Разве тебе это не будет приятно?
Брюс почувствовал, что с нетерпением ждет ее одобрения. В какой-то момент на вечере он начал жаждать получить хотя бы один ее взгляд, подобный тем, какими девушки то и дело одаривали Кристиансона. Ему хотелось чего-то, чего он не ожидал, чего-то, что Ариэль не давала ему.
— Ты довольна, дорогая?
Краска отхлынула от лица Ариэль, сделав его пепельным. Она облизнула пересохшие губы и проговорила:
— Нет, не довольна.
Брюс искренне смутился. До этого он никогда не пытался ублажить кого-либо, кроме себя самого, и теперь уже жалел о своей попытке сделать это.
— И почему же?
— Почему? — Тон Ариэль ясно говорил, что Брюсу следовало бы знать ответ. — Вы украли все мои деньги и мой дом. А теперь вы осмеливаетесь предлагать мне возможность жить на плантации, которую вы отобрали у меня, и вы ждете, что я буду счастлива и даже благодарна?
— Я не заставлял вашего дядю проигрывать ваше наследство. — Ему не нравилось ее поведение. Совсем не нравилось.
Лицо Ариэль озарилось ненавистью и гневом.
— Вы достойны презрения! Возможно, вы шельмовали.
У Брюса чесались руки ударить ее, но он понимал, что не может этого сделать. Не сейчас, не здесь. Позже. Да, позже он научит ее придерживать свой язычок.
— Тебе повезло, что вокруг люди, Ариэль. Иначе я бы отучил тебя разговаривать со мной в подобном тоне.
Это была достаточно прямая угроза, но она, видимо, не подействовала на Ариэль. Девушка пожала плечами.
— Должно быть, сегодня у меня счастливый день. — Ироничное это замечание имело больше смысла для нее самой, нежели для Брюса. Ариэль думала прямо противоположное. Горечь от событий последнего часа сделала ее совершенно нечувствительной. Она понимала, насколько опасно дразнить Брюса, но безразличие вело ее все дальше и дальше по тернистой тропе.
Брюс, напротив, оживился. Он просто убивал взглядом. Его рука снова сжала ее руку, и он почти выволок Ариэль из дома. Ей следовало бы испугаться, но этого не произошло. Вместо этого она рассмеялась. Он еще больше покраснел, взгляд его стал еще холоднее.
— Брюс, ты собираешься отвести меня в сад и там убить?
Это была вполне правдоподобная ситуация, но девушка продолжала дразнить Брюса. Она говорила то, чего говорить, явно не следовало.
Когда они вышли из дома, Брюс подтолкнул ее к кирпичной стене и сам оперся руками о стену, с двух сторон.
— В данный момент, моя сладкая, я способен совершить то, о чем могу пожалеть позже. Твой язычок порочен, и у меня есть потребность заставить его замолчать.
Ариэль попыталась отвернуться, но его рука снова обратила ее лицо к нему. Ариэль не чувствовала страха.
— Может, вам следует передумать насчет нашей женитьбы? Сможете ли вы выносить мой язык всю оставшуюся жизнь?
На его губах играла улыбка, обнажающая всю неприглядность его гнева.
— Уверяю тебя, Ариэль, что очень скоро ты научишься прикусывать его.
— Я не уверена в этом. — Ариэль опять попыталась обратить все в шутку. — Я могу быть упрямой, непослушной, своевольной…
Брюс откинул ее голову, схватив за волосы.
— Ты научишься этому, — заявил он хриплым шепотом, прежде чем его губы завладели ее ртом.
— Ариэль, вы здесь?
Отпрянув, Брюс тихо выругался и отпустил Ариэль. Появились Дейдра и Дилан.
— Вот вы где. — Дейдра улыбалась.
— Вы себя лучше чувствуете? — спросил Дилан. Ариэль воспользовалась случаем.
— Нет. Мне хочется уехать домой. — Брюс вышел из тени.
— Я отвезу вас домой, Ариэль. — Ариэль возразила, возможно, даже чересчур поспешно:
— Нет! Не вижу оснований портить вам вечер. Как вы сказали, бал только начался. Я найму экипаж.
Дилан ничего не говорил. Его взгляд оставался непроницаемым и мрачным.
— Неприлично позволить вам ехать домой одной.
— Я поеду одна, прилично это или нет. — Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, Ариэль повернулась и пошла прочь из сада. Оглянувшись, она увидела, что Дилан удерживает Брюса, который явно хотел отправиться следом за ней.
Брюс чувствовал, что теряет над собой контроль, а вмешательство Дилана только подлило масла в огонь.
— Я хотел спросить у тебя, охотился ли ты недавно в Индии? — спросил Дилан так небрежно, словно они сидели у камина с бокалами вина.
Брюс со свистом выпустил воздух. Его удивление было настолько полным, что он даже не успел его скрыть.
— Что? — с изумлением произнес он. Улыбка Дилана действовала Брюсу на нервы, возбуждая в нем подозрения.
— Я спросил, не охотился ли ты недавно в Индии?
— Нет. — Брюс прочистил горло. — В последнее время мне надоела охота.
— Я полагаю, что в последний раз ты, должно быть, охотился в прошлом году?
Это было сказано безразличным тоном. Брюс не понимал настойчивости собеседника.
— Да, полагаю, что это была моя последняя охота.
— Насколько я понимаю, Ясон Локвуд все-таки разрешил тебе поохотиться на своей плантации. — Брюс ничего не ответил.
— Я был удивлен. Я думал, что Локвуд твердо решил никогда никому не позволять охотиться на своей земле. Именно такое впечатление было у меня.
— Он передумал. — Брюсу не нравилось выражение глаз Дилана.
— Это было до или после несчастного случая? — Дилан увидел, что на лице Брюса проступила ярость. Он повернулся и пошел в дом. Проходя мимо Дейдры, он приподнял свою шляпу. — Думаю, что мне пора прощаться.
Дейдра также была потрясена и только кивнула в ответ.
Глава ДЕСЯТАЯ
— Ариэль? — Маргарет тихонько постучала в дверь. — Ты еще не спишь?
«Еще не спишь?» Ариэль боялась, что никогда больше не сможет заснуть.
— Да, тетя Маргарет. Входите. — Маргарет вошла в полутемную комнату и подошла к креслу, в котором сидела Ариэль.
— Дорогая, все ли в порядке? — Ариэль накрыла своей рукой руку тети, лежавшую на высокой спинке кресла.
— Все прекрасно, тетя Маргарет. Тетя обошла кресло и встала перед ней.
— Ты очень рано вернулась домой. — Она улыбалась, но глаза выдавали беспокойство.
— Я почувствовала себя плохо.
Маргарет опустила голову и отвела глаза. Медленно опустившись в кресло рядом с Ариэль, она сказала:
— Мне так жаль, Ариэль! Я хотела бы иметь достаточно сил для того, чтобы сказать, что тебе не следует выходить замуж за Брюса, но не имею их.
Глядя на Маргарет, Ариэль вспомнила отца. У нее сжалось сердце.
— Я боюсь, Ариэль.
Ариэль не помнила, чтобы когда-либо тетя выдавала свою слабость.
— Не волнуйтесь, тетя Маргарет. Все обойдется. Я обещаю.
Карие глаза Маргарет наполнились слезами.
— Генри плохо спит. Он…
Она не закончила, всхлипнув. Ариэль видела, с каким трудом тетя Маргарет берет себя в руки и промокает слезы кружевным платочком, исчезнувшим позже, в рукаве платья.
— Я думала, что тебе понравится здесь, Ариэль. Вечера, красивые наряды, танцы и балы. Я даже мечтала, что ты влюбишься и выйдешь замуж.
На этот раз плакать захотелось Ариэль.
— Иногда… — Ариэль откашлялась и продолжила, — жизнь поворачивается не так, как мы мечтаем.
Маргарет встала и наклонилась, чтобы поцеловать племянницу в щеку.
— Спокойной ночи, дорогая.
Она тихо закрыла за собой дверь, оставив Ариэль наедине со своей бедой. Слезы подступили к глазам девушки. Щеки ее горели. Воспоминания о случившемся на вечере преследовали ее с отчетливой ясностью, а следом за ними налетела и буря эмоций.
Не желая заново переживать их, Ариэль подошла к окну. Сегодня ночью сон не принесет ей покоя.
Дилан наблюдал за верхним окном. По тени, двигающей в комнате, он понял, что Ариэль не спит. Почему-то вместо того, чтобы поехать домой, он оказался здесь и теперь стоял через дорогу от ее дома, не сводя глаз с ее окна.
Потерял ли он контроль над собой? Упала первая капля дождя, но Дилан не шевельнулся. Он потерял не просто контроль над собой — он потерял разум!
Когда Ариэль распахнула окно, сердце Дилана учащенно забилось. Он не мог отвести глаз от ее темного силуэта, уверенный, что как только, он моргнет, она тут же исчезнет. Он так напрягся, что не сразу понял, что происходит, когда Ариэль вылезла на большую ветвь гигантского дуба, а потом мягко соскочила на росистую траву. Когда же это, наконец, дошло до его сознания, Ариэль уже пересекала улицу.
Дилана охватило волнение при мысли о том, что она идет к нему. Ариэль никогда не выглядела прекраснее. На ней все еще был тот наряд, в котором она танцевала на балу, — сари, такое же, как было на ней в тот момент, когда он впервые увидел ее. Темные каштановые волосы свободно падали на плечи — так же, как той ночью.
Дождь усилился, вырвав Дилана из забытья. Он медленно пришел в себя. И тут его осенило, что Ариэль не бежит к нему, а уже прошла мимо. Он повернулся и посмотрел, как она исчезает в темноте парка.
— Ариэль! — окликнул он ее, но она не слышала. В ту минуту, когда ноги Ариэль почувствовали прохладу влажной травы, тревоги оставили ее. Подобно волшебному эликсиру, природа освобождала ее душу. Ариэль пронзило предвкушение, заставляющее ее только что не лететь к своему заветному месту в парке, где она сбросит оковы цивилизации, подобно тому, как животное сбрасывает весной зимний мех.
Гибельность ее неизбежного замужества больше не тяготила ее мысли. Даже боль в сердце растаяла. Никто и ничто не имело значения, только свобода ночи.
— Ариэль!
Она слышала, что ее зовут, но этот зов не воспринялся ее возбужденным сознанием.
— Ариэль!
На этот раз она остановилась.
Дилан покрыл разделявшее их расстояние в доли секунды.
— Господи, что ты делаешь здесь в темноте? — Она не двигалась и не отвечала. Он подошел ближе.
— Ты насквозь промокла. Пошли назад. — Он хотел взять ее за руку, но она увернулась. Он встревожился.
— Что случилось?
Ариэль продолжала молчать. Она слышала его слова, но не понимала их смысла. В ушах у нее звучали лишь торопливые удары ее сердца, уносящее все дальше и дальше в нецивилизованный мир. Она видела, как шевелятся его губы, произносящие слова, но осознавала только чувственность движений, мягкие линии, которых ей хотелось коснуться.
Капли дождя скатывались по его сильному подбородку и мускулистой шее за ворот белой рубашки. Она узнала взгляд его глаз, почувствовала страсть, вспыхнувшую в темноте. Пламя, зажженное им, превратилось в огонь, целиком, поглотивший ее сердце.
Дилан ощутил, что Ариэль как-то изменилась. Ее костюм совершенно промок и облегал все женственные изгибы ее тела. Было холодно, но вместе с возрастающим желанием его охватывал жар. Память вернула его к тому первому мгновению, когда он увидел Ариэль, выходившую из джунглей вместе с Кала Ба. Вокруг нее была все та же аура непокорности. Горло его сжалось, и сердце забилось с безумной силой.
Дилан протянул руку и коснулся щеки Ариэль.
— Тигр больше не спит.
Прикосновение Дилана вызвало дрожь во всем ее теле. Никакие разумные мысли не приходили ей в голову. Она осознавала только огромную потребность, такую требовательную и сильную, что ее невозможно было отвергнуть.
Ариэль накрыла своей ладонью его руку и поцеловала ему ладонь. Затем она пробежала губами по пальцу, языком слизывая с него капли дождя. Дилан чуть не задохнулся от удовольствия. В его глазах ясно читалось наслаждение. Ариэль заметила это и улыбнулась.
В ее улыбке не таилось ни невинности, ни вины. Дилан видел в ней только страсть, только всепоглощающий огонь.
— Ариэль, ты сладкий соблазн. Лучше остановись. Я не оттолкну тебя во второй раз.
Но ответа не последовало. Ариэль встала на цыпочки и начала целовать его. Дилан глубоко вдохнул. Пока она посасывала его нижнюю губу, он не дышал вовсе. Только когда Ариэль шутливо куснула ее нежную плоть, он сделал резкий выдох.
— Ты маленькая распутница!
Дилан попытался схватить Ариэль, когда та бросилась бежать, но его руки поймали только воздух.
— Ариэль, — крикнул он, но девушка уже исчезала среди теней. Он побежал за ней.
С высокой ветки дерева Ариэль наблюдала затем, как Дилан ищет ее.
— Сейчас не время играть в игры.
Прежде чем он пошел в другом направлении, Ариэль спустилась и обхватила ногами его гибкую талию. Она скорее почувствовала, чем услышала его низкий смех, когда полностью скользнула на его широкую спину и обвила руками его шею. Она принялась покусывать его уши, все глубже зарываясь в волосы, курчавившиеся над его шеей. Она вдыхала запах влажной земли, смешанный с мускусом, который был частью этого человека. Этот запах пьянил ее, так же как вкус его плоти, который она ощущала под своим языком.
Наконец, позволив Дилану перевернуть ее, Ариэль удобно устроилась в его объятиях. Ее снова соблазнили его губы. Она исследовала их своими губами. От теплой влажности его рта у нее по коже побежали мурашки, и голова стала удивительно легкой. В глазах у нее потемнело.
Поцелуи Дилана становились все глубже, все требовательнее. Ариэль подвинулась поближе и крепко обвила ногами его талию, чтобы освободить ему руки. Его пальцы осторожно проникли под ее мокрое сари и поползли вверх по ногам, по округлостям бедер и, наконец, добрались до ее тонкой талии.
Любовь вела Ариэль, ее песней была только страсть, мелодия сильная и чувственная. Ее бедра двигались в ритме некоей неслышной музыки. Соблазняющие руки Дилана скользнули вниз по ее ногам, щекоча кожу. Он медленно погладил подъем ее ноги, которая так удобно расположилась за его спиной, потом вернулся к внутренней поверхности бедер, которую начал ласкать большим пальцем.
Ариэль наслаждалась ощущениями, которые Дилан вызывал в ней. Несмотря на холодный дождь, все еще поливавший их, ей было жарко. Жар струился по ее венам вместе с кровью. Она вся горела. Но еще сильнее была потребность, которая невыносимо овладевала Ариэль, — потребность, которую невозможно было отвергнуть.
Дилан приподнял девушку над землей и еще крепче прижал к своему телу. Его рот завладел округлостью ее груди, затвердевшим соском, пробивающимся сквозь мокрое платье. Тепло его рта вызывало спазм где-то в глубине ее тела. Ариэль в нетерпении сбросила платье, и оно упало на землю. Ей хотелось чувствовать на себе губы Дилана, чувствовать его тело своим. Потребность эта полностью поглотила ее сердце.
Дилан тихо простонал, слизывая кончиком языка капли дождя с кожи Ариэль, на что девушка откликнулась звуком, очень похожим на мурлыканье. И опять он обратился к ее груди, отчего невыносимая потребность переместилась из подложечки в ее лоно. Ариэль начала понимать, чего именно она хочет, что снимет с нее напряжение.
Ариэль хотела Дилана. Она хотела ощущать его внутри себя, чтобы его твердость полностью заполнила ее существо. Она прижалась к нему потеснее, но того было недостаточно. Ариэль отвела губы Дилана от своей груди, нежно прикусила его подбородок, после чего повела языком по месту укуса. Она лизала его ждущие губы, а потом снова целовала их.
Дилан опустил ее на траву, на болотистую постель, пахнущую сыростью. Кожа Ариэль под его пальцами была нежнее шелка. Когда девушка захотела стянуть с Дилана рубашку, ткань разорвалась. Дилан сбросил брюки.
Никогда еще он не видел, чтобы девственница вела себя с такой раскованностью, и это еще больше возбуждало его желание. Она трепетала под ним, выражение ее лица говорило ему об ответном желании. Сердце Дилана сжалось, странное чувство охватило все его существо.
— Ариэль, я… — Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Больше говорить у него не было возможности.
Ей нужно было нечто большее, чем слова, много большее… Она притянула его к себе поближе. Она хотела, чтобы он овладел ею и тем удовлетворил их обоюдное желание. Все еще двигаясь в ритме неслышной музыки, она медленно и легко, с невыразимой радостью приняла в себя плоть Дилана. Ее девственность отступила перед их бушующим желанием. Минутная боль погрузила Ариэль в еще большую чувственность.
Дилан больше не делал попыток заговорить. В этом не было необходимости. Он вел Ариэль к высшему освобождению, выполняя требовательное желание, движущее ими обоими.
Слезы жгли глаза Ариэль, когда она приникла к Дилану. В ее ушах звучали мощные удары его сердца. В голове ее звучала только одна мысль: она любит его, Ариэль Локвуд любит Дилана Кристиансона.
Дилан не понимал причины ее слез. Он обнял ее покрепче и успокоил. Он ничего не спрашивал, не желая разрушать очарование тишины. Вскоре слезы уступили место сну. Когда жар любви оставил девушку, его заменил ночной холод. Дилан почувствовал, что Ариэль вся дрожит, осторожно выпустил ее из своих рук и не спеша одел. Взяв ее на руки, он понес ее к дому.
— Держись, моя сладкая, — прошептал он ей на ухо. Годы, проведенные в море, сделали для Дилана совсем пустяковым делом забраться на дерево со своей драгоценной ношей. Через несколько минут Ариэль уже лежала в постели.
Наклонившись, он нежно поцеловал ее розовую щечку.
— Спи крепко, Ариэль.
Дилан стоял с намерением немедленно уйти, но неожиданно почувствовал сожаление о том, что он не может остаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27