— воскликнула Скарлетт, и голос ее смягчился.Она не могла оставаться равнодушной к красоте.«Послушать папу, — думала Скарлетт, — так река должна быть красной от крови ее жертв, стремительной и дикой. А на самом деле нужно приглядеться, чтобы увидеть, что она вообще движется. И это Бойн!»Она всю жизнь слышала о ней, и вот теперь стоит только сделать шаг, протянуть руку, и можно прикоснуться к ней. Скарлетт ощутила какое-то незнакомое чувство, она не знала даже, как назвать его, искала какое-то определение. Это было очень важно, стоит ей только найти его…— А это вид, — сказала Молли своим хорошо поставленным, отработанным голосом. — Все лучшие дома имеют вид из своих садов.Скарлетт захотелось стукнуть ее чем-нибудь тяжелым. Теперь ей никогда не вернуть этого чувства. Она поглядела в ту сторону, куда указывала Молли, и увидела башню на другом берегу реки.Эта башня была такой же, какую Скарлетт видела из поезда: каменная и полуразрушенная. Весь фундамент зарос мхом, а по стенам вился плющ.«Вблизи она, наверное, просто громадная, — подумала Скарлетт, — футов тридцать в ширину, а в высоту, наверное, вдвое больше…Ей пришлось согласиться с Молли, что вид действительно романтичный.— Пойдем, — сказала она, еще раз взглянув на реку, и внезапно почувствовала себя уставшей.— Колум, я готова убить свою милую кузину Молли. Слышал бы ты, как этот ужасный Роберт разглагольствовал по поводу привилегии тихонечко прогуливаться по саду Эрлов. Он сказал мне об этом раз двести, и при каждом упоминании Молли принималась щебетать в течение десяти минут о том, как это была увлекательно.А потом сегодня утром она чуть в обморок не упала, когда увидела меня в ирландском платье. И куда делся чирикающий голосок истинной леди, хотела бы я знать. Она прочитала мне целую лекцию, что я рушу ее репутацию и совершенно не смущаюсь Роберта. Роберта!!! Да это он должен смущаться каждый раз, когда видит в зеркале свою тупую рожу! Да как она смеет выговаривать мне! Кто она такая!Колум похлопал ее по руке:— Она, конечно, не лучшая компания для тебя, Скарлетт, дорогая, но и у Молли есть свои достоинства. Она одолжит нам свою двуколку, и мы прекрасно проведем день. Не будем даже вспоминать о ней и омрачать нашу прогулку. Посмотри на цветы терновника в ограде и цветущие вишни в саду. Не злись. День слишком хорош. А ты в своих полосатых чулках и красных нижних юбках похожа на очаровательную ирландскую девчушку.Скарлетт вытянула ноги и засмеялась. Колум был прав. Почему это Молли может испортить ей такой чудесный день.Они поехали в Трим, древний город с богатой историей, которая, как знал Колум, совсем не будет интересовать Скарлетт. И потому он рассказывал ей о больших ярмарках по субботам, таких же, как в Голвее, ну разве чуть-чуть поменьше. Зато почти каждый раз здесь бывают гадалки, которых редко встретишь в Голвее. За два пенни они предскажут вам большую удачу, умеренное счастье за пенс и жизненный удар — если из вашего кармана нельзя выжать больше полпенни.Скарлетт рассмеялась — Колум всегда умел рассмешить ее — и потрогала кошелечек, висевший у нее на груди. Он был спрятан под ирландской рубашкой. Никто бы не догадался, что вместо корсета она носит двести долларов золотом. Она привыкла, что свобода была недопустима. Ведь с тех пор, как ей минуло одиннадцать, она ни разу не уезжала из дому надолго.Он показал ей знаменитый замок Трима. Скарлетт, конечно, прикинулась, будто эти развалины очень ее заинтересовали. Потом он показал ей лавку, где Джейми работал с шестнадцати лет до тех пор, пока в сорок лет не уехал в Саванну. И тут уже интерес Скарлетт был неподдельным. Они поговорили с хозяином, потом, конечно, им ничего не оставалось, как закрыть лавку и пойти всем вместе наверх, повидаться с его женой, которая умерла бы от досады, если бы не услышала все новости о Саванне из уст самого Колума и не увидела бы приезжую О'Хара, о которой говорила вся округа из-за ее красоты и чисто американского очарования.Потом все соседи должны были быть оповещены о том, какой сегодня необычный день и кто к ним пришел, и все они поспешили в верхнюю комнату лавки, пока в конце концов не начали сомневаться в прочности стен.Потом…— Махуони обидятся, если узнают, что мы были в городе и не повидались с ними, — сказал Колум, когда они наконец покинули бывших хозяев Джейми.— Кто?— Это семья Морин, успокойся. У них самая большая пивная в Триме, и, может быть, ты попробуешь немного эля?Людей здесь было еще больше, и каждую минуту народ прибывал, и вскоре появились музыканты и еда. Время летело, и когда они отправились в Адамстаун, уже начало смеркаться.Первый раз за этот на редкость солнечный день пошел дождь, который только усилил запах цветов на живых изгородях. Скарлетт надела капюшон, и они пели всю дорогу до самой деревни.— Я остановлюсь здесь в трактире, узнаю, может, есть письма для меня, — сказал Колум.Он обмотал вожжи вокруг колонки и вошел в дверь. Но тут из всех окон вокруг стали высовываться головы.— Скарлетт! — крикнула Мэри-Хелеи. — У ребенка прорезался еще один зуб, заходи, попьем чаю и посмотришь.— Э, нет, Мэри-Хелен, приходи ты сюда со своим зубом, мужем и всем остальным, — говорила Клара О'Тормэн, урожденная О'Хара. — Скарлетт — моя кузина, и Джим просто до смерти хочет увидеть ее.— И моя кузина тоже! — кричала Пеготти Монаган. — А у меня горячие пончики на печке! Я ведь знаю, что она их очень любит!— Колум!!! — завопила Скарлетт.Все оказалось очень просто. Они просто зашли в ближайший домик и, когда половина деревни собралась там, сказали, что останутся ненадолго.— Помни, ненадолго, потому что ты должна будешь еще принарядиться к обеду у Молли. Да, у нее есть свои недостатки, как и у всех нас, но тебе не следует ее дразнить в ее же собственном доме. Она так стремилась не носить эти юбки сама, что не выдерживает их вида в своей столовой.Скарлетт положила руку ему на плечо:— Как ты думаешь, можно мне остаться у Дэниэла? — спросила она. — Я просто ненавижу быть у Молли… Ну чего ты смеешься, Колум?— А я удивлялся, как это мне удалось так легко уговорить ее дать нам коляску. Теперь я думаю, что она просто хотела отдохнуть от тебя. Ты иди туда смотреть на новый зуб, а я поговорю с Молли. Пойми меня правильно, милая Скарлетт, но она готова пообещать все что угодно, только бы я дел тебя куда-нибудь. Своим поведением она никогда не даст тебе забыть, что ты сказала насчет Роберта и его лайковых перчаток. Эту историю будут рассказывать на всех кухнях до самого Маллингара.Скарлетт была размещена в «той» комнате на первое время. Дядя Дэниэл даже улыбнулся, когда Колум рассказал ему историю с перчатками Роберта. Это замечательное событие было затем всячески приукрашено и в конце концов выросло в целую историю, которую нужно рассказывать отдельно.С поразительной легкостью приспособилась Скарлетт к двухкомнатному домику дяди Дэниэла. В своей отдельной комнате под крылышком у Кэтлин, которая неустанно наводила чистоту и прекрасно готовила, Скарлетт могла наслаждаться своим отдыхом, что она и делала. Глава 52 Всю следующую неделю Скарлетт была очень занята и очень счастлива. Никогда она не чувствовала себя так хорошо. Освобожденная от тугой шнуровки и металлической клетки корсета, она впервые за много лет могла быстро двигаться и глубоко дышать. К тому же она относилась к тем женщинам, чья кипучая энергия во время беременности только возрастала, будто в ответ на нужды новой жизни, зарождающейся в ней. Она крепко спала, вставала с петухами, и уже к завтраку у нее был прекрасный аппетит, который не пропадал к ужину.Колум с удовольствием отправлялся с ней «на поиски приключений» в коляске Молли. Но сначала ему приходилось буквально отбирать ее у новых друзей, которые появлялись на пороге сразу после завтрака, чтобы навестить ее, или позвать к себе посплетничать, или за разъяснением, если пришло письмо из Америки и что-то в нем было непонятно.Она была знатоком Америки, и ее всегда просили рассказать об этой стране еще и еще. Но при этом она оставалась ирландкой и страдала от того, что недостаточно знала свою родину. Так что существовало многое, чему и надо было научиться.Безыскусность ирландских женщин обезоруживала ее, они были словно из другого мира, незнакомого, как мир волшебников и чудес, в который все они искренне верили.Она открыто смеялась над Кэтлин, когда та ставила каждый вечер молоко в чашке и кусок хлеба на тарелочке на тот случай, если кто-то из «маленького народца» будет идти мимо и захочет есть. Когда на следующий день тарелка и чашка оказывались пусты, Скарлетт говорила, что какая-то бродячая кошка воспользовалась добротой Кэтлин. Этот скептицизм Кэтлин нисколько не трогал, и «ужин для феи» стал для Скарлетт самым чудесным воспоминанием о жизни в семействе О'Хара. Другим запоминающимся событием были часы, которые она проводила с бабушкой.«Эта старушка — крепкий орешек», — с гордостью думала Скарлетт и была уверена, что именно бабушкина кровь помогла ей выжить в самые безнадежные времена. Она часто забегала в маленький домик и, если старая Кэти-Скарлетт не спала и была не прочь поговорить, пристраивалась рядом и просила рассказать историю о том, как папа был маленьким.Иногда она поддавалась уговорам Колума и забиралась в двуколку, чтобы отправиться покататься. Она за несколько дней научилась не обращать внимания на пронизывающий ветер с запада и постоянные дожди.В тот день, когда Колум повез ее показать «настоящую Тару», тоже шел дождь. Плащ Скарлетт развевался на ветру, когда она поднималась по неровным каменным ступеням к вершине низкого холма, где жили и правили, любили и ненавидели, пировали и воевали Великие Короли Ирландии и где они были разгромлены.Это даже не было развалинами. Скарлетт огляделась вокруг, но не увидела ничего, кроме нескольких овец. В сером свете под серым небом шерсть их казалась серой. Удивляясь самой себе, она почувствовала дрожь. Она вспомнила рассказы из своего детства, и это заставило ее улыбнуться.— Тебе нравится? — спросил Колум.— Да, по-моему, это прелестно…— Скарлетт, милая, не надо лгать, и не надо искать прелести здесь, в Таре. Пойдем со мной, — он протянул ей руку.Они прошли по густой траве через неровную лужайку к заросшим холмам в стороне. Колум взобрался на один из них и остановился.— Сам Святой Патрик стоял тут, где теперь стою я. Тогда он был простым человеком, миссионером, не больше, чем я сейчас. Святым он стал позже. В человеческих умах образ его вырос и превратился в непобедимого гиганта, вооруженного словом Божьим. Но, по-моему, важнее помнить, что сначала он был человеком. Ему, наверное, было страшно здесь одному в сандалиях и грубом шерстяном плаще лицом к лицу с волшебным могуществом Великого Короля. У Патрика не было ничего, кроме долга нести правду и необходимости выполнить его. Ветер, должно быть, дул холодный, а его пожирало пламя еще неисполненного долга. Он уже преступил закон Короля, зажег костер, когда весь огонь должен был быть потушен. Его могли убить за этот проступок, он знал. Он собирался рискнуть, чтобы привлечь внимание Короля и доказать ему величие той идеи, которую он, Патрик, нес в себе. Он не боялся смерти, он боялся только не оправдать доверия, оказанного ему Господом. Но он справился. Со своего древнего, украшенного драгоценностями трона, король Лаочер дал право отважному миссионеру проповедовать без препятствий. И Ирландия стала христианской.Что-то в спокойном голосе Колума заставило Скарлетт выслушать и попытаться понять все, что он говорил. Она никогда не думала о святых, как о людях, которые могут бояться чего-то, как и все мы. Она вообще никогда не думала о святых. Имена их означали для нее только названия праздников. Сейчас, глядя на приземистую, коренастую фигуру Колума, его простое лицо, седеющие волосы, спутанные на ветру, она представляла себе лицо другого, такого же обыкновенного человека, который был готов ко всему и не боялся смерти. Как может кто-то не бояться смерти?! На что это должно быть похоже? Она вдруг ощутила щемящее чувство зависти к святому Патрику, ко всем святым, а может быть, и к самому Колуму.«Я не понимаю и никогда не пойму, — подумала она, — это слишком тяжкая ноша».Она познала великую, волнующую, но горькую истину. Есть вещи слишком глубокие, сложные и противоречивые для каждодневного понимания. Скарлетт почувствовала себя одинокой и незащищенной.Колум пошел дальше, ведя ее за собой, сделал несколько десятков шагов и остановился.— Вот, — сказал он. — Вон тот ряд низких насыпей видишь?Скарлетт кивнула.— Тебе нужна музыка и стакан виски, чтобы отогнать ветер и закрыть глаза. Но у меня ничего этого нет, поэтому тебе ничего не остается, как закрыть их, и ты увидишь. Это все, что осталось от трапезной на тысячу свечей. О'Хара были здесь, и все, кого ты знаешь, тоже. Здесь все герои. Еда и вино — прекрасны, а от музыки сердце вот-вот выскочит из груди. И тысяча гостей сидит, освещенная тысячей свечей. Ты видишь, Скарлетт? Пламя разгорается все ярче, отражаясь в золотых браслетах на их руках, золотых чашах, которые они подносят к губам, изумрудах, рубинах, сапфирах на золотых перевязях плащей. Аппетита их хватало и на оленину, и на мясо кабана, и на жареных гусей, и на медовуху, и на брагу. Они стучали кулаками по столу в такт музыке, и золотые тарелки подпрыгивали от этих ударов.Ты видишь своего папу? А Джейми? А молодого повесу Брайана? Вот это пирушка! Ты видишь?Она рассмеялась.— Да, вот папа, он выкрикивает слова застольной песни и наполняет чашу вновь и вновь, потому что от пения его мучит жажда. О! Как бы ему здесь понравилось!— Здесь должны быть лошади, — сказала она уверенно, — у папы всегда должна быть лошадь.— Прекрасные, быстрые, как ветер, лошади рвутся с привязи.— И кто-нибудь позаботится о нем и уложит его потом в постель? Колум рассмеялся и обнял ее за плечи:— Я знал, что ты тоже почувствуешь это, — сказал он.Скарлетт улыбнулась, и глаза ее сверкнули изумрудным огнем.Ветер сбросил капюшон ей на плечи и тепло коснулся непокрытой головы. Дождь кончился. Она посмотрела на синее, будто вымытое небо. Ослепительные белые облака танцевали под порывами ветра. Казалось, что они очень близко, такие теплые, нашедшие, наконец, приют себе в Ирландии.Потом она посмотрела вниз и увидела свою страну, что расстилалась перед ней: зеленые, свежие поляны, нежную, полную жизни листву деревьев и живых изгородей. Было видно так далеко! Горизонт закруглялся и казался краем земли.Что-то древнее и языческое зашевелилось в ней, и едва укрощенная дикость, что составляла ее суть, нахлынула и захлестнула ее. Вот что значит царствовать — высота над землей и близость к солнцу. Она широко раскинула руки, словно желая обнять мир, лежащий у ее ног.— Тара, — произнес Колум.— Я так странно себя чувствую, Колум, будто это вовсе и не я, — говорила Скарлетт, забираясь в повозку.— Это века, милая Скарлетт, все жизни, что прожиты здесь, все радости и печали, пиры и войны — они здесь, витают в воздухе, лежат в земле у тебя под ногами. Время, годы, что не имея счета, бременем ложатся на землю. Ты не можешь увидеть, услышать или прикоснуться к ним, но чувствуешь их легкое прикосновение, их беззвучные голоса. Время. И таинство.Скарлетт поправила свой плащ.— Это как тогда у реки. Какое-то необыкновенное чувство. Я почти нашла слово, но потом опять потеряла его, — и Скарлетт рассказала про сад Эрлов, реку и вид с башней.— В лучших садах всегда есть вид, не так ли? — голос Колума был ужасен, в нем послышалась злоба. — Молли так сказала?Скарлетт закуталась в плащ. Что она сказала не так? Колум никогда еще не был таким чужим.Но вот он повернулся к ней и улыбнулся, и она поняла, что ошибалась.— Ты поймешь мою слабость, Скарлетт. Сегодня в Триме будут представлять лошадей для скачек. Мне бы очень хотелось посмотреть и выбрать, на кого поставить в воскресенье.Ей тоже очень этого хотелось. Глава 53 «До Трима миль десять — это немного», — подумала Скарлетт. Но дорога сильно петляла, меняла направление, как ей вздумается, затем, сделав наугад еще несколько петель, возвращалась, наконец, в нужную сторону.Поэтому неудивительно, что Скарлетт горячо поддержала предложениеКолума остановиться в ближайшей деревне выпить чаю и перекусить. Они проехали до перекрестка и свернули на прямую широкую дорогу. Колум подстегнул пони и тот пошел быстрее, через несколько минут подхлестнул его еще разок, и, плавно покачиваясь, они поехали через большую деревню.— Почему здесь так пустынно? — спросила Скарлетт, когда лошадка опять сбавила ход.— Никто не живет в Баллихаре, это место пользуется дурной славой.— Жаль, здесь красиво…— Ты когда-нибудь была на скачках, Скарлетт?— По-настоящему только один раз в Чарльстоне, но дома мы частенько устраивали скачки на короткие дистанции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94