Он насмешливо улыбнулся, и это сделало свое дело.
– Вы мерзкий развратник! – прошипела Габби. – Держитесь подальше от меня и моих сестер!
Затем она повернулась и гордо вышла из комнаты.
И лишь много позже, когда Габби сидела в ложе тети рядом с Клер и Бет (которые оживленно переговаривались, любуясь открывшейся внизу картиной), до нее дошло, что вызывающая грубость Уикхэма была намеренной и оказалась очень полезной. Она перестала чувствовать себя «бедной, никому не нужной девочкой», как назвал ее отец, и вспомнила о собственном достоинстве.
22
«Мои тщательно составленные планы полетели к черту», – мрачно подумал Уикхэм, медленно расхаживая по комнате. Одной из целей этой прогулки было желание как можно скорее восстановить силы. Вынужденное пребывание в четырех стенах, когда на счету была каждая секунда, сводила его с ума. А причиной постигшего его позорного фиаско была Габриэлла. Едва он увидел ее уродливое черное платье и высоко задранный нос, как понял, что с ней будет трудно. Но не подозревал, до какой степени.
Она разоблачила его, бросила ему вызов, выстрелила в него, возбудила, а потом заставила почувствовать себя виноватым.
Если бы он знал, что ее хромота – следствие увечья, то никогда не заговорил бы об этом. Но, увы, он не знал. Заметив напряжение, с которым она шла по комнате, Уикхэм на мгновение испугался, что в этом виноват он. Может быть, он что-то повредил ей, когда тащил по коридору в ту первую ночь? Или позже, когда она упала с его кровати?
Эта мысль очень расстроила его. Что бы ни случилось, он не хотел причинять Габриэлле боль. И все же причинил, когда привлек внимание к ее хромоте, большую часть времени незаметной. Увидев ее окаменевшее лицо, он решил отвлечь Габриэллу и применил единственный способ, который пришел ему в голову. Разозлить ее. Результат не замедлил себя ждать.
– Эй, капитан, что мне с этим делать?
Барнет, менявший постельное белье, поднял одну из надушенных записочек Белинды. Лакей принес эту записку, когда ее доставили, и Уикхэм, лежавший в кровати, быстро пробежал надушенный листок глазами. Когда в комнату без предупреждения ворвалась Бет, он сунул записку под одеяло и напрочь забыл о ней.
– Положи в ящик вместе со всеми остальными, – сказал он, пожав плечами.
Белинда была его постоянным корреспондентом. Он был уверен, что лишь страх перед Габриэллой мешал леди Уэйр лично посетить выздоравливающего. Перспектива посетить больного джентльмена в его спальне и утешить страждущего возбуждала порочную Белинду. Остановить ее могло только постоянное присутствие хозяйки дома, обладавшей грозным характером, манерами герцогини и глазом ястреба.
– Постель готова, капитан. – Барнет расправил покрывало и выпрямился, ожидая дальнейших приказаний.
Уикхэм скорчил гримасу.
– Видеть ее не могу! Если я пролежу еще немного, то ослабею, как новорожденный котенок. Барнет, эта надутая маленькая ведьма чуть не прикончила меня!
Барнет, убиравший со столика пустые стаканы, смерил его недовольным взглядом.
– Капитан, вы не должны говорить так о мисс Габби. Она ни в чем не виновата. Вы сами так запугали бедняжку, что ей пришлось выстрелить.
Уикхэм остановился как вкопанный и уставился на своего помощника.
– Она что, околдовала тебя?
– Прошу прощения, капитан, но я говорю то, что думаю. Мисс Габби – настоящая леди, и мне не нравится, когда о ней говорят непочтительно. – Сурово отчитав хозяина, Барнет начал ставить стаканы на поднос.
– Да, высокомерия ей не занимать.
Поняв, что слова Барнета не столько рассердили, сколько позабавили его, Уикхэм возобновил осторожную прогулку по комнате.
– Знаешь, кто она такая? Чирей на королевской заднице, вот кто.
Барнет повернулся и пошел к двери, смерив Уикхэма осуждающим взглядом.
– Беда с вами, капитан. Женщины вас разбаловали, и вы забыли, что с ними следует быть добрым.
– Я не собираюсь быть добрым с женщинами, которые в меня стреляют, – парировал Уикхэм.
Барнет вынес поднос за дверь, потом вернулся и шагнул к нему с явным намерением уложить в постель. Уикхэм остановил его жестом.
– Я сам лягу, когда захочу. Уходи и возвращайся утром.
Барнет остановился и нахмурился.
– Капитан, но…
– Ступай, предатель. – Увидев его обиженное лицо, Уикхэм едва заметно улыбнулся: – Это просто к слову. Мы так давно знакомы, что сомневаться в твоей преданности не приходится. Так что можешь защищать свою «мисс Габби» сколько влезет.
Барнет еще немного поворчал, но в конце концов позволил убедить себя. Оставшись в одиночестве, Уикхэм с отвращением посмотрел на кровать, сделал несколько шагов по комнате, а затем сел у огня и начал читать книгу, обнаруженную на каминной полке. Книга была дрянь, но спуститься в библиотеку и взять то, что больше соответствовало его вкусу, было ему не по силам. Уикхэм не понимал, каким образом этот роман мог попасть в его спальню. Он предпочитал серьезную литературу: книги по истории, военному делу и мемуары.
Ах, вот оно что… Перелистав том, он обнаружил на титульной странице имя Габриэллы, написанное четким каллиграфическим почерком. Ему следовало догадаться. Именно такие книги привлекают женщин. По крайней мере, большинство женщин. Он не ожидал, что Габриэлле нравятся любовные истории, но если судить по ее литературным вкусам, это было именно так.
Он прочитал несколько страниц, посмеиваясь над вычурным слогом и пышными описаниями чувств героев, которые, по-видимому, доставляли ей удовольствие. Затем в коридоре послышались безошибочно узнаваемые шаги и стук двери. Должно быть, опера закончилась.
Он невольно прислушался к голосу Габриэллы, разговаривавшей со своей горничной. Голос был нежным и музыкальным. До тех пор, пока его хозяйка не впадала в гнев. Тогда он становился холодным и острым, как кинжал. Эта мысль заставила Уикхэма улыбнуться. Таким тоном она чаще всего разговаривала именно с ним.
Конечно, он сам был виноват в этом. Габриэлла вызывала жгучее желание дразнить ее, и он не мог противиться соблазну.
Она жадно глотала наживку.
Голоса в ее комнате стихли. Наверно, она осталась одна и легла в постель. Ему пришло в голову, что Габриэлла могла хватиться своей книги. Уикхэм задумчиво улыбнулся. Ему захотелось доставить роман лично. Конечно, он боролся с собой, твердил, что увлечение «сестрой» – несусветная глупость, но искушение было слишком велико.
Он осторожно поднялся, взял книгу и шагнул к двери, соединявшей их покои. Но тут же застыл как вкопанный, услышав скрежет ключа в замке.
Заинтригованный, Уикхэм напряженно следил за тем, как повернулась ручка. Дверь открылась, и на пороге показалась Габриэлла в розовом халате поверх белой ночной рубашки с низким вырезом. Молодая женщина набросила на плечи ярко-синее стеганое одеяло, полностью скрывавшее фигуру. Видимо, ради этого оно и было использовано. Волосы Габриэллы были зачесаны назад и собраны в небрежный пучок, нисколько ее не украшавший.
При виде Уикхэма ее глаза сначала расширились от удивления, а потом сердито прищурились.
Уикхэм ждал ее слов с нетерпением, которого не испытывал уже давно.
Она не ожидала, что Уикхэм окажется так близко. Застигнутая врасплох, Габби быстро пришла в себя и приготовилась к битве. Решимость, созревшую в ней во время оперы, не должно было поколебать то, что он стоял в трех футах от нее, а не лежал в кровати в беспомощной позе. Она выскажет Уикхэму все, что в ней накипело.
– Добрый вечер, Габриэлла.
Растрепанный, небритый и все же поразительно красивый, Уикхэм возвышался над ней как башня, внушая невольный трепет. Габби нехотя признала, что преимущество не на ее стороне. Она слишком привыкла к зрелищу раненого, беспомощно лежащего в кровати.
Уикхэм приветствовал даму учтивым поклоном, прижав руку к груди, но впечатление портил насмешливый блеск его глаз. Габби нахмурилась. Он явно потешался над ней. Наверно, она допустила ошибку, позволив ему заговорить первым, но делать было нечего. Их злосчастная связь слишком далеко зашла. Нужно было положить этому конец. Ошибка могла дорого стоить им обоим.
– Если этот фарс будет продолжаться, то мы должны кое о чем договориться, – без предисловий сказала Габби, прямо глядя ему в глаза.
– В самом деле? – вежливо поинтересовался Уикхэм, но Габби показалось, что он продолжает смеяться над ней. – О чем же?
– Во-первых, зарубите себе на носу: я во всеуслышание объявлю вас самозванцем, если вы не будете держаться как можно дальше от моих сестер, особенно от Клер. – Заявление было безапелляционное и обсуждению не подлежало.
– Ах, от Клер… – Его губ коснулась легкая мечтательная улыбка. – Редкостная красавица. Бриллиант чистой воды.
Лицо Габби потемнело.
– Не думайте, что я шучу.
– Стало быть, вы объявите на весь мир, что я не ваш брат? Может выйти большая неловкость. Интересно, как вы объясните, почему поначалу признали меня?
– Ради счастья Клер я пойду на любой скандал! – гневно ответила Габби.
– Серьезно? – Уикхэм не сводил с нее глаз. Уголки его рта слегка приподнялись. – Может быть, обсудим этот вопрос сидя? Благодаря вашему неосторожному обращению с пистолетом я теперь устаю быстрее, чем раньше.
Габби кивнула, чувствуя, что он постепенно становится хозяином положения.
– Ладно.
– Кстати говоря, вы оставили у меня свою книгу.
Уикхэм протянул ей последний роман сэра Вальтера Скотта, потом подошел к огню и сел в одно из стоявших у камина кресел.
Габби молча взяла «Деву озера» и двинулась следом. Ей мешало волочившееся по полу одеяло, в которое Габби решила завернуться из соображений скромности. Мысль о том, что Уикхэм увидит ее в ночном одеянии, смущала ее. Особенно после случившегося… «Не сметь вспоминать!» – приказала себе Габби. Воспоминания вызовут в ней стыд, а это ослабит ее и без того шаткую позицию.
Габби села напротив и положила книгу на колени.
– Спасибо. Я не могла вспомнить, где ее оставила. Ну что, мы, надеюсь, поняли друг друга? Если вы хотите продолжать притворство без помех с моей стороны, то должны оставить Клер и Бет в покое.
– Вы кое-что не учли, – задумчиво сказал Уикхэм, откинув голову на спинку плюшевого кресла. Блеск его глаз Габби не понравился. – Теперь, когда весь свет считает меня графом Уикхэмом, вам будет трудно доказать обратное. Кроме того, я вынужден напомнить, что, если вы все же сумеете это сделать, вас объявят соучастницей преступления, поскольку вы в сговоре со мной морочили голову законному графу больше недели.
Габби вспыхнула от негодования.
– Ни в какой сговор я с вами не вступала! Еще чего!
– Не вступали? – Он вежливо улыбнулся. – Поймите, я вас не осуждаю. Из сведений, полученных мною от Клер и Бет – главным образом от очаровательно-непосредственной Бет, – а также из подслушанных Барнетом разговоров слуг следует, что после смерти отца вы оказались в очень трудном положении. Фактически все было оставлено вашему брату. Вам с сестрами не определили никакого содержания. Иными словами, вы целиком и полностью зависите от милости брата. Его наследником должен стать кузен, который относится ко всем вам без особой любви. Я правильно излагаю события?
– А если и да, то что из этого? – Габби выпрямилась в кресле и посмотрела на Уикхэма с отвращением.
– А то, моя дорогая, что это объясняет, почему вы не разоблачили мой маленький маскарад. Вы нуждаетесь во мне больше, чем я в вас. – Уикхэм очаровательно улыбнулся, и Габби захотелось бросить книгу прямо в его сверкающие белые зубы.
– На вашем месте я бы не была в этом так уверена.
– А я уверен. Так что можете перестать грозить мне разоблачением. Это не поможет. Постарайтесь утешиться тем, что я питаю к Клер и Бет исключительно братские чувства. – Внезапно в его глазах снова вспыхнула насмешливая искорка. – Во всяком случае, к Бет – несомненно.
Молодая женщина резко поднялась на ноги. Одеяло соскользнуло, и Габби ухватила его одной рукой, не давая упасть. В другой руке она держала забытую книгу. Когда их взгляды встретились, глаза Габби метали молнии.
– Кто вы такой? У вас есть имя, надеюсь? Я хочу его знать. Так же, как цель, ради которой вы выдаете себя за моего брата. Если, конечно, это не роскошная жизнь, которой вы явно не заслуживаете.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Наконец Уикхэм небрежно ответил:
– Не вижу причины удовлетворять ваше любопытство.
Эта наглая фраза вывела Габби из себя.
– Сэр, вы нахал!
– Охотно это признаю.
Его спокойный тон заставил Габби задрожать от гнева.
– Вы оставите Клер в покое!
Уикхэм посмотрел на нее с любопытством, засмеялся и покачал головой.
– Зачем же так сердиться, Габриэлла? Вы не можете отпугнуть меня от своей красавицы-сестры, но можете – вполне можете – добиться этого с помощью подкупа.
Габби подозрительно прищурилась.
– Подкупа? – не веря своим ушам, переспросила она.
Уикхэм кивнул. Его глаза смеялись, но голос звучал совершенно серьезно.
– Поцелуй. Такова цена того, что я не буду посягать на вашу сестру.
23
– Что?
– Вы меня слышали.
– Нет!
Габби была вне себя. Ее лицо, выражавшее гнев и смущение, стало такого же цвета, как волосы Бет. Он равнодушно пожал плечами.
– Дело ваше. Раз так, я буду с удовольствием предвкушать продолжение знакомства с Клер. Вы сами понимаете, что положение «брата» дает мне для этого множество возможностей. Это невинное дитя охотно остается наедине со мной в моей спальне и…
– Вы… вы развратник! – с трудом выдавила Габби.
– Можно было выразиться и покрепче.
– Вы не останетесь с ней наедине. Я предупрежу ее…
– И скажете, что я ей не брат? – продолжал насмехаться над ней самозванец. – Сомневаюсь, что она вам поверит. Клер из тех девушек, которые верят во все лучшее… в отличие от ее старшей сестры.
– Можете не сомневаться, я расскажу ей всю правду!
– И при этом будете продолжать надеяться сохранить тайну? Перестаньте, Габриэлла. Вы все прекрасно понимаете. Она непременно проболтается, и мы с вами сядем в лужу.
– Тогда дайте мне слово, что оставите ее в покое, – потребовала Габби без особой надежды на успех.
– Дам. За один поцелуй. Причем в губы. Никаких братских поцелуев в щеку.
Габби придерживала одеяло и смотрела на Уикхэма с беспомощным гневом. От чего ушли, к тому и пришли… При свете камина глаза Уикхэма казались почти черными. Казалось, он чрезвычайно доволен собой.
– Неужели поцеловать меня так трудно? Вспомните о риске, которому вы подвергаете своих сестер. Я бы сказал, что по сравнению с этим один поцелуй – пустяк.
– Нет!
– Как пожелаете.
Ответить было нечего. «У вас такие зовущие губы». Эти слова сами собой вспыхнули в ее мозгу.
Габби отвернулась н закусила нижнюю губу. Поцелуй. Один поцелуй ради спасения Клер. Раз – и все. В конце концов, он сам сказал, что это сущий пустяк. Габби с досадой поняла, что ее беспокоит что-то совсем другое. То, что ей самой хочется поцеловать его. Хочется с той самой минуты, как он произнес эти роковые слова.
Она может это узнать. От нее требуется только одно: заключить еще одну сделку с дьяволом.
Искушение было непреодолимым. Габби ощущала себя Евой, жадно и испуганно взирающей на райское яблоко.
– Один поцелуй, а петом вы дадите мне честное слово, что не подойдете к Клер на пушечный выстрел?
– Даю вам честное слово, что буду обращаться с Клер так, словно она действительно моя сестра, – торжественно пообещал он. – Но не могу обещать, что буду держаться от нее как можно дальше, потому что в обозримом будущем нам всем придется жить под одной крышей.
Габби задумалась. Условие казалось приемлемым, но…
– Откуда я знаю, что вы сдержите обещание? У преступников нет чести.
Он улыбнулся, и эта улыбка не сулила Габби ничего хорошего.
– Вы – соучастница моего преступления. Так что придется поверить.
– Я не… – Габби осеклась.
Ответить насмешнику было нечем; протестовать не имело смысла. Она такая же обманщица, как и он. Что ни говори, а самозванец прав: они действительно соучастники.
Мысль была убийственная.
– Ну? – Он поднял брови. – Что вы решили? Я не собираюсь сидеть здесь и препираться с вами всю ночь. У меня есть более приятные способы провести время. Например, составить план обольщения вашей средней сестры.
Габби окаменела.
– Вы мерзкое животное! Он хмыкнул:
– Вполне возможно, но это к делу не относится. Вопрос вот в чем: согласны ли вы поцеловать меня? Ради блага сестры?
Габби бросила на Уикхэма уничтожающий взгляд, поняла, что пристыдить его ей не удастся, выпятила губы… а потом наклонилась и поцеловала его.
Быстро коснулась губами его рта и отпрянула. Вот и все. Так просто… и так пресно?
Она едва ощутила теплую поверхность его губ. Никакого взрыва эмоций не последовало. О господи, оказалось, что целоваться с мужчиной совсем неинтересно.
Габби, довольная собственной смелостью и испытывавшая облегчение от того, что все позади, посмотрела на него с легкой улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29