В ее чувстве к нему и в земном томлении плоти не было ничего детского. В этом-то и заключалась проблема.
Сюзанна вздохнула, трепеща и испытывая липкое физическое желание. Она принуждала себя сдвинуться с места, но тело отказывалось ей подчиняться, как будто Райс испытывал на нем силу своей мужской привлекательности.
Пройдут недели, может, месяцы, прежде чем они доберутся до Техаса. Боже правый! Где был ее разум, когда она обратилась к майору с просьбой сопровождать их домой?! Сюзанна с трудом оторвала взгляд от Райса и скрылась внутри фургона. Она прилегла на скамью.
Время текло медленно. Путники тащились по разбитой дороге, запруженной людьми и животными. Им часто приходилось уступать дорогу отступающим частям джонни.
Сгустились сумерки, и наступила ночь. Тусклый отсвет далекого пожарища едва освещал им путь. Город был охвачен пламенем. Райс различал взрывы, доносившиеся со стороны Ричмонда. К шуму далекой канонады примешивалось громыханье пушек, которые тащила за собой отступающая армия, стоны раненых, которых перевозили на санитарных повозках. Райсу пришло в голову, что вид дороги мог бы служить иллюстрацией к дантовскому «Аду». Этой книгой он особенно восхищался. Она была созвучна темной части его души.
Никто больше не интересовался, кто они и откуда, особенно после того, как у них появилось сопровождение. Больше всего Райс опасался нескромных вопросов, но командиры отступающих частей едва бросали на них взгляд и следовали дальше.
Постепенно шум канонады утих, отсветы пожара стали меркнуть, хотя громыханье тяжелых орудий по дороге и размеренный шаг солдат продолжали сотрясать пространство ночи.
Отдохнув, Сюзанна подсела к Райсу, на скамейку возницы. Взглянув на него, она молча отобрала у Реддинга вожжи. Майор даже не пытался сопротивляться: силы его были на исходе.
К ночи Райс обессилел. Он был доволен, что Сюзанна не видела его раны. Он чувствовал, как липкая влага просачивается сквозь бинты, и знал, что кровотечение может истощить его организм, каким бы могучим здоровьем он ни обладал. Несколько часов подряд концентрацией внимания и усилием воли он загонял боль внутрь. Этому он научился давно. Но сейчас Райс беспокоился, не упустил ли он время. Он всеми силами заставлял себя не потерять сознания. Но это было все труднее и труднее. Он чувствовал, как его тело теряет тяжесть, скользит… ускользает…
ГЛАВА 5
Дрожащими руками Сюзанна подхватила тело Райса, не давая ему упасть на дорогу. С помощью Веса она уложила майора на скамью внутри фургона и сняла с раны запекшиеся бинты. Очень жаль, что пришлось забрать недолеченных пациентов из тюремного госпиталя, но ее поддерживало явное желание Райса исчезнуть из Либби. По сути дела, это было условием сделки, после выполнения которого майор был согласен сопровождать ее и брата в Техас.
Раньше Сюзанне казалось, что он поправляется быстро. Правда, она давно могла бы догадаться, что он будет вести себя именно так: вечно насмешливая улыбка на лице, как маска, скрывала его истинные чувства и мысли. Только что Сюзанна убедилась, что ни ей, ни кому-нибудь другому он даже не намекнет, если будет мучительно страдать или даже умирать.
Было ясно, что уже много часов подряд он истекал кровью. Ей следовало бы предвидеть такой результат путешествия, но майор выглядел так раскованно, когда поддразнивал ее… Она обязана была предвидеть это. Эта мысль не давала ей покоя. Нужно было вспомнить, как вел себя ночной ястреб, подобранный ею несколько лет назад. Пернатый хищник не обращал внимания на свою рану вплоть до момента смерти.
Райс Реддинг. Само имя было чеканным, твердым. Оно могло принадлежать только темному, загадочному мужчине, который так походил на хищную птицу. На ее ястреба. Думая о майоре, Сюзанна с некоторых пор стала употреблять местоимение мой. Он принадлежал ей. И Сюзанна думала о Реддинге именно так, хотя понимала, что это не только не мудро, но и опасно.
Странная привязанность возникла еще тогда, когда он впервые открыл глаза в госпитале, будучи невероятно слабым, наблюдал за ней с удивленным восхищением. Взгляд майора растревожил сердце женщине, и она продала бы душу дьяволу, лишь бы увидеть снова его насмешливую улыбку, вопросительно изогнутые брови, глаза, взирающие на мир с неприкрытым цинизмом. Возможно, правда, что у нее не осталось ни кусочка души для продажи. Последние несколько недель она весьма свободно обращалась с правдой, особенно несколько последних часов. Сюзанна никогда не предполагала, что ложь может быть такой легкой и действенной. Она никогда не относилась к себе, как к человеку, манипулирующему правдой и другими вечными категориями, но теперь Сюзанна внесла свою лепту и в это искусство. Она безупречно сыграла свою роль в общении с властями Конфедерации; с майором, хотя в отношении последнего Сюзанна пребывала в сомнении: неясно было, кто кем манипулировал и в чем его интерес. Как далеко ей придется зайти? Предчувствие подсказывало, что чертовски далеко. Путь до дома был долгим…
У нее почти не осталось чувства собственного достоинства, оно с легкостью уместилось бы в дамской сумочке. Война навсегда изменила натуру Сюзанны. Иллюзии развеялись. За время войны мягкость и порядочность исчезли с лица земли, и Сюзанна не хотела быть среди слабых и мягких, какова бы ни была расплата.
Ее мать ужаснулась бы, узнай она о перемене, произошедшей с дочерью. Но мать умерла, как умерли многие другие. Теперь для Сюзанны не осталось в жизни никаких ценностей, кроме земли, которую она любила, и людей, о которых она хотела бы заботиться. И она сделает что угодно для их блага.
Такие мысли мелькали в мозгу женщины, пока она снимала прилипшие бинты. Грубые швы, наложенные торопливой рукой хирурга, разошлись, обнажив кровоточащую рану. Когда же это произошло? Теперь накладывать швы придется ей. Сюзанна вздрогнула и поморщилась. По краям разрыва образовался отек. Рана была воспалена и гноилась. Смуглая от рождения кожа побледнела. Сюзанна не удержалась и провела рукой по жестким темным волосам на теле. Они были влажными от крови и пота.
Зачем ему было править фургоном?
— Не можем ли мы помочь вам, мадам? — речь была медленной и протяжной.
Кто бы это мог быть? Кавалерийский эскорт давно покинул их, солдаты торопились догнать свою часть, и Сюзанна сделала остановку невдалеке от отряда пехотинцев, расположившихся на ночной привал. После того как Сюзанна едва ли не на лету подхватила майора, потерявшего сознание, у нее не было другого выхода.
Два пехотинца предлагали ей свою помощь.
— Есть виски? — спросила женщина.
— Нет. Мы могли бы помочь вам с раненым, — предлагал один, пока другой помогал Весу выбраться из фургона.
— Нет ли среди вас доктора?
— Нет, мадам.
— Тогда нужно развести костер.
Сюзанна надеялась, что майор Реддинг пробудет без сознания еще несколько минут. Пока двое мужчин устраивали майора под деревом, Сюзанна искала в сумочке бесценные сокровища: иголку и нитку, которые она всегда носила с собой.
Она подошла к Райсу. Он слегка вздрогнул, открыл глаза и усмехнулся над своей беспомощностью:
— Кажется, у меня это входит в привычку, — проговорил он медленно, с усилием преодолевая каждое слово. — Что, черт возьми, произошло?
— Вы настаивали на том, чтобы править…
— Не за этим ли вы меня нанимали?
— Я вас наняла?
Сюзанна не была уверена в том, кто кем должен руководить в дороге. На время путешествия было бы разумнее передать руководство мужчине. Майор слабо усмехнулся, и Сюзанне стало ясно, что он прочитал ее мысли. Женщине стало не по себе.
— Что-нибудь еще? — оскалился Райс.
— Мне бы тоже хотелось это знать, — ответила Сюзанна слегка дрожащим голосом. Она не хотела подпадать под его воздействие, но не могла устоять перед вызывающим и распутным взглядом.
— Я до сих пор не понимаю, почему… А, черт, — выругался майор сквозь зубы, и женщина поняла, что он вот-вот может опять потерять сознание. — Вы доверились мне, ничего обо мне не зная. Говорил ли вам кто-нибудь, что вы самая необыкновенная женщина на свете?
— А вам говорил кто-нибудь, что вы самый назойливый мужчина?
— Довольно часто. Но так деликатно — никто. — Райс попытался сесть. Тело его было значительно тяжелее, чем всегда, голова — легче. Сюзанна поддержала его.
— Не садитесь. Нужно залатать вашу рану.
Темные брови сошлись у переносицы.
— Рана не затянется, если не наложить швы, — добавила она. — Но… у меня нет ничего такого, даже виски.
Секунду майор размышлял, потом кивнул. На лице его снова появилась загадочная полуулыбка. — Не думаю, что вам нужно виски для этих целей, — в глазах его мерцал дьявольский огонь. — Употребите ваши чары.
Сюзанна ответила ему ободряющей улыбкой. Руки ее перестали дрожать. Тем не менее она пребывала в нерешительности.
— Миссис Фэллон, — проговорил Райс, — поверьте мне, в жизни случаются вещи и похуже. Несколько стежков — это ерунда.
Сюзанна надеялась на то, что он сказал правду. Но даже если швы ерунда для майора, ей самой они представлялись серьезным испытанием. Во-первых, она боялась причинить ему боль, во-вторых, она никогда раньше не накладывала швы.
Кажется, он снова прочитал ее мысли.
— Подумайте о том, что вам нужно попасть домой, миссис Фэллон. Вы же этого хотите больше всего на свете, не так ли?
Это было правдой. Но так же искренне и сильно она хотела уберечь его от боли. Сюзанна заставила себя думать о чем-либо постороннем.
— А чего хотите вы, майор?
Легкое движение губ, и вместо тайны на лице обозначилась усмешка.
— Не думаю, что вы хотели бы получить правдивый ответ, миссис Фэллон.
Смысл сказанного был ясен обоим. Сюзанна закусила губу, сдерживая прилив жара. Он вновь дразнил ее, вызывающе косясь темным глазом и чувственно облизывая губы. Неожиданно Сюзанна подумала, что мучается гораздо сильнее, чем он.
Она склонилась над раной, приказывая рукам быть твердыми, и воткнула иглу в рваный край кожи. Реддинг даже не вздрогнул. Сюзанна заставила себя сосредоточиться только на стежках. Нельзя ни на что обращать внимания. Только стежки. Туда и обратно. Не думаю, чтобы вы хотели получить правдивый ответ. Эти слова застряли у нее в мозгу. Боже мой, они звучали так вызывающе!
Наконец, операция была завершена. Сюзанна перевела взгляд на лицо Реддинга и поняла, что он все время наблюдал за ней. Его взгляд напоминал взгляд ястреба. Ей бы хотелось разглядеть в его глазах боль, какое-нибудь другое чувство, которое бы свидетельствовало о том, что в нем живо что-то человеческое. Но майор только небрежно скосил глаза на затянутую рану.
— Благодарствуйте, — бросил он так небрежно, как будто она подала ему пенни, а не занималась тем, что разрывало ей душу.
Райс Реддинг осмотрелся, теперь уже опершись на руку Вес сидел, обессилено привалившись к дереву. Трое мужчин в поношенной серой форме собирали палки и сучья для костра, бросая нескромные взгляды на Сюзанну. Райс не осуждал их. Костер разгорелся, и языки пламени устремились к небу. Огонь выхватил из темноты высокую, роскошную фигуру женщины. Несмотря на то, что была поздняя ночь и Сюзанна должна была выглядеть смертельно усталой, каждое движение женщины свидетельствовало о неукротимой жизненной силе, которой ее наградила природа. Неукротимая. Это было подходящее слово для нее, думал Райс, вспоминая, как твердо и решительно она накладывала швы. Он был слегка удивлен ее сосредоточенностью, и использовал это изумление, чтобы заглушить собственную боль. Но сейчас, когда все закончилось, он чувствовал себя хуже, чем во время операции, гораздо хуже.
Майор запрокинул голову в небо. На севере виднелись тусклые следы пожарища. Дым и пыль толстым слоем обволакивали землю. Время определить было невозможно. Должно быть, уже раннее утро, а миссис Сюзанна Фэллон еще и не ложилась, суетясь вокруг раненых мужчин.
Она нуждается в нем. Именно это Сюзанна говорила майору в тюрьме. Кажется, ситуация изменилась.
С самого начала он нуждался в ней. Сначала она помогла ему выжить, а потом — ускользнуть от янки. Не нравится ему это. За всю жизнь на Райса ни разу не брызнул золотой дождь благодеяний. Правда, и сам он добра людям не делал. Только однажды. И он твердо знал, что не собирается повторять этот опыт. Потому-то ему не нравилось, что стоило ему остаться с Сюзанной наедине, как у него сразу улучшалось настроение. Он знал, что женщина тоже испытывает странное, но не физическое влечение к нему, которое увеличивается, вместо того чтобы сойти на нет. Ему эта взаимность совсем не нравилась. Он чувствовал эту обоюдную симпатию, даже когда Сюзанна продавливала иглу сквозь кожу в боку, даже когда ее пальцы задевали воспаленные раны. Черт подери! Все эти чувства, симпатии и прочее, делали его совершенно беспомощным. Она его обезоружила. Проклятие, это заставляет его усомниться в правильности собственного взгляда на мир. Пересмотр жизненных ценностей он не совершал очень давно. И Райс Реддинг решил не сдаваться.
* * *
— Миссис Фэллон, я действительно думаю, что не нужен вам. Вы прекрасно владеете и оружием и искусством недомолвок. Вы даже искуснее меня, — нетвердо сказал Реддинг.
Сюзанна не поняла, сделал он комплемент или, напротив, уколол ее.
— Стараетесь избавиться от ваших… — она в нерешительности прервала фразу, потом завершила ее с неожиданно дразнящей улыбкой, — не абсолютных обещаний?
Именно это он и собирался сделать, и Райсу не особенно по душе пришлось то, что она мгновенно разгадала его тактику и уколола его его же оружием. Она была талантливым учеником. Цепким и хватким. Майор пожал плечами:
— Кажется, я в большей степени обуза, чем…
— Вы будете таковым, если не перестанете пытаться руководить и брать на себя слишком много, — произнесла Сюзанна, довольная тем, что ей удалось одержать верх на его же территории. — Кроме того, мне вы не нужны. Вы нужны Весу. И я не позволю вам нарушать слово, больше оно абсолютного или меньше.
Райс молча выругался. Он уже получил свою долю упреков, моральных синяков и шишек, но это прямое и резкое замечание ранило его глубже предыдущих.
— Ваш брат может со всем справиться сам, — грубо оборвал майор женщину.
— Нет, еще нет. Сейчас он лишь существует. Но даже это уже достижение. Если бы вы видели его в госпитале до того, как пришли в сознание… Он был полностью деморализован Он бы…
Райс так и не узнал, что могло произойти с Весом. Сюзанна резко повернула голову в сторону, но ее слегка дрожащая рука продолжала оставаться на его плече. Боже! Как, наверное, она устала! Черт возьми! Двое калек, фургон-развалюха и пара полумертвых кляч, а она собирается проехать тысячи верст!
Райсу не нравилось постоянное восхищение, которое вызывала у него миссис Фэллон. Она была чертовски упрямой глупышкой.
— Черт возьми, я ему неприятен, — сказал Райс о Весе.
Сюзанна снова обернулась к нему, и Райсу показалось, что глаза ее были влажны от слез, впрочем, может быть, всему виной причудливая игра пламени.
— Да, это так, — созналась Сюзанна, — он вас недолюбливает, потому что вы ведете себя вызывающе и хотите поставить его на колени. Я не имею права осуждать его.
Она умела дерзить. Это была уже вторая неприятность, сказанная за последние несколько минут. Райс подавил глухое рычание.
— Вы действительно собираетесь пересечь всю страну в этой… в этом фургоне?
— Пока не раздобудем чего-нибудь получше, — ответила женщина с такой наивностью, которую Райс нашел в высшей степени нелепой.
— У вас есть хоть сколько-нибудь денег? — поинтересовался майор и был почти доволен, когда поймал ее подозрительный взгляд. Он радовался тому, что Сюзанна не слишком доверчива.
Она оставила без ответа его вопрос и, в свою очередь, поинтересовалась:
— Не хотите ли воды?
— И если что-нибудь найдется, то поесть — тоже.
Сюзанна выглядела смущенной:
— Мне очень жаль. У нас крайне мало продуктов. У меня почти не было времени, да и большинство магазинов было закрыто, — голос ее упал до шепота, — но у меня есть несколько галет и сыр.
— Любовь моя, это звучит как приглашение на пир.
В голосе его звучала ласка и нежность. Райс произносил это слово сотни, тысячи раз раньше, но никогда у него не было такой мощной подоплеки, как сейчас. Сюзанна Фэллон залилась краской. Майор это заметил и усмехнулся про себя.
Женщина отправилась к фургону и вернулась с едой. Бесцеремонно стряхнув галеты ему на колени, Сюзанна пошла к брату, захватив с собой салфетку с оставшейся едой. Пока майор медленно жевал, давая возможность желудку привыкнуть к пище, Сюзанна оставалась с Весли.
Райс сильно ослабел. Любое движение давалось ему адским напряжением воли. Однако после еды он почувствовал себя бодрее, и еще лучше — после воды. Сюзанна была права. Надо ко всему относиться проще, если он хочет быть годным хоть на что-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Сюзанна вздохнула, трепеща и испытывая липкое физическое желание. Она принуждала себя сдвинуться с места, но тело отказывалось ей подчиняться, как будто Райс испытывал на нем силу своей мужской привлекательности.
Пройдут недели, может, месяцы, прежде чем они доберутся до Техаса. Боже правый! Где был ее разум, когда она обратилась к майору с просьбой сопровождать их домой?! Сюзанна с трудом оторвала взгляд от Райса и скрылась внутри фургона. Она прилегла на скамью.
Время текло медленно. Путники тащились по разбитой дороге, запруженной людьми и животными. Им часто приходилось уступать дорогу отступающим частям джонни.
Сгустились сумерки, и наступила ночь. Тусклый отсвет далекого пожарища едва освещал им путь. Город был охвачен пламенем. Райс различал взрывы, доносившиеся со стороны Ричмонда. К шуму далекой канонады примешивалось громыханье пушек, которые тащила за собой отступающая армия, стоны раненых, которых перевозили на санитарных повозках. Райсу пришло в голову, что вид дороги мог бы служить иллюстрацией к дантовскому «Аду». Этой книгой он особенно восхищался. Она была созвучна темной части его души.
Никто больше не интересовался, кто они и откуда, особенно после того, как у них появилось сопровождение. Больше всего Райс опасался нескромных вопросов, но командиры отступающих частей едва бросали на них взгляд и следовали дальше.
Постепенно шум канонады утих, отсветы пожара стали меркнуть, хотя громыханье тяжелых орудий по дороге и размеренный шаг солдат продолжали сотрясать пространство ночи.
Отдохнув, Сюзанна подсела к Райсу, на скамейку возницы. Взглянув на него, она молча отобрала у Реддинга вожжи. Майор даже не пытался сопротивляться: силы его были на исходе.
К ночи Райс обессилел. Он был доволен, что Сюзанна не видела его раны. Он чувствовал, как липкая влага просачивается сквозь бинты, и знал, что кровотечение может истощить его организм, каким бы могучим здоровьем он ни обладал. Несколько часов подряд концентрацией внимания и усилием воли он загонял боль внутрь. Этому он научился давно. Но сейчас Райс беспокоился, не упустил ли он время. Он всеми силами заставлял себя не потерять сознания. Но это было все труднее и труднее. Он чувствовал, как его тело теряет тяжесть, скользит… ускользает…
ГЛАВА 5
Дрожащими руками Сюзанна подхватила тело Райса, не давая ему упасть на дорогу. С помощью Веса она уложила майора на скамью внутри фургона и сняла с раны запекшиеся бинты. Очень жаль, что пришлось забрать недолеченных пациентов из тюремного госпиталя, но ее поддерживало явное желание Райса исчезнуть из Либби. По сути дела, это было условием сделки, после выполнения которого майор был согласен сопровождать ее и брата в Техас.
Раньше Сюзанне казалось, что он поправляется быстро. Правда, она давно могла бы догадаться, что он будет вести себя именно так: вечно насмешливая улыбка на лице, как маска, скрывала его истинные чувства и мысли. Только что Сюзанна убедилась, что ни ей, ни кому-нибудь другому он даже не намекнет, если будет мучительно страдать или даже умирать.
Было ясно, что уже много часов подряд он истекал кровью. Ей следовало бы предвидеть такой результат путешествия, но майор выглядел так раскованно, когда поддразнивал ее… Она обязана была предвидеть это. Эта мысль не давала ей покоя. Нужно было вспомнить, как вел себя ночной ястреб, подобранный ею несколько лет назад. Пернатый хищник не обращал внимания на свою рану вплоть до момента смерти.
Райс Реддинг. Само имя было чеканным, твердым. Оно могло принадлежать только темному, загадочному мужчине, который так походил на хищную птицу. На ее ястреба. Думая о майоре, Сюзанна с некоторых пор стала употреблять местоимение мой. Он принадлежал ей. И Сюзанна думала о Реддинге именно так, хотя понимала, что это не только не мудро, но и опасно.
Странная привязанность возникла еще тогда, когда он впервые открыл глаза в госпитале, будучи невероятно слабым, наблюдал за ней с удивленным восхищением. Взгляд майора растревожил сердце женщине, и она продала бы душу дьяволу, лишь бы увидеть снова его насмешливую улыбку, вопросительно изогнутые брови, глаза, взирающие на мир с неприкрытым цинизмом. Возможно, правда, что у нее не осталось ни кусочка души для продажи. Последние несколько недель она весьма свободно обращалась с правдой, особенно несколько последних часов. Сюзанна никогда не предполагала, что ложь может быть такой легкой и действенной. Она никогда не относилась к себе, как к человеку, манипулирующему правдой и другими вечными категориями, но теперь Сюзанна внесла свою лепту и в это искусство. Она безупречно сыграла свою роль в общении с властями Конфедерации; с майором, хотя в отношении последнего Сюзанна пребывала в сомнении: неясно было, кто кем манипулировал и в чем его интерес. Как далеко ей придется зайти? Предчувствие подсказывало, что чертовски далеко. Путь до дома был долгим…
У нее почти не осталось чувства собственного достоинства, оно с легкостью уместилось бы в дамской сумочке. Война навсегда изменила натуру Сюзанны. Иллюзии развеялись. За время войны мягкость и порядочность исчезли с лица земли, и Сюзанна не хотела быть среди слабых и мягких, какова бы ни была расплата.
Ее мать ужаснулась бы, узнай она о перемене, произошедшей с дочерью. Но мать умерла, как умерли многие другие. Теперь для Сюзанны не осталось в жизни никаких ценностей, кроме земли, которую она любила, и людей, о которых она хотела бы заботиться. И она сделает что угодно для их блага.
Такие мысли мелькали в мозгу женщины, пока она снимала прилипшие бинты. Грубые швы, наложенные торопливой рукой хирурга, разошлись, обнажив кровоточащую рану. Когда же это произошло? Теперь накладывать швы придется ей. Сюзанна вздрогнула и поморщилась. По краям разрыва образовался отек. Рана была воспалена и гноилась. Смуглая от рождения кожа побледнела. Сюзанна не удержалась и провела рукой по жестким темным волосам на теле. Они были влажными от крови и пота.
Зачем ему было править фургоном?
— Не можем ли мы помочь вам, мадам? — речь была медленной и протяжной.
Кто бы это мог быть? Кавалерийский эскорт давно покинул их, солдаты торопились догнать свою часть, и Сюзанна сделала остановку невдалеке от отряда пехотинцев, расположившихся на ночной привал. После того как Сюзанна едва ли не на лету подхватила майора, потерявшего сознание, у нее не было другого выхода.
Два пехотинца предлагали ей свою помощь.
— Есть виски? — спросила женщина.
— Нет. Мы могли бы помочь вам с раненым, — предлагал один, пока другой помогал Весу выбраться из фургона.
— Нет ли среди вас доктора?
— Нет, мадам.
— Тогда нужно развести костер.
Сюзанна надеялась, что майор Реддинг пробудет без сознания еще несколько минут. Пока двое мужчин устраивали майора под деревом, Сюзанна искала в сумочке бесценные сокровища: иголку и нитку, которые она всегда носила с собой.
Она подошла к Райсу. Он слегка вздрогнул, открыл глаза и усмехнулся над своей беспомощностью:
— Кажется, у меня это входит в привычку, — проговорил он медленно, с усилием преодолевая каждое слово. — Что, черт возьми, произошло?
— Вы настаивали на том, чтобы править…
— Не за этим ли вы меня нанимали?
— Я вас наняла?
Сюзанна не была уверена в том, кто кем должен руководить в дороге. На время путешествия было бы разумнее передать руководство мужчине. Майор слабо усмехнулся, и Сюзанне стало ясно, что он прочитал ее мысли. Женщине стало не по себе.
— Что-нибудь еще? — оскалился Райс.
— Мне бы тоже хотелось это знать, — ответила Сюзанна слегка дрожащим голосом. Она не хотела подпадать под его воздействие, но не могла устоять перед вызывающим и распутным взглядом.
— Я до сих пор не понимаю, почему… А, черт, — выругался майор сквозь зубы, и женщина поняла, что он вот-вот может опять потерять сознание. — Вы доверились мне, ничего обо мне не зная. Говорил ли вам кто-нибудь, что вы самая необыкновенная женщина на свете?
— А вам говорил кто-нибудь, что вы самый назойливый мужчина?
— Довольно часто. Но так деликатно — никто. — Райс попытался сесть. Тело его было значительно тяжелее, чем всегда, голова — легче. Сюзанна поддержала его.
— Не садитесь. Нужно залатать вашу рану.
Темные брови сошлись у переносицы.
— Рана не затянется, если не наложить швы, — добавила она. — Но… у меня нет ничего такого, даже виски.
Секунду майор размышлял, потом кивнул. На лице его снова появилась загадочная полуулыбка. — Не думаю, что вам нужно виски для этих целей, — в глазах его мерцал дьявольский огонь. — Употребите ваши чары.
Сюзанна ответила ему ободряющей улыбкой. Руки ее перестали дрожать. Тем не менее она пребывала в нерешительности.
— Миссис Фэллон, — проговорил Райс, — поверьте мне, в жизни случаются вещи и похуже. Несколько стежков — это ерунда.
Сюзанна надеялась на то, что он сказал правду. Но даже если швы ерунда для майора, ей самой они представлялись серьезным испытанием. Во-первых, она боялась причинить ему боль, во-вторых, она никогда раньше не накладывала швы.
Кажется, он снова прочитал ее мысли.
— Подумайте о том, что вам нужно попасть домой, миссис Фэллон. Вы же этого хотите больше всего на свете, не так ли?
Это было правдой. Но так же искренне и сильно она хотела уберечь его от боли. Сюзанна заставила себя думать о чем-либо постороннем.
— А чего хотите вы, майор?
Легкое движение губ, и вместо тайны на лице обозначилась усмешка.
— Не думаю, что вы хотели бы получить правдивый ответ, миссис Фэллон.
Смысл сказанного был ясен обоим. Сюзанна закусила губу, сдерживая прилив жара. Он вновь дразнил ее, вызывающе косясь темным глазом и чувственно облизывая губы. Неожиданно Сюзанна подумала, что мучается гораздо сильнее, чем он.
Она склонилась над раной, приказывая рукам быть твердыми, и воткнула иглу в рваный край кожи. Реддинг даже не вздрогнул. Сюзанна заставила себя сосредоточиться только на стежках. Нельзя ни на что обращать внимания. Только стежки. Туда и обратно. Не думаю, чтобы вы хотели получить правдивый ответ. Эти слова застряли у нее в мозгу. Боже мой, они звучали так вызывающе!
Наконец, операция была завершена. Сюзанна перевела взгляд на лицо Реддинга и поняла, что он все время наблюдал за ней. Его взгляд напоминал взгляд ястреба. Ей бы хотелось разглядеть в его глазах боль, какое-нибудь другое чувство, которое бы свидетельствовало о том, что в нем живо что-то человеческое. Но майор только небрежно скосил глаза на затянутую рану.
— Благодарствуйте, — бросил он так небрежно, как будто она подала ему пенни, а не занималась тем, что разрывало ей душу.
Райс Реддинг осмотрелся, теперь уже опершись на руку Вес сидел, обессилено привалившись к дереву. Трое мужчин в поношенной серой форме собирали палки и сучья для костра, бросая нескромные взгляды на Сюзанну. Райс не осуждал их. Костер разгорелся, и языки пламени устремились к небу. Огонь выхватил из темноты высокую, роскошную фигуру женщины. Несмотря на то, что была поздняя ночь и Сюзанна должна была выглядеть смертельно усталой, каждое движение женщины свидетельствовало о неукротимой жизненной силе, которой ее наградила природа. Неукротимая. Это было подходящее слово для нее, думал Райс, вспоминая, как твердо и решительно она накладывала швы. Он был слегка удивлен ее сосредоточенностью, и использовал это изумление, чтобы заглушить собственную боль. Но сейчас, когда все закончилось, он чувствовал себя хуже, чем во время операции, гораздо хуже.
Майор запрокинул голову в небо. На севере виднелись тусклые следы пожарища. Дым и пыль толстым слоем обволакивали землю. Время определить было невозможно. Должно быть, уже раннее утро, а миссис Сюзанна Фэллон еще и не ложилась, суетясь вокруг раненых мужчин.
Она нуждается в нем. Именно это Сюзанна говорила майору в тюрьме. Кажется, ситуация изменилась.
С самого начала он нуждался в ней. Сначала она помогла ему выжить, а потом — ускользнуть от янки. Не нравится ему это. За всю жизнь на Райса ни разу не брызнул золотой дождь благодеяний. Правда, и сам он добра людям не делал. Только однажды. И он твердо знал, что не собирается повторять этот опыт. Потому-то ему не нравилось, что стоило ему остаться с Сюзанной наедине, как у него сразу улучшалось настроение. Он знал, что женщина тоже испытывает странное, но не физическое влечение к нему, которое увеличивается, вместо того чтобы сойти на нет. Ему эта взаимность совсем не нравилась. Он чувствовал эту обоюдную симпатию, даже когда Сюзанна продавливала иглу сквозь кожу в боку, даже когда ее пальцы задевали воспаленные раны. Черт подери! Все эти чувства, симпатии и прочее, делали его совершенно беспомощным. Она его обезоружила. Проклятие, это заставляет его усомниться в правильности собственного взгляда на мир. Пересмотр жизненных ценностей он не совершал очень давно. И Райс Реддинг решил не сдаваться.
* * *
— Миссис Фэллон, я действительно думаю, что не нужен вам. Вы прекрасно владеете и оружием и искусством недомолвок. Вы даже искуснее меня, — нетвердо сказал Реддинг.
Сюзанна не поняла, сделал он комплемент или, напротив, уколол ее.
— Стараетесь избавиться от ваших… — она в нерешительности прервала фразу, потом завершила ее с неожиданно дразнящей улыбкой, — не абсолютных обещаний?
Именно это он и собирался сделать, и Райсу не особенно по душе пришлось то, что она мгновенно разгадала его тактику и уколола его его же оружием. Она была талантливым учеником. Цепким и хватким. Майор пожал плечами:
— Кажется, я в большей степени обуза, чем…
— Вы будете таковым, если не перестанете пытаться руководить и брать на себя слишком много, — произнесла Сюзанна, довольная тем, что ей удалось одержать верх на его же территории. — Кроме того, мне вы не нужны. Вы нужны Весу. И я не позволю вам нарушать слово, больше оно абсолютного или меньше.
Райс молча выругался. Он уже получил свою долю упреков, моральных синяков и шишек, но это прямое и резкое замечание ранило его глубже предыдущих.
— Ваш брат может со всем справиться сам, — грубо оборвал майор женщину.
— Нет, еще нет. Сейчас он лишь существует. Но даже это уже достижение. Если бы вы видели его в госпитале до того, как пришли в сознание… Он был полностью деморализован Он бы…
Райс так и не узнал, что могло произойти с Весом. Сюзанна резко повернула голову в сторону, но ее слегка дрожащая рука продолжала оставаться на его плече. Боже! Как, наверное, она устала! Черт возьми! Двое калек, фургон-развалюха и пара полумертвых кляч, а она собирается проехать тысячи верст!
Райсу не нравилось постоянное восхищение, которое вызывала у него миссис Фэллон. Она была чертовски упрямой глупышкой.
— Черт возьми, я ему неприятен, — сказал Райс о Весе.
Сюзанна снова обернулась к нему, и Райсу показалось, что глаза ее были влажны от слез, впрочем, может быть, всему виной причудливая игра пламени.
— Да, это так, — созналась Сюзанна, — он вас недолюбливает, потому что вы ведете себя вызывающе и хотите поставить его на колени. Я не имею права осуждать его.
Она умела дерзить. Это была уже вторая неприятность, сказанная за последние несколько минут. Райс подавил глухое рычание.
— Вы действительно собираетесь пересечь всю страну в этой… в этом фургоне?
— Пока не раздобудем чего-нибудь получше, — ответила женщина с такой наивностью, которую Райс нашел в высшей степени нелепой.
— У вас есть хоть сколько-нибудь денег? — поинтересовался майор и был почти доволен, когда поймал ее подозрительный взгляд. Он радовался тому, что Сюзанна не слишком доверчива.
Она оставила без ответа его вопрос и, в свою очередь, поинтересовалась:
— Не хотите ли воды?
— И если что-нибудь найдется, то поесть — тоже.
Сюзанна выглядела смущенной:
— Мне очень жаль. У нас крайне мало продуктов. У меня почти не было времени, да и большинство магазинов было закрыто, — голос ее упал до шепота, — но у меня есть несколько галет и сыр.
— Любовь моя, это звучит как приглашение на пир.
В голосе его звучала ласка и нежность. Райс произносил это слово сотни, тысячи раз раньше, но никогда у него не было такой мощной подоплеки, как сейчас. Сюзанна Фэллон залилась краской. Майор это заметил и усмехнулся про себя.
Женщина отправилась к фургону и вернулась с едой. Бесцеремонно стряхнув галеты ему на колени, Сюзанна пошла к брату, захватив с собой салфетку с оставшейся едой. Пока майор медленно жевал, давая возможность желудку привыкнуть к пище, Сюзанна оставалась с Весли.
Райс сильно ослабел. Любое движение давалось ему адским напряжением воли. Однако после еды он почувствовал себя бодрее, и еще лучше — после воды. Сюзанна была права. Надо ко всему относиться проще, если он хочет быть годным хоть на что-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48