Слава Богу, ты дома!
– Ненадолго, – сказал он. Настроение у нее тут же испортилось.
– Как всегда. – Она кивнула в сторону Грэма, наблюдавшего за ними с кровати. – Как я вижу, ты по-прежнему приводишь ко мне всяких бедолаг на излечение.
Хью хмыкнул.
– Моя сестричка просто не способна отказать живому существу, попавшему в беду, – сказал он, обращаясь к Грэму. – Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно пьяным.
– Рад слышать это.
Их пикировку прервал выразительный кашель. Хью отступил в сторону, позволив плотному пожилому мужчине войти в комнату.
– Джоанна, – сказал он, – ты знакома с мастером Олдфрицем?
– Да, мы встречались.
Джоанна попыталась представить Грэма доктору, но тот перебил ее, решительно скомандовав:
– Зажгите свет! Принесите чистой воды! И чистое полотно, если оно у вас есть.
Хью зажег масляный фонарь и подвесил его на потолочную балку, а Джоанна принесла ведро воды из общего колодца на заднем дворе. Затем достала две чистые простыни и не без сожаления вручила их мастеру Олдфрицу. Вряд ли ей удастся приобрести новые, если эти будут испорчены.
Врач отправил Хью в гостиную, велев разорвать простыни на полосы, и приказал Джоанне раздеть пациента.
– Раздеть?
– Нуда. Снимите с него сапоги, штаны, тунику, рубаху, – пояснил врач, надевая кожаный фартук. – Можете оставить подштанники. – Он выгнул бровь, недовольный ее нерешительностью.
Грэм с любопытством наблюдал за румянцем, залившим щеки Джоанны.
– Я могу раздеться сам, – предложил он и попытался сесть, морщась от боли.
– Лежите смирно! – рявкнул врач, раскладывая хирургические инструменты на сундуке.
– Он прав, – сказала Джоанна, недоумевая, что ее так смутило, и чувствуя себя круглой дурой. – Вы должны беречь силы. И потом, я ничего не имею против, правда. – Хотя она старалась действовать осторожно, Грэм резко втянул воздух, когда она стянула сапог с его ноги. Стянув второй сапог, Джоанна принялась за кожаные ремни, обвивавшие его левую лодыжку.
– Наверное, лучше просто разрезать его, – предложил Грэм.
– Да, конечно. – Джоанна вытащила крохотный кинжал из ножен, висевших у нее на поясе, просунула его под ремень и перерезала его. Затем осторожно, чтобы не причинить ему боль, размотала полоску кожи, обвивавшую его лодыжку, и сняла кожаные гетры. Под ними был надет шерстяной носок, и она осторожно разрезала его ножничками для вышивания, подвешенными у нее на поясе.
– Иисусе, – прошептала она, увидев его лодыжку. Там, где была сломана кость, нога искривилась и распухла. Покрасневшую плоть покрывали синяки и кровоподтеки.
– Хм. – Врач помедлил со своими приготовлениями, чтобы взглянуть на изувеченную ногу. – По крайней мере кость не торчит наружу. Думаю, я смогу это исправить. – Он вытащил несколько жуткого вида ножей и пилу.
На лице Грэма отразилось облегчение. Пока Джоанна снимала гетры с его правой ноги, он расстегнул пояс и отложил его в сторону. Общими усилиями они стянули с него тунику и рубаху. Левый бок Грэма на уровне нижних ребер распух. Это было единственным несовершенством на его торсе, являвшем собой образец мощи и мужской грации. У него были широкие плечи, развитая мускулатура, плоский живот и узкие бедра, прикрытые свободными льняными подштанниками. Когда он поднял руку, чтобы убрать с лица непокорные волосы, на его предплечье обозначились тугие мышцы. Джоанна с трудом удерживалась, чтобы не пялить на него глаза.
Появился Хью с кипой полотняных полосок, и Олдфриц наложил повязку на сломанные ребра Грэма, проделав все быстро и, похоже, безболезненно. Остальные полоски он положил на кровать рядом с Грэмом вместе с двумя ясеневыми дощечками длиной с мужскую ногу.
– Сколько времени нужно, чтобы вправить кость? – поинтересовалась Джоанна.
– Немного, – ответил врач. – В основном время уходит на закрепление лубков. Мне понадобится кто-нибудь сильный, наверное, вы. – Он указал на Хью. – Обычно мне помогают пара крепких мужчин, которые держат пациента, пока я вправляю кость. Нет ли здесь кого-нибудь, кто мог бы…
– Нет никакой необходимости держать меня, – заявил Грэм, приподнявшись на локте.
– Лежите смирно! – скомандовал врач.
– Это вам сейчас так кажется, посмотрим, что вы запоете, когда мы начнем вправлять кости. Будете метаться и вопить, будто вас поджаривают на огне.
– Не буду, – упорствовал Грэм. – Делайте свое дело. Врач покачал головой, снисходительно улыбнувшись:
– Я восхищен вашей решимостью, но вы не представляете себе…
– Приступайте.
Скорчив гримасу, Олдфриц жестом велел Джоанне встать у изголовья кровати.
– Будете держать его за плечи. Грэм снова попытался сесть.
– Я же сказал…
– Сделайте мне одолжение, – примирительно сказал врач. – Пусть это будет уступкой старому ворчуну. Тем более что вы отшвырнете ее как надоедливого комара, если захотите.
– А я займусь делом, – добавила Джоанна, – вместо того чтобы стоять рядом, заламывая руки. – Она умоляюще улыбнулась, поймав взгляд Грэма.
Он мрачно уставился в потолок.
– Ладно.
Джоанна присела на краешек кровати возле изголовья и осторожно положила руки ему на плечи. Ощущение было такое, словно ее ладони касаются нагретого солнцем камня.
Олдфриц коротко объяснил Хью, что от него требуется.
Мужчины заняли свои позиции.
– Готовы? – спросил врач.
Хью кивнул, а Джоанна со всей силы нажала ладонями на плечи Грэма.
– Тогда начали.
Низкий полузадушенный стон вырвался из горла Грэма, когда мужчины начали свое дело. Крепко зажмурившись, он стиснул зубы и выгнулся всем телом.
– Потерпите, это скоро кончится, – сказала Джоанна дрожащим голосом.
Грэм выругался сквозь стиснутые зубы, обхватив запястья Джоанны. Он тяжело дышал, лицо побагровело, налившись кровью.
Склонившись ниже, она прошептала:
– Вы молодец, замечательно держитесь.
Он попытался улыбнуться, а возможно, это была просто гримаса боли.
– Готово, – объявил врач, вправив кость.
Он принялся обматывать ногу с прижатыми к ней лубками полосками ткани. Он действовал быстро и умело, однако казалось, что это никогда не кончится. Грэм лежал с закрытыми глазами и бледным как воск лицом, влажным от выступившей испарины. Его руки продолжали сжимать запястья Джоанны в яростной хватке.
– Все! – Врач отстранился, с удовлетворением глядя на результат своих трудов. – Совсем неплохо, учитывая, что у меня не было опытных помощников. Вам уже приходилось делать это раньше? – поинтересовался он у Хью.
– Пару раз, но впопыхах, на поле битвы. Сомневаюсь, что те парни смогли нормально передвигаться после этого.
– Наш героический пациент сможет нормально ходить, – пообещал Олдфриц, развязывая фартук, – при условии, что он даст ноге покой на два месяца, с постельным режимом вначале, постепенно увеличивая нагрузку…
– Два месяца! – воскликнул Грэм, отпустив наконец руки Джоанны и попытавшись сесть.
– Лежите смирно! – прикрикнул на него врач. – Вы что, хотите испортить мою великолепную работу?
– Я не могу оставаться в постели два месяца Мне нужно… У меня срочное дело, которое не терпит отлагательства.
– Вы можете написать своим родственникам в Оксфордшир, – предложила Джоанна, – и сообщить им, что задерживаетесь.
– Нет, – простонал Грэм, закрыв лицо ладонями. – Вы не понимаете.
– Я с радостью напишу письмо за вас, – дипломатично заметила она.
– Я умею писать, – сказал Грэм. – Дело не в том. Просто… – Он покачал головой. – Проклятие. Два месяца…
– Возможно, три, – сообщил Олдфриц. – И даже больше Все зависит от того, как быстро срастутся кости. Но чем больше покоя вы дадите ноге, тем скорее поправитесь.
Грэм пробормотал что-то неразборчивое себе под нос.
– Не снимайте лубки, – распорядился врач, закрывая свою сумку и поднимаясь на ноги. – Я сам сменю их, если понадобится, когда зайду проведать вас, и принесу костыли.
– Меня здесь не будет, – сказал Грэм. – Я остановился в церкви Святого Варфоломея.
– Что ж, это удобно, учитывая, что там есть больница с опытными сестрами. Они смогут ухаживать за вами.
– Ничего не понимаю, – сказала Джоанна. – Если вы уже нашли место, где остановиться, зачем вам понадобилось искать гостиницу?
Застигнутый врасплох, Грэм тупо уставился на нее.
– Ну, – отозвался он после небольшой паузы, – как я вам уже говорил, мне не хотелось зависеть от действующего расписания городских ворот, поэтому я решил перебраться в город.
– Да, конечно, – кивнула Джоанна, несколько озадаченная тем, что человек, который в городе проездом, так озабочен поисками жилья.
Отряхнув тунику, Олдфриц сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Я беру полшиллинга за вправку костей плюс три пенни за то, что сделал это здесь, а не в своем заведении.
Хью полез в свой кошелек, но Грэм остановил его:
– Уберите деньги. Вы и так сделали для меня более чем достаточно. – Он указал на свой кошелек, лежавший на полу вместе с поясом, к которому был пристегнут. – Возьмите их оттуда.
Джоанна взвесила кожаный мешочек в руке, оценив его содержимое в полфунта, если не больше. Заглянув внутрь, Джоанна обнаружила, что он набит серебряными монетами. Такое количество денег она видела лишь однажды – когда ее отец отпер сундучок, где хранилось все его состояние.
Разумеется, эти деньги принадлежали покровителю Грэма. У большинства наемников, служивших знатным господам, денег хватало только на порцию эля пли очередную потаскушку.
Отсчитав девять пенни, она вручила их Олдфрицу. Тот пересчитал деньги, убрал их в собственный кошелек и отбыл.
– Вы, должно быть, устали после такого испытания? – спросил Хью, когда Грэм зевнул.
– Какого испытания? – улыбнулся тот. – Вам двоим пришлось гораздо хуже – от меня требовалось только лежать. Признаться, я проголодался. – Он взглянул на Джоанну. – Вот теперь я бы не отказался от пирога с угрями.
Джоанна натянула на него одеяло.
– Сейчас принесу.
Войдя в гостиную, она обнаружила на столе кошачье семейство, наслаждавшееся пирогом.
– Кыш! Манфрид! Петронилла! Пошли прочь!
Кошки спрыгнули на пол и метнулись в лавку, а Джоанна сокрушенно уставилась на наполовину съеденный пирог. Подумать только, она потратила последние драгоценные пенни на го, чтобы накормить этих избалованных созданий!
Выманив кошек во двор, она вывалила остатки пирога в миску, стоявшую у задней двери. Пирог был роскошью, которую она позволила себе, прежде чем перейти к строжайшей экономии. И вот теперь он пошел на корм этим нахальным животным.
– Наслаждайтесь, пока есть такая возможность, – сказала она, потрепав их по шелковистым спинам, когда они склонились над миской. – Скоро вам придется самим добывать пропитание. – И ей тоже.
Вернувшись в кухню, Джоанна соорудила ужин из своих скромных припасов – кусок ржаного хлеба с медом и кружка простокваши – и понесла в кладовую.
Когда она переступила порог, Хью прижал палец к губам и, усмехнувшись, кивнул в сторону кровати. Грэм крепко спал, закинув руку за голову.
Хью погасил фонарь и отнес глиняную плошку, служившую лампой, на стол в гостиной. Джоанна последовала за ним, задернув кожаную занавеску на двери в кладовую.
– Хочешь простокваши? – спросила она, протянув брату чашку, когда они расположились за столом.
Он сморщил нос.
– Лучше вина, если оно у тебя есть. Грэм вылакал всю фляжку.
– Извини, но я на мели. – И так продолжалось уже несколько месяцев. – Боюсь, у меня не найдется даже эля. Но ты можешь сходить в трактир, здесь на углу, и заказать себе выпивку.
– Лучше я посижу с тобой, пока есть такая возможность. Мне нужно добраться до моста до вечерних колоколов.
– До лондонского моста?
Хью кивнул.
– Я остановился на той стороне реки. – При виде неодобрения, промелькнувшего у нее на лице, он поспешно добавил: – В гостинице, а не в публичном доме.
– Не понимаю, зачем ночевать в переполненном клоповнике, когда можно остановиться здесь?
Хью ответил ей кривоватой мальчишеской ухмылкой, перед которой она никогда не могла устоять.
– Хозяйка – моя близкая приятельница.
– Понятно. – Оставалось только догадываться, сколько еще женщин в Лондоне – и во всех местах, где ему приходилось воевать в минувшие годы, – числилось в его близких приятельницах.
Джоанна бросила смущенный взгляд на кожаную занавеску, за которой спал их новый знакомый.
– Было бы лучше, если бы ты остался здесь – хотя бы сегодня.
– Лучше? Ты хочешь сказать, спокойнее? Ты спишь наверху?
– Да.
Он хмыкнул.
– Даже если Грэму взбредет в голову наброситься на тебя посреди ночи – а я сомневаюсь, что это в его правилах, – вряд ли он сумеет подняться по лестнице со сломанной ногой.
Джоанна вздохнула:
– И все же… как-то странно, что он останется здесь.
– Грэм производит впечатление приличного парня, сестричка. Я уверен, что он совершенно безвреден. И потом, эта только на одну ночь. Завтра я отвезу его в церковь Святого Варфоломея, и ты забудешь, что когда-либо встречала его. Ну а теперь скажи, ты собираешься есть этот хлеб?
Она подвинула ему горбушку, и Хью жадно впился в нее зубами.
– Как я понимаю, Прюит в Италии, – сказал он с набитым ртом.
Джоанна вздохнула:
– Прюит умер.
Хью закашлялся, подавившись хлебом, и Джоанна протянула ему кружку с простоквашей. Он сделал большой глоток, скривившись от отвращения, но кашель утих.
– Иисусе! – Он изумленно уставился на нее. – Когда это произошло?
– В прошлом сентябре. – Джоанна обхватила себя руками – я получила письмо от властей Генуи. Прюит… его зарезали.
Хью приглушенно выругался, осенив себя крестом.
– Письмо прислали вместе с его личными вещами, – продолжила Джоанна. – Ключи, бритва, нож, заколка для плаща. Правда, там не было его перстня с сапфиром. И конечно, ни копейки денег, хотя он взял с собой немалую сумму, чтобы закупить восточные шелка.
Хью вздохнул:
– Джоанна… Не буду притворяться, будто я убит горем. – Он потянулся через стол и сжал руку сестры. – Как ты?
– Поначалу я действительно горевала, но потом поняла, что скорблю не о Прюите, а о человеке, за которого его принимала. И возможно, чуточку о своей доверчивости.
– Неужели? Не замечал в тебе склонности к унынию.
Джоанна улыбнулась:
– Минутная слабость. Я была так молода и наивна, когда выходила за него, что Прюиту ничего не стоило ввести меня в заблуждение. Он использовал меня. И что еще хуже, я позволила ему это сделать.
– Как ты сама сказала, ты была молода и наивна. Тебе было всего пятнадцать, прости Господи. Сейчас бы такого не случилось.
– Полагаю, что нет. Я кое-что узнала о мужчинах – и это мне дорого стоило. Если мужчине что-то нужно от женщины, он это получит.
Хью нахмурился:
– А что, кроме Прюита… были другие мужчины?
– Нет, никогда. Конечно, они крутились вокруг меня, принюхиваясь, как псы. Большей частью женатые, иногда помолвленные. Единственное, что им нужно, – это удовлетворить свою похоть и кинуться за следующей юбкой. Некоторые были весьма настойчивы.
– И потому ты носишь кинжал?
– Как выяснилось, это очень полезная вещь. – Джоанна улыбнулась, вспомнив, как перепугался Рольф Лефевр, когда она приставила кинжал к его носу.
– Тебе нужно переехать за город, – сказал Хью. – В Лондоне оставаться опасно. Полагаю, это и раньше было небезопасно, ведь Прюит постоянно отсутствовал, но, по крайней мере, все знали, что у тебя есть муж, способный наказать обидчика.
Джоанна невесело рассмеялась:
– Не думаю, его это не слишком волновало.
– Но мало кто об этом знал. Брак гарантирует определенную защиту. Большинство мужчин не похожи на Прюита и предпочитают не заводить романов с замужними женщинами.
Джоанна знала, что брат прав. Однако Рольф Лефевр пару раз делал ей тонкие, недвусмысленные намеки. По этой причине она продолжала носить обручальное кольцо после смерти мужа. Тем не менее, интерес к ней со стороны мужского пола возрос, когда известие о смерти Прюита распространилось по округе. Не помогли ни скромный вид, ни отсутствие какого бы то ни было поощрения с ее стороны.
– Как замужняя женщина, – сказал Хью, – ты была избавлена от нежелательного внимания. Теперь все изменилось. Город – опасное место для женщин, Джоанна, особенно одиноких.
Ей ли этого не знать! Город, с его узкими улицами и людскими толпами, с постоянным шумом и вонью, давно потерял для нее свое очарование. Со временем Джоанна обнаружила, что тоскует по зеленым просторам, где прошла ее юность, но теперь, когда не стало Прюита, ее мечта поселиться в уютном маленьком коттедже останется мечтой. Она с трудом сводила концы с концами здесь, в Лондоне, где можно было продавать ее вышивки. На что она будет жить в сельской местности? И где взять деньги на переезд? Ситуация была настолько безнадежной, что даже думать о ней было невыносимо.
Вздохнув, Джоанна сделала глоток холодной терпкой простокваши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Ненадолго, – сказал он. Настроение у нее тут же испортилось.
– Как всегда. – Она кивнула в сторону Грэма, наблюдавшего за ними с кровати. – Как я вижу, ты по-прежнему приводишь ко мне всяких бедолаг на излечение.
Хью хмыкнул.
– Моя сестричка просто не способна отказать живому существу, попавшему в беду, – сказал он, обращаясь к Грэму. – Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно пьяным.
– Рад слышать это.
Их пикировку прервал выразительный кашель. Хью отступил в сторону, позволив плотному пожилому мужчине войти в комнату.
– Джоанна, – сказал он, – ты знакома с мастером Олдфрицем?
– Да, мы встречались.
Джоанна попыталась представить Грэма доктору, но тот перебил ее, решительно скомандовав:
– Зажгите свет! Принесите чистой воды! И чистое полотно, если оно у вас есть.
Хью зажег масляный фонарь и подвесил его на потолочную балку, а Джоанна принесла ведро воды из общего колодца на заднем дворе. Затем достала две чистые простыни и не без сожаления вручила их мастеру Олдфрицу. Вряд ли ей удастся приобрести новые, если эти будут испорчены.
Врач отправил Хью в гостиную, велев разорвать простыни на полосы, и приказал Джоанне раздеть пациента.
– Раздеть?
– Нуда. Снимите с него сапоги, штаны, тунику, рубаху, – пояснил врач, надевая кожаный фартук. – Можете оставить подштанники. – Он выгнул бровь, недовольный ее нерешительностью.
Грэм с любопытством наблюдал за румянцем, залившим щеки Джоанны.
– Я могу раздеться сам, – предложил он и попытался сесть, морщась от боли.
– Лежите смирно! – рявкнул врач, раскладывая хирургические инструменты на сундуке.
– Он прав, – сказала Джоанна, недоумевая, что ее так смутило, и чувствуя себя круглой дурой. – Вы должны беречь силы. И потом, я ничего не имею против, правда. – Хотя она старалась действовать осторожно, Грэм резко втянул воздух, когда она стянула сапог с его ноги. Стянув второй сапог, Джоанна принялась за кожаные ремни, обвивавшие его левую лодыжку.
– Наверное, лучше просто разрезать его, – предложил Грэм.
– Да, конечно. – Джоанна вытащила крохотный кинжал из ножен, висевших у нее на поясе, просунула его под ремень и перерезала его. Затем осторожно, чтобы не причинить ему боль, размотала полоску кожи, обвивавшую его лодыжку, и сняла кожаные гетры. Под ними был надет шерстяной носок, и она осторожно разрезала его ножничками для вышивания, подвешенными у нее на поясе.
– Иисусе, – прошептала она, увидев его лодыжку. Там, где была сломана кость, нога искривилась и распухла. Покрасневшую плоть покрывали синяки и кровоподтеки.
– Хм. – Врач помедлил со своими приготовлениями, чтобы взглянуть на изувеченную ногу. – По крайней мере кость не торчит наружу. Думаю, я смогу это исправить. – Он вытащил несколько жуткого вида ножей и пилу.
На лице Грэма отразилось облегчение. Пока Джоанна снимала гетры с его правой ноги, он расстегнул пояс и отложил его в сторону. Общими усилиями они стянули с него тунику и рубаху. Левый бок Грэма на уровне нижних ребер распух. Это было единственным несовершенством на его торсе, являвшем собой образец мощи и мужской грации. У него были широкие плечи, развитая мускулатура, плоский живот и узкие бедра, прикрытые свободными льняными подштанниками. Когда он поднял руку, чтобы убрать с лица непокорные волосы, на его предплечье обозначились тугие мышцы. Джоанна с трудом удерживалась, чтобы не пялить на него глаза.
Появился Хью с кипой полотняных полосок, и Олдфриц наложил повязку на сломанные ребра Грэма, проделав все быстро и, похоже, безболезненно. Остальные полоски он положил на кровать рядом с Грэмом вместе с двумя ясеневыми дощечками длиной с мужскую ногу.
– Сколько времени нужно, чтобы вправить кость? – поинтересовалась Джоанна.
– Немного, – ответил врач. – В основном время уходит на закрепление лубков. Мне понадобится кто-нибудь сильный, наверное, вы. – Он указал на Хью. – Обычно мне помогают пара крепких мужчин, которые держат пациента, пока я вправляю кость. Нет ли здесь кого-нибудь, кто мог бы…
– Нет никакой необходимости держать меня, – заявил Грэм, приподнявшись на локте.
– Лежите смирно! – скомандовал врач.
– Это вам сейчас так кажется, посмотрим, что вы запоете, когда мы начнем вправлять кости. Будете метаться и вопить, будто вас поджаривают на огне.
– Не буду, – упорствовал Грэм. – Делайте свое дело. Врач покачал головой, снисходительно улыбнувшись:
– Я восхищен вашей решимостью, но вы не представляете себе…
– Приступайте.
Скорчив гримасу, Олдфриц жестом велел Джоанне встать у изголовья кровати.
– Будете держать его за плечи. Грэм снова попытался сесть.
– Я же сказал…
– Сделайте мне одолжение, – примирительно сказал врач. – Пусть это будет уступкой старому ворчуну. Тем более что вы отшвырнете ее как надоедливого комара, если захотите.
– А я займусь делом, – добавила Джоанна, – вместо того чтобы стоять рядом, заламывая руки. – Она умоляюще улыбнулась, поймав взгляд Грэма.
Он мрачно уставился в потолок.
– Ладно.
Джоанна присела на краешек кровати возле изголовья и осторожно положила руки ему на плечи. Ощущение было такое, словно ее ладони касаются нагретого солнцем камня.
Олдфриц коротко объяснил Хью, что от него требуется.
Мужчины заняли свои позиции.
– Готовы? – спросил врач.
Хью кивнул, а Джоанна со всей силы нажала ладонями на плечи Грэма.
– Тогда начали.
Низкий полузадушенный стон вырвался из горла Грэма, когда мужчины начали свое дело. Крепко зажмурившись, он стиснул зубы и выгнулся всем телом.
– Потерпите, это скоро кончится, – сказала Джоанна дрожащим голосом.
Грэм выругался сквозь стиснутые зубы, обхватив запястья Джоанны. Он тяжело дышал, лицо побагровело, налившись кровью.
Склонившись ниже, она прошептала:
– Вы молодец, замечательно держитесь.
Он попытался улыбнуться, а возможно, это была просто гримаса боли.
– Готово, – объявил врач, вправив кость.
Он принялся обматывать ногу с прижатыми к ней лубками полосками ткани. Он действовал быстро и умело, однако казалось, что это никогда не кончится. Грэм лежал с закрытыми глазами и бледным как воск лицом, влажным от выступившей испарины. Его руки продолжали сжимать запястья Джоанны в яростной хватке.
– Все! – Врач отстранился, с удовлетворением глядя на результат своих трудов. – Совсем неплохо, учитывая, что у меня не было опытных помощников. Вам уже приходилось делать это раньше? – поинтересовался он у Хью.
– Пару раз, но впопыхах, на поле битвы. Сомневаюсь, что те парни смогли нормально передвигаться после этого.
– Наш героический пациент сможет нормально ходить, – пообещал Олдфриц, развязывая фартук, – при условии, что он даст ноге покой на два месяца, с постельным режимом вначале, постепенно увеличивая нагрузку…
– Два месяца! – воскликнул Грэм, отпустив наконец руки Джоанны и попытавшись сесть.
– Лежите смирно! – прикрикнул на него врач. – Вы что, хотите испортить мою великолепную работу?
– Я не могу оставаться в постели два месяца Мне нужно… У меня срочное дело, которое не терпит отлагательства.
– Вы можете написать своим родственникам в Оксфордшир, – предложила Джоанна, – и сообщить им, что задерживаетесь.
– Нет, – простонал Грэм, закрыв лицо ладонями. – Вы не понимаете.
– Я с радостью напишу письмо за вас, – дипломатично заметила она.
– Я умею писать, – сказал Грэм. – Дело не в том. Просто… – Он покачал головой. – Проклятие. Два месяца…
– Возможно, три, – сообщил Олдфриц. – И даже больше Все зависит от того, как быстро срастутся кости. Но чем больше покоя вы дадите ноге, тем скорее поправитесь.
Грэм пробормотал что-то неразборчивое себе под нос.
– Не снимайте лубки, – распорядился врач, закрывая свою сумку и поднимаясь на ноги. – Я сам сменю их, если понадобится, когда зайду проведать вас, и принесу костыли.
– Меня здесь не будет, – сказал Грэм. – Я остановился в церкви Святого Варфоломея.
– Что ж, это удобно, учитывая, что там есть больница с опытными сестрами. Они смогут ухаживать за вами.
– Ничего не понимаю, – сказала Джоанна. – Если вы уже нашли место, где остановиться, зачем вам понадобилось искать гостиницу?
Застигнутый врасплох, Грэм тупо уставился на нее.
– Ну, – отозвался он после небольшой паузы, – как я вам уже говорил, мне не хотелось зависеть от действующего расписания городских ворот, поэтому я решил перебраться в город.
– Да, конечно, – кивнула Джоанна, несколько озадаченная тем, что человек, который в городе проездом, так озабочен поисками жилья.
Отряхнув тунику, Олдфриц сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Я беру полшиллинга за вправку костей плюс три пенни за то, что сделал это здесь, а не в своем заведении.
Хью полез в свой кошелек, но Грэм остановил его:
– Уберите деньги. Вы и так сделали для меня более чем достаточно. – Он указал на свой кошелек, лежавший на полу вместе с поясом, к которому был пристегнут. – Возьмите их оттуда.
Джоанна взвесила кожаный мешочек в руке, оценив его содержимое в полфунта, если не больше. Заглянув внутрь, Джоанна обнаружила, что он набит серебряными монетами. Такое количество денег она видела лишь однажды – когда ее отец отпер сундучок, где хранилось все его состояние.
Разумеется, эти деньги принадлежали покровителю Грэма. У большинства наемников, служивших знатным господам, денег хватало только на порцию эля пли очередную потаскушку.
Отсчитав девять пенни, она вручила их Олдфрицу. Тот пересчитал деньги, убрал их в собственный кошелек и отбыл.
– Вы, должно быть, устали после такого испытания? – спросил Хью, когда Грэм зевнул.
– Какого испытания? – улыбнулся тот. – Вам двоим пришлось гораздо хуже – от меня требовалось только лежать. Признаться, я проголодался. – Он взглянул на Джоанну. – Вот теперь я бы не отказался от пирога с угрями.
Джоанна натянула на него одеяло.
– Сейчас принесу.
Войдя в гостиную, она обнаружила на столе кошачье семейство, наслаждавшееся пирогом.
– Кыш! Манфрид! Петронилла! Пошли прочь!
Кошки спрыгнули на пол и метнулись в лавку, а Джоанна сокрушенно уставилась на наполовину съеденный пирог. Подумать только, она потратила последние драгоценные пенни на го, чтобы накормить этих избалованных созданий!
Выманив кошек во двор, она вывалила остатки пирога в миску, стоявшую у задней двери. Пирог был роскошью, которую она позволила себе, прежде чем перейти к строжайшей экономии. И вот теперь он пошел на корм этим нахальным животным.
– Наслаждайтесь, пока есть такая возможность, – сказала она, потрепав их по шелковистым спинам, когда они склонились над миской. – Скоро вам придется самим добывать пропитание. – И ей тоже.
Вернувшись в кухню, Джоанна соорудила ужин из своих скромных припасов – кусок ржаного хлеба с медом и кружка простокваши – и понесла в кладовую.
Когда она переступила порог, Хью прижал палец к губам и, усмехнувшись, кивнул в сторону кровати. Грэм крепко спал, закинув руку за голову.
Хью погасил фонарь и отнес глиняную плошку, служившую лампой, на стол в гостиной. Джоанна последовала за ним, задернув кожаную занавеску на двери в кладовую.
– Хочешь простокваши? – спросила она, протянув брату чашку, когда они расположились за столом.
Он сморщил нос.
– Лучше вина, если оно у тебя есть. Грэм вылакал всю фляжку.
– Извини, но я на мели. – И так продолжалось уже несколько месяцев. – Боюсь, у меня не найдется даже эля. Но ты можешь сходить в трактир, здесь на углу, и заказать себе выпивку.
– Лучше я посижу с тобой, пока есть такая возможность. Мне нужно добраться до моста до вечерних колоколов.
– До лондонского моста?
Хью кивнул.
– Я остановился на той стороне реки. – При виде неодобрения, промелькнувшего у нее на лице, он поспешно добавил: – В гостинице, а не в публичном доме.
– Не понимаю, зачем ночевать в переполненном клоповнике, когда можно остановиться здесь?
Хью ответил ей кривоватой мальчишеской ухмылкой, перед которой она никогда не могла устоять.
– Хозяйка – моя близкая приятельница.
– Понятно. – Оставалось только догадываться, сколько еще женщин в Лондоне – и во всех местах, где ему приходилось воевать в минувшие годы, – числилось в его близких приятельницах.
Джоанна бросила смущенный взгляд на кожаную занавеску, за которой спал их новый знакомый.
– Было бы лучше, если бы ты остался здесь – хотя бы сегодня.
– Лучше? Ты хочешь сказать, спокойнее? Ты спишь наверху?
– Да.
Он хмыкнул.
– Даже если Грэму взбредет в голову наброситься на тебя посреди ночи – а я сомневаюсь, что это в его правилах, – вряд ли он сумеет подняться по лестнице со сломанной ногой.
Джоанна вздохнула:
– И все же… как-то странно, что он останется здесь.
– Грэм производит впечатление приличного парня, сестричка. Я уверен, что он совершенно безвреден. И потом, эта только на одну ночь. Завтра я отвезу его в церковь Святого Варфоломея, и ты забудешь, что когда-либо встречала его. Ну а теперь скажи, ты собираешься есть этот хлеб?
Она подвинула ему горбушку, и Хью жадно впился в нее зубами.
– Как я понимаю, Прюит в Италии, – сказал он с набитым ртом.
Джоанна вздохнула:
– Прюит умер.
Хью закашлялся, подавившись хлебом, и Джоанна протянула ему кружку с простоквашей. Он сделал большой глоток, скривившись от отвращения, но кашель утих.
– Иисусе! – Он изумленно уставился на нее. – Когда это произошло?
– В прошлом сентябре. – Джоанна обхватила себя руками – я получила письмо от властей Генуи. Прюит… его зарезали.
Хью приглушенно выругался, осенив себя крестом.
– Письмо прислали вместе с его личными вещами, – продолжила Джоанна. – Ключи, бритва, нож, заколка для плаща. Правда, там не было его перстня с сапфиром. И конечно, ни копейки денег, хотя он взял с собой немалую сумму, чтобы закупить восточные шелка.
Хью вздохнул:
– Джоанна… Не буду притворяться, будто я убит горем. – Он потянулся через стол и сжал руку сестры. – Как ты?
– Поначалу я действительно горевала, но потом поняла, что скорблю не о Прюите, а о человеке, за которого его принимала. И возможно, чуточку о своей доверчивости.
– Неужели? Не замечал в тебе склонности к унынию.
Джоанна улыбнулась:
– Минутная слабость. Я была так молода и наивна, когда выходила за него, что Прюиту ничего не стоило ввести меня в заблуждение. Он использовал меня. И что еще хуже, я позволила ему это сделать.
– Как ты сама сказала, ты была молода и наивна. Тебе было всего пятнадцать, прости Господи. Сейчас бы такого не случилось.
– Полагаю, что нет. Я кое-что узнала о мужчинах – и это мне дорого стоило. Если мужчине что-то нужно от женщины, он это получит.
Хью нахмурился:
– А что, кроме Прюита… были другие мужчины?
– Нет, никогда. Конечно, они крутились вокруг меня, принюхиваясь, как псы. Большей частью женатые, иногда помолвленные. Единственное, что им нужно, – это удовлетворить свою похоть и кинуться за следующей юбкой. Некоторые были весьма настойчивы.
– И потому ты носишь кинжал?
– Как выяснилось, это очень полезная вещь. – Джоанна улыбнулась, вспомнив, как перепугался Рольф Лефевр, когда она приставила кинжал к его носу.
– Тебе нужно переехать за город, – сказал Хью. – В Лондоне оставаться опасно. Полагаю, это и раньше было небезопасно, ведь Прюит постоянно отсутствовал, но, по крайней мере, все знали, что у тебя есть муж, способный наказать обидчика.
Джоанна невесело рассмеялась:
– Не думаю, его это не слишком волновало.
– Но мало кто об этом знал. Брак гарантирует определенную защиту. Большинство мужчин не похожи на Прюита и предпочитают не заводить романов с замужними женщинами.
Джоанна знала, что брат прав. Однако Рольф Лефевр пару раз делал ей тонкие, недвусмысленные намеки. По этой причине она продолжала носить обручальное кольцо после смерти мужа. Тем не менее, интерес к ней со стороны мужского пола возрос, когда известие о смерти Прюита распространилось по округе. Не помогли ни скромный вид, ни отсутствие какого бы то ни было поощрения с ее стороны.
– Как замужняя женщина, – сказал Хью, – ты была избавлена от нежелательного внимания. Теперь все изменилось. Город – опасное место для женщин, Джоанна, особенно одиноких.
Ей ли этого не знать! Город, с его узкими улицами и людскими толпами, с постоянным шумом и вонью, давно потерял для нее свое очарование. Со временем Джоанна обнаружила, что тоскует по зеленым просторам, где прошла ее юность, но теперь, когда не стало Прюита, ее мечта поселиться в уютном маленьком коттедже останется мечтой. Она с трудом сводила концы с концами здесь, в Лондоне, где можно было продавать ее вышивки. На что она будет жить в сельской местности? И где взять деньги на переезд? Ситуация была настолько безнадежной, что даже думать о ней было невыносимо.
Вздохнув, Джоанна сделала глоток холодной терпкой простокваши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34