах наравне с готическими сборами.
– Я видела этот город в фильмах, но никогда не думала, что он так красив, – сказала Ферн.
Росс рассмеялся:
– Да, по ночам он светится тысячами огней, а днем это бетонно-стальные джунгли.
– Ты покажешь мне город? – спросила Ферн. – У меня с собой есть фотоаппарат, и я бы хотела отправить несколько снимков сестрам.
– Конечно покажу, дорогая. Мне только нужно будет утром заскочить в издательство, а потом мы свободны как птицы. Сходим к Тиффани, в Центральный парк, можно заглянуть в антикварные магазины на Третьей авеню, прогуляться по Манхэттену…
– Постой, у меня так голова закружится!.. – Ферн откинула голову ему на грудь и рассмеялась, забыв о робости.
Росс обнял ее за талию.
– Ты так мужественно перенесла эту церемонию, – проговорил он. – А я вот боялся, что ты отвергнешь меня в самый последний момент.
– Ну как я могла тебя отвергнуть? Ведь скандал был для меня куда хуже, чем восхитительное путешествие в Нью-Йорк с красавцем мужем.
Он слегка покраснел и прижался к ней щекой.
– Мэм, от вас исходит такой чудесный аромат! Словно где-то внутри вас спрятан цветущий сад из фиалок и подснежников.
– Просто я душусь «Апрельской фиалкой», – улыбаясь, пояснила Ферн, с удивлением отметив про себя, что за внешней уверенностью этого человека, ставшего теперь ее мужем, скрывается одиночество.
В номере отеля Ферн с восторгом прошлась по комнатам. Пережитые волнения и перелет утомили их обоих, поэтому они не стали одеваться для ужина в дорогом ресторане, а отправились поужинать к Линди. В этом уютном месте с его неформальной атмосферой можно было расслабиться, посидев за одним столом с колоритными друзьями Росса, журналистами, говорившими о политике, искусстве, литературе… Время пролетело незаметно, и, хотя был уже поздний час, когда Ферн с Россом вышли от Линди, в городе было светло от множества электрических огней, и они решили не брать такси, а прогуляться до отеля пешком.
Уже в номере Росс взял руки Ферн в свои и улыбнулся:
– Ну что, миссис Кингдом, по-моему, для начала все прошло неплохо? Пожалуй, я бы остался женатым мужчиной, если вы не возражаете.
– Не возражаю. – Эти слова она уже произносила сегодня, но сейчас в ее голосе не было дрожи. И все же невидимое напряжение не отпускало Ферн.
Росс наклонился к ней и поцеловал ямочку на ее щеке.
– Спокойной ночи, милая. И не чувствуй себя одинокой, помни – я рядом.
– Спокойной ночи, Росс.
Ферн ушла к себе, тихо притворив дверь. Сняв шляпку и повесив в шкаф костюм, она собралась лечь, словно это была обычная ночь, такая же, как все остальные.
За окном высились нью-йоркские небоскребы, и Ферн вдруг почувствовала острую тоску по Англии. Сев на постель, она принялась читать поздравительные телеграммы от сестер. И Брайони, и Эстер сообщали, что с нетерпением ждут от нее писем, с улыбкой подумала, что им, наверное, не терпится узнать все подробности ее свадьбы. Надевала ли она белое подвенечное платье и обожает ли ее муж…
Она невольно посмотрела на дверь, ведущую в комнату Росса. Ферн слышала, как он ходит по комнате, что-то тихонько насвистывая, и ей вдруг вспомнились слова, которые она сказала Кертису Уэйни, – что она чувствовала бы себя обманщицей, если бы могла дать человеку, за которого вышла замуж, только лишь терпение и нежность. Но Росс не просил даже этого… Он не просил ничего! Проведя рукой по волосам, Ферн вдруг вспомнила, что забыла заплести их в косу. Она встала с постели и подошла к зеркалу. Заглянув в него, Ферн увидела молодую очаровательную женщину с тоскливыми глазами… Женщину, оказавшуюся в свою первую брачную ночь в полном одиночестве.
Ферн вспомнила, как сегодня утром в церкви Росс, грустный и серьезный, надевал ей на палец обручальное кольцо. А потом она вспомнила его в лесу, когда он хотел поцеловать ее. И какое-то внезапное сладкое чувство охватило ее – она поняла, что Росс нужен ей! Она поняла, что хочет оказаться в его объятиях прямо сейчас, хочет дать ему нечто гораздо большее, чем терпение и нежность. Поняла, что хочет дать ему свою любовь… что уже давно хотела этого, с самой их первой встречи, только боялась снова испытать боль. Она пыталась убежать от собственных чувств, а попала прямиком в это странное замужество!
В течение трех недель, проведенных ими в Нью-Йорке, он показал себя на редкость щедрым человеком. Казалось, Росс получал почти мальчишеское удовольствие, покупая Ферн всевозможные наряды, а когда она пыталась возражать против его чудачеств, он со смехом убеждал ее, что спорить с ним бесполезно, что он всегда делает то, что ему хочется, и что ей лучше с этим смириться. К тому же, убеждал ее Росс, она восхитительно смотрится в прозрачном платье из лимонно-желтой органзы, обнажающем ее белоснежные плечи, или в коротеньком голубом костюме – его юбочка напоминает колокольчик, который будто издает невидимую музыку, когда Ферн проходит по комнате.
В конце концов Ферн и сама решила, что с таким человеком спорить бесполезно, поэтому расслабилась и с легким сердцем принимала все это баловство. Больше всего Ферн нравилось кольцо, которое Росс купил ей у Тиффани, – крупный сапфир, голубой льдинкой сверкавший на ее руке днем и мерцавший бархатистым темным блеском вечером. Ферн всем сердцем хотелось ответить на щедрость и заботу мужа нежными поцелуями, но их отношения по-прежнему оставались такими же, что и в первую брачную ночь. Всякий раз, возвращаясь из города в номер, они некоторое время сидели, беседуя, в гостиной, потом Росс целовал ее в щеку, желал спокойной ночи и уходил к себе.
Завтракали они на небольшой террасе, однако Ферн, проспав, частенько опаздывала к завтраку. Тогда Росс появлялся в ее спальне, без особых церемоний сбрасывал с нее одеяло, щекотал пятки и вообще всячески досаждал ей, пока она, пробудившись, не запускала в него подушкой.
Книга Росса была наконец подписана в печать, и в один из дней они отправились на вечеринку, устроенную по этому поводу. Там-то Ферн и услышала, что книгу ждет большой успех.
– Я всегда знал, что Россу нужно уделять больше времени написанию книг, – сказал ей издатель Лайонел Лестон. – Быть может, теперь, женившись, он наконец осядет на одном месте и серьезно возьмется за перо? Вы должны убедить его, миссис Кингдом.
– Мистер Лестон, вы не представляете, как бы мне хотелось, чтобы он сидел дома и писал книги, – с тоской в голосе проговорила Ферн. – Но ведь он наверняка опять пустится путешествовать по всему земному шару, как только окончательно окрепнет.
Собеседник Ферн посмотрел в сторону ее мужа – Росс в отдалении беседовал с одним из писателей.
– А что, миссис Кингдом, Росс все еще не избавился от последствий этого тяжелого ранения?
Тонкие брови Ферн слегка нахмурились.
– Время от времени у него случаются головные боли, но он мало о них говорит – не любит привлекать к себе внимание.
Мистер Лестон улыбнулся, заметив, с какой нежностью Ферн смотрит на Росса. Замечательно, подумал он, что даже в этом напряженном, движимом амбициями мире появилась очаровательная милая девушка, которая просто хочет быть любящей женой своего мужа; значит, такое понятие, как женственность, еще существует.
На обратном пути, в такси, Росс вдруг спросил Ферн, готова ли она вернуться в Кэп-Фламинго. Сердце ее учащенно забилось.
– Ну… я понимаю, что рано или поздно нам придется вернуться домой, – сказала Ферн. – А мы по-прежнему будем жить у твоей тети?
Росс покачал головой:
– Один мой знакомый на вечеринке сказал, что у него в Кэп-Фламинго есть друг, который сдает бунгало с мебелью. Он сдает его на полгода, а это нам как раз подходит.
Полгода! Выходит, Росс окончательно решил, что их брак продлится всего полгода! Ферн захотелось прижаться к нему и заплакать, но вместо этого с выдержкой, достойной восхищения, она ответила, что идея с бунгало просто идеальна.
– И здорово, что там уже есть мебель, – сказал Росс с ноткой облегчения в голосе. – Значит, о ней нам не придется беспокоиться. Правда, милая?
– Конечно, – невозмутимо согласилась Ферн.
Разве могла она сказать, какое невыразимое удовольствие доставило бы ей самой покупать мебель для их жилища! С какой любовью выбирала бы она обивку для стульев, занавески и посуду! Похоже, Ферн уже забыла об истинной цели их женитьбы и теперь чувствовала себя уязвленной, но разве в действительности она имела право надеяться на что-то другое?!
Росс связался с владельцем бунгало по телефону, и тот согласился сдать его немедленно. Ключи находились у агента по недвижимости в Кэп-Фламинго, которому Росс должен был внести плату за жилье сразу за шесть месяцев или платить ежемесячно.
Однако они вернулись в Кэп-Фламинго не сразу. В Сан-Франциско у Росса были друзья, которых он хотел навестить, и они с Ферн провели выходные в этом живописном городе. Друзья Росса, его бывший преподаватель литературы профессор Брунхилл, теперь уже на пенсии, и сестра профессора Клэр, в прошлом известная певица, оказались очень приятными людьми. От Клэр Брунхилл Ферн узнала, что Росс был когда-то любимым учеником профессора. По секрету Клэр рассказала Ферн и о том, что в свое время отец Росса больше интересовался театром и своей актерской карьерой, нежели собственными детьми, а позже, когда он погиб, Росс, уже учась в колледже, часто обращался к профессору за поддержкой и советом.
Брунхиллы жили в симпатичном испанском домике на одном из городских холмов. Жужжание канатной дороги, расположенной по соседству, было слышно в их андалузском дворике, а из окна спальни, выходившего на залив Голден-Бэй, Ферн могла любоваться изумительным морским пейзажем.
На второй день их пребывания в доме Брунхиллов Ферн одевалась к ужину, когда к ней вошел Росс. Он порезался бритвой и пришел спросить, не найдется ли у нее пластыря. Ферн нашла пластырь и заклеила ему порез.
– Спасибо, сестричка, – усмехнулся Росс.
Бронзовые кудри, мощная шея и упругие мышцы, игравшие на широкой, крепкой груди, делали его похожим на греческого бога.
Ферн подошла к зеркалу, чтобы причесать волосы, Росс приблизился и встал рядом с ней. Глаза их встретились в отражении. Рядом с его высокой фигурой она казалась совсем маленькой и очень хрупкой.
– Ты счастлива со мною, Ферн? – неожиданно спросил Росс.
У Ферн, укладывавшей волосы в тугой пучок, от неожиданности опустились руки. Росс взял ее за талию и притянул к себе. Вдыхая нежный аромат ее духов, он сказал:
– Наш брак, Ферн, был вынужденным шагом, но мне хочется, чтобы ты чувствовала себя как можно более комфортно. Я стараюсь, Ферн.
– Я знаю, Росс, – спокойно ответила она. – Ты сама доброта по отношению ко мне.
– И все же я чувствую, что ты нервничаешь из-за предстоящего возвращения в Кэп-Фламинго. Ты что, все еще опасаешься, что люди будут судачить о нас?
В душе Ферн действительно присутствовал этот страх, и в поисках сочувствия она вдруг прижалась к его груди. Росс обнял ее и сказал:
– Мне кажется, мысли о Ларейн тоже беспокоят тебя.
Они заговорили о Ларейн впервые после того вечера, когда Росс сделал ей предложение. Но и умалчивать эту тему они уже больше не могли – ведь, вернувшись домой, они будут вынуждены время от времени встречаться с Ларейн.
После небольшой паузы Росс продолжал:
– Я был предельно честен с тобою, Ферн, когда сказал, что между мною и Ларейн все кончено. Не знаю, зачем я говорю это, но я хочу, чтобы ты знала – у тебя нет ни малейших оснований считать, что ты заняла место, предназначенное для другой. – Нежно взяв ее пальцами за подбородок, он заглянул ей в лицо. – Ну улыбнись, покажи мне свою прелестную ямочку! Я не люблю, когда ты такая печальная и задумчивая. Смотри, а то люди еще подумают, что я бью свою жену!
Этой добродушной шуткой он хотел ее немного развеселить, но тоска, смешавшаяся в ее сердце с любовью, не давала ей выйти из задумчивости. Ферн знала, как трудно Россу навсегда отказаться от Ларейн, – так же, как ей самой было трудно отказаться от Кена, но они оба сделали это, потому что и Ларейн, и Кен ставили материальные ценности выше ценностей сердечных. А ведь именно сердечные переживания занимали сейчас в душе Ферн главное место, и, испытывая к Россу любовь, Ферн мысленно молила, чтобы он когда-нибудь предложил ей стать его настоящей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Остины тоже пришли поздравить новобрачных в особняк, и Росс стоял всего в нескольких шагах от Ферн, когда Мэми Остин сказала ей:
– Наш милый Кеннет поспешно уехал сразу после церемонии. Знаешь, он до сих пор так любит тебя!
При этих словах Росс обернулся и пристально посмотрел на Ферн. Он смотрел на нее хмуро и задумчиво – словно пытался угадать, насколько сильно она еще любит Кена.
Свадебный прием показался Ферн еще более мучительным, чем все остальное. Ларейн Дэвис не появилась на торжестве (что, естественно, не удивило Ферн), но ее отсутствие конечно же не осталось без внимания дам, не преминувших посплетничать на этот счет. Ферн слышала их колкие замечания, когда прохаживалась среди гостей, и постепенно выдержка начала изменять ей. Должно быть, Росс заметил это, потому что вдруг взял ее за руку, на которой теперь красовалось золотое обручальное кольцо, и, подбадривающе сжав ее, негромко сказал:
– Думаю, мы потихоньку убежим отсюда через несколько минут.
Наконец они остались одни, в его машине, на полной скорости несущейся в направлении аэропорта, где они должны были сесть на самолет до Нью-Йорка. В аэропорту их ждала парочка газетных репортеров, один из которых попросил разрешения сделать для своих читателей памятный снимок целующихся новобрачных. Мгновение Росс колебался, потом вдруг притянул растерявшуюся Ферн к себе и поцеловал ее в полураскрытые губы, согрев их своим нежным теплом. Направленная на них камера щелкнула, навсегда запечатлев поцелуй мужчины, который никак не может дождаться того момента, когда останется наедине с девушкой, которую держит в своих объятиях.
Ферн шла к трапу самолета и чувствовала, как дрожат ее ноги – и от этого поцелуя, и от предвкушения их первого совместного полета. В самолете Росс сам пристегнул ей ремень безопасности.
– Посмотри, нет ли у меня в волосах рисинок? – со смехом проговорил он. – Эта маленькая бестия Диана осыпала меня целой пригоршней риса, когда мы садились в машину.
Ферн вытащила из его бронзовых кудрей несколько рисовых зернышек и, усмехнувшись, сказала:
– Ну вот, теперь ты можешь изображать уже не новоиспеченного жениха, а довольного жизнью, солидного женатого мужчину.
Росс взял ее руки в свои.
– Я вижу, к тебе вернулся нормальный цвет лица, – заметил он. – На приеме ты была ужасно бледной. Похоже, для тебя он стал пыткой?
– Боюсь, что так, – призналась Ферн. – Люди думают о нас разные вещи, наши отношения не дают им покоя.
– Да плевать на людей! – воскликнул Росс в сердцах и с нежностью, значившей для нее больше, чем норковая накидка, которую он преподнес ей как свадебный подарок, прижал к губам кончики ее пальцев. Внутри у Ферн все затрепетало, и она поспешно отвернулась к иллюминатору. Побережье уже исчезло из виду, и под стальным крылом самолета теперь сверкала лишь безбрежная гладь океана.
Ферн знала, что Росс так нежен и внимателен с нею только потому, что хочет сгладить ситуацию, и все же ей было приятно его внимание. Она не могла отделаться от мысли, что он теперь ее муж. Другие женщины в самолете смотрели на него восхищенными глазами, и у него, безусловно, был самый нежный и проникновенный голос на свете, когда он обратился к стюардессе, попросив ее принести две порции шерри – сухого для себя, сладкого для Ферн.
– Хочешь сигаретку, милая?
Ферн с улыбкой взяла сигарету из открытого портсигара, но пальцы ее слегка дрожали, тогда Росс прикурил для нее сигарету сам.
– Ваши напитки, сэр.
Он взял бокалы у стюардессы, не без зависти смотревшей на Ферн.
Из-за нервного напряжения Ферн не съела на свадебном приеме ни кусочка и теперь с удовольствием отведала жаркое из утки с гарниром из зеленого горошка и жареного картофеля, которое им принесла очаровательная стюардесса. На десерт у них были фрукты и мороженое, а завершил трапезу кофе с ликером. Стюардесса, похоже, была к ним особенно внимательна, и, когда, зайдя в дамскую комнату, Ферн обнаружила у себя на шляпке несколько рисовых зернышек, она поняла, что стюардесса догадалась о том, что в самолете летят новобрачные.
Роскошный пурпурный закат окутывал аэропорт Ла-Гуардиа, когда их самолет пошел на посадку.
На такси они поехали в отель, где Росс заранее заказал номер, и Ферн с интересом разглядывала из окон машины Нью-Йорк с его высоченными небоскребами, отметив про себя, что необычная, броская красота города могла бы быть запечатлена на гобеленах наравне с готическими сборами.
– Я видела этот город в фильмах, но никогда не думала, что он так красив, – сказала Ферн.
Росс рассмеялся:
– Да, по ночам он светится тысячами огней, а днем это бетонно-стальные джунгли.
– Ты покажешь мне город? – спросила Ферн. – У меня с собой есть фотоаппарат, и я бы хотела отправить несколько снимков сестрам.
– Конечно покажу, дорогая. Мне только нужно будет утром заскочить в издательство, а потом мы свободны как птицы. Сходим к Тиффани, в Центральный парк, можно заглянуть в антикварные магазины на Третьей авеню, прогуляться по Манхэттену…
– Постой, у меня так голова закружится!.. – Ферн откинула голову ему на грудь и рассмеялась, забыв о робости.
Росс обнял ее за талию.
– Ты так мужественно перенесла эту церемонию, – проговорил он. – А я вот боялся, что ты отвергнешь меня в самый последний момент.
– Ну как я могла тебя отвергнуть? Ведь скандал был для меня куда хуже, чем восхитительное путешествие в Нью-Йорк с красавцем мужем.
Он слегка покраснел и прижался к ней щекой.
– Мэм, от вас исходит такой чудесный аромат! Словно где-то внутри вас спрятан цветущий сад из фиалок и подснежников.
– Просто я душусь «Апрельской фиалкой», – улыбаясь, пояснила Ферн, с удивлением отметив про себя, что за внешней уверенностью этого человека, ставшего теперь ее мужем, скрывается одиночество.
В номере отеля Ферн с восторгом прошлась по комнатам. Пережитые волнения и перелет утомили их обоих, поэтому они не стали одеваться для ужина в дорогом ресторане, а отправились поужинать к Линди. В этом уютном месте с его неформальной атмосферой можно было расслабиться, посидев за одним столом с колоритными друзьями Росса, журналистами, говорившими о политике, искусстве, литературе… Время пролетело незаметно, и, хотя был уже поздний час, когда Ферн с Россом вышли от Линди, в городе было светло от множества электрических огней, и они решили не брать такси, а прогуляться до отеля пешком.
Уже в номере Росс взял руки Ферн в свои и улыбнулся:
– Ну что, миссис Кингдом, по-моему, для начала все прошло неплохо? Пожалуй, я бы остался женатым мужчиной, если вы не возражаете.
– Не возражаю. – Эти слова она уже произносила сегодня, но сейчас в ее голосе не было дрожи. И все же невидимое напряжение не отпускало Ферн.
Росс наклонился к ней и поцеловал ямочку на ее щеке.
– Спокойной ночи, милая. И не чувствуй себя одинокой, помни – я рядом.
– Спокойной ночи, Росс.
Ферн ушла к себе, тихо притворив дверь. Сняв шляпку и повесив в шкаф костюм, она собралась лечь, словно это была обычная ночь, такая же, как все остальные.
За окном высились нью-йоркские небоскребы, и Ферн вдруг почувствовала острую тоску по Англии. Сев на постель, она принялась читать поздравительные телеграммы от сестер. И Брайони, и Эстер сообщали, что с нетерпением ждут от нее писем, с улыбкой подумала, что им, наверное, не терпится узнать все подробности ее свадьбы. Надевала ли она белое подвенечное платье и обожает ли ее муж…
Она невольно посмотрела на дверь, ведущую в комнату Росса. Ферн слышала, как он ходит по комнате, что-то тихонько насвистывая, и ей вдруг вспомнились слова, которые она сказала Кертису Уэйни, – что она чувствовала бы себя обманщицей, если бы могла дать человеку, за которого вышла замуж, только лишь терпение и нежность. Но Росс не просил даже этого… Он не просил ничего! Проведя рукой по волосам, Ферн вдруг вспомнила, что забыла заплести их в косу. Она встала с постели и подошла к зеркалу. Заглянув в него, Ферн увидела молодую очаровательную женщину с тоскливыми глазами… Женщину, оказавшуюся в свою первую брачную ночь в полном одиночестве.
Ферн вспомнила, как сегодня утром в церкви Росс, грустный и серьезный, надевал ей на палец обручальное кольцо. А потом она вспомнила его в лесу, когда он хотел поцеловать ее. И какое-то внезапное сладкое чувство охватило ее – она поняла, что Росс нужен ей! Она поняла, что хочет оказаться в его объятиях прямо сейчас, хочет дать ему нечто гораздо большее, чем терпение и нежность. Поняла, что хочет дать ему свою любовь… что уже давно хотела этого, с самой их первой встречи, только боялась снова испытать боль. Она пыталась убежать от собственных чувств, а попала прямиком в это странное замужество!
В течение трех недель, проведенных ими в Нью-Йорке, он показал себя на редкость щедрым человеком. Казалось, Росс получал почти мальчишеское удовольствие, покупая Ферн всевозможные наряды, а когда она пыталась возражать против его чудачеств, он со смехом убеждал ее, что спорить с ним бесполезно, что он всегда делает то, что ему хочется, и что ей лучше с этим смириться. К тому же, убеждал ее Росс, она восхитительно смотрится в прозрачном платье из лимонно-желтой органзы, обнажающем ее белоснежные плечи, или в коротеньком голубом костюме – его юбочка напоминает колокольчик, который будто издает невидимую музыку, когда Ферн проходит по комнате.
В конце концов Ферн и сама решила, что с таким человеком спорить бесполезно, поэтому расслабилась и с легким сердцем принимала все это баловство. Больше всего Ферн нравилось кольцо, которое Росс купил ей у Тиффани, – крупный сапфир, голубой льдинкой сверкавший на ее руке днем и мерцавший бархатистым темным блеском вечером. Ферн всем сердцем хотелось ответить на щедрость и заботу мужа нежными поцелуями, но их отношения по-прежнему оставались такими же, что и в первую брачную ночь. Всякий раз, возвращаясь из города в номер, они некоторое время сидели, беседуя, в гостиной, потом Росс целовал ее в щеку, желал спокойной ночи и уходил к себе.
Завтракали они на небольшой террасе, однако Ферн, проспав, частенько опаздывала к завтраку. Тогда Росс появлялся в ее спальне, без особых церемоний сбрасывал с нее одеяло, щекотал пятки и вообще всячески досаждал ей, пока она, пробудившись, не запускала в него подушкой.
Книга Росса была наконец подписана в печать, и в один из дней они отправились на вечеринку, устроенную по этому поводу. Там-то Ферн и услышала, что книгу ждет большой успех.
– Я всегда знал, что Россу нужно уделять больше времени написанию книг, – сказал ей издатель Лайонел Лестон. – Быть может, теперь, женившись, он наконец осядет на одном месте и серьезно возьмется за перо? Вы должны убедить его, миссис Кингдом.
– Мистер Лестон, вы не представляете, как бы мне хотелось, чтобы он сидел дома и писал книги, – с тоской в голосе проговорила Ферн. – Но ведь он наверняка опять пустится путешествовать по всему земному шару, как только окончательно окрепнет.
Собеседник Ферн посмотрел в сторону ее мужа – Росс в отдалении беседовал с одним из писателей.
– А что, миссис Кингдом, Росс все еще не избавился от последствий этого тяжелого ранения?
Тонкие брови Ферн слегка нахмурились.
– Время от времени у него случаются головные боли, но он мало о них говорит – не любит привлекать к себе внимание.
Мистер Лестон улыбнулся, заметив, с какой нежностью Ферн смотрит на Росса. Замечательно, подумал он, что даже в этом напряженном, движимом амбициями мире появилась очаровательная милая девушка, которая просто хочет быть любящей женой своего мужа; значит, такое понятие, как женственность, еще существует.
На обратном пути, в такси, Росс вдруг спросил Ферн, готова ли она вернуться в Кэп-Фламинго. Сердце ее учащенно забилось.
– Ну… я понимаю, что рано или поздно нам придется вернуться домой, – сказала Ферн. – А мы по-прежнему будем жить у твоей тети?
Росс покачал головой:
– Один мой знакомый на вечеринке сказал, что у него в Кэп-Фламинго есть друг, который сдает бунгало с мебелью. Он сдает его на полгода, а это нам как раз подходит.
Полгода! Выходит, Росс окончательно решил, что их брак продлится всего полгода! Ферн захотелось прижаться к нему и заплакать, но вместо этого с выдержкой, достойной восхищения, она ответила, что идея с бунгало просто идеальна.
– И здорово, что там уже есть мебель, – сказал Росс с ноткой облегчения в голосе. – Значит, о ней нам не придется беспокоиться. Правда, милая?
– Конечно, – невозмутимо согласилась Ферн.
Разве могла она сказать, какое невыразимое удовольствие доставило бы ей самой покупать мебель для их жилища! С какой любовью выбирала бы она обивку для стульев, занавески и посуду! Похоже, Ферн уже забыла об истинной цели их женитьбы и теперь чувствовала себя уязвленной, но разве в действительности она имела право надеяться на что-то другое?!
Росс связался с владельцем бунгало по телефону, и тот согласился сдать его немедленно. Ключи находились у агента по недвижимости в Кэп-Фламинго, которому Росс должен был внести плату за жилье сразу за шесть месяцев или платить ежемесячно.
Однако они вернулись в Кэп-Фламинго не сразу. В Сан-Франциско у Росса были друзья, которых он хотел навестить, и они с Ферн провели выходные в этом живописном городе. Друзья Росса, его бывший преподаватель литературы профессор Брунхилл, теперь уже на пенсии, и сестра профессора Клэр, в прошлом известная певица, оказались очень приятными людьми. От Клэр Брунхилл Ферн узнала, что Росс был когда-то любимым учеником профессора. По секрету Клэр рассказала Ферн и о том, что в свое время отец Росса больше интересовался театром и своей актерской карьерой, нежели собственными детьми, а позже, когда он погиб, Росс, уже учась в колледже, часто обращался к профессору за поддержкой и советом.
Брунхиллы жили в симпатичном испанском домике на одном из городских холмов. Жужжание канатной дороги, расположенной по соседству, было слышно в их андалузском дворике, а из окна спальни, выходившего на залив Голден-Бэй, Ферн могла любоваться изумительным морским пейзажем.
На второй день их пребывания в доме Брунхиллов Ферн одевалась к ужину, когда к ней вошел Росс. Он порезался бритвой и пришел спросить, не найдется ли у нее пластыря. Ферн нашла пластырь и заклеила ему порез.
– Спасибо, сестричка, – усмехнулся Росс.
Бронзовые кудри, мощная шея и упругие мышцы, игравшие на широкой, крепкой груди, делали его похожим на греческого бога.
Ферн подошла к зеркалу, чтобы причесать волосы, Росс приблизился и встал рядом с ней. Глаза их встретились в отражении. Рядом с его высокой фигурой она казалась совсем маленькой и очень хрупкой.
– Ты счастлива со мною, Ферн? – неожиданно спросил Росс.
У Ферн, укладывавшей волосы в тугой пучок, от неожиданности опустились руки. Росс взял ее за талию и притянул к себе. Вдыхая нежный аромат ее духов, он сказал:
– Наш брак, Ферн, был вынужденным шагом, но мне хочется, чтобы ты чувствовала себя как можно более комфортно. Я стараюсь, Ферн.
– Я знаю, Росс, – спокойно ответила она. – Ты сама доброта по отношению ко мне.
– И все же я чувствую, что ты нервничаешь из-за предстоящего возвращения в Кэп-Фламинго. Ты что, все еще опасаешься, что люди будут судачить о нас?
В душе Ферн действительно присутствовал этот страх, и в поисках сочувствия она вдруг прижалась к его груди. Росс обнял ее и сказал:
– Мне кажется, мысли о Ларейн тоже беспокоят тебя.
Они заговорили о Ларейн впервые после того вечера, когда Росс сделал ей предложение. Но и умалчивать эту тему они уже больше не могли – ведь, вернувшись домой, они будут вынуждены время от времени встречаться с Ларейн.
После небольшой паузы Росс продолжал:
– Я был предельно честен с тобою, Ферн, когда сказал, что между мною и Ларейн все кончено. Не знаю, зачем я говорю это, но я хочу, чтобы ты знала – у тебя нет ни малейших оснований считать, что ты заняла место, предназначенное для другой. – Нежно взяв ее пальцами за подбородок, он заглянул ей в лицо. – Ну улыбнись, покажи мне свою прелестную ямочку! Я не люблю, когда ты такая печальная и задумчивая. Смотри, а то люди еще подумают, что я бью свою жену!
Этой добродушной шуткой он хотел ее немного развеселить, но тоска, смешавшаяся в ее сердце с любовью, не давала ей выйти из задумчивости. Ферн знала, как трудно Россу навсегда отказаться от Ларейн, – так же, как ей самой было трудно отказаться от Кена, но они оба сделали это, потому что и Ларейн, и Кен ставили материальные ценности выше ценностей сердечных. А ведь именно сердечные переживания занимали сейчас в душе Ферн главное место, и, испытывая к Россу любовь, Ферн мысленно молила, чтобы он когда-нибудь предложил ей стать его настоящей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20