Тело Ника выдавало его тайные желания, и Тори подумала о других женщинах в его жизни. Случайных женщинах, которых он оставил в прошлом и никогда не вспоминал. Неужели и она будет одной из них? Очередная победа в длинной череде? При мысли о том, что она не единственная и когда-нибудь он позволит другой женщине прикасаться к нему таким образом, интимно и… порочно, Тори стало дурно. Конечно, это извращение, а не норма. Она никогда не согласится так сделать, и ни один воспитанный мужчина не будет требовать этого.
Тогда почему она кажется себе… такой неопытной? Неловкой и боящейся, что Ник сочтет ее новичком в этих делах, не заслуживающим его внимания.
Когда она вернулась в лагерь, Колетт уже сидела скрестив ноги на одеяле. Лицо служанки выражало самодовольство, ее обрамленные светлыми ресницами глаза торжествующе сверкали. Тори решила не обращать внимания на французскую puta, чтобы не доставлять ей дополнительного удовлетворения. Пусть она делает что хочет. Пошел он к черту, этот Кинкейд!
Остаток дня Тори и Колетт поддерживали вооруженное перемирие, они разговаривали только в случае необходимости, остальное время держались настороженно. Между ними сохранялась напряженность. Так продолжалось до того вечера, когда Джил объявил, что на следующий день они прибудут в Сан-Франциско.
Они разбили лагерь на небольшом холме, вдали от главной дороги. Однако Тори все же смогла увидеть голубую дымку океана и длинный горизонт.
— Завтра?
Джил посмотрел на нее и кивнул.
— Теперь город уже близко. И люди, преследовавшие нас, исчезли, так что мы в безопасности.
Прислонившись к дереву и ремонтируя уздечку, Ник, казалось, не слышал их разговора. Он ловко вырезал полоску кожи и изготовил из нее новый ремешок. Тори отвела взгляд в сторону, она была подавленна и растерянна.
Значит, скоро все закончится. Она прибудет в город, воспользуется бухгалтерской книгой, чтобы забрать деньги, и отправится в Бостон. Поедет ли Ник с ней? Господи, вдруг не захочет?
Возможно, это даже к лучшему. Ее чувства к Нику были такими сложными и запутанными, что она перестала понимать себя. Его взгляд мог повергнуть ее сердце в трепет, заставить волноваться. Она устала от своих желаний, неопределенности, а он снова превратился в равнодушного незнакомца, вежливого, но далекого. Он касался в разговоре только общих вопросов, словно только что познакомился с ней.
Да, так будет лучше. Скоро все останется позади, и, если дела сложатся удачно, возможно, уже завтра вечером она сядет на пароход. Снова окажется в цивилизованном мире, где ей не придется мыться в ручьях, удирать от индейцев, где мужчины ходят без револьверов и ножей, уважительно обращаются с женщинами.
Сейчас она выглядела словно бродяга, была усталой, грязной и мечтала о ванне.
— Где мои седельные мешки? — спросила девушка Джила.
— Я положил их возле остальных, когда расседлал лошадей. Думаю, они там, — ответил он и махнул рукой.
Занимаясь приготовлением ужина — снова бекон и фасоль, — Джил взглянул на Тори, ослепительно улыбнулся и продолжил свою работу. Девушка не решилась сказать ему, что уже искала седельные мешки. Новый поиск не увенчался успехом, и через несколько минут раздосадованная Тори подумала, что, вероятно, Колетт по ошибке унесла их в лес, приняв за свои.
Ник сообщил им, что он нашел маленький ручей, бегущий с холма по гладким серым камням к неглубокому озерку — идеальному месту для купания. Подхватив мешки Колетт, Тори отправилась в лес по следу, который Ник для их удобства обозначил сломанными ветками. Она слышала журчание воды и, несмотря на свою усталость, предвкушала радость купания. Воздух уже остыл, вода должна быть прохладной и освежающей.
Колетт в нижней рубашке и в отделанных кружевами панталонах сидела на краю плоской скалы над естественным водоемом. Когда Тори вышла из леса, служанка подняла голову. Выражение ее лица изменилось, глаза и рот недовольно сузились.
— Что случилось, maotresse?
Она произнесла эти слова мрачно, с явной неприязнью, но Тори положила мешки Колетт на землю возле нее.
— Ты перепутала седельные мешки. Где мои?
На лице Колетт появилось лукавство.
— Non, я не ошиблась. Я взяла мои.
— Они выглядят одинаково, но я уверяю тебя, что ты взяла мои. Я ни в чем тебя не виню. Просто хочу забрать мои вещи.
Поднявшись, служанка откинула назад свои распущенные волосы и воинственно посмотрела на Тори. Уперлась руками в изящные бедра.
— Ты всегда что-то хочешь от меня. Мне это надоело, я не желаю больше работать на тебя. Я останусь здесь, в Калифорнии, и не вернусь в холодный Бостон. Я не обманщица и не воровка. Я не желаю рисковать, как ты!
Растерянно моргая, Тори старалась понять быструю французскую речь. Когда до девушки дошел смысл сказанного, ее глаза округлились. Она рассерженно шагнула вперед.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, маленькая шлюха. Мне нет дела до того, будешь ты работать на меня, останешься здесь или бросишься в Тихий океан, но ты взяла мои седельные мешки, и это меня касается. Скажи мне, где они.
Колетт сверкнула глазами:
— Я ничего тебе не скажу. Ты считаешь себя умнее всех, прячешь свои вещи, но они все знают, глупышка. Им известно, что ты задумала. Я подслушала их разговор, когда они думали, что я сплю, и знаю все. — Колетт презрительно рассмеялась. — Ты думаешь, что Кинкейд любит тебя? Думаешь, если он занимается с тобой любовью, то это значит, что он хочет остаться с тобой? Ты уверена в этом? Non, ему нужно лишь то, что лежит в твоем седельном мешке, — маленькая книжка, которую я нашла. В ней есть то, что они хотят знать.
В душу Тори закрался ужас, в животе похолодело. Бухгалтерская книга…
— О чем ты говоришь?
— О книжке с цифрами. Я ничего там не поняла, но знаю, что это нечто важное, потому что ты так бережешь ее, хранишь в клеенке, чтобы она не промокла, прячешь в потайном отделении. О, я чувствую, что права. Она важна для тебя. Я спросила себя, что ты готова отдать за нее…
Тори глубоко вздохнула. Растерянность уступила место возмущению. Сделала два шага вперед и оказалась на расстоянии вытянутой руки от Колетт.
— Ты не можешь так поступить, — тихо сказала Тори, удивившись своему самообладанию. На самом деле она дрожала от желания ударить ухмыляющуюся служанку по лицу. — Отдай мне мешки, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.
— Non, maotresse, ты сделаешь нечто большее. Гораздо большее. Я знаю, что речь идет о весьма значительной сумме — гораздо большей, чем та, которую я могла бы заработать у тебя или кого-то еще. По-твоему, служанке достаточно крова и пищи, да? Тебе почти удалось украсть у твоих родных состояние. Если ты поделишься со мной, ты не заметишь потери. Я не жадная. Пять тысяч долларов — что ты на это скажешь? Мелочь по сравнению с остатком. Лучше отдать их, чем позволить твоему дяде или этим двоим забрать все. А они могут это сделать, уверяю тебя.
Ощущая поднимающуюся в душе бурю и боясь, что она вырвется наружу, Тори вслушивалась в каждое слово, тщательно переводила смесь французского с английским и испуганно понимала, что Колетт права. Дурочка! Как она могла довериться Нику Кинкейду? Ей следовало прислушаться к внутреннему голосу, отказаться от услуг лейтенанта, больше доверять собственной интуиции. Она знала, каков он, видела, как он убил человека, но была так ослеплена плотским желанием, что не придала значения всему остальному.
Теперь это не было важно. Она должна забрать бухгалтерскую книгу, прежде чем эта глупая девчонка отдаст ее Нику и все погубит. Если он знал о книге, то, вероятно, собирался украсть у нее деньги. Он знал о контрабандном оружии и, возможно, был одним из наемников, покупавших его. Речь шла о большой сумме, завладеть которой пожелал бы любой авантюрист.
Сохраняя внешнее спокойствие, Тори изучающе посмотрела на Колетт:
— Где мои седельные мешки?
Колетт рассмеялась:
— Я не скажу тебе, пока ты не дашь мне расписку на пять тысяч долларов.
— Она ничего не будет стоить, даже если ты сумеешь прочитать ее.
— Non, ты напишешь ее по-французски, и она будет стоить пять тысяч долларов, потому что ты не посмеешь обмануть меня. Если я не получу деньги сразу после нашего прибытия в Сан-Франциско, я скажу Кинкейду о книге, и тогда тебе тоже ничего не достанется.
— Пять тысяч долларов — большая сумма. Мне потребуется время, чтобы получить ее в банке. — Тори сделала шаг в сторону, бросила на Колетт холодный взгляд. Если Ник знает о деньгах — у нее не было оснований сомневаться в этом, — он просто заберет их, как сказала служанка. Если только она, Тори, не вернет себе книгу и не спрячет ее где-нибудь. Господи, чем в случае провала она оплатит свой проезд до Бостона? В ее голове замелькали разные мысли, и через несколько мгновений она невозмутимо произнесла: — Если ты скажешь Кинкейду о книге, то не получишь пяти тысяч долларов.
— Но моя потеря будет гораздо менее значительной, чем твоя, верно? Я останусь при своих, а ты — что ты будешь делать? Вернешься в Монтерей и выйдешь замуж за дона Рафаэля? Теперь он не возьмет тебя в жены, даже если твой дядя не убьет тебя.
Тори стиснула кулаки; ее ногти вонзились в ладони, но голос остался твердым.
— Не будь идиоткой. Мне достаточно написать дяде Симесу в Бостон, и он оплатит мой проезд.
— Сколько времени это займет? Три месяца? Четыре? — Колетт засмеялась. — Что ты будешь есть до поступления денег, maotresse? Где будешь жить?
— Хорошо, Колетт. Я дам тебе расписку на пять тысяч долларов. Но лишь в обмен на книгу.
— Non. Я верну ее тебе только в Сан-Франциско. — Губы Колетт скривились в торжествующей улыбке. — Не печалься, maotresse. Тебе все равно достанется большая часть. Если только твой дядя не найдет тебя.
— Надейся, что не найдет, — сказала Тори, не сумев скрыть своей горечи. — Или мы обе останемся ни с чем.
Эта мысль была неприятной. Что хуже, спросила себя Тори: ярость Себастьяна или двуличие Ника? Она смогла бы простить ему связь с другой женщиной, но не предательство.
Глава 19
Сан-Франциско удивил Тори, несмотря на сообщения о бурно развивающейся промышленности и притоке золотоискателей. За пять месяцев, прошедших с того времени, когда по стране распространился слух о найденном на Америкэн-Ривер золоте, некогда сонный городок Йерба-Буэна сильно изменился. На северном побережье теснились брезентовые палатки, деревянные хижины и даже быстро возведенные саманные домики. В гавани стояли брошенные корабли с забитыми трюмами, пристань была завалена товарами. По улицам, изрезанным следами колес, двигались сошедшие на берег пассажиры, телеги и повозки. Растущий город жил ожиданием чего-то.
Тори не захватила эта атмосфера. С тревогой и настороженностью она проследовала за Кинкейдом мимо заброшенной миссии. Они выехали на улицу с незатейливым названием Маркет-стрит. Внизу виднелись гавань и скопление жалких домиков. В заливе, омывающем северное побережье, колыхался лес из мачт со спущенными парусами.
Джил нашел для них комнаты в гостинице возле Портсмут-сквер, но Тори даже не пожелала узнать цену. Все стоило безумно дорого. К изумлению девушки, находилось немало желающих купить у торговцев одно сырое яйцо за доллар или лопату за пятьдесят долларов.
Гостиница была примитивной и состояла всего из шести комнат, но Тори видела в городе еще более жалкие одноэтажные пристанища с дощатыми стенами и брезентовыми крышами, где отсутствовали удобства.
Ник Кинкейд остановил девушку, взяв ее за руку и не дав подняться на второй этаж гостиницы по узкой заплесневелой лестнице. Она отдернула руку, словно пальцы Ника обожгли ее, и посмотрела на него. В глазах Кинкейда что-то сверкнуло, потом они снова стали холодными.
— Мы с Джилом доставили тебя в город, как обещали.
— И теперь, конечно, ты хочешь получить свои пятьдесят долларов.
Ее презрительная реплика, похоже, не подействовала на него. Он лишь кивнул с бесстрастным, непроницаемым лицом:
— Верно. Мы хотим получить наши деньги.
— Право, лейтенант, где твои манеры? Неужели ты не можешь проявить учтивость, дать мне и моей служанке немного отдохнуть? К тому же я должна сходить за деньгами в банк. Сегодня я слишком устала для этого. Утро тебя устроит?
— Вполне. — Он посмотрел на Колетт, которая стояла чуть поодаль, наблюдая и слушая. — Мы с Джилом займемся нашими делами и оставим вас отдыхать в одиночестве. Если вам что-то понадобится, обратитесь к портье. Не советую уходить в город без сопровождения. Сюда каждый день прибывают полчища золотоискателей, и девушкам находиться на улице чрезвычайно опасно. Если захотите покинуть гостиницу, попросите меня или Джила сопровождать вас.
— Спасибо за предупреждение, лейтенант. Мы не собираемся покидать нашу комнату. Путешествие было слишком утомительным.
Еле заметная улыбка тронула уголок его рта. Ник кивнул, поднес палец к полям шляпы, словно Тори была всего лишь незнакомкой, мимо которой он проходил по улице, а не женщиной, чье тело еще недавно пробуждало в нем неистовую страсть… Господи, ей не следует даже думать об этом. Он интересовался только деньгами, в то время как она…
— Доброй ночи, мисс Райен и мадемуазель Пуарье. Мальчик взял седельные мешки, и девушки последовали за носильщиком. Тори подавила желание оглянуться и посмотреть на Ника, проверить, смотрит ли он на нее или уже покинул маленький гостиничный холл, который портье назвал вестибюлем.
Когда девушки остались вдвоем в тесной грязной комнате, Тори положила свои седельные мешки на узкую койку, повернулась к служанке и посмотрела на нее:
— Дай мне бухгалтерскую книгу. Сейчас.
— Еще не время. — Колетт отступила на шаг с испуганным и одновременно дерзким видом. — Ты обещала дать расписку.
— Ты получишь ее, когда я удостоверюсь, что книга цела. Ты могла потерять ее. Отдай ее мне сейчас. Мое терпение почти истощилось, я готова сообщить все Кинкейду и покончить с этим. Ненавижу неопределенность. Кто знает — возможно, он окажется настолько щедрым, что даст мне денег на билет до Бостона.
Колетт задумалась, потом пожала плечами с галльской невозмутимостью:
— Хорошо. Я покажу тебе книгу. Потом ты вновь отдашь ее мне — она будет находиться у меня до того момента, когда я получу деньги.
— Глупышка. Я не получу денег без бухгалтерской книги, как ты это не поймешь?
Тори не сочла нужным говорить, что основная часть денег хранилась в бостонском банке. Больше нельзя тянуть с решением этой проблемы. Ей срочно требовалась бухгалтерская книга с названиями банков, где папа держал деньги, и цифрами. О, да будут прокляты хитрости, на которые пошел отец! Он запрятал деньги в нескольких местах, и теперь ей предстояло разыскивать их, точно куриные яйца в ворохе сена.
Но она сделает это. Получит деньги и решит, как быть дальше. Если Кинкейд знает о вкладах, а дядя догадывается о припрятанном капитале, времени у нее в обрез.
Колетт неохотно и настороженно достала бухгалтерскую книгу и бережно, словно это была хрустальная ваза, передала ее Тори. Маленькая книга сулила доступ к таким деньгам, которых девушки никогда не видели. Они и не увидят их, если Кинкейд узнает о заветной книжечке.
— Принеси лист бумаги, — сказала Тори. — А также перо и чернила. — Когда Колетт заколебалась, Тори удивленно посмотрела на нее. — Ты ведь хочешь получить расписку?
— Я смогу обменять ее на деньги?
Сомнения Колетт не удивили Тори. Она кивнула:
— Да, конечно. Ты ничего не знаешь?
— Я знаю достаточно, чтобы получить от тебя пять тысяч долларов, — язвительно заявила служанка.
Эта реплика была возмутительной правдой, поэтому Тори ничего не ответила. Она написала расписку и спрятала бухгалтерскую книгу в маленькую бархатную сумочку.
— Они думают, что мы отдыхаем, — сказала Тори, имея в виду Кинкейда и Гарсиа, — поэтому мы должны поторопиться, если хотим ускользнуть от них. Я заметила тут черную лестницу. Помоги мне обрести приличный вид, иначе не удастся пройти в банк и получить доступ к счетам.
Тори обрадовалась, что вскоре они смогли выйти из гостиницы. Свежий соленый ветер, дующий с залива, и яркое солнце заставили девушек прищуриться. Город не произвел на них большого впечатления, хотя его стремительный рост бросался в глаза. На деревянных фасадах висели написанные от руки объявления о продаже недвижимости и земельных участков. Цены доходили до шестисот долларов. Неслыханная наглость!
«Как мог отец доверить деньги банку, расположенному в этом городе?» — раздраженно подумала Тори, обходя большие ямы и лужи, которыми была усеяна широкая улица. Конечно, это было ловким ходом, потому что Себастьян никогда бы не подумал, что Патрисио поступит таким образом. И все равно от нее требуется особенная осторожность.
Она потуже затянула платок, прячась от ветра и стараясь не замечать Колетт, которая шагала рядом, точно послушная, безропотная служанка, а вовсе не коварная маленькая стерва, каковой была в действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Тогда почему она кажется себе… такой неопытной? Неловкой и боящейся, что Ник сочтет ее новичком в этих делах, не заслуживающим его внимания.
Когда она вернулась в лагерь, Колетт уже сидела скрестив ноги на одеяле. Лицо служанки выражало самодовольство, ее обрамленные светлыми ресницами глаза торжествующе сверкали. Тори решила не обращать внимания на французскую puta, чтобы не доставлять ей дополнительного удовлетворения. Пусть она делает что хочет. Пошел он к черту, этот Кинкейд!
Остаток дня Тори и Колетт поддерживали вооруженное перемирие, они разговаривали только в случае необходимости, остальное время держались настороженно. Между ними сохранялась напряженность. Так продолжалось до того вечера, когда Джил объявил, что на следующий день они прибудут в Сан-Франциско.
Они разбили лагерь на небольшом холме, вдали от главной дороги. Однако Тори все же смогла увидеть голубую дымку океана и длинный горизонт.
— Завтра?
Джил посмотрел на нее и кивнул.
— Теперь город уже близко. И люди, преследовавшие нас, исчезли, так что мы в безопасности.
Прислонившись к дереву и ремонтируя уздечку, Ник, казалось, не слышал их разговора. Он ловко вырезал полоску кожи и изготовил из нее новый ремешок. Тори отвела взгляд в сторону, она была подавленна и растерянна.
Значит, скоро все закончится. Она прибудет в город, воспользуется бухгалтерской книгой, чтобы забрать деньги, и отправится в Бостон. Поедет ли Ник с ней? Господи, вдруг не захочет?
Возможно, это даже к лучшему. Ее чувства к Нику были такими сложными и запутанными, что она перестала понимать себя. Его взгляд мог повергнуть ее сердце в трепет, заставить волноваться. Она устала от своих желаний, неопределенности, а он снова превратился в равнодушного незнакомца, вежливого, но далекого. Он касался в разговоре только общих вопросов, словно только что познакомился с ней.
Да, так будет лучше. Скоро все останется позади, и, если дела сложатся удачно, возможно, уже завтра вечером она сядет на пароход. Снова окажется в цивилизованном мире, где ей не придется мыться в ручьях, удирать от индейцев, где мужчины ходят без револьверов и ножей, уважительно обращаются с женщинами.
Сейчас она выглядела словно бродяга, была усталой, грязной и мечтала о ванне.
— Где мои седельные мешки? — спросила девушка Джила.
— Я положил их возле остальных, когда расседлал лошадей. Думаю, они там, — ответил он и махнул рукой.
Занимаясь приготовлением ужина — снова бекон и фасоль, — Джил взглянул на Тори, ослепительно улыбнулся и продолжил свою работу. Девушка не решилась сказать ему, что уже искала седельные мешки. Новый поиск не увенчался успехом, и через несколько минут раздосадованная Тори подумала, что, вероятно, Колетт по ошибке унесла их в лес, приняв за свои.
Ник сообщил им, что он нашел маленький ручей, бегущий с холма по гладким серым камням к неглубокому озерку — идеальному месту для купания. Подхватив мешки Колетт, Тори отправилась в лес по следу, который Ник для их удобства обозначил сломанными ветками. Она слышала журчание воды и, несмотря на свою усталость, предвкушала радость купания. Воздух уже остыл, вода должна быть прохладной и освежающей.
Колетт в нижней рубашке и в отделанных кружевами панталонах сидела на краю плоской скалы над естественным водоемом. Когда Тори вышла из леса, служанка подняла голову. Выражение ее лица изменилось, глаза и рот недовольно сузились.
— Что случилось, maotresse?
Она произнесла эти слова мрачно, с явной неприязнью, но Тори положила мешки Колетт на землю возле нее.
— Ты перепутала седельные мешки. Где мои?
На лице Колетт появилось лукавство.
— Non, я не ошиблась. Я взяла мои.
— Они выглядят одинаково, но я уверяю тебя, что ты взяла мои. Я ни в чем тебя не виню. Просто хочу забрать мои вещи.
Поднявшись, служанка откинула назад свои распущенные волосы и воинственно посмотрела на Тори. Уперлась руками в изящные бедра.
— Ты всегда что-то хочешь от меня. Мне это надоело, я не желаю больше работать на тебя. Я останусь здесь, в Калифорнии, и не вернусь в холодный Бостон. Я не обманщица и не воровка. Я не желаю рисковать, как ты!
Растерянно моргая, Тори старалась понять быструю французскую речь. Когда до девушки дошел смысл сказанного, ее глаза округлились. Она рассерженно шагнула вперед.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, маленькая шлюха. Мне нет дела до того, будешь ты работать на меня, останешься здесь или бросишься в Тихий океан, но ты взяла мои седельные мешки, и это меня касается. Скажи мне, где они.
Колетт сверкнула глазами:
— Я ничего тебе не скажу. Ты считаешь себя умнее всех, прячешь свои вещи, но они все знают, глупышка. Им известно, что ты задумала. Я подслушала их разговор, когда они думали, что я сплю, и знаю все. — Колетт презрительно рассмеялась. — Ты думаешь, что Кинкейд любит тебя? Думаешь, если он занимается с тобой любовью, то это значит, что он хочет остаться с тобой? Ты уверена в этом? Non, ему нужно лишь то, что лежит в твоем седельном мешке, — маленькая книжка, которую я нашла. В ней есть то, что они хотят знать.
В душу Тори закрался ужас, в животе похолодело. Бухгалтерская книга…
— О чем ты говоришь?
— О книжке с цифрами. Я ничего там не поняла, но знаю, что это нечто важное, потому что ты так бережешь ее, хранишь в клеенке, чтобы она не промокла, прячешь в потайном отделении. О, я чувствую, что права. Она важна для тебя. Я спросила себя, что ты готова отдать за нее…
Тори глубоко вздохнула. Растерянность уступила место возмущению. Сделала два шага вперед и оказалась на расстоянии вытянутой руки от Колетт.
— Ты не можешь так поступить, — тихо сказала Тори, удивившись своему самообладанию. На самом деле она дрожала от желания ударить ухмыляющуюся служанку по лицу. — Отдай мне мешки, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.
— Non, maotresse, ты сделаешь нечто большее. Гораздо большее. Я знаю, что речь идет о весьма значительной сумме — гораздо большей, чем та, которую я могла бы заработать у тебя или кого-то еще. По-твоему, служанке достаточно крова и пищи, да? Тебе почти удалось украсть у твоих родных состояние. Если ты поделишься со мной, ты не заметишь потери. Я не жадная. Пять тысяч долларов — что ты на это скажешь? Мелочь по сравнению с остатком. Лучше отдать их, чем позволить твоему дяде или этим двоим забрать все. А они могут это сделать, уверяю тебя.
Ощущая поднимающуюся в душе бурю и боясь, что она вырвется наружу, Тори вслушивалась в каждое слово, тщательно переводила смесь французского с английским и испуганно понимала, что Колетт права. Дурочка! Как она могла довериться Нику Кинкейду? Ей следовало прислушаться к внутреннему голосу, отказаться от услуг лейтенанта, больше доверять собственной интуиции. Она знала, каков он, видела, как он убил человека, но была так ослеплена плотским желанием, что не придала значения всему остальному.
Теперь это не было важно. Она должна забрать бухгалтерскую книгу, прежде чем эта глупая девчонка отдаст ее Нику и все погубит. Если он знал о книге, то, вероятно, собирался украсть у нее деньги. Он знал о контрабандном оружии и, возможно, был одним из наемников, покупавших его. Речь шла о большой сумме, завладеть которой пожелал бы любой авантюрист.
Сохраняя внешнее спокойствие, Тори изучающе посмотрела на Колетт:
— Где мои седельные мешки?
Колетт рассмеялась:
— Я не скажу тебе, пока ты не дашь мне расписку на пять тысяч долларов.
— Она ничего не будет стоить, даже если ты сумеешь прочитать ее.
— Non, ты напишешь ее по-французски, и она будет стоить пять тысяч долларов, потому что ты не посмеешь обмануть меня. Если я не получу деньги сразу после нашего прибытия в Сан-Франциско, я скажу Кинкейду о книге, и тогда тебе тоже ничего не достанется.
— Пять тысяч долларов — большая сумма. Мне потребуется время, чтобы получить ее в банке. — Тори сделала шаг в сторону, бросила на Колетт холодный взгляд. Если Ник знает о деньгах — у нее не было оснований сомневаться в этом, — он просто заберет их, как сказала служанка. Если только она, Тори, не вернет себе книгу и не спрячет ее где-нибудь. Господи, чем в случае провала она оплатит свой проезд до Бостона? В ее голове замелькали разные мысли, и через несколько мгновений она невозмутимо произнесла: — Если ты скажешь Кинкейду о книге, то не получишь пяти тысяч долларов.
— Но моя потеря будет гораздо менее значительной, чем твоя, верно? Я останусь при своих, а ты — что ты будешь делать? Вернешься в Монтерей и выйдешь замуж за дона Рафаэля? Теперь он не возьмет тебя в жены, даже если твой дядя не убьет тебя.
Тори стиснула кулаки; ее ногти вонзились в ладони, но голос остался твердым.
— Не будь идиоткой. Мне достаточно написать дяде Симесу в Бостон, и он оплатит мой проезд.
— Сколько времени это займет? Три месяца? Четыре? — Колетт засмеялась. — Что ты будешь есть до поступления денег, maotresse? Где будешь жить?
— Хорошо, Колетт. Я дам тебе расписку на пять тысяч долларов. Но лишь в обмен на книгу.
— Non. Я верну ее тебе только в Сан-Франциско. — Губы Колетт скривились в торжествующей улыбке. — Не печалься, maotresse. Тебе все равно достанется большая часть. Если только твой дядя не найдет тебя.
— Надейся, что не найдет, — сказала Тори, не сумев скрыть своей горечи. — Или мы обе останемся ни с чем.
Эта мысль была неприятной. Что хуже, спросила себя Тори: ярость Себастьяна или двуличие Ника? Она смогла бы простить ему связь с другой женщиной, но не предательство.
Глава 19
Сан-Франциско удивил Тори, несмотря на сообщения о бурно развивающейся промышленности и притоке золотоискателей. За пять месяцев, прошедших с того времени, когда по стране распространился слух о найденном на Америкэн-Ривер золоте, некогда сонный городок Йерба-Буэна сильно изменился. На северном побережье теснились брезентовые палатки, деревянные хижины и даже быстро возведенные саманные домики. В гавани стояли брошенные корабли с забитыми трюмами, пристань была завалена товарами. По улицам, изрезанным следами колес, двигались сошедшие на берег пассажиры, телеги и повозки. Растущий город жил ожиданием чего-то.
Тори не захватила эта атмосфера. С тревогой и настороженностью она проследовала за Кинкейдом мимо заброшенной миссии. Они выехали на улицу с незатейливым названием Маркет-стрит. Внизу виднелись гавань и скопление жалких домиков. В заливе, омывающем северное побережье, колыхался лес из мачт со спущенными парусами.
Джил нашел для них комнаты в гостинице возле Портсмут-сквер, но Тори даже не пожелала узнать цену. Все стоило безумно дорого. К изумлению девушки, находилось немало желающих купить у торговцев одно сырое яйцо за доллар или лопату за пятьдесят долларов.
Гостиница была примитивной и состояла всего из шести комнат, но Тори видела в городе еще более жалкие одноэтажные пристанища с дощатыми стенами и брезентовыми крышами, где отсутствовали удобства.
Ник Кинкейд остановил девушку, взяв ее за руку и не дав подняться на второй этаж гостиницы по узкой заплесневелой лестнице. Она отдернула руку, словно пальцы Ника обожгли ее, и посмотрела на него. В глазах Кинкейда что-то сверкнуло, потом они снова стали холодными.
— Мы с Джилом доставили тебя в город, как обещали.
— И теперь, конечно, ты хочешь получить свои пятьдесят долларов.
Ее презрительная реплика, похоже, не подействовала на него. Он лишь кивнул с бесстрастным, непроницаемым лицом:
— Верно. Мы хотим получить наши деньги.
— Право, лейтенант, где твои манеры? Неужели ты не можешь проявить учтивость, дать мне и моей служанке немного отдохнуть? К тому же я должна сходить за деньгами в банк. Сегодня я слишком устала для этого. Утро тебя устроит?
— Вполне. — Он посмотрел на Колетт, которая стояла чуть поодаль, наблюдая и слушая. — Мы с Джилом займемся нашими делами и оставим вас отдыхать в одиночестве. Если вам что-то понадобится, обратитесь к портье. Не советую уходить в город без сопровождения. Сюда каждый день прибывают полчища золотоискателей, и девушкам находиться на улице чрезвычайно опасно. Если захотите покинуть гостиницу, попросите меня или Джила сопровождать вас.
— Спасибо за предупреждение, лейтенант. Мы не собираемся покидать нашу комнату. Путешествие было слишком утомительным.
Еле заметная улыбка тронула уголок его рта. Ник кивнул, поднес палец к полям шляпы, словно Тори была всего лишь незнакомкой, мимо которой он проходил по улице, а не женщиной, чье тело еще недавно пробуждало в нем неистовую страсть… Господи, ей не следует даже думать об этом. Он интересовался только деньгами, в то время как она…
— Доброй ночи, мисс Райен и мадемуазель Пуарье. Мальчик взял седельные мешки, и девушки последовали за носильщиком. Тори подавила желание оглянуться и посмотреть на Ника, проверить, смотрит ли он на нее или уже покинул маленький гостиничный холл, который портье назвал вестибюлем.
Когда девушки остались вдвоем в тесной грязной комнате, Тори положила свои седельные мешки на узкую койку, повернулась к служанке и посмотрела на нее:
— Дай мне бухгалтерскую книгу. Сейчас.
— Еще не время. — Колетт отступила на шаг с испуганным и одновременно дерзким видом. — Ты обещала дать расписку.
— Ты получишь ее, когда я удостоверюсь, что книга цела. Ты могла потерять ее. Отдай ее мне сейчас. Мое терпение почти истощилось, я готова сообщить все Кинкейду и покончить с этим. Ненавижу неопределенность. Кто знает — возможно, он окажется настолько щедрым, что даст мне денег на билет до Бостона.
Колетт задумалась, потом пожала плечами с галльской невозмутимостью:
— Хорошо. Я покажу тебе книгу. Потом ты вновь отдашь ее мне — она будет находиться у меня до того момента, когда я получу деньги.
— Глупышка. Я не получу денег без бухгалтерской книги, как ты это не поймешь?
Тори не сочла нужным говорить, что основная часть денег хранилась в бостонском банке. Больше нельзя тянуть с решением этой проблемы. Ей срочно требовалась бухгалтерская книга с названиями банков, где папа держал деньги, и цифрами. О, да будут прокляты хитрости, на которые пошел отец! Он запрятал деньги в нескольких местах, и теперь ей предстояло разыскивать их, точно куриные яйца в ворохе сена.
Но она сделает это. Получит деньги и решит, как быть дальше. Если Кинкейд знает о вкладах, а дядя догадывается о припрятанном капитале, времени у нее в обрез.
Колетт неохотно и настороженно достала бухгалтерскую книгу и бережно, словно это была хрустальная ваза, передала ее Тори. Маленькая книга сулила доступ к таким деньгам, которых девушки никогда не видели. Они и не увидят их, если Кинкейд узнает о заветной книжечке.
— Принеси лист бумаги, — сказала Тори. — А также перо и чернила. — Когда Колетт заколебалась, Тори удивленно посмотрела на нее. — Ты ведь хочешь получить расписку?
— Я смогу обменять ее на деньги?
Сомнения Колетт не удивили Тори. Она кивнула:
— Да, конечно. Ты ничего не знаешь?
— Я знаю достаточно, чтобы получить от тебя пять тысяч долларов, — язвительно заявила служанка.
Эта реплика была возмутительной правдой, поэтому Тори ничего не ответила. Она написала расписку и спрятала бухгалтерскую книгу в маленькую бархатную сумочку.
— Они думают, что мы отдыхаем, — сказала Тори, имея в виду Кинкейда и Гарсиа, — поэтому мы должны поторопиться, если хотим ускользнуть от них. Я заметила тут черную лестницу. Помоги мне обрести приличный вид, иначе не удастся пройти в банк и получить доступ к счетам.
Тори обрадовалась, что вскоре они смогли выйти из гостиницы. Свежий соленый ветер, дующий с залива, и яркое солнце заставили девушек прищуриться. Город не произвел на них большого впечатления, хотя его стремительный рост бросался в глаза. На деревянных фасадах висели написанные от руки объявления о продаже недвижимости и земельных участков. Цены доходили до шестисот долларов. Неслыханная наглость!
«Как мог отец доверить деньги банку, расположенному в этом городе?» — раздраженно подумала Тори, обходя большие ямы и лужи, которыми была усеяна широкая улица. Конечно, это было ловким ходом, потому что Себастьян никогда бы не подумал, что Патрисио поступит таким образом. И все равно от нее требуется особенная осторожность.
Она потуже затянула платок, прячась от ветра и стараясь не замечать Колетт, которая шагала рядом, точно послушная, безропотная служанка, а вовсе не коварная маленькая стерва, каковой была в действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41