Он испытывал чувство глубокой вины за боль, которую пришлось причинить Эмме в первую брачную ночь. И вдруг сейчас она просто предлагает себя ему. По крайней мере он надеялся, что именно это она и делает. Он умрет, если это окажется недоразумением, если она внезапно отвернется, ляжет в постель и заснет. В ужасе оттого, что она может так поступить, он стоял как столб, считая мгновения. Он даст ей время… досчитает до двадцати… нет, до десяти… и если она не ляжет в кровать, если…Уронить простыню было самым трудным для Эммы. Однако это оказалось необычайно действенным. Муж не просто отвлекся от расспросов, потеряв нить рассуждений, — он, кажется, вообще утратил способность соображать.Эмори стоял, пристально глядя на жену, а потом широкими шагами пересек комнату, подхватил Эмму на руки и понес в постель. Бросив ее на покрывало, он стал поспешно снимать с себя одежду.Эмма наблюдала за ним с каким-то весельем. Она не ожидала такой реакции. Конечно, она надеялась, что, обнажив тело, она как бы намекнет ему на свое желание, но не думала, что этого окажется достаточно и ей не придется ни о чем просить его. Видя, как нетерпеливо он срывает одежду, Эмма подумала, что, может быть, «осуществление брака» для мужчин не так уж неприятно. Право, он пылко стремится к этому. Туника слетела на пол мгновенно, и теперь он прыгал по комнате на одной ноге, стаскивая сапог. Наконец ему удалось избавиться от обуви. Минутой позже он развязал тесьму своих штанов и спустил их вниз.Эмма широко раскрыла глаза, когда вновь увидела его мужскую плоть. Она показалась ей еще больше, чем в прошлый раз. «Травяные отвары сделали свое дело!» — с удовлетворением подумала Эмма.Неожиданно она заметила, что он застыл на месте, и подняла на него глаза. В его взгляде читалось голодное нетерпение, лицо было искажено мукой страсти. Эмма облизала губы и нерешительно спросила:— Что такое, муж мой?Эмори застонал и закрыл глаза, не в силах смотреть на быстрые движения ее острого язычка, скользнувшего по губам. Ад и тысяча дьяволов! Разве ей непонятно, что он еле сдерживается! Неужели она не представляет, какие усилия он прилагает, чтобы не наброситься на нее, как хищник? А ведь именно так он и собирался поступить, срывая с себя одежду. Потом, разумеется, он сумел совладать со своими низменными инстинктами и вспомнить, что его молодая жена еще не освоилась с радостями супружества. Вспомнить, что он поклялся себе при следующем соитии не спешить и постараться доставить ей удовольствие… насколько сможет. По крайней мере не причинить ей боли, ведь всем известно, что настоящие дамы наслаждения при этом не испытывают.— Муж мой?Эмори со вздохом открыл глаза, выдавил из себяулыбку и осторожно опустился на постель рядом с женой.Эмма ответила ему такой же напряженной улыбкой и перевернулась на спину. То есть повторила все, что он велел ей в их первую брачную ночь. Она ждала, что теперь он навалится на нее и начнет их совокупление. Однако вместо этого Эмори слегка поднял брови, а затем скользнул взглядом по ее телу. Когда его взор достиг низа ее живота, Эмма вспомнила, о чем он просил ее в прошлый раз, и раздвинула ноги.Глаза Эмори быстро скользнули вверх: ему казалось, что для обуздания страсти безопаснее смотреть на ее лицо. Но там его взгляд наткнулся на соблазнительные движения ее языка, вновь облизнувшего губы.Застонав, Эмори упал лицом в подушку.— Муж мой, что с вами?— Ничего, я справлюсь!.. — пробормотал он в подушку.— С чем справитесь?— Не твое дело, жена, задавать мне вопросы! Просто лежи тихо.— Хорошо, муж мой, — с тревогой ответила Эмма.Ее неуверенность в себе росла с каждым мгновением. Он ее ненавидит! Вида ее вынести не может!.. Не то чтобы соединиться с ней… Вот и сейчас он явно убеждает себя, что сможет исполнить свои обязанности. Будь оно все проклято! Как бы ей хотелось вдруг стать красивой… Ну хотя бы на одну ночь!Эмори еще глубже уткнулся лицом в подушку и задержал дыхание. В надежде сдержать свой пыл, он стал считать до десяти, потом еще до десяти, вспоминая при этом самые неприятные вещи.Травяное пойло…Нет, это не годилось. От кружки с травяным чаем его мысли перешли на пухлые ручки жены, потом на нее, лежавшую рядом, обнаженную.Адская головная боль…Нет! Так дело не пойдет! Перед его мысленным взором тут же возникла жена, нежно склонившаяся над ним, чтобы пощупать его лоб.Проклятие! Образ Эммы буквально преследовал Эмори, и он никак не мог прогнать его!Сомнения мучили Эмму. Однако, видя, как Эмори все глубже зарывается лицом в подушку, она вдруг почувствовала гнев и разочарование. Похоже, ее муж хочет задохнуться! Неужто соединение с нею хуже смерти? Господи! Да как он смеет так ее оскорблять?!— Муж мой! — воскликнула она. — Я не просила вас убивать себя. В конце концов, просто закройте глаза и представьте себе, что я привлекательная женщина… и проделайте то… ну, что вы делали в прошлый раз! Нам нужен наследник, а в первый раз у вас ничего не получилось.Эмори замер, поднял голову и недоуменно посмотрел на нее:— О чем это ты?Эмма нетерпеливо проговорила:— О совокуплении, милорд.— Нет, что ты имела в виду, когда сказала, что в прошлый раз у меня ничего не получилось?Решив, что в нем говорит уязвленная мужская гордость, Эмма постаралась его успокоить:— Милорд, я не сомневаюсь, что это не ваша вина. Возможно, напряжение той ночи ослабило вашу… плодовитость… но…— Всему виной моя доброта! — вспыхнул Эмори. — Я не пролил в тебя свое семя.Недоумевающий взгляд Эммы показал, что она ничего не поняла. Тогда Эмори нетерпеливо объяснил:— Чтобы зачать дитя в утробе женщины, мужчина должен пролить в нее свое семя. Но в нашу брачную ночь на это не было времени: нас прервали, и после боли, которую я тебе причинил, я не мог снова… мучить тебя.— Семя? — пролепетала Эмма, бросив взгляд на свой живот.— Да.Она посмотрела на Эмори с явным подозрением и спросила:— Так где же это семя, которое ты должен посадить?Эмори разинул рот, тут же захлопнул его, покраснел, точнее побагровел так, что Эмма решила, что его сейчас хватит удар, и спрыгнул с кровати. Не обращая внимания на свою наготу, он подскочил к двери, распахнул ее настежь и, став во всей красе на пороге, взревел во весь голос, призывая оруженосца.Эмма поспешно укрылась простыней до того, как запыхавшийся юноша примчался на зов из большого зала.— Принеси мне эля! — рявкнул Эмори, когда испуганный оруженосец замер на безопасном расстоянии. Олден кивнул и ретиво бросился выполнять приказ, но был остановлен новым ревом хозяина: — Нет! Вина! И побольше!Захлопнув дверь, Эмори обернулся к оробевшей Эмме. На черных простынях постели она казалась алебастровой статуей. Он круто повернулся к двери и вновь распахнул ее. Ему было спокойнее ждать возвращения Олдена стоя спиной к жене: меньше был риск дальнейших вопросов. Черт бы побрал всех на свете! Не будет он объяснять ей, как делают детей! Не будет, и все тут!Эмма была в полной растерянности. Еще совсем недавно все, казалось, складывалось так удачно! Он быстро разделся и готов был уже совершить все, что следует. Но что-то его остановило. А теперь он хочет напиться для храбрости.Ее размышления прервало возвращение Олдена. Юноша выполнил приказание молниеносно, наверное, бежал опрометью в оба конца.— А где моя кружка?— Ваша кружка, милорд? — заикаясь под грозным взглядом хозяина, пролепетал Олден.— Впрочем, не важно! — нетерпеливо махнул рукой Эмори и захлопнул дверь перед носом оруженосца. Бросив недружелюбный взгляд на жену, он буркнул что-то себе под нос и, поднеся ко рту бутыль, одним долгим глотком опорожнил ее наполовину.— Прошу вас, милорд, не переусердствуйте! — воскликнула, соскакивая с постели, Эмма. Подбежав к Эмори, она попыталась выхватить из его рук бутыль. — Я слышала, что спиртное уменьшает мужскую… силу.— С моей мужской силой все в порядке, жена! — отрезал он и поднял бутылку повыше, чтобы Эмма не могла до нее дотянуться.Но Эмма не сдавалась. Подняв руки, она грациозно выгнула спину, стараясь поймать бутыль. Эмори как завороженный смотрел на ее пышную подрагивающую грудь. Наконец он с трудом отвел взгляд и выругался, вспомнив, как она обвиняла его в неспособности сделать ее беременной. Но в этот момент Эмма потеряла равновесие и упала на него. Ее груди, коснувшись его груди, обожгли его, как раскаленные угли.Они замерли, сразу утратив всякий интерес к дальнейшей борьбе. Эмма с изумлением заметила, что ее нежные соски напряглись и стали твердыми, как камешки. Такое с ней случалось раньше, когда она мылась холодной водой… Но сейчас, касаясь ими груди мужа, она испытала не холод, а необычайный жар. Щекочущая горячая волна прокатилась по ней от кончиков грудей до низа живота.Она еще пыталась сообразить, что с ней происходит, когда Эмори внезапно протянул руку и провел большим пальцем по торчащим бутонам ее сосков. Щекочущее тепло вновь окатило ее, пронзив жгучей стрелой наслаждения, от которого она содрогнулась и стала таять, растворяясь в странном жарком блаженстве. С ее губ слетел неудержимый стон восторга и ужаса.Эмори этот стон ошеломил: ведь женам не полагалось получать удовольствие от супружеской близости. Тем не менее этот нежданный отклик пробудил в нем ответный жар, и он захотел услышать ее стон снова. Эмори подхватил жену под локти и, приподняв повыше, так что груди ее оказались на уровне его лица, взялся губами за твердый розовый сосок.Глаза Эммы распахнулись на миг и тут же крепко зажмурились. Муж сосал ее грудь, как младенец, ласково потягивая, покусывая то один, то другой сосок. Это было так странно, она никогда о подобном не слыхивала, но так приятно! Волнующая щекотка превратилась в бушующее пламя, сжигавшее ее всю изнутри. Эмма затрепетала, находясь во власти необычных ощущений.Запрокинув голову, она вскрикнула и впилась пальцами в его плечи, чтоб не упасть, когда волны восторга бурной чередой покатились по ней, над ней, сквозь нее… Эмори приблизился к постели и опустился на нее, посадив Эмму себе на колени. Теперь его руки были свободны и могли беспрепятственно скользить по ее телу.Его горячие ладони накрыли ее груди, приподняли их, лаская нежными, дразнящими прикосновениями. Затем он погладил ее подрагивающий живот, медленно провел по ягодицам и притянул к себе, так что его восставшая мужская плоть оказалась прижатой к ее бедрам.Тело Эммы отозвалось новой вспышкой пожиравшего ее огня. Она вскрикнула, судорожно вскинув руки и погружая их в густые темные волосы Эмори, и самозабвенно прижала его голову к груди. Но тут рука Эмори скользнула вниз, и Эмма ахнула, ощутив его пальцы на внутренней стороне бедра.Эмори предупредил ее протестующий возглас своими губами и снова удивил ее, проникнув языком внутрь ее полуоткрытого рта. Какое-то мгновение Эмма перестала понимать, что с ней происходит: так она никогда ни с кем не целовалась. Этот странный и страстный танец его языка увлек ее. Ею вдруг овладело неуемное желание, которое требовало удовлетворения, но она не знала, как это сделать. Язык ее начал требовательно сплетаться с его языком, а тело отчаянно прижималось к нему, словно решив слиться с ним в единое целое.Однако Эмма продолжала ощущать какую-то пустоту внутри, требующую заполнения. Эта непонятная и необъяснимая пустота взывала к ней из самой глубины ее тела, и когда ладонь Эмори поднялась выше и легла на женственный холмик, Эмма почувствовала восторг, смешанный со смущением, и с губ ее слетела неясная мольба. В ответ Эмори раздвинул пальцами густые завитки между ее бедер и коснулся средоточия ее женственности, в то время как его губы, приникнув к нежной шее Эммы, покусывали и ласкали страстными поцелуями чувствительную кожу.Жар в ее крови нарастал. Тело напоминало тетиву натянутого лука Она стремилась к чему-то неизвестному, чего жаждала и страшилась. Ей казалось, что она сейчас умрет, если не достигнет этого неизъяснимого предела. В порыве отчаяния и неудовлетворенности она вонзилась ногтями в спину мужа, но недостижимая цель упрямо маячила вдали, не приближаясь. Эмори, словно в отместку, слегка укусил ее за мочку уха, продолжая настойчиво с нарастающей скоростью поглаживать влажную нежную складочку.Когда Эмма почувствовала, что больше не может, что сейчас в его руках разобьется на тысячу осколков, выдержка покинула доведенного до предела Эмори. Он высвободил обе руки и мягко опрокинул ее навзничь. Она ощутила, как приняла ее постель, а затем муж навис над ней, как в первую брачную ночь Рот его вновь яростно завладел ее губами, и мощным толчком Эмори вонзился в нее.Глаза Эммы широко распахнулись. Его вторжение, казалось бы такое же, как тогда, теперь потрясло ее до глубины души. На этот раз его движение не причиняло боли, а принесло невыразимое наслаждение. Его тело накрывало ее, окутывало, пригвождало к постели. Наконец, одним мощным толчком он достиг вершины экстаза, с победным радостным кличем вознес ее к звездам, и она рассыпалась среди них мириадами сияющих искр. Глава 8 Эмма медленно открыла глаза. Простыня окутывала ее до талии, оставляя открытыми грудь и плечи, на которых виднелись легкие следы их страсти. Она залилась румянцем при воспоминании о прошлой ночи и заулыбалась при мысли о том, сколько выпила эля и травяных отваров, чтобы смягчить муки соития.— Почему ты улыбаешься, жена?Покосившись на него, Эмма вспыхнула еще сильнее: муж лежал на боку и наблюдал за ней. Интересно, долго ли он разглядывал ее спящую?— Я раздумывала над тем, что теперь мне понятно, почему у некоторых женщин так много детей, — призналась она.Самодовольная улыбка тронула губы Эмори. Он хохотнул низким звучным басом, и рука его накрыла ее грудь. Тело Эммы мгновенно откликнулось: сосок напрягся и отвердел еще до того, как он коснулся его ртом и начал игриво покусывать и посасывать. А когда она беспокойно задвигалась и выгнулась навстречу его ласкам, он не смог удержаться от удовлетворенного смешка:— Тебе нравятся мои прикосновения?Его уверенный тон задел Эмму, и пыл ее несколько поостыл.— Да, — сдержанно ответила она и, выждав минуту, приторным голоском добавила: — Как жаль, что мой первый муж не смог заставить себя исполнить супружеский долг. Подумать только, какой радости я была лишена!Эмори замер на миг и, приподняв голову, пронзил ее внимательным взглядом, прежде чем она успела скрыть свое торжество. Чуть прищурившись, он пристально всматривался в ее лицо, а сам продолжал нежно сжимать ее грудь. Затем с той же ястребиной быстротой рука его скользнула вниз, и, раздвинув ее бедра, он проник в тесное лоно.Эмма ахнула, плотно сжала ноги. Руки ее судорожно вцепились в его руку, стремясь остановить нежданное вторжение, но он не сдавался, решительно и невозмутимо продолжая движение среднего пальца, а большим потирая тугой узелок, где в этот миг сосредоточились все ее ощущения. Закрыв глаза, она пыталась побороть разгоравшиеся в ней чувства, но это оказалось невозможным. Отдавшись им полностью, Эмма вскрикнула и выгнулась навстречу его прикосновениям.— Считаешь, Фальк доставил бы тебе такое же наслаждение?— Не-ет. О, пожалуйста! — умоляла она, стеная и всхлипывая, в то время как палец его безостановочно продолжал свои движения, постепенно ускоряя их.Эмори удовлетворенно наблюдал за женой — ему нравилось смотреть на ее пылающее страстью лицо, горящие желанием глаза, извивающееся под его рукой тело, наслаждаясь ее стонами и вздохами. Однако внезапно его поразила неприятная мысль: настоящие леди — это все знают — не получают удовольствия от близости с мужчиной.Все глубже погружая в нее палец, Эмори смотрел, как она приподнимается в ритм его движениям, и хмурился все больше и больше. Бог свидетель, она вела себя не как благородная дама, тем более не как герцогиня. Голова ее отчаянно моталась по подушке, ноги широко раскинулись, чуть согнувшись в коленях, а пятки упирались в постель с каждым движением бедер, вздымающихся вверх в поиске обещанного удовлетворения.Хмурое выражение его лица сменилось мрачной гримасой, когда Эмма стала громко вскрикивать. Эмори остановился и откинулся на подушки, угрюмо разглядывая балдахин над кроватью.Эмма открыла глаза, потрясенная его поступком. Тело ее отяжелело и ныло от неудовлетворенного желания. При виде сердитого лица Эмори она сначала не поняла, в чем дело, но затем взгляд ее упал на его плоть, на этот его странный отросток. Он был большим и прямым как палка. Решив, что муж наказывает ее за упоминание о Фальке, Эмма неожиданно прильнула к нему, застигнув Эмори врасплох. Ей казалось, что она поступает очень разумно: в конце концов если конь не идет к всаднику, всадник должен сам вскарабкаться на коня. И она решительно оседлала его бедра.Мрачность Эмори исчезла, но ее сменила досада. Эмма на миг задумалась об этом, но затем инстинктивно потерлась о его плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27